В течение часа я ерзал и лягался, сгоняя их, и вконец измучился.
Спасаясь от этой напасти, я не придумал ничего более умного как вытащить из шкафа толстое ватное одеяло и забраться под него целиком, оставив на поверхности лишь кончик носа.
В таком положении я прострадал полчаса, которые показались мне годами, и созрел для кровной мести. Мокрый как мышь я скинул раскаленное одеяло на пол и, изнемогая от ненависти, принялся гонять комаров по комнате.
В ход пошли все подручные средства: тапочки, полотенце, рубашка, носок. Я настигал врага то на стене, то на потолке, и тщательно прицелившись, швырял в него какой-нибудь вещью.
Круша их ряды, я испытывал к ним те же чувства, какие испытывал советский солдат в войну к гитлеровцам.
Сбив меткой стрельбой штук семь крылатых тварей, я вспомнил, что комары боятся запаха гвоздики и, забежав в ванную комнату, занялся поисками гвоздичного одеколона.
Обнаружив флакон, я растерся его содержимым до самых пяток, после чего, благоухая, как гвоздичный куст, вновь забрался в кровать.
Первой кого я отпугнул гвоздичным духом, была моя собака, которая, поморщившись, заковыляла досыпать под стол.
Получившие взбучку комары, стали осторожней. Теперь они не гудели, а, тихонько приземлившись в отдалении, добирались до меня пешком.
Разгадав их маневр, я злорадно припечатал к простыне пару экспедиций этих тварей и с надеждой стал ждать остальных, но они не торопились.
Все эти переживания сделали меня очень нервным, а потому невнимательным – когда один из комаров решил пролететь возле моего уха, я так треснул по уху ладонью, что на мгновение оглох. Естественно, я промахнулся!
Через час, избитый, но не сломленный, я вновь поднялся. Я находился в таком состоянии раздражения к этим существам, что готов был сам сдохнуть, но их уничтожить!
Вначале я травил их из баллончика дезодорантом, затем, притащив из кухни металлический поднос, поджег на нем скомканную газету и напустил в комнату дыму. Если бы у меня был огнемет, я непременно бы им воспользовался!…..
Проведя газово-химическую атаку и ничего не соображая от бессонной ночи и дыма, я, не дожидаясь, когда он рассеется, рухнул в кровать.
Не знаю от чего, то ли от гвоздичного одеколона, то ли от комариных укусов, а может от того и другого, но все мое тело чесалось. То тут, то там я ощущал укусы и старательно лупцевал себя по ногам, рукам, лбу и ребрам, хотя комаров поблизости не наблюдалось.
Время близилось к утру, и я, закрыв глаза, героически попытался уснуть. Но теперь мне мешало все! Я слышал, как капает вода в туалете, подсчитывал тиканье будильника на столе, и вместо того чтобы погрузиться в спасительный сон вслушивался в каждый посторонний звук.
Стараясь успокоиться я завертелся среди скомканных простыней, зашарил руками поудобнее устраивая подушку, лег на спину, на бок, перевернулся на живот, но не уснул, да и какой тут сон! Вскоре на меня вновь набросились комары, и я, сожалея, что не могу взорвать квартиру, забрался в ванну и, наполнив ее теплой водой, мгновенно уснул.
В восемь утра меня оттуда вытащила спешившая на работу мама.
Комары, – лаконично объяснил я ей, направляясь к себе в комнату за майкой.
Какие комары сынок? – удивилась она, – Мы с папой прекрасно выспались, тебе, наверное, показалось!?
Дорогая покупка.
– Надо завести какое-нибудь животное, – сказала мама.
– Правильно! – обрадовался я. – Купите мне тигра!
– Он тебя слопает, – ответил папа.
– Тигры симпатичные! – заныл я, но меня не послушались.
Две недели мы обсуждали этот вопрос.
– Надо собаку!
– Нет, кошку!
– Какую собаку?
– Какую кошку?
Слушал я, слушал и говорю: – Купите мне ишака!
– Зачем тебе ишак? – удивился папа.
– В школу ездить буду! Как Ходжа Насреддин!
– Нет! – говорит мама. – Вы сами как ишаки! Такие же упрямые! Мне и вас хватает!
– Ладно, – отвечаю, – давайте заведем сразу и кота и собаку, чтобы не спорить.
Я думал, это их обрадует! Так нет же! Снова заспорили! Как будто не мне животное покупают! Чуть не переругались со своими собаками и кошками.
В конце концов, решили купить собаку, и не какую-нибудь, а породистую.
Приехали мы на птичий рынок! У меня глаза разбежались. Настоящий зоопарк!
Один мужик лису продает, другой заморского попугая, между ними бабка лягушками приторговывает, да не зелеными, а какими-то противно белыми.
– Мам, – говорю, – купите мне попугая! И лису, и вон того хомяка с выпученными глазами.
– Подожди! – отвечает мама. – И вовсе это не хомяк, а австралийский лемур! На него бананов не напасешься!
– Красивый! – вздыхаю я, и тут же отвлекаюсь на новое чудо.
– Крокодильчики! Кому крокодильчиков! – орет краснорожий детина в матроске.
– Настоящие? – округлив глаза, шепотом спрашиваю я.
– Смотри! – говорит детина, засовывая свои пальцы-сардельки в оцинкованное корыто.
– Ай, – отшатнулся я, увидев маленьких, как прищепки для белья, крокодильчиков, болтавшихся на его пальцах.
– Голодные! – радостно сообщает он мне. – И злые!
– До свидания! – спешу я распрощаться, и догоняю родителей.
Те прицениваются к породистой собаке. Очень красивой!
– Сколько!? – переспрашивает мама, и глаза ее округляются, словно она тоже увидела крокодила.
– Пап! – тяну я. – Пошли купим крысу! Вон она в клетке умывается!
– Только не крысу! – решительно возражает мама и берет меня за руку.
Мы мчимся между прилавков и покосившихся ящиков. Все вокруг крякает и хрюкает. Я в восторге! Но мама, не останавливаясь, проходит мимо маленького слоненка, минует семейство ежей, банки со змеями и зубастыми пираньями и останавливается перед корзиной с персидскими кошками!
Услышав цену, мы идем дальше. Вот и мой любимый ишак! Но мы проносимся на такой скорости, что я не успеваю затормозить сандалетами.
Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, у мамы испортилось настроение.
Она приценилась к щенкам колли, затем к очень смешным неуклюжим овчаренкам. Вынула из сумки деньги и, вздохнув, сказала папе: – Разве это деньги!? Только на крысу и хватает!
– Пошли купим! – вновь предложил я.
– Отстань! – сказала мама. – В следующий раз придем и возьмем щенка овчарки. Послезавтра у папы зарплата! Должно хватить!
Вышли мы на улицу расстроенные. Особенно я!
Иду понурый! Под ноги смотрю, спотыкаюсь. Вдруг вижу – у помойки котенок сидит. Весь грязный, взъерошенный, с маленьким дрожащим хвостиком.
Нас увидел, поднялся, захромал на трех лапках. Глазки огромные и грустные. Подошел он ко мне, хрипло мяукнул, о ногу потерся.
Нагнулся я к нему, взял на руки. Осторожно, чтобы лапку пораненную не задеть!
Обернулся к маме и говорю: – Не надо мне собаки……. Давай его возьмем.
Ананас
Нас пригласили в гости, и я очень обрадовался, в гостях всегда интересно и кормят всякими вкусностями!
Пока мы добирались до места, я жутко проголодался, просто ужас! (Почему-то в гости всегда приходится добираться долго)
Вначале мы ехали на метро с тремя пересадками, затем троллейбусом и автобусом, после чего мои мама и папа запутались в адресе и я испугался, что мы так ничего и не поедим.
Потом мы сели в лифт. С нами ехала большая собака на поводке с хозяйкой, и когда я дернул ее за ухо (разумеется, не хозяйку) та меня чуть не укусила.
Дверь на девятом этаже была открыта, и мы вошли в прихожую. Мне там сразу понравилось – квартира большая, гостей немного и очень вкусно пахнет; именинник – дедушка лет под сто тридцать всем улыбается, за стол приглашает.
Я сразу руки пошел мыть, чтобы не опоздать.
Помыл я руки, в зеркало покривлялся, по коридору побродил, даже на кухню заглянул. Там какая-то тетенька лет восьмидесяти помидоры в салат резала. Меня увидела, заулыбалась: – Откуда ты такой хорошенький взялся!
– Из дома, – говорю, – к вам в гости приехал!
– Один!? – удивилась она.
– А вы как думаете!?
Ей этот мой ответ очень понравился, она засмеялась, назвала меня умным мальчиком и стала угощать всякими овощами.
– Нет, морковки я не хочу, – вежливо отказался я, – вы мне лучше огурчик малосольный дайте, если можно.
Съел я этих огурцов, наверное, пол банки, это все, оттого что я их очень люблю и не могу вовремя остановиться. Съел и пошел в гостиную, с именинником поздороваться, а то я об этом вначале позабыл как-то.
Захожу в комнату, а там стол просто сказочный – от продуктов ломится. Тут и винегреты и салаты, и всякие там маслины-паслины и торты-морты. Я признаться за всем этим великолепием и именинника не сразу заметил. Сидит он под огромным букетом, словно под деревом, глаза под очками щурит, чему-то радуется – симпатичный такой, но совершенно мне незнакомый.
– Здравствуйте – говорю, – поздравляю вас с этим.. ну юбилеем и желаю ста лет жизни!
– А!? – закричал тот, приставив к уху ладонь, – А!?
– Ему и так сто лет исполнилось! – шепнул мне на ухо, чей то голос, и я растерялся.
– Кто это? – прокричал, глядя на меня, близорукий и глухой столетний дедушка.
– Я – сказал я отступая.
– Дай-ка малыш я пройду, – потеснил меня только что пришедший гость и принялся с дедом обниматься. Мне очень хотелось ему сказать, что я не малыш, а мальчик, но тут он достал из пакета большущий ананас и я позабыл обо всем.
Я видел ананас второй раз в жизни и уж точно половину этой жизни его не ел. Я тут же представил, как по уши вгрызусь в его сочную, янтарную мякоть и как возьму самый большой второй кусок, а если повезет то и третий. Вообще если честно, я мог бы съесть его целиком один, но такого счастья в гостях, увы, не бывает.
И так я смотрел во все глаза на это чудо, а дед, покачав головой, сказал тоненьким буратинным голоском:– СПАААСИБО!– И как бы между делом добавил – Вообще то мне нельзя есть ананасы!
Вначале я очень этому заявлению обрадовался, а потом испугался, потому что тетка, сидевшая рядом с именинником, со словами: – потом поедите,… как ни будь – хотела убрать ананас со стола. Я чуть не заорал на всю квартиру: – Ведь он не ест ананасы! Но дедуля, вяло, махнув рукой, произнес: – Пусть стоит, может, захочет кто?
Настало время обеда, и гости, шурша платьями и пиджаками, стали устраиваться. К этому моменту ананас успел переместиться от центра стола на его окрестности. Усевшись за стол, я приметил его макушку и облизнулся – я просто глаз от него отвести не мог.
Тут началось произнесение тостов и всякие скучные поздравления, все оживленно переговаривались, пили и ели, а ананас стоял себе совершенно нетронутый и пылился. Перед моими глазами проносились картины, как его разрезают и тут же съедают, но наяву все обстояло иначе. Почему-то именинник напрочь забыл об ананасе, хотя он тот нахально стоял прямо перед его носом и этот нос его слегка задевал.
День рождения праздновался уже полчаса! Я это точно знал по своим часам, а на ананас никто не покусился! И тут я испугался, что ананас испортится! Это было настолько возмутительно, что я не выдержал и, привстав, громко сказал: – Какой красивый и вкусный ананас вам подарили!
В наступившей тишине именинник улыбнулся мне и затряс головой: – Да, да, спасибо малыш, – и, указав на горки салатов и печений, пропищал своим буратинным голосом: – кушай милый, кушай, угощайся, хочешь конфетку?
Я хотел вовсе не конфетку и подумал: – Какой хитрый и жадный этот старик, ведь сам же только что говорил, что не ест ананасы, а теперь придуривается.
– Ананасы! – громко сказал я сидящей напротив маме, – Очень быстро портятся и их нельзя долго хранить!
Именинник сделал вид, что плохо слышит, а мама прошептала мне, что я веду себя неприлично.
Но мне так хотелось его попробовать!
Когда мы собирались домой, ананас все еще лежал нетронутым на подносе, и это зрелище совершенно испортило мне настроение, я даже не запомнил чего и сколько я съел и как много конфет нашло приют в моем желудке.
Напоследок я обглодал глазами этот восхитительный ананас и проглотил слюнки! Уходя я прикоснулся кончиками пальцев к его шершавому боку, еще раз оглянулся и ушел.
А ананас!? – Я до сих пор не знаю, что с ним было дальше.
Самостоятельный
Я вышел в школу пораньше. Так мне захотелось! Шагаю и думаю, какой я сегодня самостоятельный: завтрак себе приготовил, галстук утюгом прогладил…. Утюгом?!… Да….. А я его выключил?
Иду и голову ломаю, выключил или не выключил. Хоть ты тресни! Не помню!
Настроение, понятное дело, испортилось! Прохожу мимо помойки, а она дымит, кто-то окурок в нее бросил.
Ну нет, так дело не пойдет! Придется возвращаться, и лучше побыстрей. Мне пожара не надо!
Давно я так не мчался! Взлетел на свой этаж метеором! Дверь дрожащей рукой открыл. Вроде ничего! Дымом не пахнет. И вообще, в квартире тишина, лишь вода из крана капает: – Кап, кап.
Захожу в комнату. Слава богу! Утюг стоит выключенным, оказывается, я его даже под стол убрал. Правда, не помню, когда я это сделать умудрился.
Забежал я на кухню, чайник с плиты снял, горячего чайку глотнул, чуть не обжегся! И бегом в школу.
До середины пути добежал. И вдруг меня как по голове ударило, чего я перед уходом пил?…. Правильно…. Чай горячий! А почему он горячий?!… Может быть, я газ забыл выключить?
Что ты будешь делать! Посмотрел я на часы, рукой школе помахал и обратно вприпрыжку. Вновь поднимаюсь на четвертый этаж, прохожу в кухню. Все горелки затушены, ничего не горит, только кран противно капает – КАП, КАП (чтоб ему пусто было!)
На всякий случай, я чайник с плиты снял, каждую конфорку обнюхал. Два раза от двери возвращался, все комнаты заново проверил, чтобы никаких сомнений больше не возникало.
Сбежал я вниз и тут вспомнил, что перед выходом в зеркало не посмотрелся! Плохая примета!
Плюнул я с досады. Вернулся уже злой. Дверь пинком распахнул. В зеркало глянул и в школу помчался.
Метров двести до нее оставалось, когда я вспомнил, что входную дверь на ключ, кажется, не закрыл.
Повернулся я и назад поплелся. Вскарабкался по ступенькам до своей квартиры. Подергал за ручку. Вроде закрыта! А может быть, воры все вынесли и закрыли.
Пришлось отпирать. Пока я с ключами возился, тетя Глаша с первого этажа на меня поглазеть притащилась.
–Ты что это, – спрашивает, – мечешься? Уже четвертый раз мимо меня пробегаешь!
– Ничего, – говорю я ей вежливо, – это не ваше дело!
Зашел в квартиру, все на месте, ничего не пропало, чайник не кипит, конфорки не горят, утюг из розетки выключен, кран, сволочь, капает.
Кое-как его закрутил, в зеркало посмотрел, дверь захлопнул, на два замка закрыл, и в школу!
Захожу в коридор, а там тишина, все ученики по классам разошлись. Уроки уже начались.
Подхожу к нашему кабинету, робко в дверь постучал: – Можно войти?
– Входи, Гольцов, – говорит учительница, – ты чего это опаздываешь?
Смотрит на меня строго, дождалась, пока я за парту сел, и спрашивает:
– А где, Гольцов, твой портфель, неужели дома оставил?
Секретное оружие
Я шел из школы. Настроение было отличное! Две пятерки! Одна по литературе, другая по истории. Да еще к тому же Васька Клеточкин подарил мне замечательный гаечный ключ! Отличный такой! Блестящий! Никелированный и здоровый!
Нести в руке его было неудобно, поэтому я положил подарок в портфель.
Я шагал и насвистывал разные мелодии. Под ногами весело хрустел ослепительно белый снег. На голубом небе сияло солнце. Звенели голоса игравших в снежки первоклашек!
– Тра-ля-ля! – пропел я, открывая дверь своего подъезда, – Тра….., – не закончил я песню, столкнувшись в темном тамбуре с двумя пренеприятными личностями.