— Учитель, — обычно молчаливый за едой Кеншин смотрел на него решительно, явно собираясь ляпнуть очередную глупость, — я не хочу больше быть нахлебником в вашем доме.
Да, так и думал. Сейчас он поблагодарит за гостеприимство и скажет, что хочет уйти, куда бы он там не хотел уйти. Можно хотя бы позлить его перед этим.
— О, я думал, ты и не заметишь, — насмешливо протянул Хико, отправляя себе в рот очередной онигири.
Глаза Кеншина вспыхнули негодованием. Боги, он бы мог выигрывать деньги на предсказаниях эмоций и реплик этого мальчишки.
— Я бы хотел помогать вам больше, чем просто работой по дому, — сказал он, — если вы, конечно, не хотите, чтобы я ушел.
Вот как. Ладно, этот раунд был бы определенно не за ним. Кеншин оставил за ним право решать, уйти ему или остаться и предложил работать, чтобы как-то компенсировать свое здесь проживание. Хорошо, очень хорошо.
— А что ты умеешь, кроме того, как убивать? В услугах хитокири я, слава богам, не нуждаюсь.
— Тогда, я думаю, мне следует уйти.
Голос его стал ледяным. Если бы Хико мог, он бы врезал сам себе, хотя, если подумать, не самая невыполнимая задача. Можно заняться на досуге. Явно все проблемы из-за того, что никто вот уже многие годы не мог врезать ему, когда он говорит черт знает что.
Пока Хико предавался самобичеванию, его ученик собрал свои тарелки и собирался выходить из комнаты. Не вылетать, истерично хлопая дверью, а именно что выходить, держась так спокойно, как мог.
Браво, просто браво. У тебя была одна задача, Хико — помочь парню пережить то, что с ним случилось, а ты делаешь всё ровно наоборот.
— Кеншин, — он попытался говорить мягко, — прошу, вернись и доешь со мной. А я воздержусь от неуместных и несправедливых комментариев.
Спокойствие его ученика в момент улетучилось. Хико подумал, что надо это запомнить — иногда, когда ему кажется, что будет произнесена глупость, ее автором может быть он сам.
Комментарий к Глава 13. Хико. Извинения.
Буду рада комментариям :)
========== Глава 14. Кеншин. Откровения. ==========
К разговору о том, что он хочет делать что-то кроме работы по дому, Кеншин готовился всю неделю. Он на самом деле нервничал, когда готовил ужин — достаточно хороший, чтобы считаться в этих обстоятельствах торжественным. Весь день он думал, как начать разговор и как вообще спросить, может ли он остаться. Несмотря на общую слабость, скоро он будет здоров достаточно для того, чтобы уйти и оба об этом знали.
Ему не хотелось уходить. Хико был человеком — если он, конечно, может считаться человеком — с самым тяжелым характером на свете, но они хорошо уживались. С другой стороны, было бы удивительно, если бы они не могли жить в одном доме после того, как делали это на протяжении шести лет.
Он не знал ни о чем, что происходило за пределами горы и более того, не хотел. Очевидно, что битва Тоби и Фушими была не последней, но она определила исход и всё остальное его уже не волновало. Он сделал то, что обещал и ушел. Было бы неплохо, думал он, заранее решить, куда он пойдет — с другой стороны, если бы он продумал это заранее, то не оказался бы здесь.
Убираться, стирать, готовить и мыть посуду было даже приятно после того, как на протяжении пяти лет всё, чем он занимался это убийства других людей. Ему нравилось ходить без меча — на самом деле, он почувствовал облегчение, когда Хико велел его снять и оставить дома. Он даже убрал его подальше и доставал на видное место только когда Хико уходил в деревню.
Несмотря на то, что по ночам ему снились кошмары, он высыпался. Хико следил за тем, чтобы он не перенапрягался и отправлял его отдыхать еще до того, как сам Кеншин понимает, что устал. Единственное, что ему не нравилось — периодическое безделье. Когда было нечем заняться, он старался заняться хоть чем-нибудь, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Ни на секунду он не забывал о том, что поклялся искупить свои грехи, но сейчас ему хотелось только немного спокойствия. Хико, казалось, был готов ему его предоставить.
Поэтому, когда учитель насмешливо спросил, что он умеет кроме того, как убивать и заметил, что не нуждается в услугах хитокири, Кеншин почувствовал, как земля уходит из-под ног. Призвав на помощь всё свое хладнокровие, он постарался уйти спокойно. Этого следовало ожидать, думал Кеншин на пути к спасительной двери, но почему тогда ему настолько больно было это услышать.
А потом произошло то, чему он не ожидал стать свидетелем никогда в своей жизни.
Хико Сейджуро Тринадцатый извинился.
То есть он, конечно, не сказал слова «прости», но слова «я воздержусь от неуместных и несправедливых комментариев» от этого человека, иначе как извинения расценивать было нельзя. И он попросил его вернуться.
Но Кеншин просто застыл на месте. Даже Кацура Когоро, думал он, человек, который является эталоном умения держать лицо, в этой ситуации бы сломался. Да кто угодно во всей Японии, нет, во всём мире, проведя с Хико больше месяца и услышав это, сломался бы.
— Если ты собрался превратиться в каменную статую, то хотелось бы донести до твоего сведения, что место ты выбрал неудачное.
Насмешливый тон учителя вернул ему почву под ногами, выбитую за последние пять минут дважды. Он вернулся на место и поставил перед собой тарелки, но от спокойствия не осталось и следа. Хико, казалось, наслаждался произведенным эффектом.
— Ты недавно хвалился тем, что в шесть лет вспахивал поле, — сказал он. — Готов отвечать за свои слова?
Кеншин улыбнулся. Это было вполне в духе его учителя — Хико был ужасно злопамятным.
— Да, готов, — кивнул он.
— Уверен? — с сомнением спросил Хико, — Всё-таки много лет прошло.
— На самом деле, я делал это несколько лет назад. Вышло неплохо.
Судя по выражению лица Хико, ему удалось отомстить за свое удивление.
— То есть пока я каждый день боялся, что услышу о том, как моего глупого ученика порезали на куски, ты решил стать фермером и не удосужился даже прислать мне свой гнилой дайкон?
Кеншин решил, что всё это ему определенно снится, потому что не может быть реальностью день, когда Хико Сейджуро сначала извиняется, а потом признается, что беспокоился о нем.
— Так и будешь хлопать глазами или расскажешь мне, за каким хреном ты выращивал овощи вместо того, чтобы резать врагов Исин Сиши?
Он злился. Кеншин не мог в это поверить, но сидящий напротив него Хико отчитывал его за то, что он не давал о себе знать. Более того, теперь он требовал рассказать ему, что с ним было. Кеншин жил здесь уже почти полгода и за всё это время Хико ни разу не спросил его о пяти годах его отсутствия и, на самом деле, Кеншин надеялся, что и не спросит. Но рассказывать было на удивление легко.
Это было больше похоже на исповедь. Он не знал, что именно было бы интересно услышать учителю, поэтому рассказывал ему всё. Изредка, тот вставлял свои комментарии, но они не были ни насмешливыми, ни жестокими — просто комментариями внимательного слушателя, доброжелательно настроенного к рассказчику.
Кеншин не собирался рассказывать о Томоэ ни учителю, ни кому-либо еще, но после рассказа о Киотском пожаре, который Хико так не понравился, он потерял контроль над тем, что говорит.
— И мы с моей женой остались жить в Оцу.
Хико поперхнулся. Тут же Кеншин понял, что сказал и замолчал.
Они просто просидели так некоторое время, пока учитель, наконец, не заговорил.
— Можешь не рассказывать мне об этом, — сказал он, — но сейчас я в любом случае принесу сюда сакэ и заставлю тебя выпить со мной.
Кеншин кивнул, но сказать ничего не смог. Мысли, от которых он прятался столько времени, снова заполонили собой всё в его сознании.
— Кеншин, — он почувствовал, как Хико сжимает его плечо, — тебе нужно с кем-то об этом поговорить. Я не лучшая кандидатура для таких бесед, но сомневаюсь, что у тебя есть любая другая.
Это, в общем-то, было правдой.
Комментарий к Глава 14. Кеншин. Откровения.
Буду рада комментариям :)
========== Глава 15. Хико. Детали. ==========
По дороге за сакэ, которая, надо сказать, занимала не так уж много времени, Хико пытался обработать всю полученную информацию. Он догадывался, что рано или поздно это случится, но то, что это случилось сегодня, стало для него полной неожиданностью. По правде сказать, он давно настолько ничему не удивлялся.
Для начала, он действительно взбесился, узнав, что Кеншин какое-то время где-то спокойно жил. Этому следовало обрадоваться, но черт возьми, сначала мальчик уходит на войну, а потом пять лет не дает о себе знать. Даром, что становится самым известный убийцей в Японии и собирать сведения о нем не то чтобы непосильная задача. Он даже не дал себе труда сдерживаться в выражении своих чувств по этому поводу.
А потом Кеншин начал выкладывать ему все, как на смертном одре. Хико думал, что рассказ о этих пяти годах придется вытаскивать из него клещами весь последующий год и был удивлен, получив в свое распоряжение такое количество информации.
Когда он впервые услышал о хитокири Баттосае, то думал, что найдет и убьет того, кто заставил четырнадцатилетнего ребенка убивать по заказу. Ладно бы еще в бою, с этим мальчик, возможно, справился бы, но заказные убийства — ничего хуже не придумаешь даже для взрослого человека. А для мальчика с таким чистым сердцем и высокими идеалами и подавно. Но услышав часть истории про Кацуру Когоро, он решил, что на его месте и с чужим ребенком он бы поступил также. Проблема была только в том, что это был не чужой ребенок, это был его ребенок. Поэтому Хико пообещал себе, что если правительство Мейдзи предаст высокие идеалы его ученика, он покажет им, что значит мастер Хитен Мицурюги в гневе.
Но никакое удивление от любой части его рассказа ни шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал когда услышал фразу «мы с моей женой». И тут же осознание пришло к нему во всей своей полноте — стоило взглянуть на парня и не надо гадать, как закончилась эта история. Какие бы детали он ему не поведал, Хико и так уже всё знал — девушка мертва, а мальчик винит себя в ее смерти.
Наконец он вернулся с сакэ и двумя чашами. На Кеншина было больно смотреть. На него и до этого периодически было больно смотреть, когда он уходил в свои мысли, но сейчас, казалось, вся тяжесть прожитых лет обрушилась на него с новой силой.
Хико понял, что он ошибался, думая, что детали этой истории не имеют значения, потому что отпив немного сакэ, Кеншин продолжил рассказ.
— Она выбежала перед ним, — его голос дрожал, — и я не успел остановиться. Я ничего не видел и даже не понял, что произошло, пока она не упала на землю. Просто не видел, понимаете?
Твою мать.
Кеншин смотрел на него со слезами на глазах. Жизнь, подумал Хико, была не просто несправедлива к его ученику, она пыталась его уничтожить. Сначала вся семья погибает у него на глазах, потом эти девушки, которых он похоронил — как их звали? — и та среди них, которая предложила ему быть его второй мамой. Потом, ладно, это меньшее из зол, но его подбирает мечник с самым паскудным характером в Японии. Политик делает из мальчишки наемного убийцу, а в конце всего этого — он попадает в ловушку и убивает собственную жену.
И это еще не конец, подумал он. В обоих смыслах — не конец его жизни и впереди его еще ждут испытания и не конец истории, потому что, если он не запутался в хронологии, от этого момента и до сегодняшнего дня его отделяют еще три с половиной года.
Что бы он ни сказал, Хико знал, что последует за этим. Он может произнести абсолютно любую фразу, но потом Кеншин начнет кричать, что он убийца, что это он должен был умереть, что Томоэ не заслужила всего того, что с ней случилось и в этом виноват только он один. По сути, это было правдой, за исключением последней части.
— Это было ее решение, — решил он начать с главного, — и ты не мог ее остановить. Она знала, что умрет, выбежав туда.
И Кеншин практически слово в слово повторил всё то, что предполагал Хико. Оставалось только слушать и оставаться спокойным, потому что если Хико хоть что-то понимал в людях, так это то, что людям в таком состоянии, как его ученик, просто нужно опереться на кого-то, кто остается спокойным.
Когда поток самоуничижительных реплик иссяк, Хико налил еще сакэ и они выпили. Потом он повторил.
— За кем Томоэ была замужем? — спросил он, — За Кеншином Химурой или хитокири Баттосаем?
Кеншин явно опешил. Это хорошо — удивленный человек не может быть одновременно человеком, который хочет себя убить.
— Она ненавидела Баттосая, — сказал он, последнее слово выплюнув, как ругательство, — И была замужем за Кеншином Химурой.
— Тогда я уверен, что для начала она хотела бы, чтобы Кеншин вернулся в мир живых. Потому что то, что я наблюдаю в последние полгода, похоже на тебя в той же степени, в которой твой До-Рю-Сен похож на мой. Неплохо, чтобы пустить пыль в глаза, но до настоящего пока далеко.
За этот пассаж Хико был готов собственноручно воздвигнуть себе памятник. Потому что так изящно одновременно поддержать, выразить понимание и сочувствие, придать жизни хотя бы подобие смысла и поддразнить ровно настолько, чтобы мальчик пришел в себя, ему не удавалось никогда.
Кеншина явно разрывало от желания кинуться ему на шею, снова зарыдать и побежать за мечом, чтобы немедленно наглядно продемонстрировать, куда именно Хико следует засунуть свое мнение относительно его удара.
Очень хотелось продолжать дразнить его, но время было мягко говоря неподходящее. Тем более, что Хико собирался держать его подальше от меча как можно дольше.
— Рассказывай дальше, — сказал он, — вряд ли ты еще раз в ближайшее время снова будешь в настроении начать это делать, так что лучше не останавливайся.
Комментарий к Глава 15. Хико. Детали.
Буду рада комментариям :)
========== Глава 16. Кеншин. Гатоцу. ==========
Если бы не боль в плече, которое ныло весь день из-за того, что он лег на него ночью, Кеншин никогда бы не поверил, что всё, что происходит, действительно происходит. Разговор, которого он намеревался избегать всю оставшуюся жизнь, приносил не боль, которой он так боялся, а облегчение.
Он думал, что учитель разберет каждый его промах и, на самом деле, считал, что именно этого он заслужил. Чтобы Хико сказал ему, что всё случившееся — только его вина и логичное последствие того, что он покинул этот дом пять лет назад. Потому что, в конечном итоге, именно так оно и было. Томоэ умерла, потому что он не смог ее защитить. Томоэ умерла, потому что он убил ее. Позволил заманить себя в ловушку и сделал всё ровно так, как и планировали те, кто его туда заманил.
Хико не сделал ничего из того, что Кеншин от него ожидал. Человек, который отчитывал его за каждый промах, который неделями называл его глупым учеником за каждую сказанную глупость, который месяц звал его безмозглым идиотом за то, что он потерял сознание на улице, не сказал ничего о том, что он виновен в смерти Томоэ. Всю свою жизнь он думал, что его учитель если не лишен сострадания в принципе, то по крайней мере не считает это уважительной причиной не упрекать его каждой совершенной ошибкой.
А потом Хико подарил ему если не смысл жизни, то что-то очень близкое к этому. Томоэ просила его жить и он жил — он ел, спал и не давал себя убить. Он не представлял как и почему это заняло так много времени, но добрался до единственного безопасного места, когда любой другой умер бы на улице. И только когда Хико сказал, что она хотела бы, чтобы Кеншин вернулся в мир живых, он понял, что именно она имела в виду, когда говорила, что он должен жить.
Это открытие привело его в чувство настолько, что когда Хико сказал про его До-Рю-Сен, он едва поборол желание достать меч и показать, что его удар годится на большее, чем простое пускание пыли в глаза.
Из остального рассказа учитель особенно заинтересовался Сайто Хаджиме. Кеншин рассказал всё, что знал и мог вспомнить и, судя по лицу Хико, девиз Шинсенгуми и лично Сайто вызвали у него особенное одобрение.