СГУСТИЛИСЬ СУМЕРКИ…
Сгустились сумерки.
И в чувствах обострённых
Я грею пятки звёздною тропой.
А может, умер я?
Как знать… Определённо
Спираль Галактики сверкает подо мной…
А может быть,
Как раз, всё так оно и надо?..
И дать ответ мне, Небо не молить?
Освободить
Сознанье от распада
И на прямую радость ощутить?..
Пусть карой боль
Бесчинствует над миром
И серебро с груди мне не сорвать,
Но Ты позволь
Мне быть ещё настырней,
Чтобы Тебя хоть в малом отстоять,
И босым в снег,
И в одури сомнений
Идти на Свет, но встретиться не сметь…
Я – человек…
Я – осмеЯнный гений…
Удар, хлопок, итог: вопрос и смерть.
РАЗМЫТЫЙ СЛЕД
Это утро, должно быть, забудется вряд ли,
Когда некая сила толкнула планету,
По случайности ль, нет, без вины виновато,
В пару тысяч «кэмэ», наследив напоследок.
Почему, от чего, за какие заслуги
Пятьдесят мегатонн раскололи полнеба,
Поменяв полюса и природу вокруге?..
Не иначе уфологам всё на потребу?..
В муляже облаков, переливно сверкая,
Что’ пытается скрыть по себе преступленье?
То открыто в глаза, то едва намекая
Не идёт на контакт это мегоявленье.
У Подкаменной, в ночь, обложившись кострами,
Мы тревожно молчим, будто всё ещё ново,
Будто вскрыта земля и отчётливы грани…
А догадки, как сны, всё равно бестолковы.
И молчит Енисей, не решаясь ответить,
Что’ тогда отразилось в зеркальности водной.
Или знать нам ещё рановато про это,
Заблудившимся в домыслах, у перехода…
Мне б с эвенками теми окрест Ванавары
Побродить, порасспрашивать, как это было,
Чтоб от огненной тайны слепящего шара
Мелкой дрожью охватывало затылок
Или стать очевидцем, иль, что ещё лучше –
Знать причину, владеть и предсказывать время…
Ну, а может быть, всё регулирует случай?
А внезапность, она, как известно, мгновенна.
Где? когда? почему? – ни черта мы не знаем.
И… плешивым собраньем гипотезы множим…
А планета летит… ледяная… другая…
Может, здесь нас и не было? Что же, возможно.
КУМАЧИ ЗАРНИЦ
Всё меньше русских лиц.
Больны глаза и души.
Должно быть от того,
Что день уж не далёк…
И кумачи зарниц,
Как память о минувшем,
Забытым торжеством
Не радуют Восток.
Россия пала ниц
Затылками к лазури
(святая простота),
Покорна и слепа…
Всё меньше русских лиц.
И льётся брагой сурья,
Быть в радость перестав,
По выцветшим губам.
И гогот, а не смех,
И жадность, а не щедрость,
И разум не в цене,
Когда расчётлив ум…
И что там ждёт нас всех?..
Значенье слова «тщетность»?..
…и смотрит сквозь прицел
Гривастый тамагун.
Да, мы повинны в том,
Не возжелав иного,
Что затянув себя
В бесовский балаган,
Беды не видя в том,
Без права и без слова,
Сживаясь второпях
Потворствуем врагам.
Всё меньше русских лиц…
И как бы не хотелось
Восстать из пустоты
Безудержных словес,
Чтоб стать свободней птиц
Сменив слова на дело –
Нам на пути кресты
Да скорбный плач небес.
РАДОСТНОЕ
Я уверен в завтрашнем дне.
Мне комфортно думать и жить.
С каждым днём становясь сильней,
Я вхожу, наконец, в режим.
И решая решать на раз,
Не страшась громоздья проблем,
Я на всё и на вся горазд,
Но во имя Любви, между тем…
………………………..
Попытайся понять себя,
Не ища впопыхах причин…
Молоти, что есть сил, барабан!
Барабан, что есть силы, стучи!
Вижу радугу, вижу зарю,
Травы в поле кладу с косы
И в молчании боготворю
Этот мир от звезды до росы,
Этот мир, что представился мне
Общим целым, без дележа…
Слышишь, друг, как поёт в тишине
От блаженства твоя душа?
Коль начнёшь, как и я дышать
И ценить уязвимый свет –
Станешь зёрна Любви сажать
Окрылённым отцам вослед.
Отчего ж так светло на душе
Через боль, темноту и снег,
Если, правда, не совершен
Не меняющийся человек?
Значит, есть основанья в том,
Что бурлит этот ключ, кипит!..
А что будет со мной потом –
Пусть Он Сам за меня решит…
Лишь бы только себя не предать
Под пургу бесполезных сил…
Не кончай барабан стучать,
Чтоб
опять
заиграл
клавесин.
ЗЕЛЁНЫЙ АНТИФРИЗ
Я мог бы приехать к другу
И быть для него сюрпризом,
Но нет у меня (напруга)
Зелёного антифриза.
Я мог бы его в два счёта
Купить за углом у Фадея,
Да год уж, как без работы, –
А значит, увы, без денег…
Что толку иметь иномарку,
Как мой перламутровый «Ni’ssan»,
Коль нет офферторий, жалко,
Купить и залить антифриза.
Я ждать не хочу, не верю,
Что утро дня мудренее
И глупо глядя на время,
В беспомощности бледнею…
«Двенадцать ноль-ноль» – проблема:
Решить мне её не по силам,
Ведь в это ночное время
Взаймы не с руки просить мне.
В шелко’вых своих прикидах,
Презрен, отстранён и не признан,
Гоняю чифир, как быдла,
В страданиях по антифризу.
А друг, позвонив на домашний,
Бубнит обвинительный опус,
Что, дескать, довольно алкашить,
Иди и садись на автобус;
Что, дескать, вчерашний начальник
Во мне уже должен загнуться…
Но я, помолчав, отвечаю:
– Русские – не сдаются.
МЕТАМОРФОЗА
Мой кот спокоен, как удав,
Вчера с утра, кастратом став.
Ни как понять не может он,
Что происшедшее – не сон.
«Какой гигант! И сколько ж лет?», -
Спросил ветврач-апологет
И ввёл коту полсуток сна,
Представив, видимо, слона.
Ветеринару на вопрос
Я лгал, почёсывая нос:
«Нежнейший возраст у него,
Четыре месяца всего…».
И вот он дома в пеленах:
Дрожит язык, туман в глазах…
Но кот ползёт через наркоз
Нелепых снов, нелепых поз…
И жжёт меня до глубины
Сознанье собственной вины,
Что по наивности своей
Убавил пыл его когтей.
Насилью противостоя,
Стоит он, бедный, у стола,
Котом, прожив всего лишь год
И… просто за’ душу берёт.
Теперь мой кот не прихотлив:
Природу пола изменив,
Я «подарил» ему покой
И стал он ласковый такой…
Не скачет мне по голове,
Не шарит взглядом по дворе,
Лишь спит игрушкой меховой…
Да-а-а… слава Богу, что живой.
И всё бы было хорошо,
Ведь кот в сознание пришёл…
Но дело сделано. Кастрат.
Своеобразный результат.
ТЕНИ ЗЕМЛИ
А время осталось мало…
Успеть бы, сказать о главном,
Ведь жизнь переходит плавно
Под мокрое покрывало
Земли…
Теряемся в приобретеньях,
Стираемся постепенно,
Не воспитав терпенья…
Да, кто же мы, если не тени
Земли?
Помилуйте, мы ещё дышим?
Под стать тараканам, у биржи
Нахраписто и бесстыже
Орём, что есть силы, чуть выше
Земли…
Расталкивая локтями
Друг друга, на землю тянем
Друг друга и, как «Титаник»
Уносим с собою тайну
Земли…
И будут гадать потомки,
Раскрыв нараспашку окна
О нас бесконечно далёких
И, может быть, допотопных,
Обманутых притяженьем
Земли.
ПОМЕХИ
Они проникают в нас подспудно, из-под сознанья,
Всё в виде нелепых форм, а так же смещённых нот,
Как будто бы хочет кто нас вывернуть наизнанку, -
Да так, чтоб забыли мы, что можно – наоборот…
…нашёптывают, внушают, конечно же, на погибель…
Натравливают, призывают идти и вершить обман…
В «неправильные» мозги вставляют свои плагины,
Чтоб разум не мог понять, что горе нам от ума
И чтоб его вообще не слышали наши души,
Не чувствовали его, как стимул – творить Любовь,
И только минутная страсть, выплёскиваясь наружу,
Вытравливала б из нас порыв благородный любой.
Алеей усталых лип иду, запинаясь в прошлом,
А мимо меня дома расчётами перфокарт…
И знал ли что о Любви восточный эксцентрик Ошо?
И мог ли преодолеть опасности Жан Поль Сартр?
В экзистенциальном сне – глубокие переживанья…
Но сон остаётся сном… И камнем под ноги – явь.
Свобода на полчаса в горячей чугунной ванне
Иль, где-нибудь, у печи, до розового угля.
Они проникают в нас с неровным дыханьем ветра
И страхами пред чертой, что вновь впереди на шаг…
Заботливою рукой подброшены нам приметы…
Да только не видит их обманутая душа.
Бушует девятый вал, туман и не дра’знит берег.
Но как не взлетай волна – она Океана часть.
И ангелы в Небесах свои обновляют перья,
Чтоб как-нибудь невзначай на землю опять не пасть.
Но сети прочны, что сталь, и слуги лукавых игр
Не верят в иной исход оставленных смерти нас.
И как не тяни аккорд – с репризой прервётся лига,
Чтоб вновь повторить себя и, может, в последний раз.
Так, что же мы не вольны ответствовать им отказом
И стать на виток сильней, талантливей и мудрей,
Очистится и вздохнуть, пусть медленно и не сразу,
И вновь обрести Покой прозревших к Любви людей?
ХИБИНЫ
Былых мастодонтов горбатые спины
Застыли в граните полярных широт.
О чём вы молчите, седые Хибины,
Холодные камни холодных высот?
Вас гладят закаты пунцовым сияньем,
Купают рассветы вас в розовом льне…
Незримо ведя диалог с небесами,
Вы нам, словно память погибших планет.
Оглохшие камни кричащих ущелий,
Пугающий грохот стремительных глыб…
В обители вашей я принял крещенье,
Чтоб вы мне в походе хоть раз помогли
Решиться пройти островерхой грядою,
В пронзительном свисте ветров устоять…
Так пусть же окажутся ваши ладони
Приветливым другом… А впрочем, как знать…
Но в знак ли согласия сходят лавины
И крошится в пыль обжигающий лёд.
Нет, я не забыл, что такое – Хибины,
Холодные камни холодных высот.
посвящается светлой памяти актёра В. Тихонова
ПО ЗАДАНИЮ ЦЕНТРА
В продутых ветром городских развалах,
Где грезят души горьким сухарём,
И день и ночь нацистские вассалы,
Под стать жрецам над жертвенным огнём,
Кричат – «Sieg Heil!..», стервятниками рея.
Им дан приказ в три дня отфильтровать
Всех тех, кто ищет силы против Рейха,
Стараясь смерти противостоять.
И он опять, опять, как на пружине.
Простой провал – полжизни не в зачёт.
Не первый год разведчиком в Берлине:
Про всё и всех на сто, наперечёт…
Он окружён лукавыми друзьями.
Он загнан в угол, чувствуя прицел…
Но, как ни странно, выдержан экзамен
И в три столбца получит шифр Центр.
Не стоит, Генрих… Хватит улыбаться…
Не надо, Вальтер… Можно захмелеть…
…а сны всё чаще о России снятся…
И рощам вешним их не пожелтеть.
Но не до сна: продажная Европа
Вывозит в Штаты «Фау» под зарок…
…и он опять примерным остолопом,
У Шиленберга тянет кофеёк…
Он здесь, как в жерле адского вулкана,
Вводя в игру послушный пятый туз,
Семнадцать дней выстраивает планы,…
Чтоб мирно спал советский карапуз.
Но мир зловещ и хитрые особы
Победоносным силам вопреки,
Вождю рабов надраивая обувь,
Напоминают кто его враги.
Спустить с курка и… Всё. Осточертело.
И к пистолету тянется рука…
Но шеф гестапо, вчитываясь в «ДЕЛО»
Не усомнился в честности пока…
Пока есть время к сборам и отходам…
«Vergeltungswaffe», «Neu-Schwabenland»…
И так всё время на пути свободы
То тут, то там могильщики стоят.
«Но выход есть, – он шепчет, – несомненно…»
Пусть на полшага, но – опередит…
А на виске синеет змейкой вена…
Он ждёт сигнал.
Он курит.
…и молчит…
НА ЛЕПЕСТКЕ ЦВЕТКА…
…и нет числа досужим разговорам
Про непростую женскую судьбу!..
А жизнь летит, спешит, как поезд скорый,
Куда-то вдаль, бездумно, наобум,
В кромешной тьме… Всё реже – по наитию,
На чей-то голос…
Кто же там кричит,
Что устремленья спутаны, как нити
И не найти искомый алгоритм?..
Но дух не верит, нет её, боязни
И не подводит женское чутьё,
Когда в мужских предчувствиях бессвязных
Одна лишь брань, бурчанье да нытьё.
Ну, вот скажи мне: разве ты на свете
Такой, как есть, рождён не по любви?..
Ужели ты не слышишь?.. Даже ветер
Тебе с любовью шепчет: «Мы свои…»
А женщина… Она ль не понимает,
Когда на свет торопится дитя,
Что в этот миг она ребёнку дарит
Свою любовь, любя, как никогда?..
И пусть нам не ясны мотивы жизни…
Но сколько их, горючих, женских слёз,
Как будто из невидимых кувшинов,
По всей земле любовью пролилось!..
И я всё чаще думая об этом,
Презрев всё зло, какое только есть,
Молюсь за них, чтоб их частички света
Не отсияли бесполезно здесь.
РАЗМЫШЛЯЯ НАД ПИСЬМОМ К МАМЕ
Как трудно жить бесхитростно и просто,
Сиять подобно Солнцу, согревать
Едва на свет пробившийся отросток,
Что сам когда-то Солнцем должен стать!
Цветёт, ветвится детство, подрастая,
Спеша самостоятельно дышать,
Пока его хранит Любовь Святая,
Глубокий Корень под названьем – Мать.
Прими душой, прочувствуй каждой клеткой,
Кому обязан жизнью ты по гроб!..
Не надо, друг: звонишь ты очень редко,
Что пробирает совести озноб.
Не памятью, а сердцем и душою
Держать нам с матерями надо связь!..
Отделавшись подарочком дешёвым
Опять на дно, в безмолвии таясь?..
А жизнь уходит частым, острым пульсом,
Как те цветы, что долго не стоят…
Зачем так легкомысленно?.. Упустишь…
И никогда не скажешь – «…это я…»