Как пояснила Люба, в ресторане были и другие проститутки. Приезжие из провинции числились рабочими на кухне и уборщицами, а москвички часто вообще нигде не работали. Таню прошиб ужас, когда она узнала, что возглавляла весь этот подпольный бордель та самая Виктория Викторовна, которая принимала ее на работу.
Конфликт с буфетчицей Валей случился в первой половине февраля, когда, придя за очередной порцией спиртного, она застигла свою подругу за переливанием третьесортного виски в фирменную бутылку очень дорого виски Ardbeg, триста грамм которого она должна была подать посетителям. Возмущенно спросив, как она смеет такое делать, Таня потребовала, чтобы Валя дала ей фирменный продукт. Ничего не ответившая, сильно разозленная Валя, молча, достала запечатанную бутылку заказанного виски, которую тут же открыла. После этой истории они перестали разговаривать, правда ненадолго, потому что через пару дней Валя заболела гриппом и ушла на бюллетень.
Как выяснилась на следующей неделе, заболела не только она. Во вторник утром ей позвонили из ресторана и попросили заменить заболевшего Николая Ивановича. К этому моменту она уже проработала полтора месяца и вполне справлялась с работой. Время работы было тем же, что ее полностью устраивало.
Первый день прошел отлично, она получила 30 рублей чаевых, которые смогла оставить себе. Во второй день она получила уже 40 рублей. Счастью не было предела!
Катастрофа произошла в четверг. Таня несла переполненный поднос с французским коньяком, гранатовым соком и жирным, нарезанным на ломтики лососем. Она уже остановилась перед столиком и даже поставила на стол первый бокал, как вдруг ее сильно толкнули сбоку. Поднос полетел на стол, алкоголь и сок полились на людей за столиком, туда же отправился и лосось. Вдобавок разбилось два бокала. Все это событие сопровождалось грохотом, вслед за которым последовал еще более сильный мат гостей.
Как выяснилось, посетитель из-за соседнего столика решил встать, для чего отодвинул стул назад. Сделал он это, по-видимому, чересчур энергично, стул сильно ударил ее, и она не смогла удержать равновесия. На шум прибежал старший официант, а через некоторое время явился сам директор.
Пострадавшая пара оказались очень непростыми посетителями. Он был какой-то крупный чиновник из одной из среднеазиатских республик, приехавший в Москву с женой. Его костюм и ее платье были залиты коньяком и соком, а дополнял малоприятную картину жирный лосось, размазанный по очень красивому платью. Конечно же, Таню толкнули, но виновата была только она, гость ее не видел, а она стала как-раз между столиками.
Когда посчитали ущерб от пропавшего алкоголя и испорченной одежды, оказалось, что она должна возместить фантастический ущерб – только костюм и платье стоили порядка 800 долларов, не считая посуды, скатерти, еды, обивки стульев и испорченного вечера. Итого четыре тысячи советских рублей. Самый большой урон нанес свежевыдавленный гранатовый сок, пятна которого, как известно, не отмываются. Ее отстранили от работы.
Она начала звонить домой Николаю Ивановичу. В этот раз все его благодушие куда-то исчезло. Узнав, что произошло, он пришел в бешенство и орал в трубку, что, наверное, ошибся в Тане, что она, скорее всего, не сможет здесь работать, а он дал ей деньги и теперь не знает, как она ему их отдаст. А теперь она требует денег еще. Если она хочет зарабатывать деньги, то, наверное, выбрала не то место и ей надо заняться чем-то другим.
На ее вопрос, что он имеет ввиду, Николай Иванович посоветовал ей идти поработать у Виктории. – Долги сразу исчезнут и все будут довольны. В этом случае он со спокойной душой сможет оплатить ее сегодняшний долг, но иначе он этого делать не будет, и пусть она разбирается в своих проблемах сама. Пусть продаст квартиру, например.
Она была в шоке, но что можно было возразить? Может быть, действительно, надо было продать квартиру?
Раньше эта идея как-то не приходила ей в голову. Она, конечно же, могла бы разменять свою чудесную квартиру с доплатой на меньшую в худшем районе. Тогда она точно решила бы все проблемы, и у нее еще осталась бы на руках очень приличная сумма, но на это у нее просто не было сил. Ей квартира досталась от папы, а ему от его отца, ее деда, портрет которого висел в столовой. Дед был очень красивым мужчиной, ростом под метр девяносто. Ее покойный брат был назван в его честь, а она тоже была на него немного похожа. Продажа квартиры была равносильна продаже памяти всех ее мужчин, и на это она никогда не пойдет! Когда-то у нее было много мужчин, но теперь их больше не было, а единственной памятью о них была эта квартира да могилки на кладбище. Поэтому квартиру она не отдаст. Ни за что!!!
А кроме того сейчас их было трое, и им всем нужно где-то жить. Когда она выйдет замуж, то приведет в эту квартиру своего мужа. Точно также, как за 22 года до того, ее папа привел в нее маму. Но деньги нужны были сейчас, а потому у нее не оставалось другого выхода, как пообещать Николаю Ивановичу всерьез рассмотреть предложенный им, совершенно невероятный, путь отдачи долга. Хотя, конечно, ничего подобного она делать не собиралась. Или все же собиралась? Ответа на этот вопрос Таня не знала!
Домой она пришла поздно, мама с Кириллом уже давно спали. Стоя перед зеркалом, критически осмотрела себя. Сейчас на ней были главные из ее богатств – потертые джинсы, привезенные отцом из очередной командировки, и доставшееся от бабушки массивное золотое кольцо. Конечно, в шкафах лежали еще кое-какие вещички в виде других джинсов, почти новых немецких босоножек и модной японской куртки. Плюс вещи, оставшиеся от покойных мужчин. За все это, конечно, можно было бы получить тысячи полторы рублей или даже целых две с половиной. Но таким образом она никогда не сможет отдать свой, более чем десятитысячный долг. Даже тогда не отдаст, если продаст все остальные вещи и одежду в доме. В таких случаях, как у нее, уже поздно размениваться по мелочам. В таких случаях распродают фамильное серебро!
А единственное, по-настоящему серебряное серебро, которое еще оставалась в этом доме, сейчас смотрело на нее из зеркала. Выглядело оно, правда, каким-то пожухлым, и она сомневалась, что его еще можно будет кому-нибудь всучить за приличную цену.
Но нет, конечно! Сейчас она просто устала и уже ничего не соображает. А потому забыла, что серебро имеет привычку чернеть, что не останавливает людей, разбирающихся в ценных металлах. И, как объяснила ей Люба, этот сорт серебра явно не принадлежал к числу особо дешевых. Немыслимая поначалу, идея о том, чтобы пойти на работу к Виктории, постепенно становилась мыслимой. В чем-то даже притягивающей!
Последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, стал следующий рабочий день.
Где-то часов в 10 вечера она брала в буфете заказанный алкоголь. Валя первый день после бюллетеня была на работе, друг на друга они не смотрели. Таня деловито перечисляла необходимое спиртное, пользуясь ранее составленным списком, а Валина помощница тут же разливала заказанное по бокалам и графинам. Список лежал в кармане фартука под здоровенным кошельком и ей пришлось положить кошелек на стойку, чтобы его достать. Когда клала кошелек назад, ей показалось, что он лежал как-то не так, как она его положила, но в тот момент это не показалось важным.
Прозрение настало через пятнадцать минут, когда, достав кошелек, чтобы положить туда деньги, взятые у очередного посетителя, Таня, к своему ужасу, обнаружила, что в кошельке отсутствовали все крупные купюры, вместе составлявшие колоссальную сумму, в размере примерно шестисот рублей, полученных ею за весь день. От неожиданности у нее все начало крутиться перед глазами, она покачнулась и чуть не упала. Посетитель даже должен был вскочить с места, чтобы ее поддержать.
Потом она взяла себя в руки, подошла к администратору и объяснила, что деньги отдаст завтра, а сегодня работать больше не в состоянии. После чего сразу же ушла из ресторана. Ее главным желанием было отдать деньги уже сегодня, но для этого их сначала надо было одолжить, а Виктория Викторовна, как и следовало ожидать, уже давно ушла домой. Мелькнувшая было идея пойти и разобраться с Валей была тут же ею отвергнута. Что и кому она могла здесь доказать?
Ночью Таня спала плохо, ее мучили кошмары. Уснуть удалось только после стакана водки, а проснувшись рано утром, она не могла найти себе места до начала десятого, когда, даже забыв позавтракать, помчалась к Виктории. От водки болела голова и пересохло в горле, но она полностью игнорировала все эти мелочи, волнуясь по дороге так, как не волновалась, даже перед наиболее сложными экзаменами.
Была суббота и она боялась, что Виктория не выйдет на работу. Но тревоги оказались напрасными. Виктория встретила ее, как старую знакомую.
– Ну, наконец-то, – сказала она, – до тебя дошло, как симпатичная девушка может быстро расплатиться с долгами, не забыв при этом получить изрядную порцию наслаждения.
При чем тут наслаждение Таня так и не поняла, но это ее совершенно не интересовало. Интересовало ее то, что, получая 200 долларов за вечер, можно будет расплатиться с долгами за пару недель. А может и быстрее, учитывая, что у нее еще не было мужчин. Про то, что девственницы имеют особую цену она, читала еще у Куприна и вряд ли сейчас это стало иначе.
Виктория разумеется права, она действительно может очень быстро решить все свои проблемы, а все, что для этого надо, это раздеться, лечь на спину, раздвинуть ноги и стиснуть зубы от отвращения.
Занятые у Виктории шестьсот рублей Таня вернула в кассу тут же, но больше на работу не выходила, объяснив маме, что у нее отпуск.
Виктория позвонила в четверг. Нашелся подходящий клиент, денежный армянин, цеховик с юга России. Это была совершенно безрадостная перспектива, она, конечно же, предпочла бы европейца или американца, но она тут больше ничего не решала. По требованию Виктории ей пришлось пройти медосмотр у гинеколога, который должен был подтвердить ее девственность и дать инструкции на будущее.
Она никогда не ходила к гинекологу и сейчас также не видела такой необходимости, но пришлось подчиниться. В поликлинике, адрес которой дала Виктория, ее принял врач, мужчина лет пятидесяти. Первый раз в жизни ей пришлось лежать перед мужчиной голой, с раздвинутыми ногами, а позже он беседовал с ней, сидя за столом. Врач оказался довольно симпатичным и очень приветливым человеком, но после того, как он ее видел в таком виде, она не могла смотреть ему в глаза.
Гинеколог дал ей напечатанную на ксероксе инструкцию, подробно описывающую методы контрацепции и распознавания венерических заболеваний, и выписал противозачаточные таблетки на будущее. А в заключение предложил ей прийти к нему позже, чтобы поставить спираль.
Уходила Таня с понуренной от стыда головой и перегруженной совершенно ненужной, по ее мнению, информацией. От беременности нужно предохраняться тем, кто постоянно занимается сексом, а для ее восьми клиентов хватит и презервативов. О которых ей и без него все было известно.
Со своим первым клиентом она встретилась в субботу в соседнем Интуристе. Звали его Армен, и он оказался именно таким, каким она себе его представляла. Ниже ее на полголовы, с весьма приличным животиком, лет сорока пяти, с быстрым, но не очень хорошим, русским. В обычной жизни она с таким типом никогда бы даже разговаривать не стала, но ее обычная жизнь осталась позади, а теперь начиналась необычная жизнь, в которой, как известно, возможно все. Для себя она прозвала Армена дефлоратором.
Приветствовал он ее с восточной непосредственностью. – Садысь дэвочка, – предложил он, – указывая на соседний стул. Сам же при этом из-за стола не встал.
Таня села мило улыбнувшись. Улыбка получилась замечательной, полдня тренировки перед зеркалом явно не прошли даром. Он поинтересовался, как ее зовут. В ответ она назвала свое настоящее имя, скрывать его смысла не имело, ведь Виктория все равно могла ему его сообщить.
Есть совершенно не хотелось, пить тем более, но, чтобы не обижать своего первого мужчину, пришлось согласиться на салат с яблочным соком. Она вяло жевала не лезший в горло салат, он с удовольствием доедал шашлык, а в перерывах между жевками они немножко обменивались мнениями о том – о сём (в основном о еде и погоде). Когда все закончилось, Армен подозвал официанта, расплатился и предложил пройти в его номер.
В номере он сразу же направился к кровати, небрежно откинул аккуратно уложенное покрывало и, повернувшись, молча поманил ее пальцем. Она послушно подошла, и он начал ее грубо лапать, сначала ощупывая грудь, затем руки пошли ниже. Электрическим током шибануло воспоминание из далекого детства!
Мясной ряд на Центральном рынке. Она, в новой шубе и зимней шапке, стоит рядом с бабушкой, которая покупает гуся на Hовый год. Перед ними на прилавке лежат несколько гусиных тушек, и бабушка тщательно ощупывает каждую, выбирая самую жирную.
Сейчас такой гусиной тушкой была она сама, и единственное отличие состояло в том, что ее щупали не до, а уже после покупки. Мысль об этом оказалась настолько нестерпимой, что она чуть не отбросила эти мерзкие, везде проникающие, руки, сдержавшись в самый последний момент. Ей была противны его руки, противен он сам, и она вдруг с ужасом поняла, что никогда в жизни не задумывалась над тем, как это у нее будет – в ее самый первый раз.
Ей ведь всегда было не до того! У нее всегда было так много неотложных дел, что она не стала об этом думать даже по дороге сюда, потому что единственная мысль, которая занимала ее в тот момент состояла в том, что уже завтра утром, ее долг уменьшится на целых две тысячи рублей. И потому она оказалась совершенно неготовой к тому, что это будет настолько мерзко! – Знала бы заранее, удавилась бы, но сейчас было поздно даже для этого.
Поэтому пришлось неподвижно стоять, сжимая зубы до хруста и собирая все силы, чтобы не зареветь белугой. На улыбку сил уже не хватало, спасала только точка на противоположной стене, на которoй она полностью сконцентрировалась. Точка была выбрана так, чтобы ее можно было рассматривать поверх его головы.
Наконец он закончил знакомиться с ее телом и предложил ей его раздеть, что она старательно выполнила. Его небольшой член сразу встал, красавица Таня его возбуждала. А ее главным ощущением в этот момент было чувство ужаса, его половой орган представлялся ей змеей, которая хотела ее укусить. Пересиливая себя, она взяла в ладонь член, который перед этим, как следует, наслюнявила. Обмазав член слюной, она попыталась надеть на него презерватив, но получилось это плохо и, в конце концов, он сделал это сам.
Раздеваться она начала сама, не ожидая его приказа, уже полностью обнаженная, тщательно расстелила на кровати полотенце, в которое должна была стечь кровь, потом легла на спину, развела ноги и, как следует, наслюнявив ладонь, смазала свою, едва влажную, вагину. После чего безвольно откинула руки на подушку и отвернула голову в сторону. Затем была сильная боль, когда он, пробивая плевру, долго и нудно в нее входил.
Последовавший вслед за этим секс никакого удовольствия не доставил, но она старательно выполняла движения тазом, которые, по ее мнению, были необходимы в данном случае. Наконец он кончил и снял презерватив, который затем просто выкинул в пепельницу. Закурил сам и предложил сигарету ей.
Некурящая, она сначала вежливо отказалась, но потом, подумав, все же сигарету взяла. В первый раз в постели с мужчиной – это ли не повод! Очень осторожно сделав две первые затяжки, она чуть сильнее вдохнула на третьей, и, сильно закашлявшись, прекратила дальнейшие попытки. Курение оказалось отвратительным, еще неприятнее секса.
Он хотел проявить хоть какое-то внимание, как-то позаботиться о ней. Она ведь не была блядью, она отдала ему свою девственность. Ну, хорошо, продала, это было все равно, деньги нужны были всем, и он это знал еще лучше других. Но он не знал, с чего начать.
Книг он не читал, поэтому вспомнил детство и юность в маленьком пыльном городке. Как ездил с родителями продавать мандарины, персики и абрикосы по русским и украинским городам. Как позже ездил уже без родителей. Как они с друзьями, продав фрукты, ходили в ресторан, пили вино и снимали местных шлюх. Которых за небольшие деньги потом коллективно трахали.