- Знаешь, любить так неприятно, - неожиданно подал голос Лёнька. – Как будто вырывают часть тебя и отдают другому человеку на растерзание, мол, делай, что хочешь. А этот человек берет и отдаляется от тебя. И ты стоишь, такой половинчатый, и совершенно не знаешь, как поступить…
- Сколько тебе лет, старик? – тихо засмеялся Сашка, пряча под улыбкой страх от мыслей друга. – Говоришь, будто прожил большую часть жизни и собираешься на покой.
- Уедешь, так и произойдет, - совершенно серьезно сказал Лёня.
- Перестань, - Сашка крепко прижал к себе несопротивляющегося друга и начал судорожно покрывать его шею поцелуями, - перестань меня так пугать. Все будет хорошо… и на нашей улице будет праздник.
- Да, конечно, - апатично произнес Лёнька. – У нас пока сплошной остров невезения, а не праздник.
Внезапно голоса с кухни стали становиться все громче, и мальчишки мгновенно притихли, вслушиваясь в разговор.
- Мы как раз собираемся на неделе съездить на новую квартиру, вещи какие-нибудь перевезти и так, по мелочам.
- А много у вас вещей? Мы могли бы помочь вам.
- Да? Это было бы замечательно! Правда, Вадим? Но сейчас мы справимся сами, а вот «в последнем плавании» вы бы нам очень пригодились. Как раз мальчишки рады будут попрощаться.
В своей комнате ребята переглянулись, зеркально ухмыльнувшись друг другу. Кажется, погода над их островом начинает налаживаться.
***
Сашкины родители, как и обещали, уехали, оставив сына на попечение доброй тетушки, с которой Сашка уже неделю не разговаривал. Нина отвечала ему тем же, только не играла в молчанку, а придумала более увлекательную игру под названием «Сделай из Шурика Золушку или тысяча и один способ довести неконфликтного племянника до белого каления». Лёнька всячески пытался помогать другу с бесконечными делами по дому, но иногда натыкался на грозный взгляд Нины и холодную просьбу «убраться вон из ее квартиры».
И, о чудо, Дед Мороз, видимо, решил подарить мальчишкам подарок заранее и организовал внеочередной слет фотографов не где-нибудь, а в Екатеринбурге, то есть за тридевять земель от их родного города. Безусловно, Нина моментально собрала вещи и первым же поездом отправилась покорять коллег своим мастерством.
Радости мальчишек не было предела. Наконец-то! На-ко-нец-то они избавились от этого тирана. Да мачеха из «Золушки» была в тысячу раз гуманнее, чем Нина! Громче всех радовалась, конечно же, Веснушка, заливисто тявкая вслед уходящей тетушке, грозе всех четырехлапых и хвостатых.
В этот же день Маргарита сообщила Лёньке, что они с Сергеем (который так и забыл отчитать мальчика за «неподобающее мужчине отношение к Саше») уедут к внезапно заболевшей бабушке. Болезнь бабушки – это, естественно, не повод для праздника, но Лёнька все равно не удержался от сладкой улыбки, когда осознал, что их с Сашкой оставили одних. Дней на пять точно. И было принято решение отпраздновать это совместной прогулкой на свежем воздухе. Как раз за недавнее время выпало безумно много снега.
- Саш, Сашка! Подойди сюда! – прокричал Лёнька, безрезультатно пытавшийся дотянуться хотя бы кончиками пальцев до свисающей с крыши гаража сосульки.
Ответа он не дождался, так как Саша был занят поистине увлекательным делом: лепкой снеговика. Или снежной бабы. Он об этом пока не задумывался и продолжал, кряхтя, катать огромный, доходящий уже до его талии, снежный ком. Как он будет поднимать этот ком на еще больший, Сашка тоже как-то не подумал.
- Саш! Да ты глухой что ли совсем?! – все еще продолжая прыгать до сосульки, попробовал достучаться до друга Лёня. - Оторвись ты от эт…
Но тут после очередного не увенчавшегося успехом прыжка Лёнька неудачно оступился и, взмахнув руками, упал прямо в слепленный с таким усердием Сашкин снежный ком. Удивлению и негодованию рыжика не было предела.
- Мог бы для приличия и промахнуться, вредина, - показал он Лёньке язык, протягивая руку.
- О да. Я же всегда сначала целюсь, куда бы упасть, а потом уже, рассчитав скорость падения, силу притяжения и упругости, плавно опускаюсь на выбранное место, - пробурчал запорошенный снегом Лёня.
- Конечно, - подтвердил Сашка. – Ведь именно поэтому ты всегда на меня приземляешься, - он озорно подмигнул, но Лёнька, видимо не поняв юмора, с наглой ухмылочкой схватился его за руку и потянул на себя.
Рыжик, явно не ожидавший таких решительных действий от друга, без особого сопротивления повалился на него. Под куртку, за шиворот забрался обжигающий снег. Даже все лицо залепило белой массой. Сашка, отплевываясь от снега и протирая глаза, поднял на Лёньку обиженный взгляд:
- Ну и за что?
- Не одному же мне мучиться потом, - улыбнулся Лёнька. – А еще одному так сидеть холодно. С тобой теплее.
Устало вздохнув, Сашка попытался устроиться так, чтобы меньше давить своим весом на друга, и, обняв за талию, положил голову ему на плечо. Лёнька прикрыл глаза, а на его губах заиграла такая солнечная улыбка, что, казалось, снег вокруг растает.
Неожиданно Лёня почувствовал, как что-то горячее ткнулось ему в шею, потом в ухо и снова обожгло дыханием шею.
- Саш, прекрати… - прошептал он, в противовес своим словам подставляя шею под легкие, практически невесомые поцелуи.
- Почему?
- Щекотно, - хихикнул Лёнька, все-таки оттолкнув рыжика, чтобы опять притянуть его к себе за ворот куртки для очередного сладкого поцелуя. Сашка, уже развязывающий свой шарф и медленно расстегивающий Лёнькин пуховик, вдруг прекратил свои действия, оперевшись на руки по обе стороны от головы друга и тяжело дыша.
- Так. Стоп. Давай подниматься, - и, встретившись с непонимающим и даже несколько разочарованным взглядом голубых глаз, объяснил: - Простудишься.
Он с трудом скатился с друга и помог ему выпутаться из снежных объятий.
- Ты, кажется, что-то кричал мне, перед тем как убить моего снеговика, - напомнил Сашка, отряхивая Лёню.
- Точно! Достань во-о-он ту сосульку! Пожалуйста, - Лёнька преданно заглянул другу в глаза, и тот просто не смог отказать.
Легко дотянувшись до вожделенной сосульки, Сашка сорвал ее, как спелый плод, и протянул Лёньке.
- И зачем она тебе?
- Смотри, - воодушевленно сказал Лёня, начиная рисовать тающей сосулькой по красной двери гаража. – Здорово, да? – и так по-детски наивно улыбнулся, что Сашка не сдержал ответной теплой улыбки. И тут синие глаза рыжика загорелись очередной идеей.
- Дай-ка сюда, - попросил он, забирая сосульку из рук друга. – А теперь ты смотри…
Закусив губу от старания, Сашка вывел на гараже: «Я. Тебя. Люблю». Надпись искрилась на солнце, разбрасывая блики на веснушчатое, улыбающееся лицо Сашки и отчего-то грустное – Лёньки.
- Ведь сейчас высохнет и исчезнет, как будто ничего и не было, - вздохнул Лёнька.
- Неправда, - улыбнулся Сашка.
- Правда-правда. Из-за солнца вода испарится и… - договорить он не смог, так как Сашка мягко, но настойчиво втянул его в головокружительный поцелуй. Рыжик, не прекращая ласки, обвязал вокруг глаз друга свой шарф.
- Ты мне веришь? Эта надпись там останется и никуда не денется.
- Эй, убери шарф, все равно там ничего уже нет, я же знаю!
- Ты мне веришь? – настойчиво повторил Сашка.
Лёнька замялся. Причем тут вера другу и прописные истины, не требующие доказательств? Но все же, криво улыбнувшись, ответил:
- Верю.
- Значит, ничего не исчезнет, - сказал Саша, смазано, будто в благодарность поцеловав друга в уголок губ. – Пошли отсюда, - и потянул Лёньку за собой.
***
На следующий день Лёнька зашел за Сашкой, чтобы вывести того на очередную прогулку. Чувствовал он себя как-то странно, будто во сне, но не придал этому особого значения.
Правда, когда Сашка выскочил из дома, Лёньку согнуло пополам от сильного кашля, который почему-то не хотел прекращаться.
- Так, - протянул рыжик. – Заболел, что ли? После вчерашнего?
- Нет, - мотнул головой Лёнька и, обняв Сашку за шею, жарко поцеловал в губы. Тот удивленно распахнул глаза: так несвойственно было его другу такое поведение. Лихорадочные поцелуи уже переместились с лица на шею, горячие руки пробрались под куртку, рисуя замысловатые узоры. Сашка сосчитал про себя до двадцати, успокоился и все-таки оттолкнул от себя друга.
- Ты чего? – возмутился Лёнька, обводя мутным взглядом нечеткую фигуру Саши. Почему фигура была нечеткой, он так и не понял. Вообще мысли текли очень медленно, а голова тянулась к земле.
- Блин, да тебя же шатает! – воскликнул Сашка, поддерживая чуть не упавшего друга за плечи. Он приложил тыльную сторону ладони ко лбу Лёньки. – Черт! У тебя еще и жар. Возвращаемся, горе мое. Ну и как ты мог так сильно заболеть?
Мелкими перебежками добравшись до квартиры, Сашка уложил невменяемого друга на постель и принялся снимать с него одежду. Кожа, казалось, горела под робкими прикосновениями.
- А теперь будем тебя лечить! – строго сказал Сашка, укутывая Лёньку теплым одеялом.
- Ты ведь не уйдешь? – донесся тихий голос из-под плотной ткани.
- Нет, конечно, - ласково улыбнулся Саша и погладил друга по белокурой голове. – Только схожу за чем-нибудь от температуры. Подожди секунду.
Сашка быстро сбегал в соседнюю комнату, постоял немного перед шкафом, выбирая необходимую бутылочку, и вернулся, неся в руках сироп ядрено-малинового цвета. С кровати сразу же раздался стон, полный нежелания употреблять какие-либо лекарства.
- Ну ладно тебе, - сочувственно сказал Сашка, присаживаясь на край кровати и протягивая пластиковую ложечку с жаропонижающим. Лёнька нехотя выпутался из одеяла, чтобы покорно проглотить предложенное снадобье, и снова зарылся в ворох покрывал.
- Вот и молодец, - шутливо похвалил друга Саша и поцеловал его в макушку.
- Не надо, заразишься, - вяло отозвался Лёнька и тут же совершенно убитым голосом добавил: - Извини…
- За что?
- Ну, тебе приходится возиться со мной, когда, наверно, у тебя было столько планов на эти дни.
- И все эти планы были связаны с тобой, - тепло улыбнулся рыжик. – Со всеми бывает. Не переживай ты так.
- Ага, конечно. Тебе сейчас надо развлекаться с друзьями, устроить там прощальную гулянку или еще что-то, а…
- Та-а-ак, - угрожающе прорычал Сашка, нависая над другом. – Кажется, у кого-то, не буду показывать пальцем у кого, с повышением температуры понижается самооценка. Какие, нафиг, друзья, когда ты тут при смерти валяешься! Перестань, - и чмокнул, как ужалил, в уголок губ.
- Не совсем уж и при смерти, - фыркнул Лёнька, но настроение у него заметно улучшилось. Не хотелось быть обузой.
- Вот такого тебя я люблю, - нежно прошептал рыжик на ухо другу. – Не надо грустных мыслей.
- Я постараюсь их держать при себе, - криво ухмыльнулся Лёнька.
- Не в этом дело, - тряхнул головой Сашка и вдруг стал каким-то непривычно серьезным. – Просто не думай о плохом. Ну уеду я в другой город, на этом же жизнь не кончается! – попытался он уговорить друга и себя в первую очередь.
- Ошибаешься, - грустно улыбнулся Лёнька.
- Все, спать! – резко скомандовал Сашка, прикрывая веки друга ладонями. – А то еще чего-нибудь похлеще напридумываешь…
Целый день Лёнька спал, мучимый бесконечными, тягучими, как мед, кошмарами, из которых невозможно было выбраться. Сашка постоянно менял холодные полотенца на голове друга, чтобы хоть чуть-чуть сбросить жар.
Ночью рыжик тоже так и не присел, так как у Лёньки начался жуткий кашель. Белокурый мальчик задыхался, хрипел, дрожал и никак не мог остановить кашель. Из глаз полились слезы от недостатка кислорода…
И наконец Сашка догадался залезть к нему под одеяло и крепко прижать к себе в попытке согреть. Потихоньку Лёнька успокоился и даже забылся тревожным неглубоким сном. А тем временем Сашка осторожно целовал спящего друга в волосы и пытался вспомнить, когда ему еще было так же спокойно, как сейчас, вместе с Лёнькой.
Через два дня интенсивного лечения температура спала, но чувствовал себя Лёнька до сих пор неважно. Это время они провели с Сашкой, смотря телевизор, играя в какие-то настольные игры и просто болтая. Удивительно, но Саша не то что не заразился, он даже в нос не начал говорить. Сам рыжик отшучивался, говоря «зараза к заразе не прилипает», а Лёнька глубоко-глубоко в душе хотел, чтобы друг тоже слег с простудой и… не смог уехать. Но к таким мыслям он решил не прислушиваться, считая их недостойными и чуть ли не предательством по отношению к Саше.
Этим вечером у Лёньки что-то опять начался кашель и голова казалась какой-то тяжелой, так что решено было отложить запланированную лечебную прогулку. И так, он полусидел на кровати, опираясь спиной на гору подушек, стащенных со всей квартиры, а Сашка уютно устроился у него в ногах, рассказывая истории из своей школьной жизни. Плавно они перешли на обсуждение друзей-приятелей, потом девушек, добрым словом вспомнили Олечку, и как-то само собой так получилось, что начали целоваться. Медленно, неторопливо и нежно. Лёнька пытался выразить, как он благодарен Сашке за заботу, а Сашка – насколько ему приятно ухаживать за любимым другом. Тонкие пальцы привычным жестом зарылись в рыжих волосах, губы распахнулись навстречу ласке…
- Сашка, давай займемся этим, - явно не соображая, что говорит, прошептал Лёнька, жмурясь от удовольствия, которое дарили лихорадочные прикосновения к разгоряченной коже.
Саша оторвался от методичного проставления темных отметин на хрупкой шее друга и медленно поднял глаза на Лёню. Тот никак не отреагировал. Быстро сморгнув шок, накатывающийся девятым валом, Сашка приподнялся над другом… и, быстро нацепив на лицо фальшиво-умиротворенную улыбку, сказал:
- Тогда я на момент отойду. Жди, - подмигнул он, оставляя Лёньку одного, а сам удалился на кухню.
Мысленно досчитав до ста и тем самым успокоив нервы, Сашка встал перед плитой и поставил на нее чайник. За эти дни он уже успел изучить поведение друга, когда у того была высокая температура, и заметил закономерность, что в такие моменты Лёнька совершенно не контролирует себя. И чаще всего это выражалось милыми приставаниями к Сашке, против которых он ничего не имел. Сейчас было то же самое, и поэтому Саша, как примерная сиделка, сделал чай, капнув туда ложку малинового варенья для понижения температуры больного, и понес его Лёньке в комнату.
Перед дверью Сашка не сдержался и тихо хихикнул в кулак. Его друг в нормальном состоянии, похоже, сдерживает внутри себя та-а-акой вулкан страстей!
Когда он тихо притворил за собой дверь, то увидел на кровати мирно посапывающего Лёньку. «Чего и следовало ожидать», - улыбнулся про себя Сашка и поставил дымящуюся кружку с чаем с малиной на прикроватную тумбочку. Он, как и в прошлые ночи, залез к другу под одеяло, обнял со спины, уткнувшись носом в макушку, и, убаюканный размеренным дыханием Лёни, погрузился в спокойные и светлые сны.
К своему ужасу, проснувшись, Лёня все отчетливо вспомнил. А особенно то, как в бреду умолял Сашку… умолял… впрочем, и так понятно, о чем. Какое позорище! Лёнька залился краской до корней волос и стыдливо спрятал полыхающее лицо в ворохе одеял. Надо ж было такое ляпнуть! И как теперь Сашке в глаза смотреть? Он-то молодец, правильно поступил, в отличие от глупого, больного Лёньки. Белокурый мальчик в отчаянии приглушенно застонал: не везет, так во всем.
Разбуженные ворочающимся в его объятиях Лёнькой, Саша лениво приоткрыл глаза.
- С добрым утром, - зевнул он, сладко потягиваясь. В ответ ничего не раздалось, только белокурая голова подозрительно еще глубже зарылась в подушку. – Что-то случилось? – Сашка осторожно прикоснулся к плечу друга, стараясь развернуть его к себе лицом. С трудом, но это ему удалось. Только вот Лёнька старательно отводил глаза.
- Что-то случилось, - уже утвердительно сказал Сашка сам себе. – Сон плохой приснился? Нет? А, понял. Чай остыл. Нет? Да что ж такое…