Через несколько минут чайки возвратились.
— Пристань Ключи! — сообщили они. — Совершенно точно, потому что сказал самый старый ворон. Он живет на дереве, которое растет на берегу.
Теплоход шел своим курсом. Штурман Иван Васильевич зорко смотрел вперед. Он не заметил, как в рубку вошел домовой. Вернее, почувствовал, что дверь кто-то открыл, но, когда оглянулся, она была закрыта.
Топало старался свое присутствие никак не проявлять.
— Опять запыхтишь! — сказала ему Зойка.
— Не запыхчу!
Но все-таки ему пришлось подойти поближе к штурману, посмотреть, что он делает. А штурман, на первый взгляд, как будто ничего не делал. Его руки спокойно держали рычаги управления.
Топало покрутился вокруг, но не смог понять, какой рычаг ему надо нажать. Да и как он нажмет, если рычаги в руках штурмана?
Домовой почесал затылок. Родькин план явно проваливался. А пристань Ключи приближалась. Если он промедлит, то все проплывут мимо.
Топало подошел к пульту, где были расположены кнопочки. «Нажмешь красную — вправо, нажмешь зеленую — влево. Как в сказке. Это куда проще», — подумал он.
И Топало нажал красную кнопочку. Корабль, сбившись с курса, сделал резкий крен вправо.
Штурмана покачнуло. Землетрясение?! И хотя Иван Васильевич на собственном опыте не знал, что это такое, почему-то мысль именно о землетрясении мелькнула у него в голове.
Топало отпустил кнопочку. Корабль пошел спокойно. Карпов утер лоб.
Взяв себя в руки, штурман повел корабль влево. Только выровнял курс, как судно начало делать странные зигзаги, словно хотело вырваться из рук штурмана и плыть самостоятельно. Как будто оно сошло с ума.
На палубу начали выскакивать испуганные пассажиры. От непонятной качки проснулись и Мельниковы.
— Неужели буря? Где Родька?
Снова качнуло. Мама схватилась за стол, чтоб не упасть.
— Что ты паникуешь? Какая буря? — пытался вразумить ее папа и тут же, покачнувшись, стукнулся о стенку.
Они выбежали на палубу и встретили маму-Капелькину. Она тоже была взволнована: куда-то исчезли Зойка и Топало.
— Где-то они вместе! — сделал заключение папа, имея в виду Родьку и Зойку.
На реке ходили хмурые темные волны. На минуту проглянуло солнце, окрасило их в зеленый цвет, и тут же снова все вокруг стало серым.
— Шторм идет, вот и качает! — раздались голоса.
Павел Михайлович Федулин, придерживал берет, старался определить по состоянию погоды, будет шторм или нет. Все с надеждой смотрели на него: как-никак он плавал четыре раза, знает все признаки приближающегося шторма. Но Федулин ничего такого не знал, потому что подобную качку испытывал впервые.
А Родька с Зойкой сидели под той самой лодкой, покрытой тентом, где их нашел однажды Федулин. Они поняли, что Топало осуществляет свой план. Вместо того чтоб нажать на тормоз, нажал на кнопку.
— Вдруг он устроит аварию? — прошептала Зойка. От переживания ее бил озноб.
Родька тоже волновался, но старался выглядеть спокойно, как подобает командиру.
— Никакой аварии не будет. Топало ведь сказал, что здесь глубоко.
Только заговорщики вылезли из-под лодки, как тут же появились родители во главе с Федулиным.
— Я говорил, что они здесь! — гордо сказал Павел Михайлович. — Нас не проведешь!
Зойка тут же получила от мамы подзатыльник, а Родьку повели воспитывать в каюту.
Корабль по-прежнему качало. Он упорно не хотел идти своим курсом и поворачивал нос к берегу.
— Успокойтесь, товарищи пассажиры! — донесся по динамику голос штурмана. — В этом районе много мелей, мы вынуждены маневрировать. Теплоход идет обычным порядком.
Пассажиры успокоились. Только Павла Михайловича Федулина это сообщение удивило: четыре раза плавал — никаких мелей не было, а на пятый — вдруг мели! Когда успело нанести?
Не был спокоен и сам штурман. Корабль его не слушался.
В рубку вбежал капитан Петров.
— Что случилось?
— Непорядки в системе управления, капитан. Кнопку заедает.
— Будем пришвартовываться к пристани Ключи! — приказал капитан.
Он связался с диспетчером:
— Корабль потерял управление. Причины неизвестны. Попытаемся пристать к пристани Ключи.
Пристань была уже совсем близко. И как только теплоход сбавил ход, направившись к причалу, он снова стал слушаться штурмана. «Что за фокусы?» — поразился Иван Васильевич.
Непредвиденная стоянка
Давненько у пристани Ключи не останавливались большие суда. На берегу торчали любопытные ребятишки, и как только теплоход подошел к пристани, они помчались туда.
— Объявите часовую стоянку! — приказал капитан. — Но чтоб пассажиры не расходились. Стоянка может быть сокращена.
Топало стоял у борта, ожидая, когда теплоход пришвартуется. Зойка с мамой прохаживались по палубе, рассматривая незнакомую местность.
— Топало где? — спросила мама.
— Здесь он, здесь.
— А что за качка была?
— Я-то откуда знаю? — Зойка выразила такое удивление, что кто угодно бы ей поверил, но мама, наоборот, подозрительно на нее посмотрела. Какие-то предчувствия одолевали маму: не случайна эта стоянка в Ключах, и Зоя с Топало тоже не случайно утром куда-то исчезли.
— Вот еще раз залезете под лодку, самому капитану скажу!
Зойка дала слово больше под лодку не залезать. Она разговаривала с мамой, а сама с нетерпением ожидала Родьку. Но его все не было.
Бросили трап. Непредвиденная стоянка, видимо, испортила пассажирам настроение, на берег никто не спешил.
Наконец появились Мельниковы.
— Ты чего так долго? — шепотом спросила Зойка.
— Родителей уговаривал. «Погода хмурая, нечего на берегу делать, лучше спать», — сказал папа. Еле уговорил.
Папа-Мельников шел, позевывая. У мамы тоже был довольно скучный вид. Она была в трикотажном спортивном костюме и застегнула воротник под самый нос, а руки держала в рукавах, как в муфте. Хотя было совсем не холодно, просто пасмурно.
У Родьки с Зойкой положение было сложное. Они не могли отпустить Топало в поселок одного. У него ведь нет часов, опоздает, и никто не заметит, что один пассажир отсутствует. Да и мало ли что с ним может приключиться! Но их тоже родители в поселок одних не отпустят! Что тут придумаешь?
Подталкивая друг друга, ребята сошли на берег.
— Перестаньте баловаться! — предупредила мама-Мельникова.
Папа нашел бревно, на которое все уселись рядочком, как гуси.
— Какой скучный поселок, — сказала мама-Капелькина.
— Зелени совсем мало, а пыли много. — дополнила мама-Мельникова.
Подошел Павел Михайлович Федулин. Родька с Зойкой с удовольствием уступили ему место. Он тут же начал говорить о том, что непредвиденная стоянка объясняется только молодостью и неопытностью капитана. Мама-Капелькина обиделась за капитана. Мельниковы тоже вступились за него. Сразу начался оживленный разговор.
— Где Топало? — прошептал Родька. — Неужели он ушел один?
— Я думаю, он разговаривает с вороном вон у той березы.
Недалеко от пристани стояла развесистая береза, и Топало действительно вел там разговор со старым вороном.
— Приветствую тебя, старый ворон! — сказал он.
— Приветствую тебя, домовой! — ответил ворон. — Откуда ты прибыл, с каких краев?
— Издалека. Скажи-ка ты, старый ворон, знаешь ли домового Думало?
— А как же! Мы с ним здесь самые старые!
— Это мой друг! Сведи меня к нему!
— Карр! — обрадованно прокричал ворон. — Конечно, я тебя сведу!
Родька с Зойкой, пока взрослые спорили, прибежали к березе.
— Зойка, старый ворон знает моего друга, — сказал Топало. — Он отведет.
— Спроси его, далеко ли идти.
Топало спросил. Ворон ответил, что на другой конец поселка.
— Тогда надо торопиться!
— Карр! — Ворон поднялся в воздух. — Лечу! Спешите за мной!
Топало потопал за старым вороном.
— Я тоже побежала! А ты, Родька, оставайся! Скажи маме, что я сейчас вернусь. Придумай что-нибудь!
— Вот еще! Я тоже пойду!
— Если мы вместе убежим, нас искать будут! — И она, догоняя Топало, скрылась за углом дома.
Родька был расстроен, хотя понимал, что Зойка права, двоим убегать нельзя.
— Родька! — крикнула мама.
Опустив голову, Родька поплелся к родителям.
Федулина с ними уже не было. Убедившись, что Капелькины на берегу, он пошел еще раз проверять сто вторую каюту: не поет ли там опять кто-нибудь «люли-люли»?
— А где Зоя? — спросила мама-Капелькина.
— Она сейчас придет, — замялся Родька. — Вон там магазин, так она ушла чего-то покупать…
— Странно… Почему она ничего не сказала? У нее и денег нет. Давайте сходим в этот магазин!
Мельниковы с удовольствием согласились: почему бы не пройтись? Родьке пришлось последовать за ними.
Магазинчик был маленький, с деревянным крылечком. Здесь пахло соленой рыбой, в витрине лежали затвердевшие пряники, конфеты, рожки.
— Где же Зоя?
— Значит, уже ушла, — сказал Родька.
Мама Капелькина отвела Родьку в сторонку.
— Скажи правду: где Зоя? И где… Топало?
— Какой Топало?
— Можно подумать, что ты не знаешь!
«А вдруг и правда Зоя не сказала ему про домового? — подумала она. — Хотя не похоже… Что-то он знает».
Таинственная встреча
Старый ворон, делая круги, летел над поселком Ключи. Топало с Зойкой едва за ним успевали.
Они бежали по улице, пугая кур, важно бродивших по лужайке. Куры с кудахтаньем разлетались.
А вот окраина поселка. Домик, увитый хмелем.
Старый ворон взлетел на трубу и что-то прокаркал.
И тут же распахнулось чердачное окно.
— Душа моя, Топало!
— Это я, я! Ты узнал меня?!
— Как же я тебя не узнаю, сердечный друг!
Думало слез по лестнице с крыши, и друзья крепко обнялись.
— Какой счастливый случай привел тебя ко мне?
— Я путешествую на теплоходе! — не без гордости сказал Топало. — Ты письмо мое получил?
— Ни одного письма не получал я из родных мест. Думал, и тебя уже нет в Кутузах.
Они сели в палисаднике на скамеечку, а на другой скамеечке сидела Зойка.
— А это кто с тобой? — спросил Думало. — Кланька?
— Какая Кланька! Это Зойка. Кланька ее прабабушка.
— Вылитая Кланька? — вздохнул Думало. — Времечко-то бежит! Как один миг, сто лет пролетели. — Он задумался. — Уж не гадал я со своими свидеться, мало нас на земле осталось. Исчезаем… — И опять задумался. — Скажи, Топало, — мечтательно спросил он, — стоит ли еще наш старый дом? Скрипит ли он половицами? Топится ли в нем печь?
— На том месте, где ваш дом стоял, шиповник вырос.
— Шиповник? Так это я его за оградой посадил. Разросся, значит.
— Разросся. Всем рассказывает: «Думало меня здесь посадил. В жару поливал, осенью ягоды собирал».
— Собирал, собирал… — печально сказал Думало.
— Старик Бакай привет тебе шлет!
— Наш Бакаюшка! Как он поживает?
— Глуховат малость. А так ничего, здоровье хорошее.
— Помнишь ли, Топало, как он щенком чуть в речке не утонул? Я его вытащил и с тех пор к нему душевно привязан.
— Как не помнить — помню.
— А сейчас расскажи мне, сердечный друг, как ты живешь? — спросил Думало. — Часто я тебя вспоминаю, о судьбе твоей тревожась.
— Живу хорошо, — ответил Топало. — И друзья у меня есть: бабка Дуся, Зойка, кот Филимон, коза Манька, пес Бакай. Но неспокоен я.
— Какие сомнения тебя настигли?
— Ты, Думало, много думаешь. Скажи: тебе никогда не хотелось стать человеком?
— Цветы должны быть цветами, птицы — птицами, кони — конями, — ответил Думало. — Если не будет цветов — мир потеряет красоту, если не будет птиц — мечту, если не станет лошадей — доброту. А когда исчезнет последний домовой — исчезнет тайна.
— Я все понимаю, — вздохнул Топало. — Только как-то обидно: живешь на свете, никто тебя не видит. Сиди в уголочке, молчи.
— Ты невидим только для людей. Они многого в творении природы не ведают. Люди еще дети во Вселенной.
Домовые замолчали.
— Ну, хорошо, — произнес Думало. — Каким бы ты хотел стать?
— Как Гришка-ямщик.
— Молодой ты еще, и мысли глупые. — Думало задумался. — Доживешь до двухсот лет — твоя воля! — можешь превращаться в кого хочешь. Это всем разрешается. Встанешь лицом на восток, скажешь: «Хочу быть Гришкой!» — и кувыркнешься три раза. Дело простое. Только порядочные домовые никогда ни в кого не превращались. Остался ты в Кутузах один, некому тебя уму-разуму учить. Я понимаю, душа моя, скучно одному-то. Но советую тебе поначалу подумать крепко. Станешь ты Гришкой, многое обретешь, но не будешь понимать ни зверей, ни птиц, ни деревьев. Ты говоришь сейчас с людьми за тех, кто не может говорить за себя. А став человеком, забудешь навсегда их язык. И они тебя не узнают.
И вдруг зашевелилась вокруг листва. Зойка подняла голову, слушая непонятный шум.
— Не узнаем мы тебя, не узнаем! — прошелестела листва.
«Так потом меня и кот Филимон не узнает, — подумал Топало. — Подойдет и замяукает. А я, не понимая, скажу: „Чего ты мяукаешь?“ А коза Манька даже боднет, если рассердится. Пес Бакай запросто укусить может. Чего, мол, тут чужой шляется».
— Мы никогда с тобой не будем разговаривать! — крикнул ворон.
— Я еще ваш, — обиделся Топало. — А ты уже разговаривать не хочешь. Я ведь еще ничего не решил. Еще пятьдесят лет думать буду.
— Думай, думай, — сказал Думало. — Да возвращайся поскорее домой, в Кутузы. Не наше это занятие на теплоходе кататься. Много стало соблазнов в жизни, вот и покинули наши братья свои углы.
— Да ведь я из-за тебя поехал, — сказал Топало. — Другого случая не будет, чтоб повидаться.
— Утешил ты мою душу. Топало, друг сердечный. Но и растревожил. Будешь ли ты счастливым?
А ведь счастья хочется всем, даже домовому.
Мама волнуется
Объявили посадку. Стоянка на двадцать минут была сокращена, так как никаких неисправностей в системе управления не обнаружили.
Зойка и Топало не появлялись, и Родька не знал, что предпринять. Мама-Капелькина была в отчаянии.
— Нужно сообщить капитану и вызвать милицию для розыска, — сказала мама-Мельникова.
Родька совсем сник: еще и милицию вызовут!
— Не надо милицию, — сказала мама-Капелькина. — Родион знает, где искать Зойку.
— Знаешь? — в один голос спросили папа и мама.
— Знаю.
— Да где же она? — взмолилась мама-Капелькина.
Выход был один: рассказать всю правду.
— В этом поселке у Топало живет друг — Думало, — сказал Родька. — Они ушли с ним повидаться. Их увел старый ворон.
— Какой Топало, какой Думало, какой ворон? — воскликнул папа. — Я уважаю ваши игры, но и они имеют границы.
Мама-Капелькина ничего не стала объяснять: она побежала к капитану, чтоб задержать отправление.
— Что с вами? — встретил ее Петров. — На вас лица нет!
— Зоя потерялась!
— Как потерялась? — заволновался капитан.
— Она убежала и еще не вернулась!
— Мы же объявляли: пассажирам никуда не уходить! И так уже выбились из расписания! — Петров снял фуражку, сел. За один рейс столько ЧП! Не хватало еще, чтоб ребенок потерялся!
— Товарищ капитан, вы не волнуйтесь! На вас тоже лица нет.
— Видимо, плохой я капитан, — устало сказал Петров.
— Хороший, очень хороший! Это во всем виноват Топало!
— Какой Топало?
— Товарищ капитан, мы едем с домовым!