Комментарий к Глава 4. Герой, Волшебник, Жрец
Альд - в переводе означает “старый”
“сын Возможно”, как называет Силгвира Рагот - отсылка к Башне Зеленого Сока, которая выросла из Perchance Acorn (“желудя Возможно”). Соответственно, “Возможно” является сутью Башни Зеленого Сока
**Перевод с Довазула**
daar pahsusemeyar sahlo - этот самоуверенный слабак
Dovah Kogaan - благословение дракона
Zin - честь
Suleyk - Power
Vus - Нирн
do Lein - мира/Мундуса (родительный падеж)
Moro sul - славный день
Pahsus Stin - всекровавая свобода
Krosis - скорбь
Dren - страх
Faaz - боль
tahrodiis nikriin, nokin do ok sil faan naal Aka - вероломный трус, лжец собственной души, данной Ака
Dur rok fah ok folahzein - будь он проклят за свою ересь
========== Глава 5. Тишина окончена ==========
До Вороньей Скалы нужно было идти пожалуй что целый день, а в непогоду и того дольше – когда туда собирался Дровас за покупками, он обычно оставался в городе на ночь, и лишь ночью следующего дня возвращался в Тель Митрин. Нелоту с магическими порталами, конечно же, не было никакой разницы; сам Силгвир обычно пользовался помощью Арвака, коня-нежити, найденного им в Каирне Душ. Приближаясь к городу, правда, Силгвир благоразумно отсылал Арвака прочь: нечего Довакину пугать ни в чем не повинных горожан видом живого скелета лошади, окутанного лиловым пламенем.
- У меня есть конь, - неуверенно сообщил Силгвир Раготу. Жрец с некоторым сомнением посмотрел на него.
- На тебя одного, маленький эльф? Или выдержит двоих людей?
- Выдержать-то выдержит… – пробормотал стрелок, но, решив больше не тратить времени на объяснения, призвал Арвака – лиловый всполох тьмы откликнулся на его беззвучный зов, разорвав черными клочьями мрака соленый воздух. Скакун явился, как и всегда, без малейшего промедления, материализовавшись из колдовской тьмы и замерев в ожидании.
Рагот без малейшего страха протянул руку, коснувшись черепа со сверкающими глазницами. Арвак беспокойно переступил с ноги на ногу и вопросительно склонил голову, но от прикосновения не отпрянул, будто наслаждаясь возможностью вновь ощутить тепло живой плоти. Силгвир почти удивленно смотрел на это – ему бы и в голову не пришло гладить мертвый скелет, пусть даже с запертой внутри душой.
- Brit keyd, - проговорил жрец, не отнимая ладони от черепа Арвака, - славный конь. Не магия его держит, но верность… dur do kruziik.
- Прости? – переспросил Силгвир.
- Проклятие древних, - неохотно повторил Рагот. Длинная морровиндская мантия не помешала ему легко оседлать скакуна; Арвак настороженно тряхнул мордой, но возражать не спешил. Силгвир не стал этому удивляться – он не проверял, как относится конь-нежить к другим людям, может статься, и вполне дружелюбно. – Довакиин?
Силгвир, опомнившись, забрался на коня. С Раготом на спине Арвака это было сделать сложнее, но врожденная босмерская ловкость спасла его и сейчас.
- Я застал появление лесных эльфов на свет и начало королевской династии Каморан, но, мне кажется, тогда твой род был не настолько… мелким.
- Ну, спасибо, - буркнул Силгвир, впрочем, ничуть не обидевшись. Стоило признать действительность – атморец, сидящий сзади, возвышался над ним на добрых полторы головы. К тому, что в северной провинции на всех приходилось смотреть снизу вверх, Силгвир давно привык.
Арвак неторопливо двинулся вперёд, постепенно ускоряясь. Неживой конь не знал усталости, и скачка по сырому песку побережья или горным тропам давалась ему равно легко.
- Я нахожу любопытным, что тебя тянет к древнему, Довакин, - задумчиво проговорил Рагот. – Маг из рода проклятых Азурой эльфов, которому не одна тысяча лет. Я, воскресший правитель Форелхоста, последнего прибежища верных. Конь, запертый в тюрьме живых душ неведомо сколько времени. Почему ты выбрал меня? Драконий Культ был велик и многочислен, и верховных жрецов Скайрима было девятеро. Что привело тебя к моему монастырю?
Силгвир помедлил с ответом, но ложь или отговорки казались ему бесчестными сейчас. Рагот был достоин правды, пусть даже эта правда, пожалуй, была не слишком достойной.
- Потому что ты тоже – последний.
В город они добрались уже к закату.
- Твой друг знает толк в оружии, - вполголоса заметил Гловер Меллори. Драгоценное кольцо, которое незаметно передал ему Силгвир в качестве платы за броню и меч, как по волшебству исчезло в его пальцах.
Связи в Рифтене и некоторые не совсем законные, но взаимовыгодные услуги помогли ещё-не-Довакину некогда установить дружбу со многими нужными людьми, и позже, когда подпольная молва о нем уже дошла до всех уголков северной провинции, Силгвир мог рискнуть на настоящую дружбу с человеком из Гильдии воров. Гловер Меллори отличался от своего брата – бывшего ассасина Делвина Силгвир благоразумно опасался и старался держаться от него на расстоянии, пусть и поддерживал хорошие отношения. Делвин, конечно же, отлично это видел и понимал, но только спокойно посмеивался. Пока что.
Гловер же в связях с ассасинами, помимо братских уз, замечен не был, и с ним стрелку было куда легче. Солстхеймский кузнец стал первым его другом на охваченном безумием Мираака острове – и остался его другом.
Силгвир обернулся на Рагота, который пока еще был занят выбором оружия. Судя по лицу драконьего жреца, его мнение о потомках Исграмора упало ещё ниже, чем было прежде.
- Он хороший воин, - неопределенно согласился босмер. – Маг, вообще-то. Но и воин тоже.
- Кузнец, - окликнул Гловера Рагот. Атморец держал в руках один из клинков, непохожих на нордские мечи – потускневший, неизвестной ковки, и даже сталь его потемнела от времени. – Откуда у тебя это?
Силгвир ощутил, как что-то нехорошее шевельнулось внутри. Он порой приносил ценные вещи из древних захоронений, в которых бывал, и иногда отдавал их Гловеру за небольшую плату. Это был древний меч. Очень древний. Силгвир знал, откуда он, и знал, что принес его как трофей, но не как оружие.
Но в руках Рагота меч держался словно влитой. Будто драконий жрец и бесполезный, неотчищенный клинок сплавились воедино неизвестной силой, обратились одним смертоносным оружием.
- Я не только кую, но и скупаю, - невозмутимо пожал плечами Меллори. – Не помню, откуда он, но этот меч сгодится разве что любителям древних игрушек – повесить на стену как украшение. К бою он уже не будет готов никогда.
- Этот меч пережил тысячелетия и переживет ещё, - глухо сказал Рагот. – Он служил до самой смерти славному Валоку, чьё имя вечно должен помнить этот проклятый остров. И был захоронен вместе со своим хозяином. Я повторяю свой вопрос, кузнец: откуда у тебя этот меч? Подумай, прежде чем ответить. В третий раз я не буду столь терпелив.
Гловер бросил короткий незаметный взгляд на Силгвира, и тот отчетливо осознал, что дело движется к скоропостижным жертвоприношениям. Смело сделав шаг вперед, маленький эльф привлек внимание Рагота.
- Я нашел его в одной из солстхеймских гробниц, - сказал Силгвир. – Ее исследовал один ученый, который хотел расшифровать Довазул. Он попросил меня сопровождать его, чтобы защитить от драугров. Я согласился. Нас действительно атаковали драугры, а в конце – и драконий жрец.
Силгвир не мог различить ничего в холодных пустых глазах Рагота.
- Скольких из нас ты убил? – спросил маг, вновь устремляя взгляд на клинок в своих руках. – Сколько, Довакиин? За чью ещё неотмщенную смерть я буду вечно покрыт позором?
Гловер тихонько кашлянул.
- Послушай, возьми этот меч, если он тебе пришелся по душе. Вряд ли я смогу его продать здесь, а скаалы норовят платить хоркерами вместо золота, что не слишком хорошо для моего заработка, - примирительно предложил кузнец. Общей чертой братьев Меллори была способность к дипломатическому и выгодному разрешению практически любого спора, за что Силгвир мысленно вознес хвалу Гильдии воров.
Рагот молчал долго – так долго, что Силгвир ощутил, как тянутся напряженно секунды, ожидая не то вспышки гнева, не то пустой горечи.
- Дай мне подходящие ножны, - наконец бросил он. – Ножны, достойные этого клинка, а не мусора, который ты продаешь трактирной швали, когда те после пьянок теряют собственные мечи.
Гловер, ни слова больше не говоря, направился к подвалу, где хранил более ценные вещи, чем те, что позволял себе выставить на обозрение клиентов. Силгвир молча смотрел на Рагота.
- Этот меч отжил своё, - мягко заметил стрелок.
- Этот меч сразит ещё немало врагов, - отрезал Рагот. – Потомки рабов всегда остаются рабами, невежественными и слепыми! Этот клинок был выкован на ледяных берегах Атморы, когда те еще цвели изумрудной зеленью, и закален светом сверкающих шелкопрядов, смертоносней которого не найти во всём Тамриэле. Текучее время бессильно перед ним. Он лишь ждёт своего хозяина, и я не пролью этим клинком ни капли крови – то не моё право. Валок, чьё имя высечено на стенах великого Бромьунара, ему господин.
- Где же твой меч? – неосторожно спросил Силгвир, и тут же выругал себя за опрометчивый вопрос. Взгляд Рагота отрешенно устремился куда-то сквозь него.
- Я заслужил свой позор и твоё презрение, - негромко и тяжело произнес драконий жрец. – Zu‘u drey meyz aarsefaas. Я боялся, что не удержит наша жертва обезумевшие сотни еретиков. Боялся, что Форелхост, последнюю святыню истины, осквернят и разграбят, как и прочие наши крепости, и потому меня хоронили не в атморском доспехе и без моего меча: я спрятал их так надежно, как сумел, потому что ничего ценнее у меня не оставалось. Только с маской, великим даром Dov, я не смог расстаться, но не смог и сохранить её. Лучше бы ты оставил меня мёртвым, Довакиин… никакого служения не хватит, чтобы искупить моё поражение.
Силгвир был Драконорожденным, сразившим Алдуина и Мираака. Он мог бы бросить вызов и дэйдра, если бы пришлось: слишком много врагов уже пало от его стрел, чтобы бояться новых.
Но в это мгновение он как никогда искренне взмолился И‘ффре, чтобы Рагот не прочел в его глазах, кто стал последним грабителем Форелхоста.
Шаги Гловера в тихом потрескивании факелов прозвучали отчетливо громко – за несколько секунд до того, как кузнец показался на лестнице с кожаными ножнами в руках.
- Вот, - коротко сказал Меллори, протягивая Раготу ножны. – Это самое подходящее, что я смог найти.
Северу не была свойственна излишняя роскошь, которой славился Алинор – золотистые мечи юстициаров сами по себе могли служить равно смертоносным оружием и изящным украшением, а ножны, в которых хранили их талморские офицеры, зачастую были отделаны драгоценными камнями и золотыми нитями, рассекавшими яркими молниями светлые кожаные чехлы. Впрочем, ярлы Скайрима едва ли уступали в подобной вычурности высоким эльфам; вор, которому бы посчастливилось украсть оружие покойного короля Торуга, обогатился бы на десятилетия.
Ножны же, что принёс Гловер, были практически лишены украшений – на грубой коже, скрывающей мех, Силгвир видел только металлические кольца с почти неразличимым резным узором. Но Рагот принял их без малейшего недовольства, только острый взгляд внимательно скользил по чехлу и крепким ремням: оценивая. Испытывая.
- Это ножны хорошего воина, - наконец сказал жрец. – Не правителя и не священнослужителя, но воина. Kest bo. Они подойдут.
Мастерскую Гловера Силгвир покинул с облегчением – кузнец в ответ на попытки объяснить странное поведение спутника ясно дал понять, что не хочет иметь с этим ничего общего. Подобные люди, сказал Гловер, имеют привычку держать в рукаве секреты. Разные секреты. И чем дальше от этих секретов – тем безопаснее. Тем более, маги все поцелованные Шеогоратом, и разумный человек не будет без надобности лезть в их дела.
Надобности у Гловера Меллори не было.
- Раньше небо было полно драконами, - неожиданно произнес рядом голос Рагота. Силгвир, очнувшись, поймал себя на том, что несколько минут неподвижно смотрел в темнеющее небо, замерев у стены кузницы. – Небо вымерло, как и древние города. Тебе никогда не казалось, что там слишком пусто?
Силгвир оглянулся на жреца, чтобы ответить, но верные слова так и не пришли на ум. Впрочем, жрец едва ли нуждался в его ответе – его взгляд тоскливо скользил по сумрачным облакам, выискивая росчерк крыла или всполох пламени.
Небо оставалось немо.
- Пойдем, - неожиданно тихо сказал Силгвир. – Не знаю, захочешь ли ты ночевать в здешнем трактире…
В легкой кожаной броне Рагот не привлекал лишнего внимания – быть может, только один-другой любопытный взгляд задерживался на нём, изучая непривычно резкие, отточенные черты лица. Но странников хватало всегда во всех уголках Тамриэля, и опасаться зевак было нечего.
- Faal Zahkrii do Vahlok напомнил мне о моем долге, Довакиин, о долге, который уснул в моей памяти, пока я разбирал эльфийские летописи в живой башне Волшебника. Мне нужно увидеть Форелхост.
Силгвир резко шагнул вперёд, ближе к драконьему жрецу, вглядываясь в его глаза.
- Не надо. Там только мертвецы теперь. И почти мертвецы. Форелхост разграблен, пуст, ты не найдёшь там дома, который защищал.
- Это мой долг, - упрямо и спокойно повторил Рагот. – Я знаю, что увижу, маленький эльф. Неверные никогда не были милосердны в своём безумном невежестве. Если тебе нужна иная причина – в Форелхосте хранится и моё оружие, и мой доспех; настало время им вернуться к хозяину. Оставь меня, охотник. Иди в трактир, выпей и проведи ночь как пожелаешь. Я вернусь к утру.
Стрелок упрямо и решительно помотал головой, так, что кончик хвоста стегнул по плечам.
- Если ты отправишься в Форелхост, я пойду с тобой.
- Ты верно сказал, что это жилище мертвецов. Ты не был мёртв. Ты не жил на самой кромке великой Зари. Тебе там не место.
- Послушай… – отчаянно начал Силгвир, но тут же бессильно замолк. Он не знал слов, что могли бы убедить древнего служителя драконов позволить ему, еретику, войти в разрушенный еретиками дом – или отговорить его самого возвращаться туда.
Или… возможно…
- Ov, - он не услышал звука собственного голоса – Голосом стал свет, блеснувший в его груди бессмертным огнём, и свет вышептал Слово ласковым ветром наступающих сумерек. Силгвир вдохнул пропитанный им воздух, морскую соль и весенний цвет, прежде чем закончить, – я прошу. Не иди туда один.
Рагот неподвижно смотрел на него, подобный ледяной статуе – только Слово, Слово Доверия, звенело вокруг него переливчатым теплым эхом, пока не растаяло совсем в едва различимом гуле успокаивающегося города.
- Aal nii kos ful, - наконец произнес он, позволив тишине зазвучать полновесно и ярко, словно гулкий двемерский колокол. – Пусть ты будешь первым странником, ступившим под своды Монастыря не как враг, но как гость. Форелхост встретит тебя как гостя. Если ты обнажишь в нём оружие со злым умыслом, ты умрёшь. Если ты предашь Сказанное тобой Слово, ты никогда больше не ступишь под его своды.
И портал сверкнул впитавшей в себя всецветие Аурбиса вспышкой, открывая дорогу.
В южных горах выл ветер.
Это было тем, что запомнил Силгвир о Форелхосте – непрестанно воющий ветер, тоскливо и горько, от чего жуть пробирает изнутри. И не несут спасения высокие стены, пусть даже они крепки настолько, что их не смогли разрушить ни воины Скорма, ни три Эры после них. Пустота течёт из щелей между обледеневшими камнями. Смерть смотрит из каждой скважины.
Кровавая жертва была принесена здесь, великая жертва, и едва ли отзвук ее смолкнет когда-либо.
Рагот, подняв руку, коснулся искореженного, заиндевевшего металла гигантских крепостных ворот – Голос разбил их много веков назад, заставив культистов отступить в крепость. Пальцы жреца бессильно скользнули по острому осколку; Рагот смотрел на заснеженный двор своего дома и, казалось, видел лишь пустоту.
Кладбище спало под снегом.