ЗАРИСОВКА
Цветком восхода высвечены горы
Под чёрной тряпкой выжатой грозы,
Куда глядит нахохлившийся ворон,
Пустив в ответ картавый свой язык.
Не молод он. С ветвей сбивает осень
Пурпур листвы, цепляясь за крыла…
А там внизу отчётливая проседь
В пустую рощу тропкой пролегла.
Теперь его защитой стала ёлка.
В густой хвое, на южной стороне
Бесславить жизнь в остатке лет – неловко
И… сожалеть, состарившись, о ней.
Поди, узнай, что скрыто в чёрной птице,
О чём кричит крылатый старый птах…
Но ширь зари раздвинула границы
И… птичью смерть отбросила на взмах.
ОСТАТОК
И вот настали времена,
В которых делится остаток;
В которых жизнь гребём со дна,
А дух до низменного падок.
Малыш с игрушкой на полу
Так беззащитен, так потерян,
В то время, как свою хвалу
Рабы возносят трону зверя.
Куда идти и для чего
Ребёнку правды, коль войною
Закинут будет он в окоп?..
…а в похоронке – остальное…
Упав ничком у школьных стен,
Прижат он дулом автомата…
Теперь не встать ему с колен,
Став окончательно приматом.
А жизнь – она не бережёт
И раздавая погремушки,
Пренепременно обожжёт
Косой костлявенькой старушки.
Так как же детство уберечь
И защитить в любовь шагнувших,
Когда изъят из ножен меч
На святость детства посягнувших?
СОН УСТАВШЕГО МАТРОСА
Когда золотая варажка,
Блестя над взволнованным пОнтом,
Наполнит надеждой ветрило
Лодейки, обросшей ракушкой –
Дышать уже станет не страшно,
Проявятся тихие ноты…
И там… в небозорье… забрезжит
Приветливый, радостный свет…
Уставшего за ночь матроса
С собой заберут сновиденья.
Ключами судьбы не владея,
Сквозь липкую солость и бред,
Он взмоет в трансфертном полёте
Над пенисто-мутной водою…
И крикнет ослабшей стихии:
«Виктория! Слава Творцу!
Свободен! Свободен! Свободен!..», -
Но, тут же, сквозь радость, застонет,
Увидев, как мокрой ладонью
Закроют глаза мертвецу.
«ДАЛАЙ-ЛАМА»
«Не делю я космос пополам, ведь,
Как известно – он со мной един…», -
Говорил мне русский «далай-лама»,
Из Рязани в Лхасу на пути.
Ты погодь, скиталец светоносный…
Даром, что по вере ты – буддист,
Разъясни, разжуй, пока не поздно,
Если надо к Небу обратись,
Тайну строк протяжных, благозвучных,
На язык души переведи,
Чтоб без всяких способов научных
Я сумел над пропастью пройти.
Вот иду я пО лесу устало,
Сокровенной думой занятОй
На зарю, что в тучах заплутала
И по цвету стала голубой…
Далеко отсюда до Тибета …
Но да мудрый станет ли искать
В иноземье – Родины рассветы,
Чтоб в рассветах Родиною стать?
От корней душа его пылает
И творятся радостью дела!
Ну, какой ты, к чёрту, далай-лама,
С бородой рязанского козла?
Оглянись, любезный мой мечтатель!
Чем ты мог, подумай, пренебречь?..
………………………
А буддизм… – из Индии он, кстати,
Где звучит архангельская речь…
В ТОСКЕ ПО ДРУГУ
Обо всём понемногу, по букве, по звуку,
Я хочу рассказать… Но в ответ – тишина.
Без друзей одному – невесёлая штука
И… бутылка за вечер опустошена.
Развивать не хочу: до банального скучен
Ход житейских проблем и заштатных ролей.
Но ведь время рождения жизни – не случай,
Чтоб вот так прогореть до холодных углей.
А читать между строк, уж куда интересней,
Чем топтать эту топь и иметь эту блажь…
И душа – на разрыв, и рождается – песня
Под фаянсовый звон расколовшихся чаш.
Не спешите судить, шелухою давиться:
Все мы зёрна и здесь нам своё дозревать…
Где ж ты друг? Помоги от тоски отлучиться
И…
опять,
как всегда,
на года замолчать.
РОССИЯ
И что-то всё у нас не получается…
Плывёт размытый домик из песка…
По сорок раз на дню вожди меняются
И револьвер стрекочет у виска.
Какой там прок от грёбаного «паруса»!
Куда лепить заплаты?! Что латать?!
В одно мгновенье высох и состарился
Рождённый никогда не умирать.
Кидает нас, как щепку, ветер времени
От рабства до свободы и назад.
Вчера ещё мы Небо взглядом мерили.
А нынче в бой бросаем салажат…
Из тесных стен взываем к бесконечности,
Забыв себя до трёх поганых слов.
Ведём на трон с неслыханной беспечностью
Иноплеменных духом холуёв
И те, столкнувшись с русскими талантами,
Опять понять не могут наш народ:
Хотеша быть в лаптях, но с аксельбантами
Он окиян под стопку в брод пройдёт.
Ай, широка душа у нас вселенская!
Да, жаль, не долог выстраданный мир…
И семь дощатых пастырей – растрескались:
Их залил воском храмовый «факир».
Хоть плач, но не ужиться в этом городе,
Где лошадей держАт за удела,
И мир гранитных плит так сер и холоден…
А вечный жид, что кормит со стола
Своих рабов, бросая в рот им крошево,
Чтоб не подохли часом до утра…
И пляшем мы пред этой хитрой рожею,
Толкая мир к бессмертью за «сто грамм».
И сами мы не знаем, что нам по’сердцу…
Простор полей, затворы ли тюрьмы?..
Но там, в груди, гудит, как отголосица,
Живой Огонь Великой Костромы.
Ё МОЁ
Так и сяк клянёт судьбу
Ванька – русский дуралей.
След «гранёного» на лбу:
Гад, нажрался до соплей…
Не привьёшь ему закон,
Не причешешь его нрав.
– Что, братишка, нелегко?..
Так и знал: лишили прав!..
Культивируя враньё,
Шепчет Ванька, морща лоб:
«Эт вы, пришлое ворьё,
Нашу Русь загнали в гроб!»
Не согнать его с печи
И от снов не отодрать…
«Лишь бы выпал с неба чин…
Лишь бы щучину поймать…»
Но да сказки нет, как нет.
А работать – шибко лень.
И садясь на табурет,
Он рассматривает – тень.
«Эх, враги! Кругом враги!»
Кроме собственного «я».
«Ускакал бы,… да ноги
Не закинуть на коня…»
– Стоп, «Емеля»! Не мели!
Поразмысли и просей!
Не о том душа болит
У тебя, мой корифей.
Не боись, Ванёк! Не трусь!
Храбрецам – почёт и честь!
Воздержись пока про Русь
Разглагольствовать бог весть…
Кто и как, какой иглой
Ввёл в нас этот генокод?
От того ли нам порой
Так смертельно не везёт?
От того ль, к несчастью, мы,
Зачиная жизнь свою,
С первых слов – разобщены
И всё время на краю?..
– Что, фантазий не унять?
Хочешь бабу из дворца
Затащить в свою кровать
Колдовской игрой словца?..
А заморским то князькам
Таки увальни нужны,
Что дают себя впрягать,
Да разглядывают сны…
Пусть отлавливают щук,
Ищут с Бабою Ягой
Василис, коль недосуг…
Лишь бы в царство – ни ногой.
Так чего же мы, братья,
От судьбы своей хотим,
Если лень одну плодя
То и дело норовим
Упендюрить за «порог»,
Растянуться на печи,
Вместо дела, видя толк
В бреднях спившихся мужчи?
Вон, опять бубнит Иван
Недовольствия свои.
Бражку брызгая в стакан,
Безобразен, словно свин.
Не устанет ведь мечтать!..
И плевать ему на то,
Что закончил я писать
С болью в сердце!.. Ё-моё!
НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО
(романс)
Я вас прошу, не проходите мимо
Проникновенно-горьких детских слёз!
Людская жизнь ничем невосполнима
Без чутких душ. Задумайтесь всерьёз…
Хотя бы раз задумайтесь всерьёз…
Не бойтесь, люди, щедрых подаяний
Убогим нищим, падшим и больным.
Чтоб жить в любви – не миновать страданий:
Они нам вместо сытости даны.
Они нам вместо сытости даны.
Жестоко время! Сколько дней впустую
Ты тратишь трагик, мучая себя,
Не замечая Истину Святую,
Пустое дело приторно любя.
Пустое дело приторно любя.
Всё ищет след голодная волчица,
И множа гам, слетает вороньё
К тому в чьё сердце с умыслом стучится
Людское зло – обман пред алтарём.
Людское зло – обман пред алтарём.
Скажи мне, друг, доколе слабость эта
В пучины мрака будет нас ввергать?
Скажи мне, друг, дождусь ли я ответа,
Чтоб самому любить не опоздать,…
Чтоб самому любить не опоздать,
Когда несмело, розовой зарёю
Проглянет день поверх златых полей
И понесёт свой мёд пчелиным роем
Волна Любви всё ярче и теплей?
Волна Любви всё ярче и теплей…
ДРУГУ ХУДОЖНИКУ
Смотрю в квадрат окна, а там – весенний праздник!
Возьми его, мой друг, на кисточку свою
И выплесни на холст во всём многообразье…
И ночь пройдёт без сна у творчества в плену.
Ах, сколько красоты проходит без вниманья!
Безбрежный мир её – объять нам не дано!
Но если мир – туман, закат на заднем плане,
То мой художник пьёт пурпурное вино.
Он подождёт… Придёт… Рассвет раскроет шторы…
И стылый мокрый день окрасится листвой.
Несмелый штрих, другой, и луч – прорежет горы
И превратится в нимб над женской головой.
Но, как не восхотеть, не попытаться сделать
Подобие Любви, хотя бы в трёх цветах,
Чтоб кровь иных сердец в тоске не загустела
И возвратила им желание – пылать!
Рисуй, художник мой… Пусть свежесть акварели
Целит, как эликсир, тревожит, как весна…
А если, что не так – не злись… По крайней мере
В сомненьях не сгорай и… позови меня…
ЭКСПРОМТ
На славу банька топится.
Плывёт дымок забот.
В окошко дождь колотится –
Вечерний гость суббот.
Поднять бы настроение
Парком, да в самый раз!..
И жалю с нетерпением
Суставчики я вас!
На славу банька топится, -
Дымит, как паровоз.
Сегодня я, как водится,
Поддам парку всерьёз,
Чтоб вновь родиться заново
С колючею водой,
Чтоб вы сказали сами мне:
«Мужик то, молодой!..»
На славу банька топится!..
Смолистый едкий дым.
Но печка не торопится
Поднять тепло воды.
И я в уединении,
Забрав с собой «ключи»,
Колдую над поленьями
И чувствую: стучит
В висках от жара тесного
Открывшаяся суть…
А, стало быть, известно мне,
Как молодость вернуть.
СТОИТ ЗАМЕТИТЬ
Новый день так богат на сорнячные травы, а зелень
Благородных культур – не всегда попадает на стол.
Новый день поднимает не то, что вчера мы хотели,
Правдолюбов меняя на тех, кто неистово зол.
Я на солнце смотрю через синие шторы июля:
Наплывая клубами, грохочет гроза второпях…
Знать, опять не туда долгожданные ветры подули,
Серый ливневый след оставляя на тёплых камнях.
Новый день-поводырь, ты не слушай наивные речи,
Что теснятся в мозгах бесшабашно летящих во тьме!..
Лишь часы на стене отбивают, как молот кузнечный,
Всё пытаясь до нас донести цену наших потерь.
Новый день. Но обратно, несёмся под горку обратно,
Скачем старой иглой по дорожке пластинки, заев…
И встречая рассвет, видим алые зори заката;
Пожинаем плоды, а по времени только – посев.
(никогда не клянись на святом в обещаниях другу:
не срастаются клятвы, ты знаешь, с делами людей;
подожди, не спеши, чтоб не пасть перед ним от недуга,
неожиданно ставших тобою враждебных идей)
Нам несёт новый день новый смысл недочитанной жизни.
Он суфлирует нам, но не слышим мы реплик его,
Оказавшись для жизни отнюдь не такими чужими,
Как глухими и злобными душами. Гонг
Прозвучит и пронзит, ввысь подняв непослушные крылья,
Оторвав от земли не без боли, под крики и стон.
Помоги, новый день! Проведи нас! Мы всё позабыли,
Растрясли по углам, будто пыль, неохватный восторг!
Быть в тебе, новый день, а не тлеть раздуваемым пеплом,
Не выдумывать снов, чтоб пытаться их все воплотить.
И ведь стра’шно подумать!.. Простите, но что за нелепость -
Начинать эту жизнь, а в реальности так и не жить?
С ДОБРОЙ ПАМЯТЬЮ
Говорила однажды мне бабушка
Про нелёгкую долю свою.
Я садился к ней, помнится, рядышком,
Как, бывает, садятся к огню.
И тепло её слова, прочувствовав,
Неуёмный, патлатый пижон,
Я часами внимал ей без устали,
Добротою её заражён.
О трудах незнаваемых отдыха,
О годах нескончаемых войн
Говорила бабуля да охала,
Всё качала седой головой.
А в глазах её – солнышко юное,
А в речах – безмятежный покой,
Будто парус дорожкою лунною
После бурь возвращался домой.
С той поры много времени минуло…
Был бы уповод, то ведь – года…
Но завёт меня снова по имени
Неземная её Доброта;
Наставляет настойчиво, сдержанно,
Маячком указуя мне путь…
……………………..
– Только ты мне, Родная, по-прежнему
Помогаешь с пути не свернуть.
В ПОЮЩЕЙ ТИШИНЕ
Объял, как обруч, мыслей хоровод,
А в центре – я, – отнюдь не исключенье.
Закрыть глаза, не думать наперёд,
Не предавая образам значенья
До тишины спокойного ума,
До светлых строк разлитых по страницам,
До глубины, не ведающей дна,
Где так легко пропасть и возродиться,
Истосковавшись в радость по Любви
И новым дням, чья жизнь – одно мгновенье…
Но я ушёл, отвлёкся, проявил…
И… задержался на стихотворенье…
Ах, мысли, мысли, трудно вас унять!
И я опять болею над строкою;
Забыв покой, стараюсь передать
Изящным словом формулу покоя.
И мир не спит, со мною допоздна
Он ждёт рассвет катарсиса и страсти,
Чтоб где то там, пополнив имена,