Сидел он под дубом, глядел сквозь листья в небо и ни о чём не думал, как вдруг прилетели два ворона и опустились на ветку у него над головой. Вскоре они начали беседовать, и вот какой у них вышел разговор.
– Гляди, – сказал один ворон, – внизу сидит этот бедняк Клаус.
А второй ворон ответил: «Подумай, брат, какой же он бедняк? Ты разве не видишь, что возле него лежит волшебный ореховый посох?»
И первый ворон говорит: «Да, вижу, но какая ему от этого польза?»
А второй ворон отвечает: «Сейчас никакой, но если он вернётся домой и ударит посохом по большому камню, что на вершине холма за домом господина Акселя, то польза будет ещё какая, потому что под этим камнем скрыто немало серебра и золота».
Клаус из этой беседы не пропустил ни слова, будьте уверены. «Надо же, – сказал он, – получается, что человек проходит мимо несметных сокровищ у себя под носом и отправляется куда-то – неизвестно куда, – чтобы немного разбогатеть». – И это было очень верно сказано. А потом он, не теряя времени, пошёл домой.
– Как это?! Ты что, вернулся? – спросил Ганс.
– Да, я вернулся, – отвечал Клаус.
– С фальшивыми монетами это бывает, – заметил Ганс, – вот так некоторых из нас встречают дома после разлуки.
Что касается Клауса, голова у него была полна мыслей, как крутое яйцо – мякоти, но с Гансом он этими мыслями делиться не стал. Он поднялся на холм за домом господина Акселя и, разумеется, увидел на вершине большой камень.
Клаус ударил по камню ореховым посохом, и он открылся, как дверь в пивной погреб, а за ней было совсем темно. Но в темноте виднелись ступени, и Клаус по ним пошёл. А когда спустился до конца, то глаза у него стали как блюдца, потому что мешки серебра и золота стояли в подземелье один на другом, как мешки с ячменём в солодовне.
А в дальнем конце подземелья стоял большой каменный трон и на нём сидел крошечный карлик и курил трубку. И насколько сам он был мал ростом, настолько длинная была у него борода, такая длинная, что её конец лежал на каменном полу у подножья трона.
– Как поживаешь, Клаус? – спросил карлик, который, оказывается, Клауса даже по имени знал.
– Лучше не бывает. – И Клаус снял перед карликом шляпу.
– А чего бы ты хотел, Клаус? – спросил крошечный человечек.
– Я бы хотел взять немного денег, с вашего позволения, – отвечал Клаус.
– Бери что хочешь, – сказал человечек, – но не забудь про лучшее, что у тебя есть.
О нет, про лучшее Клаус не забудет. И он изо всех сил сжимал в руке посох, ибо что может быть лучше, чем посох, который привёл его сюда. Так что он ходил от мешка к мешку, набивая карманы серебром и золотом, пока они не начали оттопыриваться, как у вора, накравшего яблок в саду; но – уверяю вас – за всё это время он посоха из рук не выпустил.
Когда Клаус набрал столько денег, что в карманы больше не помещалось, он поблагодарил карлика и ушёл тем же путём, каким пришёл, и каменная дверь за ним закрылась.
С тех пор Клаус жил, как телёнок на поле зелёного ячменя. Всё у него было самое лучшее, и всего у него было вдвое больше, чем у соседей. А братец Ганс смотрел на него круглыми глазами, чесал в затылке и диву давался, как это Клаус целыми днями сидит на солнышке и ничего не делает, только покуривает свою трубку и ест всякие вкусности, словно он принцем родился. Каждый день Клаус уходил к маленькому человечку, жившему в холме, с пустыми карманами, а возвращался с полными, и в них лежали золотые и серебряные монеты. И наконец денег у него стало столько, что он уже не мог их пересчитать, и пришлось ему послать кого-то к брату, чтобы тот дал ему мерную плошку в одну кварту – так Клаус собирался теперь свои деньги считать.
Но Ганс был хитёр. «Нет уж, я узнаю, с чего это братец Клаус вдруг так разбогател», – сказал он. И он изнутри намазал мерную плошку птичьим помётом.
И вот Клаус смерил этой плошкой, сколько у него было серебряных и золотых монет, а потом велел вернуть её Гансу. Но Ганс получил обратно больше, чем отдал, потому что две золотые монеты приклеились к птичьему помёту, и они попали к нему в руки вместе с плошкой.
– Как? – вскричал Ганс. – Неужто этот олух Клаус раздобыл столько денег, что их надо квартами мерить? Я должен хорошенько разобраться, что тут к чему.
И он сразу же отправился к брату в гости, и увидел, что Клаус сидит на солнышке и покуривает трубку с таким видом, словно весь мир ему принадлежит.
– Скажи, Клаус, где ты берёшь все эти деньги?
Нет, этого Клаус никак не мог сказать.
Но Гансу непременно надо было разнюхать, в чём тут дело, он просил и расспрашивал Клауса, и так его улестил, что Клаусу ничего не оставалось, кроме как всё ему выложить. И тогда, конечно, Гансу, трава не расти, понадобилось испытать волшебный посох, и никак иначе. Ну, Клаус не стал особенно возражать. Парень он был добродушный, а сокровищ в холме и на двоих было достаточно. И кончилось дело тем, что Ганс ушёл, помахивая ореховым посохом.
Но Ганс был не таким простаком, как Клаус; кто другой – пожалуйста, но не Ганс. Нет уж, не будет он канителиться ради двух карманов, полных монет. Ему нужен полный мешок, а лучше два. Так что он перекинул через плечо два мешка из-под муки и отправился на вершину холма за домом господина Акселя.
Когда он подошёл к камню, то стукнул по нему посохом, и каменная дверь открылась для него, как прежде открывалась для Клауса. И он спустился в подземелье, а там сидел крошечный старый карлик, которого видел Клаус.
– Как поживаешь, Ганс? – спросил этот крошечный старичок.
О, очень хорошо поживал Ганс. А можно он возьмёт себе сколько-то денег из мешков, которые тут повсюду стоят.
Да, это можно; но пусть не забудет взять с собой лучшее, что при нём есть. Пфф! Учите собаку есть сосиски! Ганс уж позаботится, чтобы захватить с собой лучшее, за него не беспокойтесь. И вот он стал набивать мешки золотом, а к серебру не притронулся, потому что – ясное дело – лучше всего на свете золото, сказал себе Ганс. И когда он наполнил их доверху и хорошенько потряс, чтобы монеты лежали плотно, и добавил ещё, он перекинул один мешок через одно плечо, а второй – через другое, и в них было столько, сколько он мог унести. А что касается орехового посоха, он оставил его лежать на полу, потому что рук у него было две, и обе были заняты.
Но Ганс так и не смог вынести своё золото из подземелья, потому что едва он высунулся наружу – трах! – камень сошёлся и его зажало, как мышь – дверью, и тут его жизнь кончилась. А случилось это потому, что Ганс не взял с собой волшебный орешниковый посох.
А Клаус лишился своего посоха, но это было не очень-то важно, потому что у него было на что жить и что тратить, и было предостаточно. Поэтому он женился на дочери господина барона (а жениться он мог на ком захочет, поскольку разбогател) и зажил счастливый и довольный, как муха – на тёплой печной трубе.
Конец ознакомительного фрагмента.