— Не сносите, — опять я услышал твердый голос Савелия. Позади него стояли два крепких мужчины в черных костюмах. — Не стоит торопиться, дело пошло на Киев. В Высший Хозяйственный Суд. Мы еще поборемся и справедливость восторжествует. Заносите мебель! — сказал он черным мужикам и те занесли в дом ржавую раскладушку.
Я стоял рядом с Патефоном и отчетливо услыхал скрип его зубов.
Дело, действительно, пошло на Киев, однако, чтобы не терять времени, мы приступили к внутренней отделке интерьера. А так как полы были в силу известных причин недоступны, то Йончи занялся декоративной обработкой стен. Витя ему помогал. Потолки мы оставили на потом — пусть суды закончатся. Как и полагается, мы начали с проклейки стен сеткой. Йончи уже приловчился работать в стесненных условиях, приобрел гибкость в суставах и плавность движений. Легко становился на мостик с ведром в зубах и грациозно мог шпаклевать, сидя на шпагате. Похудел на двадцать килограмм и приобрел цепкость обезьяны. Витька же, наоборот, слегка округлился и в одном месте, возле кухни, уже почти не пролазил. Ну там, по правде говоря, и я чуть было не застрял — узкое место. Пару лет назад оттуда пришлось даже выковыривать одного эксперта по строительству. Приехал с очередной судебной комиссией из Ужгорода и заклинился в заднем проходе. Те побродили, поговорили, что то пописали да и уехали назад. А этот остался. Крикнуть не может — грудную клетку сперло и назад не лезет… В общем, если бы с утра его Йончик не обнаружил по запаху дорогого одеколона, то пришлось бы беднягу на военный полигон везти. Еле извлекли инородное тело из заднего прохода… Так вот, подойдя вплотную к отделке стен, я применил свою любимую технику пальцевой живописи венецианских мастеров. Витя называет ее "срали-мазали". Суть метода заключалась в нанесении густой разноцветной суспензии прямо на стены голыми руками с последующим приданием фактуры. У Витьки это прием получался особенно хорошо. Йончик убеждает, это потому что в детстве Витька по себе дерьмо любил размазывать. Работа кипела. К тому же "венецианки" Патефон нам протащил через свой подземный тоннель в избытке. Выглядело эффектно и живописно. По крайней мере, Патефону нравилось, хотя он и не видел, верил на слово. Не мог протиснуться вовнутрь.
Тем временем судебные тяжбы медленно подходили к концу. Патефон чудесным образом выиграл очередной суд, Савелий начинал терять силу, но виду не подавал. Глава Киевского Хозяйственного Суда уже добирался на работу на новенькой "БМВ" и приобрел домик в горах. Магистр международного права Савелий немного погрустил и подал жалобу в Европейский Суд по правам человека. Патефон шустро прыгнул в Европу и вскоре глава Европейского Суда бороздил адриатическое море на симпатичной яхте с сияющим баром на корме. А Савелий получил короткое письмо, в котором европейские судьи ему ясно давали понять что его человеческие права никоим образом не ущемлены, не стиснуты и не сжаты. И рекомендовали заключить мировую. Магистр Савелий впал в отчаяние, шапочку с красной кисточкой вынул из целлофана, бросил в мусорное ведерко. Потом откупорил бутылку теплой водки, выпил и лег спать.
Ему снился неприятный сон. Поначалу все было хорошо: он выиграл все сложные суды, заселился в дом, начал новую счастливую жизнь. Женился, завел детей, стал главой Апелляционного Суда и получил судейскую мантию. Потом он резко проснулся, встал с кровати включил ночную лампу и захотел выйти из дома. Открыл дверь и вышел. Но попал в узкое неосвещенное пространство. Деревянная дверь его дома вдруг неожиданно захлопнулась сзади, а другая, железная дверь Патефона была крепко заперта. Сильно пахло известью и клеем, под ногами хлюпала холодная жижа и босые ноги мерзли. Он оказался в узкой щели между двух домов. Хотелось бежать. Савелий стал судорожно искать выход наружу, ломать двери, бить окна, но они были намертво заколочены. Вокруг были лишь темные липкие стены и с каждой минутой они давили на тело все крепче… Дома сближались. Савелий издал нечеловеческий хриплый рык, истошный крик, который может издать только магистр юридического права, проигравший все суды… И вновь проснулся.
Ранним утром он сидел с трясущимся лицом перед желтым листом бумаги и мягким карандашом писал такой текст: "Уважаемый Петр Фомич (Патефон), буду весьма признателен Вам, если Вы выделите немного своего времени для обсуждения одной деликатной проблемы. Я готов сделать Вам деловое предложение, которое вряд ли оставит Вас равнодушным. Если Вас это интересует, то будьте любезны быть вечером в четверг у ворот наших домов. С глубоким почтением, Ваш Савелий." Затем он сложил письмо в конверт и прийдя на почту, отправил его заказным письмом.
Вечером в четверг Патефон неспеша вылез из своего джипа и подошел к сморщеному седому человеку. Это был магистр Савелий. Патефоныч тоже за девять лет судебных разбирательств изменился: появился небольшой живот и несколько новых складок на затылке. Они крепко пожали друг другу руки. Издалека их можно было принять за двух старых добрых друзей.
— Я слушаю, — сказал Патефон и стал слушать.
— Я устал, — сказал Савелий, — мне не нужен этот дом и я готов его продать. За разумную цену.
— Сколько? — заинтересованно спросил Патефоныч.
— Сорок тысяч, — тихо сказал магистр.
— По рукам! — хлопнул его по плечу Патефоныч. — Тянуть не будем, а то Розалия Карловна уже купила сервиз на двенадцать персон. Вот сразу аванс. — и он вложил в хилую ладошку магистра пачку денег. — Остальное потом, как дом перепишем у нотариуса… Валдис, — В мой нагрудный карман опустился хрустящий рулон, — завтра бери Йончика с Витьком и начинай крушить эту беседку…
— Простите, а Вы не подскажите где здесь улица Карла Маркса пятьдесят шесть? а то я не местная, — вдруг перебила их сделку худенькая девушка с рыжими волосами. — Ни одной таблички на домах. Случайно не этот розовый дом с ангелочками?
— Этот. — в один голос ответили Савелий и Патефон.
— Ой как хорошо! — обрадовалась девушка, — это же дом моего троюродного дедушки Шими Вундермахера. Он перед смертью оставил мне наследство — участок земли. Вот и государственный акт на землю прислал. Только там нужно аварийный дом демонтировать. Но это чепуха, правда?
— Где же ты раньше носилась, овца недоеная, — Патефоныч взялся за сердце, — Бля, это не часовщик, а какой то зловещий дьявол…
— А раньше я в университете училась, в Соединенных Штатах, — звонко ответила рыжая девочка, — на юридическом факультете. Потом магистратура — два года и аспирантура — три. Теперь я — магистр права. Если что, обращайтесь с вопросами.
Патефон смачно плюнул, а Савелий всплакнул.
Спустя какое то время в кабинете главы Апелляционного Суда сидел в кресле из слоновой кожи усталый господин. Солнце безуспешно пыталось пробиться через плотные зеленые портьеры и на столе вместо золотистых фолиантов теперь лежал тонкий электронный планшет.
— Опять бумагу марают, — грустно сказал председатель суда, — Вот опять!..опять все приходится решать самому! Никто не хочет работать.
С этими словами он горестно вздохнул и принялся развязывать шелковый галстук. На столе из корня канадского дуба прямо перед ним стояла серебрянная Фемида. Справа лежало дело "Дом в доме", а слева плотно заклеенный черный пакет, принесенный утром неизвестным человеком. Из угла на судью взирал удивленный медведь.
И опять победило баб…, тьфу ты…. добро.
© Copyright: Валдис Йодли, 2012
Свидетельство о публикации № 21204041803
Спасатели
На озеро мы приехали втроем: Йончи-плиточник, Витек и я — ихний шеф. Стоял знойный день и мы решили слегка поплескаться в теплой воде. Йонас пребывал в отличном настроении — он вчера приобрел новый гидрокостюм и теперь мог испытать его в естественной среде. Витя жарил шашлык на берегу и завистливо косился на брата:
— Йончик, блин, не жлобся, дай поплавать. Ты мне брат или сопля зеленая? Мамка всегда говорила, что с младшими делиться надо. И не забывай кто тебя сюда привез…
А привез нас, действительно, Витя, правда по дороге в его катафалке мы чуть не сдохли от жары. Ни кондишена, ни климат-контроля, в натуре, гроб на колесах. Интересно, как он летом жмуриков возит. Они ж воняют…
— Когда мамка это говорила, — ответил Йончи, натирая себя мыльной водой, — она ж не знала что у меня брат долботрясом вырастет. Я тебе дал уже раз поплавать… Ты зачем в костюм нагадил?… Имбецил, дайвинговый зимний гидрокостюм за шестьсот баксов, а он внутри кучу навалял. Не, ну скажи, шеф, не слабоумный у меня брат?
— Ты сам слабоумный, костюм за шестьсот баксов, а молния заедает. — Витька усердно раздувал угли для мяса, — Этот костюм, Йонас, полдня снимать надо, любой усрется… К тому же, нефиг было меня салатом с селедкой кормить. Ладно, надоел, иди уже плавай, ихтиандр хренов, и груз побольше привяжи. Чтоб не всплыл обратно, дебил подводный.
Ихтиандром Витька называл брата неспроста. Тот и вправду, нырял как рыба, плавал как пингвин и, ко всему прочему, вчера отмочалил дома нехилый номер. Получил новый костюм на почте и пришел домой. По дороге забрел в трактир, хлопнул пару бокалов пива за покупку и вернулся поздно. Жена уже уснула. Йонасу же нетерпелось примерить обновку. Он пробрался в ванну, намылился по технологии и без усилия натянул на себя новенькую неопреновую кожу. Костюм сидел как влитой. Йонас был пьян и счастлив одновременно. Он стоял перед зеркалом в полный рост и с восхищением разглядывал прорезиненые оранжевые вставки на камуфлированом фоне. Минут через десять созерцания себя, бесстрашного подводного охотника, наконец то Йончи удовлетворился. И вдруг почувствовал невероятную усталость.
" Пойду прилягу на минуту", — подумал Йончи и на ослабевших ногах побрел к кровати. …
Йонасу снился прекрасный сон: он плыл по дну огромного океана, держа в руке морской арбалет. Вокруг парили разноцветные медузы и серебрились диковиные водяные растения. В лучах подводного солнца изящно извивались рыбы, а одна, самая крупная и красивая подплыла к нему, заглянула прямо в глаза и вдруг завопила страшным голосом:
— Ихтиандр!!! Ихтиандр!!!
Это кричала его жена. Она проснулась в полночь от того, что к ней прижималось холодное скользкое тело. Оно и понятно, обнаружить вместо мужа в постели резиновый менекен — любой бабе крышу сорвет. Я бы, наверно, обоссался. Но Йончи включил свет, налил жене стакан водки и Зинка успокоилась. Правда, до утра уже никто не смог уснуть.
Поэтому сегодня Йончи постоянно зевал и протирал глаза, стоя на берегу.
— Смотри не задремай там на дне, а то еще спасать тебя придется. — злорадно сказал Витька и кивнул на старый костюм, тот, в который нагадили. — Хорошо, что в комплекте есть запасной.
— Дяденька, а Вы там поплавайте, — вдруг откуда то возникла маленькая девочка с щенком в руках. — Там в прошлом году лодка затонула. — Девочка показала ручкой в сторону камышей.
— На кой хрен нам лодка, — отозвался Витка. — Нам лодка не нужна. К тому же дырявая. Иди гуляй, девочка.
— Она алюминиевая. — из за девочки показался седой старичок. Он был смотрителем на озере.
— Алюминиевая? — Витька резко вскочил на ноги. — Бля, Йончи, это ж под сто килограмм цветмета будет. Пацаны, чего клювом щелкать. Нырять надо срочно. У меня в машине лебедка есть — вытащим на берег не хер делать. Ты, Йончи, только тросом лодку цепани, а остальное будет джуки-пуки. Кстати, дед, там утоплеников нет? Все спаслись?
— Спаслись. — дед медленно расставлял слова. — Их четверо было, не считая собаки. Три охотника и инспектор по техминимуму. Инспектор ружья осматривал и случайно курок нажал. Прострелил дно. Охотники пушки в воду побросали и до берега добрались. Только пес утонул. Он привязаный к лодке был. Захлебнулся, бедняга. Красивый пес — курцхаар.
— Значит так, Йонас, пес — тебе, ты всегда охотничью собаку хотел, а мне лодку. Ты и без лодки классно плаваешь. — Витька возбужденно бегал по берегу, — Вот только шефу что?… Ружья?!
Витька расстроенно посмотрел на меня.
— Мне ничего не надо, — сказал я, уловив в глазах у Витьки нездоровые огоньки. — Мне просто интересно в спасательной операции поучаствовать. Считайте типа, я Ваш спонсор.
Витька бросился разматывать трос, а я приступил к одеванию гидрокостюма. Того, в который нагадили. Ну, дерьма там уже не было, однако некая аура в виде специфического запаха присутствовала. Тем не менее, азарт и чувство опасности уже сделали свое дело: в моей крови бродил адреналин и я мелко подрагивал в предвкушении таинственного погружения. Ведь я с детства мечтал о всяких приключениях, зачитывался Жюль Верном и Фенимором Купером, хотел стать или пожарником, или каскадером… Однако, жизнь сделала меня представителем самой мирной и самой древней профессии на земле — дизайнером интерьеров. Поэтому экстрим приходилось искать на стороне. Дайвинговый костюм был натянут насухо, но в девятимиллиметровом неопрене я не мог долго стоять под солнцем — изнемогал от жары, поэтому сразу полез в озеро. Моя задача была подстраховывать Йония на воде.
Витька бодро руководил операцией. Кстати, для тех, кто не в курсе: Витька — гениальный мастер пространственных коллизий. Его умению создавать взаимоисключающие сюжеты мог бы позавидовать любой режиссер. Виртуоз абсурда, апологет психологического конфликта и легендарный долботряс — это все Витька. Изумительно комбинируя во времени и пространстве простые предметы, Витька умудрялся создавать композиции невероятной сложности: свинья на балконе седьмого этажа, полковник разведки, покусанный пчелами и менты, застрявшие на груше — это его неугасимый талант. А как он Моцарта ушатал… ладно, чего то понесло меня… Короче, Витька раздавал приказы:
— Йончи, дурень, зачем пневморужье с собой взял? Собака давно мертва, отдай ружье шефу! Шеф, не тупикуй, держи ружбайку и линь трави помалу… девочка, отойди. Как Йонас лодку зацепит — дай знать, махни рукой. И смотри, братуху не проткни случайно. Он нам теперь очень нужен… да отойди же ты, — метался Витька по берегу от кромки воды к своему катафалку.
Йончи взял в руку трос, сделал четыре глубоких вдоха, затем сильный выдох с целью удалить из легких остатки углекислого газа. Потом опять медленно вдохнул и исчез в зеленой глубине озера.
— Профессионал! — восхищенно сказал старичок Витьке.
— Конечно, — кивнул головой Виктор.
Наступила долгая пауза. Я медленно плавал над местом затопления лодки, пытаясь безрезультатно разглядеть силует Йонаса. Прошло больше минуты. Йончи не показывался. Я стал нервничать. Кончалась вторая минута и Витька метался на берегу.
Две с половиной. Я запереживал. Старичок, девочка и щенок неотрывно глядели на воду.
— Профессионал? — озабочено спросил старичок Витьку.
— Щас узнаем, — ответил Витька. — Если вынырнет, то да. Если нет — то, однозначно, — нет.
— Три минуты прошло, — я почувствовал недоброе и стал махать Витьке рукой. — Тяни трос, вытаскивай Йончия. Как бы не захлебнулся. Может он там за корягу зацепился?