Последняя неделя лета пролетела словно ветер, будто её совсем не было. Казалось, ещё недавно по улицам пробегали толпы разодетых подростков, собирающихся на пляж с мороженными рожками в руках, как в минуту вся эта живопись превратилась в недовольные лица, торчащие из-под крупных плащей. Эти бегающие глазки и постоянно маячущие фигуры, перебегающие со здания международного издательства до одинокого шестиэтажного домишки, находящегося на другом конце города. Этот жгучий воздух на улице, пробирающий холод до самых костей. Эти одинокие серые лужи, появившиеся на старом потрескавшемся асфальте совсем недавно, но уже успевшие выслушать сотни проклятий людей, чья одежда была украшена их волшебной краской.
Возможно, другим моя жизнь покажется полной мёда, ведь в данное совсем непривлекательное время года я сижу дома за стопкой тетрадей, которыми меня обеспечила мама на время учёбы. Родители обо мне очень заботятся. На данный год близкие снабдили меня всем необходимым и даже сами расстелили красный коврик в «открытую взрослую жизнь». Каждый каприз в семейном обществе ценится как необходимость для жизни, поэтому рабочие домохозяйки точно не заскучают в пределах дома семьи Гилсберг.
Для семнадцатилетней девочки я имею совершенно обычное, ничем не привлекательное имя Саманта, которое любезно мне досталось по наследству от моей тёти. Вообще моя мать зациклена на именах и их значениях, наверное поэтому имя расшифровывает меня как очень активную и целеустремлённую личность, которая является одновременно и романтичной, обаятельной натурой и загадкой. На самом деле я точно не могу сказать, какое из вышеперечисленных качеств мне больше подходит. Скорее я опишу себя как раздражительную, скрытую натуру, которой безразлично происходящее и которая не видела ничего дальше собственного носа. Да, и на самом деле это правда.
Знаете, есть такой контингент как «домашние» люди, и в этом нет ничего плохого. Человек, который предпочитает квартирное отопление, травяной чай из заварницы и пушистые коврики в ванной. Личность, которая любит ходить по дому в вязаном бабкином столетнем свитере и дырявых шортах, при этом совершенно не волнующаяся о своём внешнем виде — вот это про меня. Личность, которую не интересует вся эта внешняя суета, политика, новые законы или недавно открытая супер вкусная кондитерская на соседней улице. Человек, который лучше пойдет в школу пешком, чем поедет на другой конец города в автомастерскую полировать капот машины. Но к сожалению, как бы мне не нравилось оставаться дома, я предпочитаю проводить свободное время с другими людьми, до конца дня быть на улице, чтобы оттянуть время до погружения в семейную суету. Дом — это клетка, но также единственное место, где мне комфортно.
Когда-то раньше, до времён школы я очень стремилась общаться с людьми. Вот прямо видела своего сверстника и не важно кто это был — мальчик на остановке, вертящий в руках игрушку от киндера, в то время как его бабуля сидит и читает газету. Девочка в розовом платье с принцессой, активно ковыряющая на осеннем утреннике в носу или просто группа бегающих ребят на площадке, которые пытаются играть в «прячься и ищи», одновременно следуя наставлениям своих матерей. Матери в свою очередь нервно сидят на скамейках, вскакивая при любой возможности, когда их чадо забирается дальше двух ступенек по лестнице.
Нет, я конечно ничего не имею против родительской опеки или осторожности. Но преувеличивать же не стоит.
В общем, я просто смело шагала к ним навстречу и начинала банально заводить диалог на темы погоды или увлечений. Постепенно он переходил к смыслу в этой бесполезной и скучной жизни, рассуждениям о вопросах: для чего нам нужно каждый день убирать за собой игрушки, почему мама обещает каждый раз подарить конфету за правильно решенное задание по школе, но конфету я в итоге не получаю.
Я вслух размышляю о том, для чего ходить на работу за деньгами, ведь они в конечном итоге и так тратятся, и напоследок сообщаю малышу, что рано или поздно наша жизнь закончится, и он просто как и остальные люди исчезнет.
Как правило, нового ничего я не узнавала, потому что в большинстве случаев ребята либо молчали, либо рядом находящиеся их заботливые мамочки проходили во время нашего разговора три стадии.
Первая — это просто любопытство и наблюдательность. Когда например какая-то тётя Даниэль отвлекалась от увлекательной переписки со своей подругой о том, на что жить, прислушиваясь к нашему разговору. Такие тёти постепенно убирали свои телефоны в сумки и усаживались поудобнее на деревянных лавочках, вслушиваясь в каждое слово. Вторая стадия подразумевала некое смущение и лёгкое недовольство, потому что юная мамочка замечала, что её драгоценное чадо не способно должным образом поддержать разговор со сверстником, и что всю беседу вела я, а ребёнок как-то жался и искал повода убежать. И третья, последняя стадия описывалась так: наблюдательница, видя мучения своего ребёнка, поднималась с места и, взяв своего Чарли за ручку, спрашивала меня о том, где находится моя мама и почему она за мной не следит. А потом уводила своего детищу на соседнюю площадку, оправдываясь передо мной, что малышу прямо сейчас надо поспешить на приём к врачу.
Конечно, я была уверена, что не все дети были такие, но растущая внутри пустота давала осознать, что подобных опытов мне получать не хотелось, поэтому я чаще всего находилась на площадках одна. Вы спросите, а что с моими родителями, почему они за мной не следят?
Ну, что вы. Конечно, у меня была собственная няня, которая с самого детства опекала заботой единственную хрупкую девочку в семье на тот момент. Мой старший брат Каллен все эти годы обращался со мной также очень настороженно, ведь в малом возрасте я очень любила пользоваться своим положением. Я уверена, что мой любимый братик до сих пор крестится по ночам, когда вспоминает те кошмары, которые я устраивала вечерами и каждое утро.
В юности, в глубокой молодости я была очень активным и целеустремлённым ребёнком. Я всегда добивалась того, что хочу, используя всё своё прекрасное обаяние, но к сожалению, с появлением ещё одного члена нашей семьи пришлось утратить этот статус. Маленькая Белла смогла быстро переплюнуть и оттеснить меня. Миленькая очаровашка быстро заняла всеобщее внимание, а я осталась в стороне, выслушивая насмешки брата. Так прошла вся начальная школа, и к тому времени, как я начала переходить в среднюю школу, Белла также покинула свой детский рай и испытала мир простых смертных. Сестра начала учиться и меньше зазнаваться.
У нас никогда не было в семье, чтобы кто-то что-то недополучал или имел то, чего не было у других. К счастью, вся наша троица детей имеет разные возрастные категории, следовательно и разные интересы. В то время, как Белла фанатела от пушистых зайчиков, я даже смотреть не могла в их сторону, потому что мне очень нравилась яркая косметика. Ну, и Каллен не воспринимал мои увлечения, потому что всерьёз начинал интересоваться новыми марками машин. Пожалуй, это огромный плюс во всех многодетных семьях. Представьте, если бы мы были все тройняшки и вместе до смерти полюбили кубики лего? Родители бы обанкротились и застрелились в тот же день.
К счастью, тяжёлая детская пора проползла как медленная улитка и запомнилась в вечном альбоме жизненных воспоминаний как попытки выучить чёртов диктант по английскому под громкие серенады Беллы и рок Каллена. Правой рукой тем временем домывая посуду с обеда, потому что мама, «уходила бы через пятнадцать минут на конференцию», левой рукой держа тетрадки по алгебре, в новой теме в которой я совершенно ничего не понимала. Правой ногой подтирая полы в прихожей, потому что Белла нечайно разлила свой суп, когда увлеклась просмотром своего мультика на планшете, и левой ногой пытаясь нарисовать Каллену работу по ИЗО, которое на тот момент шло последний год. Вы не подумайте, в далёком прошлом Каллен очень ловко мной манипулировал, и если бы я не рисовала ему каждую неделю пейзажи на темы времён года, то мне бы пришлось как-нибудь носом печатать на клавиатуре презентации по географии, потому что дорога к сердцу Оливии Вольтербаум и, следовательно, к пятёрке лежала именно через неё.
Вот так и жили. Что я, что Каллен, что Белла — все мы заканчиваем школу с отличием, чтобы обеспечить себе безоблачное будущее. Всем нам с детства вдалбливали единственную мечту и единственную цель «получай только отличные оценки, учись хорошо. После школы поступай в Гарвард, а дальше начинаются золотые времена». Пока я ещё не успела убедиться в этом наставлении, но уже начала сомневаться, ведь к этому списку заданий наверняка прибавится ещё парочка пунктов, которые уже точно не обойдутся без внимания.
Вернёмся к настоящему. Сейчас день.
Я около пятнадцати минут провожу, сидя за столом перед плоской широкой тарелкой, измазанной соусом. По всей обеденной до сих пор витает запах недавней ароматной хрустящей курочки и жареной картошки, но в данный момент мой организм требует только воды. Так как я отлично знаю свою мать, и то, что меньше чем через полчаса после приёма пищи она меня даже на метр не подпустит к куллеру с прозрачной свежей, недавно привезённой жидкостью, я угрюмо отодвигаю скрипящий стул от большой столешницы, покрытой белой скатертью, и выхожу из помещения, одновременно сворачивая направо, чтобы по извилистой деревянной, но такой скользкой лестнице подняться в свою обитель.
Совершенно необычно то, что на втором этаже стоит тишина, даже не слышны всхлипывания Беллы, которая в очередной раз нечайно отломила лапку своему «Бонни» или мама, заходя к ней в комнату, повалила кукольный четырёхэтажный коттедж. Меня немного настораживает резкая смена привычной обстановки, но не смотря на это, я спокойно прохожу в свою комнату. И лишь около двери наступаю на какую-то детскую вещицу.
После резкого укола мгновенно подпрыгиваю и приземляюсь на десяток таких же. Да здесь минное поле!
Недовольно осмотрев поверхность под собой, я замечаю внизу небольшие гвоздики, похожие на те, которые служат для игры в шпионы или просто цветная мозаика. Пытаюсь сдержать все плохие слова внутри себя, но всё равно изо рта вылетают проклятия на сестру, перед которой я сегодня вечером буду должна извиниться. К сожалению это не единственный сюрприз за этот день, потому что когда я вхожу в комнату, мне открывается картина разобранных шкафов из-под которых торчат переломанные пластинки моих любимых групп. Где-то в конце комнаты валяется открытый чёрный фотоаппарат с мигающими кнопками, а посередине сидит Белла с улыбкой до ушей, одновременно продолжая копаться в открытых шкафах, совершенно не замечая меня.
Забудьте, извиняться я даже не подумаю.
Не успеваю я начать возмущаться, как осознаю, что Каллен сейчас занимается отклеиванием моих ярких драгоценных постеров со стены и поиском какой-то вещи почему-то тоже в моей половине комнаты. Вот знаете, пожалуй это самый большой минус того, что в твоей семье живут брат и сестра. Минус заключается в том, что если ты уходишь из дома на время учёбы или раз в полгода выбираешься присмотреть в магазине новые кроссовки или кофту, то Каллен и Белла обязательно воспользуются возможностью порыться в твоих личных вещах.
На минуту я впадаю в ступор и одновременно встречаю недоумевающее выражение Каллена, который вытаскивает из уха белый наушник и как-то странно смотрит на меня. Про себя я медленно считаю от одного до десяти и представляю картину нашего сегодняшнего семейного собрания, на котором моя мать сокращает сумму на личные расходы в два раза на ближайшие полгода и хочет меня в очередной раз отвести к психологу. Эта картинка мгновенно влияет на принятие моего решения, поэтому я просто поджимаю губы и выхожу из помещения. Так, главное — спокойствие.
Знаете, именно сейчас я и вправду осознала до чего же я нервная. Я очень быстро на всё начинаю злиться и буквально воспламеняюсь по мелочам. Но что делать, когда твоя сестра регулярно берёт твои вещи без спроса и делает с ними, что придёт в её маленькую пустую голову? Я не хотела бы сейчас никого оскорблять, но именно в эту секунду я уже несусь по направлению к розовой двери с ярко нарисованной бабочкой посередине, уже представляя, как яростно её распахну и начну вытряхивать шкафы с куклами и всякими блёстками и заколочками, совершенно не заботясь о том, что Белла скорее всего очень расстроится и опять закатит истерику, в которой снова обвинят меня. В любом случае я лишусь всего, над чем работала последние две недели.
В эту минуту меня всё так раздражает. Как же хочется иметь какой-то личный пустой уголок, побыть в тишине и просто обдумать свои мысли. В данную секунду я готова сломать всё к чертям, поэтому я резко хватаю принтовую джинсовку, которой уже давно место на мусорке, но так как она была одной из моих самых любимых, то я спрятала её от мамы, когда Диана проводила генеральную разборку вещей к осени. Выскакиваю из дома и чуть ли бегу, сбивая на пути жестяное ведро с листьями, от звука которого мои уши просто скручиваются в трубочку. Поскорее ухожу, чтобы не выслушивать очередные недовольства нашего соседа имя которого начинается по-моему на Л. Хоть он и приехал сюда совсем недавно, но уже успел мне прочитать лекцию о том, как нехорошо опаздывать в школу и какие последствия от этого могут быть.
Я обозлённо рыщу глазами по дороге, чтобы найти какой-нибудь камень и хорошенько его пнуть, выместить всю злость, но как на зло по дороге встречаются лишь коричневые мокрые листья, при наступлении на которых я просто получаю пятна на белые новые кроссовки.
Всё равно. Мне всё равно.
Желаю просто сесть на случайный автобус и укатить далеко, желательно в другой город, подальше от этого дома, от этих людей, от этой семьи. Сейчас я чувствую небывалую мощь внутри самой себя, что готова поднять и перевернуть даже целый автомобиль. Рядом с зеброй мигает красный свет, но я назло перехожу, игнорируя все предупреждения о безопасности.
К чёрту.
С правой стороны резко раздаётся гудение, которое оглушает меня. С такими темпами я останусь без слуха. Поворачивая голову в сторону источника звука и встречаюсь с отчаянно жестикулирующим водителем какого-то такси, который уже вылезает из машины и что-то кричит.