Потом они повторили всё это ещё и ещё раз. Во время их пятого соития Тан легла на спину и, высоко подняв вверх свои мощные, обросшие густой шерстью ноги, правой рукой затащила на себя Зура. Обезьяна вошла в экстаз. Она рычала, выла, как большая стая голодных волков; скулила жалобно, громко взвизгивала, заглушая временами возбуждающий звук… хлюпанья и чавканья. А счастливый изгой, чувствуя себя настоящим мужчиной, как заезжая пластинка, повторял одну и ту же фразу: «Тан и Зуру хорошо!», «Тан и Зуру хорошо!»…
Когда наступила передышка, Зур с большим аппетитом съел огромный и слегка поджаренный кусок кабана. Тан кокетливо полакомилась фруктами, их было достаточно в пещере. Да, и урожаи в лесах с богатой растительности собирались беспрерывно. Может быть, тут и находился земной рай? На одном и том же грушевом дереве висели и жёлто-розовые плоды, и виднелись завязи, и благоухали крупные белые цветы… Таковым был удивительный климат в некоторых местах Земли на заре Человечества, за несколько сотен лет до начала Основного ледникового периода. Тот, который произошёл здесь полторы-две тысячи лет назад, можно было назвать «цветочками». «Ягодки» были впереди, они-то окончательно уничтожили часть животного и растительного мира в северной части Планеты.
Но и это была ещё не катастрофа. Ведь, по верным гипотезам и соображениям некоторых учёных, динозавров, гораздо позже, спустя три – четыре тысячелетия, уничтожил гигантский метеорит, упавший в условный центр того места, где сейчас находится Всемирный Океан, состоящий, как бы, из четырёх огромных и глубоких водных бассейнов.
После эротических игр и утех Тан и Зур продолжили трапезу перед самым входом в пещеру, сидя возле небольшого костра. Тан, находясь под впечатлением недавних событий, встала на четвереньки. Высунув язык и опасливо глядя на огонь, она бегала вокруг костра – большого живого цветка. Зуру стало немного не по себе, что перед ним совсем не женщина, а зверь. Обезьяна же, усевшись на один из чёрных камней, стала брезгливо наблюдать за тем, как Зур своими мощными челюстями легко перекусывает кабаньи позвонки.
– Тан не ест мяса, – добродушно заметил изгой.– Тогда пусть она отдохнёт. Может, Тан чего-то хочет?
Обезьяна, словно поняла вопрос изгнанника. Она вновь села на корточки, держа в правой руке-лапе банан, и левой стала выразительно хлопать себя по… уже влажному месту желания и страсти, потом указательным пальцем начала тыкать себя в место, находящееся между двумя складками, настойчиво проглядывающими через увлажнённую шерсть. Тан тут же красноречиво втолкнула туда конец банана и начала судорожно и ритмично работать правой рукой. Тяжело вздохнув, прямо перед входом в пещеру, Зур неторопливо снял набедренную повязку. И всё повторилось, но уже не в пещере, а на свежем воздухе.
В городе медленно возрождался летний вечер, плавно переходящий в ночь. Мимо офиса детективного агентства «Портал» проходила Жанна, близко знакомая Зуранова. Она была не одна, а с очередным кавалером, с которым с полчаса назад познакомилась на автобусной остановке. Вероятно, Жанна отработала свою смену в киоске, вышла на улицу и – пожалуйста. С ней решил «тесно сблизиться» средних лет мужик, под заметным хмельком. Ну, разговорились, выпили прямо на скамейке по паре бутылок пива и решили прогуляться по вечернему городу. Зашли в магазин. Взяли ещё бутылку водки и шмат колбасы. Он решил проводить киоскёршу до дому. Вероятно, к себе, «на хату», позвать её, кофе попить или там, прилечь на полчаса, не имел возможности. Жена, разумеется, имелась в наличии и, как минимум, двое детей. Да и Жанна, искательница приключений, к себе мужика не позвала. Там папа, мама и две сестрёнки… Вот и решили прогуляться.
– Смотри, Антон… Антон Григорьевич, – сказала Жанна, – у моего знакомого детектива свет в окнах горит. Значит, он там. Зайдём – посидим. Только ты ему скажешь, что мой родной дядя. Приехал из Астрахани. Понял?
– Конечно, Жанночка. Но, при случае, я тебя там, где-нибудь, крепко зажму и… поимею.
– Посмотрим. В общем-то, вряд ли. При Алексее я выкрутасами заниматься не буду. Ты потерпишь. Я тебе, дедушка, где-нибудь потом, прямо в кустах дам… отвести душу. Может, частный сыщик меня ещё и замуж возьмёт. Он, как самец, здоровый бык… А ты, мне, может, для разнообразия только и пригодишься. Не обижайся, Антошка.
– Да в таком случае, на хрен ты мне нужна! – Обиженно сказал Антон Григорьевич.– Водку и закуску я купил, а уж тёлку я себе в ночном городе сходу найду. Может, не такую молодую и красивую, как ты. Да и плевать!
– Чего нервничаешь? Зайдём – выпьем твою бутылку и дальше покатимся. Что он тебя съест, что ли?
Её попутчик промолчал, и они направились к подъезду. Жанна достала из сумочки пластмассовый ключ и сунула его в прорезь. Дверь, оборудованная замком «домофона» с «музыкой» открылась.
Она несколько раз нажала на кнопку звонка. Но в офисе «Портала», явно, ни кого не было. Контора Зуранова пока ещё не стояла ни под какой сигнализацией. Жанна, подождав немного, снова позвонила… Но никто им не открыл. Тогда она решила воспользоваться ключом, которым её снабдил Зуранов.
– Безобразие! Директора сыскного бюро нет, а свет везде горит, – сказала она, проходя вперёд. – Такое мощное освещение, как в китайском ресторане. Как всегда, на полу валяется одежда. Слинял куда-то, как обычно. Внезапно. Теперь может появиться даже и через месяц, где угодно и в любой момент.
– А сейчас не может заявиться? – Поинтересовался Антон Григорьевич.– А то, вроде, неловко получается. Хозяина нет, а мы…
– Я тебе что, Антоша, не хозяйка. Мы пить будем, а мы гулять будем, а смерть придёт – помирать будем!
Жанна плотно закрыла шторы на окнах, собрала одежду Зуранова. Аккуратно повесила её здесь же, в платяной шкаф, который стоял рядом с диваном.
– Возражаю! Потому, что, как поётся в песне, помирать нам рановато. Помирать не будем. – Антон Григорьевич занял своей задницей почти четверть дивана.– Ну, хозяйничай! А я перекурю. Подай-ка, голубушка, пепельницу.
– Сам возьми! Уже взрослый мальчик! Я пойду на кухню или, как она теперь, называется, курилка или комната отдыха.
Без всякой там робости Антон Григорьевич поставил на журнальный столик пепельницу, стоящий рядом с диваном. Закурил. Имелись сигареты с фильтром, но далеко не самого высшего класса.
– Да, тут места для частного детективного агентства достаточно. Три комнаты – нормально, – Антон Григорьевич навалился на спинку дивана, расслабился. – Неважно, что квартира мелкогабаритная была. Я к нему, если он парень деловой у тебя, пошёл бы сыщиком.
– Если бы он тебя ещё и взял, Антон Григорьевич,– ответила из кухни Жанна.– Алексею такие слоны, как ты… коренастые, ниже талии, без надобности.
В целом вечер с очередным «стихийным» и, конечно же, временным сексуальным партёром, у Жанны, по её мнению, удавался. Она уверенно раскатывала губу на тот счёт, что Зуранов – вахлак, из тех мужиков, который даже представить себе не может, что его Жанночка может ему изменить. Конечно, Жанна боялась потерять его. Но далеко не по той причине, которую в народе называют любовью. Алексей – прекрасный сексуальный партнёр, который может совокупляться долго, много и… хорошо. Причём, инструмент у него для этого более чем подходящий. Но страсть к коллекционированию самых разнообразных, в основном, бесперспективных фаллосов брала над ней власть. И ничего Жанна с такой вот чертой своего характера не могла поделать.
Они приятно беседовали. Очень даже взрослый по летам, Антоша после третьей рюмки расслабился и начал чувствовать себя, почти что, хозяином в офисе Зуранова. Обнажившись до пояса, он бродил по комнатам, копался в бумагах, лежащих в шкафах и столах. Пытался даже, как бы, шутя, открыть сейф. Подбирал на буквенно-шрифтовом наборе замка код.
– Ты вор-медвежатник,– нервозно поинтересовалась Жанна, – или мужик? Смотри, если какая-нибудь бумажка пропадёт из офиса, я тебе лично яйца оборву!
– Со мной так грубо не надо! Я интеллигентный человек. Пока без работы. Но у меня высшее экономическое образование…
– Ну, ты, блин, Антон, не прав! Лучше присядь – и давай ещё выпьем!
Они выпили, и возбуждённая и утомлённая долгими ожиданиями Жанна решила взять инициативу в свои руки. Она встала с кресла и погасила во всех комнатах свет.
– А я хочу при свете,– капризно сказал Антон Григорьевич.– Так больше… возбуждения.
– При свете нельзя. Мало ли! Кто-нибудь увидит наши… силуэты. Соображаешь? – Сказала она, торопливо раздеваясь. Схватила его за пенис, правой рукой, под самый корень.– Да, дружок, не только из семейства мелкокалиберных, к тому же, и не готов.
– Ну, что торопишь? Встанет – будет нормальным. Тем более я знаю, чего ты хочешь, Жанночка. Я же чувствую, что ты хочешь использовать его… в качестве леденца.
– Такое, Антошка, в рот не берут, даже под угрозой контрольного выстрела в голову. Ну, так и быть, шариками твоими пожонглирую, пока рука не устанет.
Она не теряя надежды, хот на какой-то исход, приступила к делу. Антон Григорьевич впился в её пухлые губы своими. Но тут произошло самое неожиданное и непонятное. В центре приёмной офиса, в большой комнате, появилась ярко светящаяся фигура… Но перед ними возникло далеко не полупрозрачное привидение, о которых часто говорят в специальных телепередачах, а именно, человек.
На нём была длинная оранжевая мантия, в виде плаща. Его белокурые длинные густые волосы на голове были прибраны широкой повязкой, ярко-синего цвета. Высокий рост, пронизывающий насквозь, взгляд тёмно-фиолетовых глаз… Впрочем, рассматривать пришельца у них не имелось ни моральных, ни физических сил. Антон Григорьевич моментально протрезвел и вошёл почти в коматозное состояние.
– Это ты, что ли, Алёша? – Очень тихо и с большим трудом спросила Жанна. – А мы тут… просто так… У нас ничего…
– Перед вами, ничтожные твари промежуточного мира, посланник Великого Бога Дагу Бо, имеющего бесконечное множество имён, живущего всегда и везде, Лики-Ти! Идите туда, откуда пришли сюда! И пусть ваши ноги никогда больше не переступают порог этого дома! Посланник Лики-Ти даёт вам силы и возможности удалиться!
Они, действительно, преодолели оцепенение, но только для того, чтобы выскочить на улицу голыми. С жутким воем, выскочив на улицу, они разбежались в разные стороны. Дверь офиса захлопнулся сам и, каким-то, непонятным образом, без ключа, закрылся и замок. Получалось так, что кто-то Великий, непостижимый для человеческого разума, взял на себя роль ангела хранителя Зуранова-Зура.
Перед тем, как навести порядок в пещере, Зур развёл у входа в своё жилище костёр. Он воспользовался двумя кремнями и пересохшим мягким мохом Пши-Ту. Он очень долго ударял камень о камень, терпеливо дожидаясь, пока искры воспламенят мох, напоминающий паклю. В мыслях он очень жалел, что не может захватить сюда из будущего элементарную зажигалку или, хотя бы, коробок спичек. Но вот, наконец, загорелая мох, потом и прозрачная кора дерева Си-Ни-Ка. После – и сухие ветки… В пламя костра Зур бросил несколько больших чёрных камней. Молодой охотник знал, что это уголь, и надо подождать, когда он начнёт гореть.
Зур вошёл в пещеру. Вынес оттуда, изрядно протухшие остатки пищи, выбросил их вниз, в ущелье, которое было рядом. Вынес оттуда короткоё копьё и дубинку, понимая, что оружие должно находиться под рукой.
Вдруг он отчётливо услышал чьи-то тяжёлые шаги. Насторожился. Это была Тан. Обезьяна красноречивым жестом предложила себя Зуру, хлопая себя внутренней частью правой руки. Изгнанник двух миров, которого переполняли противоречивые чувства, крепко побил обезьяну древком короткого копья.
Тан, взвыв не столько от боли, сколько от обиды, убежала на четвереньках в пещеру и забралась в её самый дальний и тёмный угол. И притихла. Зур понял, что обезьяна – тоже женщина, и не желает быть непонятой, оскорблённой и униженной. «Ничего, пусть Тан немного успокоится, – подумал молодой охотник, – а Зур пока займётся делом».
Если в будущем, из которого не так давно Зур «прилетел» в прошлое, была уже ночь, то здесь время близилось к полудню. Он начал готовиться к охоте, досадуя на то, что, возможно, не скоро приступит к делу архитектора Воротова. Лилия Максимовна привела довольно веские аргументы: скорей всего, Василия Абрамовича убили.
Сейчас Зур подбирал оружие, которое понадобится ему для охоты. На сей раз, требовались ни копьё, ни кремниевый нож, ни каменный топор, а увесистая дубинка. Он намеревался пойти в те места, где им были вырыты ямы-ловушки, предназначенные для диких коз или баранов. Конечно, мог туда попасть и опасный хищник, например, барс. Одним словом, дубинка была необходима для того, чтобы убить или добить животное, попавшее в яму, умело прикрытую пальмовыми листьями и травой. Так же давно надо было проверить и несколько петель, сделанных из прочных и гибких лиан ползучего гигантского вьюна с горькими чёрными плодами.
Его крупные ягоды назывались Тум-Тум. Если съесть их за один раз очень много, то противно станет жить в этом мире, но зато ты увидишь сразу много богов, духов и других невиданных существ, тех, кого не разглядишь простым глазом… без Тум-Тума. Ты не просто увидишь то, о чём не ведал раньше, но даже сможешь вести беседу с богами, слушать их мудрые советы. Об этом Зур знал ещё с детства, но помнил об опасности, которая скрыта в подобных плодах. Он никогда и не помышлял того, чтобы употреблять в пищу очень сильные по своим «небесным» возможностям ягоды Тум-Тум, листья карликовой пальмы За, корни вьющейся травы Муру, синие грибы Ках… Зур довольствовался малым, иногда жевал листья дерева Манзу. Но ведь и этого иногда хватало, чтобы иногда увидеть, в тумане… молчаливого и величавого Дагу Бо.
Конечно, Зуру с обезьяной Тан было в жизни не так одиноко, да и на охоте она служила ему верой и правдой. Она всячески оберегала своего покровителя от малейшей опасности того, кто не так уж и давно первый раз в жизни «сделал ей хорошо». Не секрет, но Зур ценил такое бережное отношение к себе с её стороны. Но он старался быть суровым и не подавать вида, что Тан ему не безразлична. С каждым днём Зур всё больше и больше привязывался к хвостатой женщине. Впрочем, это не мешало ему иногда воспитывать Тан дубовой палкой. Что поделаешь? Ведь зачастую она не понимала человеческих слов, а язык силы был ей знаком. Она боялась Зура, а вместе с тем уважала и любила, по-звериному, пусть неуклюже, но безотчётно и преданно своего хозяина и…сожителя. Тан никогда не приходило в голову, что она легко может убить очень сильного Зура – ударом своей корявой коричневой ладони проломить ему череп, словно перезревшую дыню.
Но в последнее время они немного надоели друг другу. Иначе и быть не могло – обезьяна и человек. Там, где нет духовного единства, не может быть вечного, даже в… любви. Такие пары разбивает сама жизнь – остаётся лишь уважение друг к другу или… ненависть.
Тан часто уходила от Зура, и разлука их длилась порой от пяти до десяти суток. Причиной этому были не только её уходы… далеко, в лес, но и его «полёты». Молодой изгой чувствовал, что у Тан появился настоящий обезьяна-муж. И тут были не просто догадки, ведь Зур слышал иногда недалеко от своей пещеры мощный голос другого, такого же, как Тан, примата-самца, его громкое и раскатистое: «Ры-ры-гарр!», и рядом – пронзительное и знакомое «Тан! Та-ан!». Когда она возвращалась к нему после долгих отлучек, Зур понимающе говорил:
– Тан может навсегда идти к своему мужчине-зверю. Зур не станет обижаться на Тан. Зур всё понимает и всегда будет для Тан другом.
Обезьяна внимательно выслушивала слова человека и, встав на четвереньки, начинала восторженно подпрыгивать вверх, на шкурах, расстеленных в пещере. Тан всё реже и реже предлагала ему свои эротические услуги Зуру Впрочем, молодой изгнанник уже и не чувствовал особо сильной половой привязанности к своей хвостатой подруге. Но между ними, всё же, оставались незримые связи, если не духовные, то не менее великие и данные самой природой – узы дружбы между животным и человеком, в общем-то, далеко ушедшего от своего звериного начала… по своему умственному развитию. А кто умней – зверь или гомо сапиенс – ведает только Всевышний. Господь одновременно находится в бесконечном количестве имён и образов и знает всё и всегда.