Принц счёл этот вопрос риторическим. Он видел, что Аскари растерян, потрясён и ошарашен, и даже этот выкрик в данной ситуации нельзя воспринимать серьёзно.
Белый лев спустился с валуна и положил морду на плечо друга. Тот склонил голову и уставился в землю. С его глаз потоком лились обжигающие, болезненные слёзы.
— Куда она пошла? — процедил Аскари, не смотря на приятеля.
— В прайд, что на берегу Великой реки. Мы проходили его вчера, — тихо ответил Кидого, вновь обращая взгляд на водоём.
Аскари хотел бы пуститься туда прямо сейчас. У него было множество вопросов и ещё больше извинений… Но его останавливала всё та же неведомая внутренняя вила. Возможно, эту силу другие называют «внутренний голос разума». В любом случае, Аскари теперь обращался к ней именно так. Горькие слёзы всё ещё катились по щекам, но сердце уже протрезвело. Лев поднял морду, посмотрев единственному оставшемуся с ним другу в глаза. Те выражали скорбь и жалость.
— Значит, она меня не любила никогда, — сказал тихо преданный лев.
— Не все способны на это чувство. Скажу по секрету, мне кажется, ты пока единственный из всех, кого я знаю, кто действительно любит, — ответил принц, отвлекаясь от созерцания озёрной глади.
— Любил, — поправил его Аскари, — она мне больше никто.
Мрачный лев, склонив голову, пошёл прочь от берега. Кидого проводил его, не без жалости смотря вслед. «Это предательство будет гложить его всю жизнь», — решил он, всматриваясь в уже далёкий одинокий силуэт.
***
Два хищника шагали по вечерней саванне. С деревьев стекали холодные дождевые капли; кроны этих же растений защищали львов от бушующего ливня. Детёныш, покоившийся в зубах одного из самцов, вздрагивал каждый раз, когда ледяная вода касалась его кожи.
— Вот оно, — прошептал сквозь шум дождя взмокший белый лев. Он вышел на равнину, лишившись защиты вековых деревьев. Кидого смотрел на далёкую пологую скалу, еле заметную сквозь туманную дымку. С территории этого прайда веяло горьким, обжигающим чужим запахом. Глаза белого льва вновь загорелись, а по коже пробежала ледяная дрожь. Он встал на небольшой пригорок и развернулся к Аскари и его дочери.
— С этого дня льва под именем Кидого не существует. Есть лишь принц Рихани, первенец королевской пары, чудом выживший при нападении узурпаторов.
Эти громоподобные слова грохотом разнеслись по всему пролеску. Весь прайд словно сотрясся и затрепетал, приветствуя истинного правителя.
Аскари нахмурился, в смятении взирая на своего лидера.
— Если тебе это так важно — пожалуйста. Рихани, — в конце концов отступил он, не понимая, тем не менее, данного поступка.
Раздался рычащий раскат стихии. Вдали блеснула жёлтая молния. Белый лев посмотрел на своих последователей и спустился с пригорка.
***
Кто бы признал королём глупого маленького львёнка, сбежавшего из прайда с полоумной тёткой? Никто из здравомыслящих. Зато принца, чудом выжившего при нападении узурпаторов, каждый бы принял с распростертыми объятиями. Это и заставило белого льва принять имя старшего брата. Он всё равно мёртв, и имя ему ни к чему.
Рихани наблюдал из-за кустов за захватчиками. Ливень сменился на изморось, и крупные львы и львицы начали выползать из своих пещер. Рихани приметил высокого, поджарого самца с пышной и длинной гривой — этот нарочитый облик выдавал в нём предводителя. Возле короля то и дело крутились две львицы — тёмно-серая и болотно-коричневая. Видимо, его избранницы. От дальнейших наблюдений его отвлёк сдавленный писк позади — к нему подошла Самвири, держа в зубах клок изжеванной травы. Белый лев фыркнул, глядя на детёныша.
— Львы не едят траву, — сказал он, опасаясь, что львёнок проглотит грязь или какую-нибудь заразу, — выплюнь.
Детёныш замотал головой и попятился назад, повалившись на спину. Распластавшись на земле, Самвири лежала, задрав голову наверх и жуя свой несчастный пучок соломы. Она проглотила пару травинок и, довольная, начала вылизываться.
Позади внезапно раздался чей-то звонкий тенор — совсем рядом, буквально в десятке метров, за кустами стоял лев-разведчик, что-то кричащий вдаль своему товарищу.
Рихани мгновенно припал к земле, хватая нежившуюся на земле Самвири. Та заскрипела от резкого сжатия челюстей. Принц выскользнул за территорию прайда, убегая к куче больших камней, способных скрыть его от посторонних глаз.
Изморось единичными тонкими каплями падала с небес, образуя ещё более плотную белую дымку. Снежно-светлая шкура Рихани ничуть не выделялась на скрывающейся в последождевом тумане почве.
Рихани положил львёнка на землю и, преградив ей дорогу лапой, выглянул из-за валунов. Место, где был разведчик, теперь пустовало. Белый лев облегчённо вздохнул и показался из-за укрытия. Взяв Самвири за шкирку, принц пошел вперёд, не рискуя пока рычать, чтобы призвать Аскари.
Рихани шёл теперь по тёмно-коричневой шершавой почве, мокрой от недавнего дождя. Плотная дымка окутывала землю — возможно, она осядет и скроет их запахи. Белый лев сливался с призрачным туманом, никто из неприятелей не смог бы увидеть его издалека. В такие моменты Рихани мог благодарить природу за то, что цвет шерсти ему передался от матери.
Внимание принца привлёк сдавленный страдальческий плач откуда-то справа. Лев навострил уши и оглядел территорию. Никаких объектов, способных издавать подобные звуки, видно не было. Рихани побрёл навстречу надрывающемуся голосу.
Теперь, подойдя к источнику плача чуть ближе, лев понял, в чём было дело: кто-то угодил в волчью яму и не мог оттуда выбраться. Рихани осторожно заглянул внутрь и увидел светло-жёлтого льва, засевшего во рву. Тот рычал от боли и рвался наружу, но застрявшая задняя лапа не давала ему шансов.
Вскинув голову наверх, тот заметил Рихани. Длинная горбатая морда жёлтого сразу просияла.
— Помоги, прошу, — взвыл он, — я уже три дня тут мотаюсь.
Принц не мог понять, как этот странный некто мог мотаться, находясь в одном и том же положении. Рихани положил Самвири на землю и спросил, глядя внутрь ямы:
— Ты из этого прайда?
— Нет, я одиночка, — всхлипнул тот в ответ, всё ещё не оставляя попыток вырвать лапу.
Белый лев тяжело вздохнул и огляделся. По сторонам было чисто. Вся эта ситуация выглядела весьма странно. Как мог этот лев угодить в яму посреди равнины? Кто он такой? Можно ли ему довериться? Но всё же Рихани осмелился осторожно спуститься вниз. Он принялся разрывать зубами ветку, державшую конечность незнакомца.
— Спасибо тебе, спасибо, — лепетал тот, пока его спаситель был занят делом.
Наконец коряга была разодрана пополам. Жёлтый лев громко выдохнул, цепляясь когтями за камни. Рихани быстро выбрался из ямы, а вот у его нового знакомого были с этим проблемы — лапа закостенела от нахождения в одном положении и отказывалась слушаться хозяина. Несчастный лев сделал попытку выпрыгнуть наружу, но предательская лапа снова потянула его вниз.
Вдруг в жёлтую гриву вцепились чьи-то зубы — пленник волчьего рва оказался на свободе, распластавшись на покрытой серебряной дымкой траве.
Осознав, что мучение окончено, незнакомец встал с земли и восторженно, с восхищением и благодарностью посмотрел на своего вызволителя.
— Спасибо… тебе огромное, — проговорил расплывшийся в улыбке рот, а мелкие зелёные глазки забегали по сторонам от счастья.
— Не за что, — деликатно ответил Рихани, вновь поднимая львёнка с земли.
— Как тебя зовут? Вы только вдвоём путешествуете? — спросил с оживлённым интересом незнакомец.
— Я Рихани, а это Самвири, дочь моего друга. Втроём, — поправил его белый лев.
— О, а я Вахока. И я уже очень давно один, — взгляд бегающих, блестящих глазок вновь впился в Рихани.
— Хочешь путешествовать с нами? — словно с сарказмом спросил принц, глядя на странного жёлтого льва.
— А можно? Если можно, я вам очень многим помогу! — почти что закричал он, виляя хвостом от радости.
— Ладно. Посмотрим на тебя, — подмигнул ему Рихани, улыбнувшись краем губ.
Вся сущность принца ликовала. Эту нежданную встречу он не счёл случайной — это начал собираться прайд. Этот лев чем-то привлёк Рихани — он был открытым, искренне-восторгающимся, по-доброму странным, что редкость в эти времена. Наверное, он станет достойным членом его прайда… Но пока следует быть осмотрительным.
Все трое отошли от злополучной волчьей ямы. Рихани тихо, но протяжно зарычал, зовя своего лучшего друга. Долго ждать не пришлось — со стороны леса раздался схожее по тембру рычание. Группа львов направилась к своему сородичу.
***
Из густого лиственного леса показалась крепкая, высокая фигура Аскари. Своим внешним видом он напоминал молодого оленя — гордый, полный сил, но в то же время встревоженный и чего-то опасающийся. Его уши вздёрнуты и навострены — он увидел чужака рядом со своими близкими. Лев осторожно, медленно подступал к приближающимся к нему львам, буравя взглядом незнакомую ярко-жёлтую фигуру.
Рихани остановился совсем рядом с другом и положил ему под лапы утомившегося львёнка. Принц видел недоверие к новопришедшему в глазах Аскари, а натянутые отношения ему в прайде были ни к чему.
— Позволь познакомить тебя с Вахокой, — прервал общее молчание белый лев, — он теперь часть нашей семьи.
Голос принца был прямым и чётким. Он словно поставил друга перед этим фактом, не давая шанса как-либо противодействовать.
— Рихани спас меня, дурака, — попытался разрядить обстановку чудной лев, — я ему по гроб жизни благодарен.
Аскари ничего не ответил. Он лишь фыркнул и поднял с земли дремлющую дочь, направляясь снова в леса.
— Он ещё привыкнет к тебе, — обнадёжил своего нового знакомого белый лев, кротко улыбнувшись. Рихани пошёл следом за Аскари; тот, вероятно, уже подыскал им ночлег. Жёлтый лев, немного нервничая и переминаясь на лапах, направился следом за спасителем.
***
Самвири нездоровилось. Львёнок не спал вторую ночь и жалобно мяукал, что мешало отдыхать и взрослым львам. Тёмно-синие глаза, передавшиеся девочке от отца, начинали заплывать прозрачной плёнкой; львёнок морщился и постоянно плакал, расчёсывая зудящую мордашку в кровь.
Аскари не находил себе места. Он не мог потерять вторую самую дорогую в жизни львицу, он готов был сделать что угодно, чтобы помочь дочери, но понятия не имел, что ей нужно. Отец растерянно смотрел на лежащего у его лап львёнка, корчащегося от боли.
— Если это та самая хворь, о которой я думаю, — тихо сказал сидящий поодаль Вахока, — то она может навсегда лишиться зрения. Я, наверное, в силах помочь… если моя память не перепутала ингредиенты.
Оба, Рихани и Аскари, повернулись к жёлтому льву, внимательно его слушая. Тот сглотнул ком, вставший в горле.
— Ей нужен корень одного растения… не вспомню названия, — замешкался он, — и яйцо белоголового аиста. Всё это смешать и положить на морду. Должно помочь, я думаю.
— Думаешь?! Моя дочь при смерти, а ты… — вспыхнул Аскари, но его прервало сдавленное рычание находившегося рядом Рихани.
— Сможешь найти этот корень? — переключился принц на Вахоку, оставляя Аскари наедине с его горечью.
— Думаю, смогу, уже имел дело с ним, — кивнул одобрительно Вахока, вставая с земли во всей готовности.
— Отлично. А ты, — обратился он к посмирневшему Аскари, — попробуй добыть яйцо аиста.
— Эту птицу можно найти у любого водоёма, в зарослях травы или кустах, — поделился знаниями жёлтый лев.
— Я побуду с Самвири. Идите! — громче обычного сказал белый лев, призывая друзей к действию.
Вахока рысцой ринулся в чащу леса. Аскари стоял, не двигаясь, и смотрел в глаза принцу.
— А если это не сработает? Почему ты слепо веришь ему? — оскалился тёмно-коричневый лев, метнув взгляд на отдаляющуюся от них жёлтую точку.
— У тебя есть другие варианты? Хочешь смотреть на её страдания, совершенно ничего не предпринимая? — резко ответил Рихани. — Я не знаю, насколько правилен этот рецепт. Нам остаётся только надеяться на лучшее.
Аскари повернулся к лежащей в тени дочери. Та хрипло сопела, из полузакрытых глаз текла бело-прозрачная жидкость.
— Я не могу её потерять, — потерянно проронил коричневый лев, склонив массивную голову. Самвири лежала неподвижно, иногда порывисто вдыхала терпкий лесной воздух.
— Мы должны бороться за её жизнь. Пока что наводка Вахоки — единственное, что может ей помочь.
Аскари обернулся в сторону ручья, шумевшего за пределами леса. Он протекал на территории оккупированного захватчиками прайда. Это был самый близкий водоём, где можно было найти кладку аиста.
— Хочешь остаться с Самвири? — понимающе спросил белый лев.
— Хочу. Но если тебе это не на лапу, я пойду, куда скажешь.
— Оставайся. Я сам найду то, что нужно, — бросил Рихани, сверкнув светло-зелёными глазами.
Лев рысцой бежал по влажной шероховатой земле, дымка над которой ещё не превратилась в испарину. Сейчас узурпаторы должны отдыхать после обеда. Эта прогулка хороший шанс убить сразу двух зайцев — и достать яйцо аиста для Самвири, и осмотреться на территории.
***
Среди полусгнивших от влажности кустарников мелькал белый силуэт. Лев всматривался вдаль, но на пологой горе, некогда бывшей его домом, не было заметно врагов. Рихани начинал узнавать свою родину, несмотря на то, что та значительно изменила свой облик. Жители прайда не разгуливали теперь по зелёным лугам — все толпились кучками, отстраняясь от обиталища новопришедших владык. А вот многолетние деревья остались прежними: грузные, безумно высокие, разросшиеся по всей немалой территории. Лев осторожно крался вдоль границы, изучая новые для него запахи и виды. Тяжёлые деревья, пестрящие на свету розовыми бутонами, источали порывистый удушающее-сладкий аромат, не знакомый вернувшемуся принцу. Рихани водил по ветру кончиком носа и улавливал всё новые отголоски этой земли: откуда-то исходил горький, липкий запашок гнилой коры; витал аромат новорождённых газелей, смешавшийся с молоком их матерей; казалось, даже само небо чем-то пахло.
Лев был обескуражен красотой своего края, которую он явно упускал в детстве. Это место было сказкой для всей жителей саванны… Но оно было мертво. У этой земли была лишь оболочка — столь прекрасная оболочка — а сердце, белое сердце, было где-то вне этого тела. Но оно приближалось к своему законному месту, несомое летними порывами ветра, словно кровью.
Рихани остановился. Вдалеке замельтешили две тёмно-серые тени примерно одного роста. Две костлявые, витиеватые тени. Принц понимал, что лучше не рисковать — он юркнул в переливающиеся дождевыми каплями колосья и покрался к местному озеру.
Проблем с нахождением аистов не возникло — Рихани быстро приметил их гнездо у водоёма и взял в пасть одно большое, продолговатое яйцо. Лев напоследок повернулся к пологой скале — два силуэта всё мельтешили возле неё, однозначно что-то выискивая.
***
Аскари и Вахока ждали появления Рихани. Белый лев осторожно положил яйцо у лап друзей и склонил голову, тяжело дыша. Длинные пробежки явно давались ему с трудом.
Вахока поспешно подхватил последний ингредиент и прокусил его, выливая белок на большой желтый лист и смешивая с корнем неизвестного всем троим растения. Лев обмакнул палец в получившуюся смесь и осторожно нанёс на мордочку лежащей рядом Самвири. Львёнок скривился и начал жалобно мяукать, цепляясь коготками за траву, что была под его тельцем.
— Больно, милая, я знаю, — ворковал рядом с дочерью Аскари, прижавшись щекой к её щуплой серой спине.
***
За неделю Самвири не только полностью поправилась, но и повзрослела. Она становилась всё больше похожа на крепкого детёныша, а не на новорождённого доходягу — нелепые увеличенные пропорции исчезали и давали место приятным, несколько закруглённым чертам, явно передавшимся от матери.
Львы основались в окрестностях и пока что лишь изучали прайд своего врага. Крупное, крепкое и одновременно грациозное существо, именующее себя Навири, было вожаком узурпаторов. Это был высокий, поджарый лев с ярко выраженными мускулами, среднего возраста. Его маленькая морда, спрятанная в длинной и лоснящейся чёрной гриве, всегда глядела самодовольно и высокомерно. У него было две избранницы, как верно раньше Рихани и подметил. Бакора — так звали главную из них — родила Навири наследника, грязно-серого и знающего себе цену, подобно отцу. В прайде было шесть охотниц и два льва-разведчика. Также четыре молодые львицы — вероятнее всего, дочери вожака, хотя даже к ним он не проявлял особой симпатии. Помимо этого Аскари удалось выяснить основной маршрут разведчиков, что значительно уменьшило риск прайда Рихани быть замеченными.