– Да, у меня куда более важная роль,– горько усмехнулся Магистр,– роль дойного агрегата.
– Что ж ты раньше-то не возмущался, когда пустил меня в свой разум,– ехидно спросил подселенец. – Да нет, это я смягчаю формулировки. Ты сам меня призвал. Неужто так захотелось могущества, что о последствиях подумать времени не хватило?
– А ведь ты меня обманул, Радвила,– Ульрих зло выругался. – Ты так и не дал мне способностей, о которых мы договаривались. Чудеса, что мне временами приходится демонстрировать братьям, сотворяешь ты сам.
– Какая разница? – удивился подселенец. – Эти олухи всё равно обо мне ничего не знают. Для них могущество олицетворяется тобой, мой великий и ужасный Магистр. Хватит хандрить, Ульрих. Нам с тобой предстоит решить одну весьма щекотливую проблемку. Вот послушай, что говорит этот парень в рясе о новой религиозной секте на Таласе. Она называется Просвещение.
– И чем эта секта так тебя заинтересовала? – удивился Магистр. – Таких сект пруд пруди.
– Нет, мой милый,– ехидно захихикал Радвила,– эта особенная. А хочешь знать, чем особенная? Тем, что это вовсе не секта. Ребята из Просвещения откуда-то нарыли истинные знания о мироздании и начали их распространять с упорством носорога.
– Предлагаешь натравить на них церковников? – безразлично поинтересовался Ульрих.
– Ни в коем случае,– Радвила аж поперхнулся. – Мы будем их холить и лелеять, удобрять и поливать, пока они не зацветут пышным цветом. И вот тогда те люди, которые ещё остались на Таласе, сами придут к ним, вернее уже к нам. Ведь пока Просвещение будет из скромного росточка превращаться в могучее древо, у нас будет уйма времени, чтобы прибрать к рукам всю верхушку этой замечательной конторы. А значит, из чисто просветительской организации они очень резво превратятся в ещё один эгрегор. И на этот раз в него попадёт как раз нужный нам контингент. Противникам религий ведь тоже нужно во что-то верить. Вот мы и удовлетворим их насущные потребности. Как тебе такой план?
– Мерзко, нагло и подленько,– прокомментировал Ульрих,– всё, как ты любишь.
Радвила не ответил, только от души расхохотался в голове у своего носителя. Обстоятельства складывались просто отлично. Он бы и сам не придумал ничего лучше, чем создать такую восхитительную приманку для ищущих умов свободных обитателей Таласа. Похоже, его миссия в этой Реальности мира Земли вступала в свою заключительную стадию.
– Радвила, а как всё закончится? – Ульрих словно подслушал потаённые мысли своего подселенца. – Что станется с моим миром, когда никого не останется?
– Я заберу тебя в иную Реальность,– беспечно промурлыкал захватчик,– тебя и Генриха. Не терять же времени даром, пока один из вас отсиживается в посмертии. Вы так мало живёте, мой милый. Но тут ничего не поделать, такими вас создал бывший демиург, чтоб ему пусто было.
– Я не про себя спрашиваю,– прервал его стенания Ульрих. – Что станется с населением Таласа?
– Что за мазохистские наклонности,– фыркнул Радвила,– зачем тебе это знать? Это будут уже не люди, просто животные.
– Скажи! – Ульрих едва не произнёс это вслух.
– Ладно, не психуй,– Радвила примирительно понизил голос. – Это называется жатва. После неё этот мир практически опустеет. А потом новый демиург его снова заселит. Они всегда так делают.
– Всегда?! – Ульрих уже едва сдерживался, чтобы не заорать. – Ты хочешь сказать, что Талас не первая Реальность, которую ты уничтожаешь?
– Так, Магистр, ты либо сам успокоишься, либо это за тебя сделаю я,– на этот раз голос подселенца прозвучал зловеще. – Я беру на себя управление твоим телом, а ты пока обдумай своё положение.
Сознание Ульриха привычно зависло, словно пузырёк воздуха в глицерине. Он больше не мог ощущать своего тела, хотя зрение и слух сохранились. А ведь Радвиле ничего не стоило и их отключить. Обычно подселенец использовал эту меру в качестве наказания, чтобы настроить своего носителя на конструктивное сотрудничество. Нужно сказать, что это была весьма действенная мера. Оставаться в сознании, но при этом абсолютно без каких-либо раздражителей было настолько тяжело, что Ульрих готов был на всё, только бы избежать этой пытки. Однако сейчас он поймал себя на мысли, что предпочёл бы ничего не видеть и не слышать. Пленник в собственном теле, он, казалось бы, давно свыкся со своей участью. Ан нет, он всё ещё на что-то надеялся.
И о чём они только думали с Генрихом. Двое безмозглых юнцов, мечтавших о могуществе, о власти, но не светской, а истинной власти над Реальностью. Конечно, они были не единственными учениками магической школы, которые лелеяли мечту стать всесильными магами, амбиции были главной движущей силой в среде школяров. Вот только остальные корпели над трактатами и проводили бессонные ночи в изматывающих практиках, а два лИха, как звали друзей сокурсники, решили, что поступательный путь к знанию не для них, и принялись искать волшебную таблетку всевластия. Да, Радвила не врал, они сами его призвали и заключили с ним соглашение. С тех пор из друзей Генрих и Ульрих превратились в кровных родственников, становясь попеременно то отцом, то сыном друг друга. А хитрый подселенец со смертью одного из них просто перепрыгивал в тело другого, заставляя его подтвердить свою клятву верности с помощью мудрёного ритуала.
Очень похоже, что Генрих тоже уже наелся этого могущества до рвоты. Недаром он попытался предупредить своего сменщика, как только подселенец покинул его умирающее тело. Слишком поздно, ритуал, отработанный сотнями лет, не давал сбоев. Страх мучительной смерти, плюс манипулятивные техники сделали своё дело, в очередной раз превратив Ульриха в оружие, с помощью которого пришелец последовательно и беспощадно уничтожал его мир. За десятки воплощений пленник опробовал всё, от открытого бунта до коварных интриг, и успел убедиться в полной бесперспективности сопротивления. Пару раз он даже пытался покончить с собой, но Радвила всегда был на чеку и перехватывал управление его телом до того, как он успевал причинить себе травму, несовместимую с жизнью. А прочие раны, даже очень тяжёлые, подселенец излечивал в считанные секунды.
– И почему люди не умирают от полной безнадёги и отчаяния? – в очередной раз посетовал пленённый Магистр. – Это ведь тоже сродни болезни.
Увы, всесильный захватчик не позволял своему носителю отдать концы, пока его преемник не был подготовлен к несению вахты. А потом, откуда ни возьмись, на старого носителя враз обрушивались все недуги, и из могучего мужчины он превращался в развалину. Вот только обычно Радвила не заставлял их умирать так долго и мучительно, как умирал в этот раз Генрих. Что же такое тот натворил, что подселенец решил над ним поизмываться?
– Он сам так захотел,– отозвался Радвила на мысленный вопрос своего носителя. – Решил таким образом себя наказать. Глупец, это совершенно ничего не меняет. Но я не стал спорить, позволил ему умереть естественным путём.
Что ж, это неудивительно. Чувство вины перед ни в чём не повинным человечеством давно уже стало постоянным спутником жизни двух непутёвых магов. И искупления грехов ждать не приходилось.
– Не думай, будто я не понимаю, что вы с Генрихом давно перегорели,– презрительно бросил Радвила. – Люди слишком чувствительные и хрупкие существа.
– Так отпусти нас,– с тоской воззвал Ульрих к своему мучителю. – Разве нет других людей? А мы с Генрихом умрём, всё забудем и спокойно уйдём в небытие вместе с остальными жителями Таласа.
– Ты уж потерпи немного, Ули,– в голосе Радвилы зазвучало сочувствие,– недолго осталось. Мне сейчас менять носителя совсем не с руки. Сознания ведь очень долго притираются друг к другу, вырабатывают синхронность восприятия, как бы вступают в резонанс. Разве ты не помнишь, сколько твоих воплощений мы воевали, пока не пришли к взаимовыгодному сотрудничеству.
– Ага, пока ты меня не скрутил,– горько заметил Ульрих. – Давай называть вещи своими именами.
– Хочешь правду? – злорадно поинтересовался Радвила. – У тебя с самого начала не было шансов, только зря трепыхался. Мне повезло, что один из демиургов Земли решил заменить веннов на вас, людей. Венны были крепкими орешками, с ними вообще невозможно было поладить, пока эти упрямцы не утратили свою свободу.
– Их ты тоже обдурил? – безразлично спросил Ульрих.
– Нет, веннами практически невозможно было манипулировать,– Радвила тяжко вздохнул. – Если бы не помощь демиурга, пришлось бы отказаться от этого мира.
– Странно, мне казалось, что демиурги призваны защищать свои миры,– удивился Магистр.
– А ему как раз и пришлось защищать мир от слишком ретивых обитателей, которые едва не отправили этот мир в небытие,– подселенец ехидно захихикал. – Вот только одного этот великий правитель не учёл. Самим веннам и в голову бы не пришло ставить такие рискованные эксперименты в месте своего обитания. Пришлось им посодействовать.
– Понятно,– в голосе Ульриха явственно чувствовалась усталость,– без тебя всё-таки не обошлось. И что же сделал демиург?
– Именно то, над чем мне сейчас приходится трудиться изо дня в день,– раздражённо прошипел Радвила,– лишил своих подданных свободы воли. Это был настоящий праздник. Жаль, что продлился он недолго. Веннов не стало, демиург жёстко поплатился за самоуправство, а новый демиург заселил свой мир людьми и вернул им их законные права. Вот и приходится мне теперь работать с каждым жителем по отдельности. Настоящая каторга, должен тебе признаться.
– Ради чего всё это? – безнадёжно спросил Ульрих.
– В мироздании есть только одна по-настоящему ценная вещь,– наставительно ответил подселенец. – Это жизненная сила воплощённых сознаний. И отдать свою силу эти сознания должны сугубо добровольно. Вот такая непростая задачка.
25 день колиты, 784 год от Исхода
Вот я и стала взрослой и самостоятельной, живу в общежитии при Университете, учусь, наслаждаюсь независимостью. Как-то я не очень радостно звучу, не находишь, дневничок? Так и есть, мне одиноко и тоскливо. Все мои приятели из школы разлетелись кто куда, а местные снобы считают ниже своего достоинства общаться с простолюдинкой. И какого чёрта я сунулась в Виндомский Университет? Это же просто отстой. Именно сюда правящие кланы сдают своих деток, чтобы им немного вправили мозги после домашнего начального обучения. Хотя напрасно я ною, попала я сюда не от хорошей жизни, выбора не было. В Урицкий Университет меня не взяли, там при поступлении на практическую магию нужно уже владеть азами трансгрессии. А у меня, хоть ты тресни, не получается перемещаться, я даже не вижу альтернативных Реальностей. Вот такая засада.
Впрочем, могло быть и хуже. Это мне ещё повезло, что им нужен был мастер по длинной руке. А то пришлось бы мне прозябать в каком-нибудь захолустном колледже в глухой провинции. А Виндом – это престижно. Опять же есть возможность задружиться с кем-нибудь, кто через десяток лет, возможно, станет важной шишкой, может быть, даже войдёт в Совет кланов. Странно, год назад от такой перспективы я бы млела, как кусок масла на сковородке, а теперь мне это безразлично. Нет, вру, вовсе не безразлично. Меня тошнит от одной только мысли, что нужно будет всю жизнь общаться с этой публикой. Как же быстро улетучиваются подростковые мечты при столкновении с действительностью.
Поскольку в мажорную тусовку меня не приняли, я от нечего делать засела за книжки и в итоге закончила первый семестр пятой на курсе. Это из почти двухсот человек, между прочим. Так что на каникулы я ехала домой победителем. Боже, как же я соскучилась по родителям, по своему дому и даже по Люку. Кстати, о Люке. Этот проныра словно почувствовал, что я решила замутить с ним типа «отношения». На второй день после моего приезда явился при параде и, только представьте, с букетом тюльпанов. И где только нарыл мои любимые цветы зимой? Не иначе как наколдовал. Родители так и застыли с открытыми ртами. Ещё бы, мы ведь с Люком дружим буквально с колыбели и подгузников. Моих, понятное дело. Люк всё-таки меня на четыре года старше. Его мама купила соседний с нами дом аккурат в тот день, когда я родилась. Отца у Люка не было, а мужское общество мальчишке ведь нужно. Вот его мамаша и начала приводить малыша к нам.
Уж и не знаю, что на Люка нашло, только он начал за мной ухаживать всерьёз. Представляешь, дневничок, даже в ресторан сводил, всё по-взрослому. А когда я на прощанье позволила ему невинный, почти дружеский поцелуй, этот самопальный донжуан чуть в обморок не грохнулся. Я представила моего трепетного поклонника в постели, и меня едва не стошнило. Нет, насчёт Люка это я погорячилась. Если уж и заводить серьёзные отношения, то с кем-то поопытней. А может быть, ну его. Жила же спокойно без этой любви и горя не знала. Нет у меня никакого страха потерять близких, просто все эти амуры не для меня.
А что же тогда для меня? Чего мне на самом деле хочется? Наместником становиться я раздумала, уж больно мерзкая публика обретается рядом с властью. Талантов у меня никаких особо не просматривается, разве только к боевой магии. Может быть, мне пойти в наёмники? Фу, что за бредовые мысли. Вот только убивать за деньги мне и не хватало. А какие ещё могут быть перспективы у молодой девушки из обычной семьи? Замуж, дети, кухня, фиалки в горшочке? М-да, та ещё перспективка. Уж лучше в наёмники. Что-то у меня сегодня какое-то траурное настроение. Не буду тебя утомлять своей фрустрацией, дневничок. Пока.
2 день истрия, 785 год от Исхода
Это ж надо, как быстро всё меняется в этой жизни. Вот только неделю назад я вся в соплях пыталась понять, как жить дальше, а теперь готова летать от полноты чувств. Знаю, дневничок, тебе же нужны подробности. Не переживай, ничего не скрою. А началось всё как раз на следующее утро после поцелуя с Люком. Окрылённый первым успехом, который, кстати, я планирую сделать и последним, мой поклонник прискакал едва рассвело с предложением навестить его родню. Вообще-то, с его мамой я виделась, наверное, не реже, чем он сам, поэтому предложение меня слегка огорошило. Но оказалось, что Люк имел ввиду вовсе не маму, а своего старшего брата. Я сходу отказалась, скучные посиделки за праздничным столом меня никак не привлекали. Но настырный поклонник и не подумал сдаться, начал уговаривать. И тут я узнала о моём детском приятеле много нового и интересного.
Оказывается, наш Люк вовсе не безродный шалопай, он прямой наследник клана Заккари. В Совете этот клан, правда, не представлен, но всё равно числится среди самых влиятельных. Младший сын, конечно, ни на какое наследство претендовать не может, тем более, что его отец и мать расстались, и мать забрала младшенького с собой. Хотя официально свой развод его родители не оформили, так что, если старший брат Люка умрёт раньше, чем обзаведётся наследником, то младшему достанется всё. Зацени, дневничок, какой у меня перспективный ухажёр нарисовался. А я и не подозревала. Кстати, отец Люка умер два года назад, так что в его родовом поместье сейчас правит его братец – глава клана. Вот в гости к этому братцу по имени Кайден меня и пригласили. А в дополнение к обществу предводителя клана (не женатого, кстати) было обещано ещё много разных развлечений: гонки на акселях, охота и главное, мини-турнир по длинной руке. Перед искушением раскатать вчистую всё это знатное общество устоять я не смогла и согласилась.
Представляешь, дневничок, это на самом деле оказался старинный замок, без шуток. Правда внутренние помещения кардинально переделали под более или менее комфортное жильё, ну там, водопровод, отопление, освещение, но всё равно, камень есть камень, и заделать все щели в таком грандиозном сооружении просто нереально. К счастью, гостей разместили в современной пристройке, мне досталась вполне себе комфортабельная спальня даже с персональной ванной. Всяко лучше, чем в университетской общаге. Вот только замко́в на дверях предусмотрено не было. Мне это сразу не понравилось и, как оказалось, не напрасно.
Мы с Люком добрались до поместья очень поздно, так что хозяин и его домочадцы уже изволили почивать. Слуги (настоящие такие, в передничках и ливреях) проводили нас в наши комнаты и даже притащили какую-то еду. Но я была такая сонная, что едва не заснула прямо в душе, так что до еды дело не дошло. А напрасно, в эти судочки стоило заглянуть. Таких разносолов я сроду не пробовала. У нас в семье культ еды отсутствует напрочь, мама терпеть не может готовить, считает это пустой тратой времени. Папа иногда пускается в кулинарные извращения, но это только по праздникам. Так что я с детства привычная к разогретым полуфабрикатам. А тут… Нет, это словами не передать, нужно пробовать. Чем я, кстати, и занялась с утра пораньше. Так что, когда горничная пришла звать меня к завтраку, я уже была сытая и довольная, как слон. В результате за общим столом пришлось изображать из себя эдакую жеманную барышню, которая питается как мотылёк божьей росой. Это чтобы не лопнуть от обжорства.