Восьмая жизнь прошла в обществе одинокого пенсионера. Хозяин попался добрый, но бедный. Может, потому и добрый, что бедный?..
Как получит пенсию, купит мне обязательно мосоликов на рынке и себе того же для первых блюд. Наварит каши и постных щей и ест всю неделю, а меня мосоликами балует!
Гулять без ошейника и без намордника выводил, когда захочу. Стоило в дверь лапой упереться, да гавкнуть разочек. Да, вот это была, пожалуй, самая нормальная жизнь!.. А следующая?..
Следующую мне и вспоминать не хочется…
– А-а-а-ав! – что-то зеваю.
Поспать, что ли?.. Сижу на цепи, как Цербер какой-то, голый мосол нюхаю, да блох кормлю. Десятая жизнь кончается… Сколько ещё осталось?.. Пока не знаю.
У нас, у собак, ни как у людей. Мы, как локаторы какие-то, многое наперёд чувствуем. И смерть тоже в числе этого многого. И никаких излишних церемоний.
Придёт эта… облезлая собачья смерть… схватит за шиворот, и выбросит тебя, как из будки, из этой твоей собачьей жизни. Без всяких там изысков…
Ну, ладно… Что-то я расчувствовался сегодня! Может, к дождю?.. Вон и хозяева топают… С сумками. С гостинцами. В город ездили… А это кто? Сынишка их с ними?! Ничего себе, как повзрослел! Сейчас он мне ошейничек то расстегнёт! Ух и весело же мы с ним когда-то в догонялки играли!.. Сколько же лет прошло?.. Пойду, хвостиком повиляю – поздороваюсь!.. Что это у него в руке? Конфета?.. Мне?! Мне! У-у-у, мня-мня-мня! Да за это и на задние лапы не грех встать! А всё-таки… жизнь прекрасна!
10.05.2019
НЕЧТО ТЁМНОЕ
– Добро пожаловать на нашу планету! – сказала квадратная "тётка", дважды квакнув по-лягушачьи.
– Зачем она квакает? – спросил я у маленького фиолетового почтальона, доставившего меня на эту планету.
– Ква-ква! – ответил квадратной "тётке" почтальон, а мне пояснил. – Здесь так приветствуют друг друга.
– В таком случае… Ква-ква! – улыбнулся я "тётке".
Пройдя сквозь пункт космической пересылки, где с меня сдули все инородные пылинки, я оказался в большом круглом помещении, похожем изнутри на нержавеющий чайник. Розовый свет, мягко разливающийся по всей его территории, освещал небольшое рубиновое озерцо, находящееся посреди помещения. Рядом с озерцом стояли двое сиреневых гуманоидов с небольшими шариками вместо голов. Внутри озерца бултыхалось нечто тёмное.
Заметив меня, гуманоиды бросились мне навстречу.
– Ква-ква!.. Ква-ква! – прокричали гуманоиды.
– Ква-ква! – любезно ответил я.
– Наконец-то ты приехал! – сказал мне один из гуманоидов.
– Да, наконец-то! – подтвердил второй.
Ртов у них, кстати сказать, не было. Звуки изливались откуда-то изнутри.
Глядя на меня затуманенными глазами, которых у них на двоих было ровно два, сиреневые гуманоиды подняли меня на руки и поднесли к рубиновому озерцу.
– Вот оно! – сказали мне гуманоиды, указывая на необычное существо, бултыхающееся в рубиновой воде.
– И давно оно тут бултыхается? – поинтересовался я, морщась от неприятного запаха.
– Со вчерашнего года, – сообщил голос одного из гуманоидов.
– Вы хотите сказать с прошлого дня? – уточнил я.
– Да, – подтвердил голос второго гуманоида.
– Ой, мороз, моро-оз!.. Буль-буль-буль-буль… – донеслось из озерца.
Нечто тёмное на мгновение выглянуло из рубиновой жидкости и спряталось обратно.
– Всё понятно, – сказал я гуманоидам. – Не удивительно, что вы не смогли разобрать ни единого слова, произнесённого этим неизвестным пришельцем. Этот афроамериканец – известный профессор с нашей планеты, прославившийся своей искренней любовью к фольклору и к хоровому песнопению.
– Но… что он делает в нашем бассейне? – уставились на меня вопросительно одноглазые гуманоиды.
– Думаю, он осваивает таким образом многогранные особенности вашей планеты, – сказал я уверенно. – Когда он досконально изучит это рубиновое озеро, и впитает в себя всю необходимую информацию, он отправится в свою лабораторию, для того, чтобы хорошенько проанализировать впитанную информацию. Самое главное, чтобы у него не переполнились и не вышли из строя переносчики информации. Чувствую, профессор так увлёкся изучением, что забыл о мерах предосторожности.
– Именно поэтому мы и позвали тебя, дорогой землянин, – воскликнули гуманоиды, обеспокоенно. – Помоги нам разобраться с этим запутанным вопросом! Пока афроамериканский профессор, прославившийся своей искренней любовью к фольклору и к хоровому песнопению, не осушил наше Священное Рубиновое озеро полностью!
– Ой, мороз, моро-оз!.. Буль-буль-буль… – снова выглянуло из озерца нечто тёмное.
Сняв с себя штаны и рубашку, я щучкой прыгнул в рубиновую жидкость!
С первой же секунды я понял, что это было за озерцо.
О, да-а! Надо было поскорее вытаскивать из него любителя фольклора, чтобы не случился межпланетный скандал.
Взвалив пьяного афроамериканского "профессора" на плечо, я вытащил его из рубинового озерца и отнёс в пункт космической пересылки. Там его аккуратно упаковали в посылочную коробочку и передали в руки маленькому фиолетовому почтальону.
И надо же было додуматься гуманоидам создать это винное озерцо! Не знают они пока ещё нашего брата! Ох, не знают! Третий раз уже меня вызывают. То с одним вопросом разберись, то с другим. То одного чудака вытащи откуда-нибудь, то другого.
А я что? Моё дело маленькое – я же обычным грузчиком работаю. Мне главное, чтобы межпланетные отношения не нарушались! А то, знаете, как бывает…
10-11.05.2019
СУМАСШЕДШАЯ КВАРТИРА
Тапочки стояли на подоконнике и идиотски смеялись.
– И долго вы собираетесь надо мной издеваться? – крикнул я, распсиховавшись.
– Да пошёл ты! – крикнули мне в ответ тапочки.
Полы были давно немытыми, ужасно гадкими и холодными.
– Я бы с радостью пошёл, – сказал я тапочкам. – Если бы вы вернулись на своё место – под мой диван! И как вы только оказались на подоконнике?!
– Я всё видел, – прошептал мне на ухо диван. – Они сговорились против тебя с пылесосом. Он их туда и перевёз!
– Подлый врунишка! – тут же прозвучал грубый голос пылесоса, высунувшегося из-за шкафа. – Ну смотри! Будешь теперь сам из себя пыль высасывать!
– Сам ты врунишка! – проворчал в его сторону старый диван.
Тут пылесос зажужжал и с разгону врезал дивану всем своим корпусом!
– Ой! – вскрикнул от боли мой старый диван.
– Ха-ха! Сам виноват! – злорадствовал пылесос, пританцовывая на одном колесе.
– Ну, погоди! – услышал я свирепый голос дивана, на котором полулежал. – Я тебе сейчас!..
С этими словами, подскочив на месте, диван так шибанул по пылесосу деревянной боковиной, что бедный пластиковый пылесос, пролетев три метра, ударился об угол и разлетелся вдребезги!
Пыль тут же заполнила всю комнату и все начали чихать!
Громче всех чихал телевизор.
– Ядрёный хмель! Апчхи!.. – ругался телевизор, сквозь чиханье. – Вы что, совсем с ума посходили? Так себя вести при хозяине! Апчхи!.. Да нас же теперь всех рассекретили! Апчхи!..
– Да уж, – вставила своё слово люстра. – Жили мы, жили спокойно, а теперь из-за каких-то безумных тапочек…
– Да, "спокойно"! – передразнили люстру тапочки. – Апчхи!.. Тебе то, конечно, сверху всё спокойным кажется! А нас, между прочим, каждый день на потные ноги обували!
– Надевали! – поправила грамотная люстра.
– Что?.. – не поняли тапочки.
– Правильно говорить не "обували", – объяснила люстра со вздохом, – а "надевали".
– Да какая на фиг разница?! – возмутились некультурные тапочки. – Хоть надевали, хоть обували – всё одно – пóтом воняет, аж тошно! А ты, конечно, не чуешь! Ты же смотришь на всё сверху вниз! Только лысину хозяйскую и видишь, а ноги его мы с носками да полы нюхают!
– Правильно! – подтвердили полы. – Давно пора было забастовку объявить! Почему это все кто внизу находится, должны страдать постоянно, а те кто сверху, всегда беленькие да чистенькие?! А если бы не полы, между прочим, то и потолку не на чем было бы держаться!
– Ну это уж вы преувеличиваете! – подал голос потолок. – Я держусь не за счёт вас, а за счёт стен!
– Да-а-а! – засмеялись тапочки. – Ничего умнее мы в своей жизни ещё не слышали! Ха-ха! Сильная логика у тех, кто наверху!
– Давайте не будем ссориться, – заметили стены. – все мы, если подумать, взаимосвязаны. И если бы не было потолка, нам бы всем тоже не поздоровилось. Атмосферные осадки, мороз и солнце и всё такое…
– Ладно! – сказал я внушительно. – Тихо все! Вы, конечно, вес имеете. Но не забывайте, что всех вас создал человек! И значит – человек среди вас главный! Надеюсь, вы ещё не забыли, кто из нас человек?
– Если хорошенько подумать, – промямлил холодильник, – главным является тот, от кого больше всего пользы. А пользы, разумеется, в этом доме больше всего от меня.
– Ну вот! – вспылил я. – Ещё один мудрец выискался!.. Да я тебя!.. Я тебя… Выключу!
– Ага, – усмехнулся холодильник. – Давай, убей меня! Посмотрим, как ты без меня справишься!
– Нас то может и человек создал, – запищали ложки и вилки, – но материалы, из которых мы сделаны, планете принадлежат, а не человеку! И нечего тут возникать! Все мы на равных!..
– А ведь они правы! – грозно воскликнули носки, скачущие вокруг стола на табуретке. – Хватит нам терпеть унижения от всех и каждого! Пора уже постоять за своё достоинство!
– Ха-ха-ха! – рассмеялась люстра. – Носкам "постоять" помогает только грязь!
– Ах, так! – завопили носки.
И, подпрыгнув, они набросились на люстру! И, повиснув на ней, начали весело раскачиваться! Как на качелях!
– Что вы делаете?! – закричал я в ужасе. – Вы же её уроните!
– Ну и пусть! – хохотали носки. – Может, мы хотим, чтобы она свалилась прямо тебе на голову!
В этот момент и тапочки начали буянить! Оттолкнувшись от подоконника, они быстро пробежались по занавескам и оставили на потолке два огромных чёрных следа!
После этого они благополучно свалились на стол. И стол, с перепугу, встав на дыбы, пустился галопом носиться по всей квартире!
– Иго-го! – ржал стол, как ошпаренный.
– А-а-а-а! – орали тапочки.
Приобщаясь к всеобщему веселью, холодильник и телевизор пустились в пляс! Люстра, раскачиваемая носками, наконец-то не выдержала – оторвалась от потолка и, под треск короткого замыкания, с визгом грохнулась на пол! Скачущий под тапочками стол споткнулся о люстру и загремел! Одна из его ножек отлетела и врезалась в экран телевизора! Экран – вдребезги!
– На этом наша передача… – улыбнулась в последний раз дикторша, растворяясь в недосказанности.
– А ну, тихо-о-о-о! – забулькал тут чей-то незнакомый голос откуда-то снизу.
Все обернулись.
В дверях комнаты, размахивая щёткой и вантузом, стоял грозный унитаз!
– Что вы тут безобразничаете?! – ревел унитаз. – Обнаглели совсем! Жизни не знаете! Горя не видели! А туда же, порядки свои устанавливать! Да знаете, что бы было с вами со всеми, если бы не я?! Так что, я в доме хозяин! И попрошу всех заткнуться и не мешать мне отдыхать после тяжёлой работы!
Напуганные грозным и грязным унитазом, все притихли и разошлись по своим углам.
Вечерело.
Уткнувшись носом в подушку, я думал о том, какую большую работу предстоит мне завтра провернуть. Надо будет встать пораньше, пока ещё вся окружающая обстановка сладко дремлет. Замочить носки и тапочки в тазике со стиральным порошком. Хорошенько отмыть полы и повесить сушиться половую тряпку. Наладить пылесос, стол и телевизор. Разморозить пляшущий холодильник. Повесить обратно люстру…
Да и унитаз прикрутить покрепче, чтобы не разгуливал по всей квартире!
12.05.2019
КУН ЦУНЬ
"Требуется аниматор на должность презерватива" – гласило объявление на китайской лавке.
Китаец Кун Цунь третью неделю искал работу.
Деньги кончались. Жена скрипела зубами. Дети хотели черепахового супа.
Зайдя в магазинчик, китаец подошёл к прилавку.
– Здравствуйте, – улыбнулся хозяин.
– Здравствуйте, – вежливо ответил Кун Цунь. – Я хочу у вас работать аниматором-презервативом. Поверьте, работника лучше меня вам не найти во всём Китае!
– Хорошо, – сказал хозяин лавки. – Тогда не будем тянуть время. Рождаемость в Китае увеличивается с каждой минутой! Вот тебе костюм. Скорее надевай и выходи на улицу.
В резиновом костюме было темно, жарко и ужасно душно. Проторчав на улице около часа, Кун Цунь подошёл к хозяину.
– Нельзя ли проделать в этом костюме небольшие дырки, лаобан Шан, чтобы можно было дышать? – спросил задохнувшийся китаец, сквозь одышку.
– Нет, – вежливо ответил хозяин лавки. – Продажи сразу упадут. Презервативы с отверстиями, через которые можно дышать, никому не нужны.
И бедный китаец Кун снова ушел на улицу.
Над дверью магазинчика висел динамик. Из него непрерывно звучала дурацкая песенка, напоминающая многомиллионному городу о необходимости предохранения.
Кун Цунь должен был подпрыгивать и приплясывать под эту песенку, чтобы привлекать внимание прохожих.
Примерно через два часа своей изнурительной работы он так умаялся, что его пляска превратилась в танец умирающего лебедя.
– Почему ты так вяло танцуешь? – спросил у работника хозяин, выглядывая в окошко.
– Прошло уже два часа, лаобан Шан, – вежливо пояснил измученный китаец. – За такое время ни один работающий презерватив не остался бы в первоначальном состоянии.
Хозяин ненадолго задумался.
– Хорошо, – сказал он, найдя нужную мысль. – Сейчас я включу медленную мелодию. Но когда ты почувствуешь, что снова способен пуститься в пляс, дай знать: я её поменяю на быструю.
Вечером Кун Цунь пришёл домой уставший, как шанхайский акушер, принявший за день роды у сотни китаянок.
Жена посмотрела на мужа, протягивающего ей сто юаней.
Муж был похож на жаренного кузнечика.
– О, мой милый петушок! Пион моего сердца! – воскликнула радостная китаянка, перестав скрежетать зубами. – Идём на ложе любви! Ты заслужил!
– Прости, моя мандаринка! – ответил Кун Цунь, нежно отстраняя от себя любимую. – Но эту ночь я проведу, как утка по-пекински…
– Как это? – удивилась жена.
– Молча и не шевелясь, – ответил усталый голос мужа.
– Ты так сильно устал?! – ещё больше удивилась китаянка.
– Увы, – печально вздохнул Кун Цунь. – Я знаю, что китайцы никогда не устают, но я сегодня нашёл такую работу, от которой устают даже китайцы. И завтра мне снова на работу. И нужно ещё рабочий костюм постирать и отутюжить.