Провожу волшебной палочкой над его телом, вполголоса произнося диагностические заклинания. Слава Мерлину, никаких переломов нет.
Внимательно вглядываюсь в его лицо. Картина довольно удручающая. Левый глаз заплыл, под правым красуется огромный синяк. Губы разбиты. Порез на щеке и над бровью. Шрам тоже кровоточит. Призвав палочкой баночку с мазью, я не спеша, точными движениями пальцев втираю ее в проблемные участки. Поттер морщится, но молчит. Перехожу к груди. Несколько синяков. И ссадины на руках. А вот живот представляет собой одно красно-синее месиво. Немного приспускаю джинсы и медленно начинаю наносить мазь на поверхность поврежденной кожи. Гарри сцепляет зубы и почти не дышит. Я не дышу вместе с ним. Знаю, как это больно. Он молодец, держится достойно.
— Поворачивайтесь на живот, Поттер.
Он облегченно выдыхает и переворачивается, подкладывая руки под правую щеку.
Моя рука на мгновение застывает, как только я вижу красные кровоточащие полосы от ремня на худой спине мальчика.
— Поттер, кто сделал это с вами? — монотонно произношу я, стараясь не пугать его.
— А? Что? — удивляется вопросу Гарри.
— Ваша спина.
Наблюдаю, как непонимание медленно уходит с его лица, уступая место ужасу и, к моему глубокому разочарованию, стыду.
Знаю, сам вел себя также. Было даже страшно предположить, что кто-то узнает, расскажет другим, и они будут показывать на тебя пальцем и смеяться.
— Это неважно, — зло произносит Поттер, тут же пытаясь высвободиться из моих рук. Но я готов к такой реакции. Поэтому крепко держу его и не даю встать с дивана.
— Как хотите, — как можно более равнодушно произношу я. — Я не претендую на ваше откровение. Но все же позвольте еще один вопрос: директор в курсе ваших отношений с опекунами?
Аккуратно смазываю надувшиеся рубцы, продолжая силой удерживать Поттера в лежачем положении. Наконец, он прекращает попытки вырваться и еле слышно произносит:
— Я говорил ему, что не хочу жить с Дурслями. Просил оставить на лето в Хогвартсе. Ну или хотя бы отправить к Уизли. Он отказал.
— Не спрашивали, почему?
— Нет. Он вообще никогда не разговаривает со мной на эту тему.
— Хотите, я поговорю с ним? — неожиданно для Поттера предлагаю я.
Его следующий вопрос вводит меня в ступор:
— Зачем?
Гарри не хочет быть мне обязанным. Еще бы, три года мы были с ним на ножах. Все изменилось буквально несколько дней назад. Он только-только учится доверять мне, а я начинаю видеть в нем его самого, а не пресловутого Джеймса.
— Затем, Поттер, что ваши опекуны не должны так с вами обращаться. Это неправильно.
— Не надо, профессор. Это не ваше дело. Не вмешивайтесь. Будет только хуже.
Да, Гарри, ты прав. На первых порах будет намного хуже. Сейчас только ты и я знаем об этом. А позже в эту постыдную тайну будет посвящено намного больше людей, и не факт, что все эти люди примут твою сторону. Они будут поливать тебя грязью, шептаться за твоей спиной и всячески унижать. Но я знаю, малыш, что ты сильный, ты выдержишь, потому что я не смогу пустить все это на самотек. Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Прости, что вспомнил об этом так поздно.
— Со спиной я закончил. Если надо смазать в других местах, ванная там. Держи. — Протягиваю Гарри мазь, одновременно наблюдая, как он краснеет.
Хватая баночку, Поттер скрывается в ванной. Минут на двадцать. Я в это время колдую на кухне. Достаю из холодильника вчерашнюю жареную курицу, ставлю вариться рис, нарезаю овощи в салат. Успеваю даже сервировать стол и вычистить рубашку Гарри.
Он же пару секунд недоуменно смотрит на дымящиеся тарелки, потом не торопясь одевает рубашку и направляется к двери:
— Спасибо за все, сэр. Я пойду?
— Нет, Поттер, я вас не отпускал. Садитесь. Пообедаете со мной. Отказ не принимается.
Гарри неопределенно пожимает плечами и осторожно опускается в кресло. Его синяки будут побаливать еще пару дней, и только потом исчезнут. Средство моментального избавления от них пока не придумали.
Обед проходит в молчании. Поттер демонстрирует приличные манеры будущего аристократа, аккуратно орудуя вилкой и ножом. Не сомневаюсь, что это заслуга Петуньи. Что же, хоть какую-то пользу из этой семьи Поттер вынес. Закончив с едой, он промакивает губы салфеткой и тихо благодарит:
— Спасибо, профессор. Было вкусно. — Пауза. — Можно, я пойду домой?
— Можно, Поттер. Вместе со мной.
Он застывает и вопросительно смотрит мне в глаза.
— Хочу поболтать с Петуньей. По-соседски.
Дарю Поттеру ослепительную улыбку и накладываю на себя иллюзию. Теперь я — родственник миссис Фигг, который живет на Тисовой, дом 5.
Я не успеваю оторвать руку от звонка, как Петунья уже стоит на пороге и внимательно меня осматривает.
— Добрый день, миссис Дурсль, — вежливо кланяюсь я. — Меня зовут мистер Фостер, я племянник миссис Фигг, сейчас живу в ее доме. Час назад я стал свидетелем одного инцидента, связанного с вашим племянником. Не могли бы мы с вами это обсудить?
Кладу свою руку Гарри на плечо и мы следуем в дом за Петуньей.
Гостиная у Дурслей довольно уютная. Я нагло разваливаюсь в мягком кресле, Гарри скромно садится на пуф в углу у двери, сама хозяйка устраивается на краю дивана возле небольшого стеклянного столика, на котором лежат газеты.
— Что опять натворил этот мальчишка? — теребя передник, вопрошает моя соседка.
— А с чего вы взяли, что он что-то натворил? — Приподнимаю бровь, с усмешкой смотрю ей прямо в глаза.
— Потому что он ненормальный. Вечно ввязывается в передряги. Сил моих на него больше нет! Одни проблемы!
— Сочувствую, миссис Дурсль, — театрально произношу я. — Но поверьте мне, в том, что случилось, нет вины Гарри. Наоборот, в случившемся с ним виноват ваш родной сын.
— Дадлик? Не может быть. Он хороший мальчик!
Я хмыкаю и закидываю ногу на ногу.
— Хороший мальчик Дадлик вместе с четырьмя подельниками избил своего кузена и сбежал. Скажите спасибо, миссис Дурсль, что я вовремя вмешался, иначе ваш племянник сейчас был бы в больнице, а сын — в тюрьме. Я хотел вызвать полицию, но Гарри убедил меня этого не делать, а вначале поговорить с вами. Все-таки это его брат.
Петунья меняется в лице и начинает громко визжать .
— Вы. Вы. Вы ничего не докажете!
— Вы так думаете? — Я наклоняюсь немного вперед.
— Вам никто не поверит! Нужно не меньше двух надежных свидетелей! А вы один, и к тому же чужак здесь!
— А с чего вы взяли, что я являюсь единственным свидетелем? — спокойно парирую я. — Эту драку также наблюдали миссис Белл и мистер Велнер, которые любезно предоставили мне свои адреса и заверили, что если дело дойдет до суда, то обязательно дадут свои показания в пользу побитого мальчика.
Бросаю косой взгляд на Гарри. Он смотрит на меня… восхищенно?
— Гарри сказал, что с ним все порядке, но его синяки внушают мне опасения. Решать, конечно, вам, но я бы показал мальчика врачу. И еще: я очень сильно хочу поговорить с вашим сыном. Сами понимаете, пускать такое дело на самотек не стоит. К тому же, я уверен, что ни вы, ни Гарри не захотите, чтобы это повторилось. Ведь последствия могут быть печальными. Для всех.
Петунья несколько секунд хватает ртом воздух, потом вылетает из комнаты и убегает вглубь дома.
— Ну вы даете, сэр, — восторженно произносит Гарри. — Еще никому не удавалось склонить ее к своей точке зрения за такое короткое время.
— Главное — уверенность в своей правоте. И железные аргументы, конечно же. Учитесь, Поттер. Пока я жив, — киваю я, откидываясь в кресле.
Через пару минут в комнату входят уже вполне адекватная Петунья с сыном, она легонько подталкивает перепуганного толстого подростка ко мне.
— Д-до-добрый день, сэр… — заикается он.
— Не вижу ничего доброго, мистер Дурсль, — монотонно произношу я. — Не хотите поведать мне причину вашего жестокого обращения с кузеном?
Толстяк отрицательно мотает головой, и я продолжаю нравоучение:
— Ну что же, ваше право. Однако смею вас заверить, что с этого дня я буду присматривать за вами. Ваше отвратительное поведение внушает мне опасение за жизнь живущих рядом с вами людей. Вы вообще отдаете себе отчет, что если бы не мое вмешательство, то мы бы с вами сейчас разговаривали не здесь?
— А где? — с ужасом взирает на меня младший Дурсль.
— В тюрьме, молодой человек. Ваш кузен мог серьезно пострадать от ваших необдуманных действий. Повторять не советую.
Выдерживаю паузу, тем самым давая Дадли переварить преподнесенную мной информацию. Все же Поттер соображает быстрее своего брата.
— А теперь молодой человек, я хотел попросить вас составить мне список ваших сообщников, с адресами, естественно. Я планирую поговорить о безобразном поведении с их родителями.
— Может, не надо? — блеет Дадли.
— Это не обсуждается, — строго говорю я. — Раньше надо было думать. Давно пора повзрослеть и вести себя соответственно.
Тот вздыхает и начинает писать. Через минуту я уже держу список в руках.
— Премного благодарен, мистер Дурсль. Надеюсь на ваше благоразумное поведение в дальнейшем.
— И вам спасибо, мистер Фостер, что не обратились в полицию, — улыбается Петунья. — Мне очень жаль, что…
— Благодарите Гарри, — перебиваю ее я. — До свидания, миссис Дурсль, Гарри.
Уверенным шагом покидаю злосчастный дом, захожу в свою кухню, снимаю иллюзию и бросаю в камин дымолетный порох:
— Кабинет директора Хогвартса!
Дамблдор сидит в красном кресле-качалке и читает газету:
— Северус? Что-то случилось с Гарри? Что-нибудь необычное?
— Как тебе сказать, Альбус. Если не считать, что опекуны Поттера всячески третируют мальчика, используют его как домового эльфа, при этом не кормят и подвергают телесным наказаниям, то ничего из ряда вон выходящего. Впрочем, как всегда.
— Хорошо, мальчик мой, я разберусь.
— Я верю в тебя, Альбус.
А еще я верю в себя. Так что лучше тебе сделать так, как ты сказал, Альбус, иначе я за себя не ручаюсь…
========== Глава 3 ==========
На следующий день Гарри притаскивает очередной кулинарный шедевр миссис Дурсль. В качестве благодарности за мой благородный поступок. И ожидаемо остается на чай. Я внимательно слушаю его рассказ о вчерашнем вечере в семье опекунов.
— Скажите, сэр, а зачем вы придумали мнимых свидетелей вчерашней драки? А если бы тетя захотела встретиться с ними?
— Я хорошо знаю такой тип людей, как ваша тетя, мистер Поттер. Это был один из способов заставить ее понять свою неправоту. И, кстати, кто вам сказал, что блеф — это плохо? Сработало ведь. К тому же, свидетели и правда могли быть, мы ведь с вами не озаботились просканировать пространство на присутствие людей.
— Вот же мы приду-у-урки! — делает вывод Поттер.
Я давлюсь чаем. Он смотрит на меня и резко осознает, какой перл только что выдал.
— Ой, простите, профессор, я не то хотел сказать. Это я придурок, не вы. Вам конечно же не до этого было, вы меня спасали…
— Заткнитесь уже, Поттер, — перебиваю его я. — Да, я поговорил вчера с родителями ваших недругов, так что теперь вы вполне можете гулять без моего сопровождения.
— Спасибо, профессор! — сияет Гарри. — Тогда я пошел?
— Идите, Поттер.
Это недоразумение теперь целыми днями где-то гуляет, я вижу его только по вечерам, когда он, уставший, но вполне довольный, возвращается в дом своих опекунов.
Наблюдаю, как чета Дурслей вместе с сыном садятся в машину и уезжают. Гарри нигде не видно. А вот это плохо. Лето в Англии короткое и холодное. Если до этого три дня светило яркое солнце и было относительно тепло, то сегодня резко похолодало, налетел шквальный ветер и начался ливень. Дождь идет уже минут двадцать. Все это время я сижу у окна и выглядываю это гриффиндорское чудо.
Он появляется спустя полчаса, мокрый и дрожащий, и начинает звонить в закрытую дверь. Естественно, ключа у него нет. Осознав всю бесплодность сложившейся ситуации, он усаживается на пороге, обхватывает колени руками, притягивая их к груди, и мечтательно смотрит куда-то вдаль, трясясь от холода. Мое сердце не выдерживает, и я, применив водоотталкивающие чары, открываю входную дверь.
— Поттер! — окликаю я его, подходя ближе.
Он прекращает мечтать и жалостливо смотрит мне в глаза.
— Твои опекуны уехали. Поднимайся, подождешь их у меня.
Он молча плетется вслед за мной, не произнося ни слова, и застывает у входной двери, лишь войдя в дом.
— Что вы там застряли, Поттер? — кричу я ему, разливая чай в чашки.
— Я весь мокрый, сэр. И грязный. Не хочу запачкать вам что-нибудь.
Тихонько хмыкаю, вспоминая, что несовершеннолетним нельзя пользоваться волшебной палочкой вне школы, накладываю на него очищающее и высушивающее. Дрожащий Поттер сразу же хватает горячую чашку обеими руками и делает несколько глотков, чтобы согреться, после чего с облегченным вздохом опускается в кресло.
— Спасибо, сэр. Вы мой ангел-хранитель, — улыбается он, закрывая глаза от блаженства.
— Скорее, демон, — парирую я, оглядывая мальчишку с головы до ног. Сегодня он одет в чистую фланелевую рубашку явно не своего размера, болтающиеся на бедрах джинсы цвета хаки и черные потрепанные шлепанцы на босу ногу.
— Скажите, Поттер почему вы так странно одеваетесь?
— В смысле, профессор?
— Эти вещи вам велики. Вы похожи на огородное пугало. Не замечал, чтобы в Хогвартсе вы носили что-то подобное.
Он краснеет и опускает глаза в пол.
— Это не мои вещи, сэр. Это старые вещи моего кузена.
— А где ваши вещи, Поттер? Почему вы их не носите?
Мальчишка внимательно рассматривает узор на ковре и молчит.
— Ну же, Поттер, я жду ответа!
Гарри сжимает руки в кулаки и зло отвечает:
— Тете не нравится, когда я выгляжу лучше Дадли. Она не разрешает мне носить мои вещи.
Я в полной прострации от услышанного смотрю на мальчишку. Петунья что, с дуба рухнула? Ей больше заняться нечем, как издеваться над ребенком сестры? Не думал, что она такая мелочная! И я тоже хорош! Нет, чтоб узнать, в каких условиях живет сын Лили, прежде чем поливать его грязью!
— Что ж, Поттер, не повезло вам. Примите мои искренние соболезнования. Если пожелаете, я мог бы уменьшить эти вещи до… хм… вашего размера…
Гарри поднимает голову и бросает на меня удивленный взгляд:
— Что с вами случилось, профессор? В последнее время вы заботитесь обо мне лучше опекунов. В чем подвох? До этого лета вы не были со мной белым и пушистым.
— Вас это расстраивает, Поттер? — хмыкаю я. — Вам больше по душе образ злобного профессора зельеварения, которого вы наблюдаете из года в год в подземельях Хогвартса? Не вопрос, если вам нравится общаться со мной в этом ключе…
— Вы неправильно меня поняли, сэр, — перебивает меня Гарри. — Просто так непривычно знать вас три года как не самого приятного в общении учителя, к тому же вы явно не испытывали ко мне никаких добрых чувств, скорее, наоборот. И вдруг такие перемены. Согласитесь, их сложно не заметить. И не поинтересоваться причинами.
— Согласен, Поттер. Скажем так, я был неправ, когда набрасывался на вас, обвиняя во всех грехах. И пересмотрел свое мнение относительно вас. — Пауза. — Я удовлетворил ваше любопытство, мистер Поттер?
Гарри смотрит на меня в упор своими зеленющими глазами уже минуты две, порываясь что-то сказать, но каждый раз так и не решаясь. В итоге он запускает пальцы в свои черные как смоль волосы и тихо шепчет:
— Спасибо, сэр. Это очень важно для меня.
— Пожалуйста, Поттер. Раз уж вы в очередной раз нарушили все мои планы, могу предложить вам партию в шахматы. Вы умеете играть в шахматы, Поттер?
— А давайте сыграем, сэр! — весело отвечает Гарри, улыбаясь во весь рот. — Только я не очень хорошо играю, Рон постоянно у меня выигрывает.
— Вот сейчас и проверим, на что вы способны, Поттер. Ваши черные или белые?
За два часа я дважды выигрываю, а одну игру мы сводим вничью. Поттер абсолютно не расстраивается из-за проигрыша, я бы даже сказал, наоборот. Последнее время он абсолютно свободно чувствует себя в моей компании, и мне, как ни странно, это нравится. Именно такой Поттер, веселый, живой, с игривыми искорками в зеленых глазах очень сильно напоминает мне мою Лили, яркое рыжеволосое солнышко моей непутевой жизни…