Доехали мы до вокзала в молчании, и двинулись до приюта так же в тишине.
Я все ожидала, когда Маргарита пригонит верных псов за мной, но два дня выходных прошли в напряженном ожидании, и меня никто не беспокоил.
Совсем не верилось, что женщина отступила, скорее ей не дали или помешали, и я даже догадывалась кто. Пока в среду, возвращаясь после занятий в школе, дорогу в неположенном месте не преградил черный джип, включив аварийки.
Я уже напряглась, готовая послать людей Лебедевой, пока водительское окошко не опустилось.
— Ну? Чего стоишь? — Скуало, или как его там звали, напряженно посмотрел на меня и кивнул на заднее сидение. — Тебе отдельное приглашение нужно?
Хотя и его тоже можно было послать дальним пешим маршрутом.
Свела брови, а в груди знакомом вспыхнуло.
С какого хера мне кто-то что-то приказывает?! Опять?
Я скривила губы и отвернулась, продолжив путь. До приюта оставался буквально один квартал и перекресток.
За спиной раздался шорох шин, и черный джип пронесся мимо.
Не думала, что помощник отца так легко отстанет, и, пытаясь побороть волнение, я сжала в карманах куртки кулаки, понимая, что там, где могла найти убежище, теперь его могло и не быть.
Какие они быстрые…
Как я и думала, знакомый джип уже пустым стоял перед входом в здание. В самом здании в холле воспитанники детского дома с большими глазами смотрели на меня и перешептывались, отчего невольно стиснула зубы и опустила взгляд в пол.
Конечно, в приют часто приходили семьи, которые решали усыновить или удочерить детей, и многие воспитанники с плохо скрываемым любопытством следили за взрослыми, что посещали кабинет директора, а после общались с детьми в свободные часы.
Но сейчас внимание и переполох, вызванный приездом иностранцев, был слишком заметным и ярким.
Стащила с головы шапку, разлохматив черные волосы, и даже попытка как-то уложить их не принесла успеха, судя по зеркалу в коридоре.
Я не успела завернуть на лестницу в сторону крыла с жилыми комнатами, как навстречу выскочил десятилетка Андрей. Он с трудом остановился, чуть не влетев в меня, а я успела вытянуть руку, схватив мальчишку за плечо, чтобы не дать упасть.
— Привет, Вик, — протараторил рыжий мальчик, выровнявшись. — Там это, Юлия Михайловна просила, чтобы ты зашел, как вернешься. Там кажись, это… тебя забрать хотят, — и голубые глаза засверкали от восторга.
Нет. Они не завидовали. И шептались не потому, что желали зла. Совсем нет.
Воспитанники детского дома наоборот радовались, но не лезли ко мне с поздравлениями, а делились впечатлением в стороне. Признаться, мало кто вообще был уверен, что меня кто-то присмотрит, за мой скверный характер и мгновенную вспыльчивость.
Сдерживая раздражение, я, расстегнув теплую куртку, направилась в кабинет директора. Уже на подходе были слышны голоса, доносившиеся из-за двери, а особо любопытные детишки пытались подслушать, о чем именно речь. Заметив меня, тройка девчонок отпрянула от щелки в двери и понимающе заулыбались, давая подойти ко входу. Стараниями этих сплетниц все новости как всегда быстро разлетятся по приюту.
Для приличия я постучала.
Юлия Михайловна была, наверное, единственной из взрослых, в обществе которой я могла сдерживать дурные порывы. Я испытывала к ней нечто вроде уважения и благодарности, ведь она тратила силы и время, чтобы помочь с адаптацией. Общалась и работала над моими проблемами и всегда улыбалась мне.
Как и сейчас, стоило после короткого разрешения переступить порог, как женщина тепло улыбнулась и предложила сесть на стул в стороне от двоих мужчин.
Я скинула куртку на спинку и бросила рюкзак у ножек стула, рухнув на него, и в ожидании уставилась на директора. На соседей я даже не глянула — больно надо.
А ведь даже у Юлии Михайловны нет власти как-то остановить это и не дать отцу меня забрать…
Я недовольно поджала губы и нахмурилась.
Во взгляде женщины скользило понимание, но она действительно ничего не могла сделать.
А вот я не понимала одного — зачем я нужна этому Занзасу? Оставил бы дальше все как было, но нет, он взялся за опекунство. Зачем?
Раз уж так, то придется его спросить прямо как выдастся момент.
— Вик, я, полагаю, что ты уже в курсе об… — начала женщина, но я ее перебила.
— Да. Были мысли на такой исход.
Директор кивнула и вздохнула, посмотрев на картонную папку, что лежала раскрытой перед ней.
— Что ж, тогда оставлю вас поговорить, — Юлия Михайловна окинула нас внимательным взглядом, поднялась из-за стола в намерении выйти из кабинета.
Небольшая традиция между детьми и теми, кто их брал в семью. Я считала это глупым, ведь, если решил забрать ребенка, то забирай, а не пользуйся последним шансом, когда все еще можно отменить, не тратя еще больше времени.
И я не считала, что те десять минут, которые нам дали, что-то изменят в чужом решении, если этот Занзас буквально за пару дней устроил все.
К удивлению, подручный отца тоже ушел из кабинета, оставив нас двоих. Перед этим он что-то весьма едко бросил мужчине на итальянском.
Видимо, это тот самый момент, когда следовало задать очень важный вопрос.
— И зачем тебе это? — я смотрела на одну из фотографий на стене, где была запечатлена группа воспитанников, что три года назад участвовали в районном музыкальном конкурсе, заняв второе место.
Тяжелое молчание было ответом.
Что вызвало раздражение и желание что-нибудь кинуть в человека, сидевшего по правую руку в паре метров от меня.
— Посмотри на меня, — тихо, но с каким-то утробным рыком, приказал мужчина.
Я, нехотя повернула голову, кинув недовольный взгляд.
Он сидел расслабленно на стуле с таким видом, будто был самим королем, которого ни капли не смущала скромная, но чистая обстановка. Занзас казался лишним элементом в помещении, ярко выделяясь черным и мощным пятном.
Он был уверен в себе и своих силах. Знал себе цену.
И такое поведение безумно злило.
Хотелось назло выбить почву из-под его ног, чтобы увидеть в карих глазах растерянность, хоть на мгновение, а не странное и непонятное внимание, которым сверлил меня с тех пор, как вошла в кабинет.
— А теперь посмотри в зеркало, — голос у мужчины все такой же тихий, но в глубине ощущалась неясная сила и угроза, от которой невольно пробегал холодок по спине.
Зеркало висело в стороне от двери. Юлия Михайловна явно использовала его по назначению, поправляя свой внешний вид. Я неуверенно покосилась на названный предмет, как бы спрашивая — серьезно ли Занзас?
Но он лишь непроницаемо смотрел на меня, ожидая, когда выполню все, сказанное им. Сжав кулаки от гнетущего раздражения, поднялась и подошла к зеркалу, уставившись на отражение. Черные волосы, лохматые после шапки и с неровными концами. Челка постоянно лезла на карие глаза. Кожа смуглая — еще сохранила загар с летней поездки на море, тот на меня вообще хорошо ложился, стоило провести время на солнце.
Мы похожи. Разве что у меня нет шрама на лице.
Если встанем рядом, то это сильно бросалось в глаза. Или если увидят люди, которые хорошо знают отца или знакомы с ним.
— После того, как тебя затащили в мир мафии, обязательно нашелся бы кто-то, кто мог использовать это в своих целях, — все также спокойно говорил мужчина, наблюдая за мной. — И даже уже нашлись. И хоть мне плевать на тебя, но будет лучше, если ты будешь под рукой. Тем более, когда оказалось, что у тебя такое же Пламя, как и у меня.
Я помрачнела от таких слов.
Нет, ни капли не надеялась на заботу, понимание, или даже эту родительскую любовь. Нет. О такой роскоши можно и не мечтать. Никогда и не ждала этого. И понимала, что ему на самом деле плевать на меня.
Все оказалось куда проще.
Всего лишь не хотел, чтобы я досталась другой мафиозной семье, которая могла использовать это против него.
Неожиданная мысль вызвала ухмылку, и я бросила косой взгляд на Занзаса:
— Неужели всех твоих детей ждет такая участь?
Но ответ последовал предельно серьезный.
— У меня нет других детей.
Почему-то не верилось. Если он умудрился меня заделать в столь юном возрасте, то почему не могло быть других? Тем более времени-то прошло много.
Либо… они были далеки от мафии. Либо не имели этого пресловутого Пламени.
— Я не намерен больше здесь задерживаться, так что поторопись, — Занзас легко поднялся со стула и подошел к двери, покидая комнату.
Я проводила его недовольным взглядом.
Юлия Михайловна зашла в кабинет, обеспокоенно осмотрев меня:
— У тебя нет вопросов?
Отрицательно мотнула головой, стараясь уверить ее, что все в порядке. Каком может быть.
Она вздохнула и вернулась к столу, собирая бумаги в папку, старательно все укладывая.
— Тогда, если у тебя еще остались незавершенные дела, думаю, тебе придется поспешить. И успеть собрать вещи, — во взгляде женщины скользнула мягкость и тепло.
— Хорошо, — коротко ответила я, стащила куртку со спинки стула и подхватила рюкзак.
Не знала, что ждало меня дальше, но зудящее чувство подсказывало, что жизнь круто повернула, портя все изначальные планы. Из возникшей западни будет не так-то просто вырваться.
========== Яблоко раздора. Глава 6 ==========
Не требовалось особо приглядываться, чтобы заметить, как девочке было неуютно в незнакомой для нее обстановке. Вряд ли она когда-либо посещала элитные рестораны и знала, как себя вести в таких местах.
Она нервно сжимала кулаки, дергалась и кидала подозрительные взгляды по сторонам из-под челки, на проходивших мимо официантов, либо гостей ресторана.
За просторным круглым столом в полутьме сидела только она и отец. Остальные офицеры заняли соседние столы, как бы охраняя своего босса и наблюдая за другими посетителями.
Занзас не без интереса следил за ребенком, болтая в руке бокал с виски в ожидании горячего.
Девочка походила на дикого волчонка, попавшего в западню, но только если рядом было слишком много людей, больше двух-трех человек, после чего она могла огрызаться и скалиться на других. Но вот наедине она показала верх самообладания, не без огрехов.
Мужчина прекрасно чувствовал чужие вспышки гнева, но он не понимал, почему Маргарита, провоцируя ребенка и пытаясь вызвать Пламя, забывала, что для этого нужна твердая воля и уверенность, а не одна голая ярость. Этого как раз и не было у Виктории.
Несмотря на ярость, девочку пронизывали страхи. То все было лишь напускной броней, под которой скрывался маленький робкий ребенок, искавший защиты.
Но можно было признать себе, что чуйка, интуиция, у дочери работала отлично.
С такой жизнью у Занзаса умение разбираться в людях — важный навык. И чтобы ни говорил Суперби о «степени в психологии», тот тоже прекрасно видел проблемы ребенка даже без тех шокировавших вводных.
Виктория заметно растерялась, когда еще в начале ознакомилась с меню, встречая множество незнакомых ей блюд итальянской кухни. И если Занзас сделал привычный заказ, наблюдая за смешавшимся ребенком, то она нервно сжимала книжечку, перелистывая страницы.
Или беда в том, что там все было на итальянском и английском, так как он изначально попросил меню на другом языке, а не на русском, и подросток не знала этих языков, а попросить у официанта другое меню не решалась из-за дурного характера.
В конце концов, там были вполне приличные фотографии блюд, так что девочка могла бы и сориентироваться. Что она и сделала, заказав салат с помидорами, зеленью и моцареллой, пасту в сливочном соусе с филе лосося, и апельсиновый сок.
И теперь ребенок в замешательстве смотрела на приборы и само блюдо, пытаясь понять, зачем ей ложка для пасты.
С салатом она разобралась довольно быстро, стараясь есть неторопливо и лишний раз не поднимать глаза от тарелки, чтобы не пересечься взглядом с отцом. По чуть изменившейся мимике было заметно, что она любила овощи и зелень и вполне наслаждалась вкусом.
Занзас говорил, что ему плевать на ребенка. В каком-то смысле — да. Но в то же время она была его наследием, и потому девочка должна соответствовать его требованиям так же, как и уметь постоять за себя в том жестоком мире, который ее ждал возле отца. А пока его долг подготовить ее к будущему и обучить. Не все же время с ней будут возиться его люди.
Тем более, Мафия — не курорт. А Вария — не дом отдыха.
И манер Виктории явно не хватало.
На мгновение прикрыв глаза и сдерживая раздражение, Занзас вернулся к нарезке идеально поданного стейка, чтобы не видеть, как ребенок пытался есть пасту, не расплескав соус вокруг и на себе. Получалось у нее крайне плохо, и капли достигали пиджака и ее лица. От этого Виктория еще больше смущалась, от того и злилась, крепко стискивая вилку.
К такому испытанию она не была готова.
Бесед они не вели. Занзаса нельзя было назвать душой компании. Да и Виктория лишний раз не разговаривала, оставаясь немногословной. Но несмотря на это над их столом висела тяжелая атмосфера и напряжение.
В конце концов, ребенок, бросив борьбу с пастой и аккуратно воспользовавшись салфеткой, переключился на рыбу, которую прикончил с видимым удовольствием.
Что ж… вкусы дочери знать полезно. Неожиданно, что ей нравятся рыба и овощи.
Девочка сидела и задумчиво цедила апельсиновый сок, то хмуря брови, то поджимая губы, бросая редкие взгляды на отца, который неторопливо доедал стейк, делая вид, что совершенно не замечал ужимок подростка. Она определенно хотела что-то спросить, но побаивалась задать вопрос, ожидая, когда мужчина закончит есть.
— Говори, — закончив с ужином и откинувшись на спинке стула, приказным тоном потребовал Занзас. В глазах вспыхнул алый огонек, он внимательно глянул на чуть дернувшуюся от неожиданности дочь, которая ушла слишком глубоко в мысли.
Девочка напряглась и прищурилась, с трудом сдержав ответную грубость, лишь в глазах мелькнули алые искры и погасли.
Официант скоро подскочил к столу, быстро собрал грязную посуду и удалился. Мужчина налил себе в бокал виски, покатал посуду между пальцами, ожидая, пока ребенок заговорит.
Занзаса забавляло, что при нем дочь сталась держать себя в руках, хоть и с силой загоняла злость туда, откуда та лезла. Других людей она подобным сдерживанием не радовала, выливая на них все вспышки ярости.
Мудрое решение с ее стороны — слушать интуицию. В противном случае босс Варии показал бы, к чему привела бы ее вспыльчивость.
— Отец… ты будешь меня обучать? — опустив взгляд на скатерть, спросила девочка.
А еще она называла Занзаса отцом. И это вызывало в нем противоречивые чувства. Он считал себя ответственным человеком — как иначе, когда ты отвечаешь за жизни своей Семьи и являешься боссом мини-армии убийц с дурной головой и Пламенем в руках. И резкое изменение в жизни, появление в ней почти взрослой дочери с трудным характером, вызвало короткий ступор.
Мужчина до сих пор не мог привыкнуть к факту, что он — отец. Хоть и пропустил взросление своего ребенка.
Видимо, ему потребуется больше времени, чтобы уложить в голове мысль, что у него появился родной человек, о котором надо заботиться.
Ей надо передать все знания, умения и навыки. Ведь она его дочь. И должна быть сильной, как он.
Противоречивые ощущения.
И сложный вопрос. На который надо дать правдивый ответ.
Его ребенок был невероятно чувствителен ко лжи. И одно это знание вызвало тонкую улыбку.
— Посмотри на меня, — каплю раздраженно потребовал Занзас.
Ему не нравилось, что девочка не хотела смотреть в глаза. Именно не хотела, а не боялась или смущалась. Вскинув голову, дочь упрямо посмотрела на него, завораживая переливами алого в глазах. Мужчина еле заметно кивнул, но она это заметила и поджала губы.
— Сейчас я занят и у меня много работы, поэтому не смогу уделять время на обучение. Но я что-нибудь придумаю, — пообещал он, на самом деле прикидывая в голове варианты.