– Роджер рассказал вам насчет дорог?
Крестоманси повернулся обратно. Он не выглядел довольным.
– Роджер, похоже, старается держаться от меня подальше. Что насчет дорог?
Кот понял, что, если не будет очень осторожен, то навлечет неприятности не только на Роджера, но и на Джо. Джо должен был находиться в Замке, а не разъезжать по округе с кувшином головастиков. Обдумывая каждое слово, он ответил:
– Ну, Роджер ездил со мной на велосипеде…
– И велосипед тоже перепрыгнул через живую изгородь и, возможно, потерял колесо? – поинтересовался Крестоманси.
– Нет-нет, – ответил Кот – Крестоманси всегда сбивал его с толку, когда становился саркастичным. – Нет, велосипед в порядке. Но мы пытались попасть в Ульверскосткий Лес и не смогли. Дороги постоянно возвращали нас обратно к Замку.
Крестоманси тут же оставил саркастичное выражение. Он вскинул голову, как Сиракуз, услышавший приближение Кота.
– В самом деле? Думаешь, сбивающие с пути чары?
– Что-то вроде того. Но я таких не знаю.
– Я проверю. А пока ты в опале, Кот. Как и Роджер, когда я найду его.
Роджер, конечно, знал, что ему грозят неприятности. Они с Котом встретились по пути на церемонный ужин, каким всегда был ужин в Замке.
– Он очень сердит? – спросил Роджер, нервно поправляя свой элегантный бархатный пиджак.
– Да, – ответил Кот.
Роджер слегка передернулся:
– Тогда я продолжу держаться от него подальше. О, и от девочек тоже держись подальше.
– Почему? – спросил Кот.
– Они просто невыносимы, – сказал Роджер. – Особенно Дженет.
Девочки уже были там, когда Кот и Роджер вошли в переднюю, где перед ужином собрались Крестоманси, Милли и все волшебники и колдуны, составлявшие штат Замка. Дженет и Джулия были бледными и притихшими, но, на взгляд Кота, вовсе не невыносимыми. Роджер тут же заскользил вдоль стен, стараясь, чтобы между ним и отцом всегда находился волшебник или колдунья. Это не сработало. Куда бы Роджер ни скользнул, Крестоманси поворачивался и пристально смотрел на него своими яркими черными глазами. За ужином стало еще хуже. Тогда Роджеру пришлось, сев за стол, оказаться на виду, поскольку, будучи Роджером, он серьезно хотел есть. Крестоманси почти не сводил с него рассеянного саркастичного взгляда. Джейсон Йелдэм в тот вечер по какой-то причине отсутствовал, так что отвлечь Крестоманси было некому. Роджер ерзал на своем стуле. Не поднимал головы. Притворялся, будто смотрит в окна на закат над садами, но что бы он ни делал, неизменно натыкался на этот взгляд.
– О, проклятье! – пробормотал Роджер Коту. – Можно подумать, я кого-то убил!
Как только ужин закончился, Роджер вскочил со стула и умчался. Как и Джулия с Дженет. Крестоманси приподнял бровь, посмотрев на Кота.
– А ты не собираешься тоже убежать? – спросил он.
– Вообще-то, нет. Но думаю, я пойду, – ответил Кот.
– Ты точно уверен, что не хочешь присоединиться к нам за орехами и кофе? – вежливо спросил Крестоманси.
– Вы всегда говорите о непонятных вещах, – объяснил Кот. – И мне надо увидеть Дженет.
Что бы ни говорил Роджер, это был один из тех случаев, когда Кот чувствовал себя немного ответственным за Дженет. Она была ужасно бледной. И она оказалась в Двенадцатом-А только потому, что сестра Кота Гвендолен наложила крайне эгоистичные чары, которые выбросили Дженет сюда. Он знал, что до сих пор случались моменты, когда Дженет чувствовала себя чужой и одинокой.
Идя в игровую, он подумал, что это один из таких случаев. Дженет, всхлипывая, сидела на потертом диване. Джулия обнимала ее обеими руками.
– Что случилось? – спросил Кот.
Джулия подняла взгляд, и Кот увидел, что она почти так же удручена, как Дженет.
– Джейсон женат! – с трагизмом произнесла Джулия. – Он женился в Лондоне перед тем, как приехать сюда.
– И что? – спросил Кот.
Дженет бросилась на диван лицом вниз.
– Ты не понимаешь! – с рыданиями воскликнула она. – Я сама собиралась выйти за него замуж года через четыре!
– Как и я, – вставила Джулия. – Но думаю, Дженет влюблена в него сильнее меня.
– Я знаю, что возненавижу его жену! – всхлипнула Дженет. – Айрин! Что за ужасное имя!
– Она была мисс Айрин Пинхоу, – рассудительно и мрачно заметила Джулия. – По крайней мере, Айрин Йелдэм звучит лучше. Возможно, он женился на ней по доброте душевной.
– И, – провыла Дженет, – он собирается привезти ее сюда, чтобы они могли поискать дом. Они будут здесь целую вечность, и я знаю, что не смогу приблизиться к ней!
Джулия с отвращением добавила:
– Понимаешь, она художница. Дом, который они покупают, должен быть на высшем уровне.
Теперь Кот понял, что имел в виду Роджер. Он начал пятиться из игровой.
– Правильно! Сбегай! – крикнула ему вслед Дженет. – У тебя не больше чувств, чем… чем у ножки стула!
Это было обидно. Кот знал, что переполнен чувствами. Он и так уже был несчастен из-за того, что ему запретили ездить на Сиракузе.
На следующий день он скучал по Сиракузу больше, чем когда-либо. Еще хуже становилось от того, что он мог чувствовать Сиракуза – его выпустили на выгон, и он тоже скучал по Коту, грустил и был озадачен, когда Кот не появился. Кот хандрил, избегая Дженет и Джулию и не в силах видеть и Роджера тоже. Роджер – возможно, чтобы не попадаться на глаза Крестоманси – большую часть времени проводил с Джо. Каждый раз, когда Джо не работал – а не работал он, похоже, больше половины дня, – их с Роджером можно было найти в старом садовом сарае за конюшней – склонив друг к другу головы, они обсуждали механизмы. По крайней мере, Кот мог их найти, поскольку был кудесником, но больше почти никто не мог. Они установили вокруг сарая поразительно сильные чары «Не Обращай Внимания». Однако механизмы наводили на Кота скуку, и он побывал там только один раз.
День спустя синий автомобиль Джейсона Йелдэма прогрохотал к парадной двери Замка Крестоманси. На этот раз Дженет и Джулия отказались приближаться к нему. Но Милли промчалась через вестибюль навстречу, и Кот от скуки пошел с ней. Джейсон в своей обычной энергичной манере выпрыгнул из автомобиля и обежал его, чтобы открыть другую дверь и помочь Айрин выбраться.
Когда Айрин встала и чуть-чуть нервно улыбнулась Милли и Коту, Кот сразу же подумал, что Дженет и Джулия просто не могут возненавидеть ее! Айрин была стройной, темноволосой и с тем гордым бледным профилем, который, как всегда думал Кот, бывает только у древних египтян. У Айрин это выглядело красиво. Ее глаза, как у жен фараонов, были громадными, слегка раскосыми и миндалевидными, и поэтому для Кота стало большим потрясением, когда Айрин посмотрела на него, и оказалось, что ее сияющие глаза насыщенно синего цвета. Казалось, эти глаза узнают Кота, и понимают его, и принимают его сущность, и согревают его, словно глаза друга. И Кот вдруг понял, что такой же особенностью обладают глаза Милли.
Он не осуждал Джейсона за то, что тот так гордо улыбался, когда вел Айрин по ступеням в вестибюль, где Айрин посмотрела на громадную пентаграмму, выложенную на мраморном полу, подняла взгляд на стеклянный купол со свисающим с него канделябром и повернулась посмотреть на гигантские часы над дверью в библиотеку.
– Ох, ничего себе! – сказала она.
Джейсон засмеялся:
– Я тебе говорил: здесь грандиозно.
К этому моменту все волшебники и колдуньи из персонала Крестоманси стекались по мраморной лестнице, чтобы познакомиться с Айрин. Сам Крестоманси шел позади них. Как всегда в этот час утра, он был в шлафроке. Шлафрок казался сотканным из бронзово-золотых, зеленых и голубых павлиньих перьев. Айрин при виде него моргнула, но руку протянула почти спокойно. Когда Крестоманси пожал ее, Кот заметил, что Айрин понравилась ему. Он почувствовал облегчение.
Дженет и Джулия появились наверху лестницы – за спинами остальных, столпившихся вокруг Айрин. Дженет бросила один взгляд и, горько плача, убежала. Но Джулия осталась, изучая Айрин с легкой заинтересованной улыбкой. Кот снова почувствовал облегчение.
В целом, благодаря прибытию Айрин Коту стало легче переносить разлуку с Сиракузом. Она держалась так естественно и тепло, будто знала Кота много лет. Джейсон позволил ему познакомить ее с Замком – хотя и настоял, что сады покажет ей сам, – и Айрин шагала рядом с Котом, дивясь нелепым размерам главных комнат, милям коридоров, покрытых зелеными коврами, и потрепанному состоянию классной комнаты. Ей было так интересно, что Кот даже показал ей собственную круглую комнату наверху башни.
Айрин пришла от нее в восторг.
– Мне самой всегда хотелось такую башенную комнату, – сказала она. – Должно быть, тебе здесь здорово. Как думаешь, здесь по соседству есть дом, достаточно большой, чтобы в нем была такая башня?
Коту было стыдно признаться, что он не знает.
– Неважно, – сказала Айрин. – Джейсон нашел несколько домов, выставленных на продажу, которые могут мне понравиться. Понимаешь, дом должен быть довольно большим. Мой отец, когда умер, оставил мне не только деньги, но и двух старых слуг. Нам нужно пространство, чтобы они жили с нами, и никому не было тесно. Джейн Джеймс настаивает, что ей всё равно, где мы будем жить и сколько у нас будет пространства, но я знаю, что это неправда. Она очень особенная. А Адамс стремится жить в деревне, и я просто не могу его разочаровать. Если бы ты его знал, ты бы понял.
Позже Айрин сидела в просторной Малой Гостиной и показывала Коту папку со своими рисунками. Кот с удивлением обнаружил, что они больше похожи на узоры, чем на рисунки. Все они представляли собой аккуратно разлинованные формы: длинные полосы и элегантные ромбы. Полосы были заполнены узорами папоротников и жимолости, а ромбы – ветвями с изящными листьями. Здесь присутствовали переплетения диких роз и панно нежно нарисованных ирисов. Еще больше Кот удивился, обнаружив, что каждый узор испускает собственное слабое ароматное дыхание магии. Каждый был полон странной тихой радости. Кот и понятия не имел, что рисунки могут такое делать.
– Я на самом деле дизайнер, – объяснила Айрин. – Создаю оформление книг, ткани, изразцы, обои и тому подобное. Они у меня удивительно хорошо получаются.
– Но вы ведьма, не так ли? – спросил Кот. – В них во всех присутствует магия.
Айрин порозовела, точно дикие розы на рисунках, которые она показывала Коту.
– Не совсем, – ответила она. – Я всегда использую для рисунков настоящие растения, но больше ничего не делаю. Магия просто как-то перетекает из них. Я никогда не думала о себе, как о ведьме. Вот мой отец мог творить настоящую магию. Я никогда особо не знала, чем он зарабатывал на жизнь, но Джейсон говорит, он был известным кудесником – так что, может, что-то мне и передалось.
Еще позже Кот случайно услышал, как Айрин спрашивала Милли, почему Кот такой печальный. Он ушел раньше, чем ему пришлось бы услышать, как Милли объясняет насчет Сиракуза.
– Ха! – сказала Дженет, поймав его на лестнице в классную комнату. – Влюбился в Айрин, да? Теперь ты знаешь, что я чувствую.
– Не думаю, – ответил Кот.
Он не думал, что влюбился. Но его поразила мысль, что когда он вырастет достаточно, чтобы влюбляться – хотя это и казалось бессмысленным, – он попытается найти кого-нибудь похожего на Айрин.
– Она просто славная, – сказал он и продолжил подниматься к себе.
Славность Айрин была настоящей и деятельной. Должно быть, она поговорила с Джейсоном насчет Кота. На следующее утро Джейсон пришел за Котом в классную комнату.
– Айрин считает, тебе необходимо развеяться, юный девятижизнец, – сказал он. – Как насчет поездить сегодня утром с нами по округе и поискать дома на продажу?
– А я не буду мешать? – спросил Кот, стараясь не показать, насколько это подняло ему настроение.
– Она говорит, что ценит твое суждение, – ответил Джейсон. – Она уверяет меня, положив руку на сердце, что тебе достаточно просто посмотреть на дом, чтобы понять, будем ли мы в нем счастливы. Что скажешь? Это правда?
– Не знаю, – сказал Кот. – Возможно.
– Тогда поехали. Чудесный денек. И я чувствую, он станет важным.
Джейсон оказался в этом прав, хотя, может, и не так, как думал он или Кот.
Глава 8
Тем временем в Улверскоте Чудик стал для Марианны настоящей головной болью. Похоже, ничто не могло убедить его, что теперь он живет в Дроковом Коттедже. Папа поменял все замки и шпингалеты на окнах, но Чудик по-прежнему умудрялся выбраться наружу, по крайней мере, раз в день. Никто не знал, как он это делает. Люди со всей деревни постоянно приходили в Дроковый Коттедж с вырывающимся Чудиком на руках. Никола нашла его рыскающим в Улверскотском Лесу. Тетя Джой с кислым лицом принесла его обратно с почты. Тетя Хелен приходила с ним из постоялого двора, по меньшей мере, два раза, объясняя, что Чудик крал там еду на кухне. А дядя Чарльз неоднократно стучал в дверь, прижав извивающегося Чудика к боку забрызганной краской рукой, говоря, что тот опять объявился в Лесном Доме.
– Наверное, он думает, что всё еще живет там, – сказал дядя Чарльз. – Вероятно, ищет Бабку. Постарайся держать его внутри. Стена починена, и я почти закончил покраску. Вчера мы установили заднюю дверь. Если не будешь осторожна, он окажется запертым там, когда мы уйдем, и умрет от голода.
Мама считала, что Чудик должен отправиться жить с Бабкой в Лощину. Марианна согласилась бы, вот только Бабка всегда говорила ей:
– Ты ведь присмотришь за Чудиком для меня, не так ли, Марианна?
Бабка настаивала, чтобы Марианна заходила к ней каждый день. Марианна понятия не имела зачем. Зачастую Бабка просто смотрела в стену и ничего не говорила, кроме того, что она должна присматривать за Чудиком. Иногда она наклонялась вперед и изрекала бессмыслицу, вроде:
– Это лучший способ получить розовые помидоры.
Чаще всего Бабка просто бормотала себе под нос.
– Они вышли достать меня, – говорила она. – Я должна нанести удар первой. Знаешь, у них повсюду шпионы. Они наблюдают и ждут. И, конечно, у них есть клыки и ужасные зубы. Лучший способ – высушить из них дух.
Марианна стала ненавидеть эти визиты. Она не понимала, как тетя Дайна терпит зловещее бормотание Бабки.
– Просто теперь она такая, бедная старушка, – весело говорила тетя Дайна. – Понятия не имеет, что говорит.
Должно быть, Чудик узнал путь в Лощину, следуя за Марианной. Однажды он объявился там, едва Марианна ушла, пробрался к цыплятам-однодневкам тети Дайны и устроил ужасающее кровопролитие. Дядя Айзек появился в Дроковом Коттедже, когда Марианна как раз собиралась на поиски Чудика, и так сильно и далеко зашвырнул его внутрь, что Чудик врезался в раковину на кухне – точнехонько на другом конце дома.
– Дайна в слезах, – сказал он. – Из сотни цыплят осталось едва двадцать. Если этот кот еще раз приблизится к Лощине, я убью его. Сверну ему шею. Предупреждаю тебя.
И он ушел, хлопнув парадной дверью.
Мама с Марианной посмотрели, как Чудик поднимается на ноги и облизывает усы с крайне довольным видом.
– После этого он ни в коем случае не может жить с Бабкой, – вздохнула мама. – Постарайся не выпускать его, Марианна.
Но Марианна не могла. Она сомневалась, что вообще кто-нибудь смог бы. Она пыталась наложить на Чудика двенадцать разных ограничивающих свободу чар, но Чудик, похоже, был столь же невосприимчив к магии, как к замкам и затворам, и продолжал выбираться наружу. Сработали у Марианны лишь простые слабые чары направления, которые давали ей знать, куда пошел Чудик на этот раз. Если он направлялся в сторону Лощины, Марианна бежала. Дядя Айзек очень редко угрожал, но если уж это случалось, его угрозы следовало воспринимать всерьез. Марианне была невыносима мысль о Чудике со свернутой, будто у мертвого цыпленка, шеей.
Каждый раз, когда Марианна обнаруживала, что Чудик пропал, у нее обрывалось сердце. В то конкретное утро, когда она вернулась после очередного бесполезного визита к Бабке и обнаружила, что Чудик снова исчез, она поспешно задействовала свои слабые чары и не успокоилась, пока не покрутила кухонный нож три раза, и каждый раз он, останавливаясь, указывал наверх к Лесному Дому.