Нолан молчал. Искандер почти физически ощущал, как тому не нравится это решение.
— Я должен попытаться тебя удержать? — спросил он.
— Не знаю, — Ис повёл плечами, и ладони Нолана соскользнули по его рукам.
— Что-то произошло?
— Не знаю, — снова ответил он, хотя уже говоря эти слова, Искандер понимал, что знает. Что-то настолько яркое и болезненно знакомое сегодня ворвалось в его жизнь, что он не мог оставаться в неподвижности. Ему мучительно требовалось что-нибудь поменять.
Нолан молчал.
— Я переночую в лаборатии, — после долгой паузы сказал он. — Это не значит, что я ушёл. Поговорим завтра, хорошо?
Искандер ответил кивком. Несколько минут он оставался неподвижен, пока дверь не захлопнулась у него за спиной.
Дезмонд всегда выбирал одинаковые квартиры. Всегда с окнами на север и никогда — на городские кварталы и предместья. Он не любил, просыпаясь и выходя на балкон, видеть людей.
В тех мирах, где уже существовало представительство Ордена, дело обстояло проще. Там строились полноценные жилые комплексы, обеспеченные всем, от подземных гаражей до спортивных центров. Вход на территорию комплексов предоставлялся только членам Ордена и его гостям, и хотя аппартаменты не закреплялись за отдельными адептами, будучи одним из основателей этой идеи, Дезмонд в любом таком комплексе мог найти несколько блоков по себе.
Миры, где представительств не было, в этом плане привносили разнообразие. Хотя Орден не жалел денег на командировочные, Дезмонд сам, как правило, не любил напыщенные отели с золотыми подсвечниками и дорогим постельным бельём. Не был он и аскетом. Дезмонд предпочитал нечто среднее. Предпочитал простор, воздух и ощущение одиночества, которые редко можно было отыскать в дорогих гостиницах.
Здесь он такое место отыскал загодя, так что прилетев, уже имел бронь, набор документов и легенду, которая представляла его бизнесменом средней руки, путешествовавшим инкогнито и налегке. Над теми красноречивыми взглядами, которыми провожали его горничные и портье, Дезмонд только посмеивался про себя. У троицы на лице было написано всё, что они выдумали о странном постояльце. Дезмонду на большую часть их соображений было наплевать. Он только опасался, что после вопроса о том, есть ли на крыше посадочная площадка, девочки-горничные не дадут ему прохода.
Дезмонд не то чтобы не любил девочек или имел что-то против горничных… Он просто не любил случайных связей. В этом плане для него ничего не изменилось за века. Всё, что могло происходить за закрытыми дверями номера, было для него абсолютно серьёзно, и Дезмонд не горел желанием впускать туда лишних людей. Как и вообще — в свою жизнь.
Общение с людьми давалось ему легко. Он был обаятелен, производил впечатление человека решительного и бесстрашного. Только самые свирепые альфа-самцы не отступали перед напором его энергетики, да и то — лишь до первого удара в челюсть.
Но на самом деле Дезмонд не так уж любил краткосрочные знакомства. Его жизнь состояла из нескольких человек, которых он знал сотни лет, которых называл братьями и которым доверял всегда и во всём. Он вовсе не стремился этот круг расширять.
Дезмонд любил одиночество. Пусть в нём давно уже не было нужды, но с детства он привык по многу находиться один и теперь не спешил что-либо менять.
Войдя в номер, он скинул плащ и сам упал в кресло, рассеянно оглядывая дорогой, но непретенциозный интерьер. Мысли его витали далеко. Он представлял Искандера здесь, возле окна, и невольно думал о том, что тот отлично вписался бы в окружившие магистра чёрно-белые цвета.
Ещё он думал о том, что совсем не хочет торопиться с этой миссией. И о том, что Аэций, наверное, был прав. Искандер представлял для него опасность. В самых разных смыслах. Но как это часто бывало с Дезмондом, когда речь заходила об опасности — ему было на это наплевать.
========== 11 ==========
Дезмонда окружала темнота.
Саднили руки, истёртые кандалами. Дезмонд пытался разомкнуть их так и сяк всю ночь, потому ни на мгновение не погрузился в сон.
До рассвета оставалось ещё несколько часов. Дезмонд убеждал себя, что несколько часов это шанс. Он почти верил в это — по крайней мере, больше верить ему было не во что.
Устав от бесплодных попыток, он скрючился на полу камеры. Дезмонд понимал, что нужно искать путь к спасению, но вместо этого думал о том, что всё не может случиться так. Слишком просто и слишком быстро. Слишком глупо. Сотню раз посмотреть в глаза смерти, чтобы встретиться с ней случайно, не успев разобраться, что к чему. Казнь назначена на рассвете. Никогда Дезмонд не думал, что будет мечтать, чтобы ночь продлилась подольше. Хотя, что она даст, эта ночь? Оковы ордена Эцин крепки, их не сломать и не разомкнуть. Они предназначены для того, чтобы сдерживать более, чем людей. Двери безупречны, а по другую сторону столько охраны, что нет смысла и надеяться расправиться со всеми.
В сердце ещё оставалась надежда, что за ним придут, но Дезмонд чувствовал, что этого не случится. Что-то не то произошло там, у Астеры. Быть может, все его друзья уже погибли, и только один ещё помучается несколько часов, чтобы зеваки от аристократии смогли полюбоваться на казнь. Показательную казнь.
«Нас предали…» — думал он. Дезмонд не мог поверить, что среди его соратников, среди людей, каждого из которых он выбирал лично, может быть предатель. Но предатель был. Иначе их базу никак не могли бы отыскать.
Дезмонд устало вздохнул и прикрыл глаза, обещая себе, что через мгновение продолжит борьбу. До сих пор он не знал, что такое отчаяние. Дезмонд не хотел знакомиться с ним и теперь. «Я найду выход», — твёрдо пообещал он себе.
И едва головой коснулся стены, как скрипнула дверь.
Дезмонд вскинулся, ожидая, что визитёр принесёт перемены, но глаза так привыкли к темноте, что в первое мгновение различили только луч света, ползущий по каменным плитам пола, и белые, до тошноты сверкающие сапоги.
Он почувствовал ненависть к пришельцу раньше, чем увидел его глаза. Голубые. Безупречно спокойные. И такие знакомые…
— Дертен…
В воздухе повисло невысказанное: «Брат».
Они и в лучшие-то времена никогда не называли друг друга так. А теперь, когда на одном были знаки отличия Корпуса Коррекции, а на другом — титаниевые кандалы… Дезмонд был уверен, что им нечего сказать друг другу.
Ошибался.
Пинок под рёбра заставил его поперхнуться слюной. Второй последовал раньше, чем Дезмонд понял, что к чему. И третий — так что искры едва не брызнули из глаз. Дезмонд дёрнул прикованными к стене руками, силясь дотянуться до шеи палача, но бестолку — цепи слишком коротки.
Айрес, впрочем, ударов больше не наносил. Даже отступил на шаг назад и подал спутникам знак выйти.
Когда дверь снова закрылась, Дезмонд увидел в глазах брата архаичного вида свитки. Такие, на каких до сих пор, по традиции, заключались дворянские договора.
— Ты думаешь, что всё конечно, брат, — спокойно произнёс Дертен. Последнее слово заставило лицо Дезмонда исказиться в гримасе презрения — так фальшиво оно прозвучало. — Это не так. Орден готов оказать тебе милость. Мне немало стоило этого добиться! — Айрес многозначительно повысил голос.
— Чего ты хочешь? — спросил Дезмонд больше из любопытства, чем в самом деле рассчитывая на сделку. Он слишком хорошо знал брата, чтобы поверить хоть единому слову.
На пол перед пленником упали белые листки. Предусмотрительно запакованные в защитные плёнки — чтоб не порвать и не испачкать в грязи.
«Я, Дезмонд, сын неизвестного, признаю, что никогда не имел права наследовать титул герцога дома Аркан…»
Дальше Дезмонд читать не стал. Рванулся так, что ещё бы чуть-чуть — и вырвал цепи из крепежей.
Айрес ловко подхватил документ и быстро отступил ещё на шаг назад.
— Пошёл ты! — выдохнул Дезмонд, снова пытаясь вырвать цепи из камня, но второй рывок оказался куда слабее. Истощённое тело уже ничем не могло ему помочь. — Мразь!
Айрес, казалось, вовсе не услышал оскорбления. Лицо его оставалось всё так же спокойно и безмятежно.
— Если одумаешься — можешь меня позвать. У тебя ещё, — он демонстративно глянул на циферблат часов на запятье. — Три с половиной часа.
Дверь захлопнулась, и свет погас. Дезмонд остался в одиночестве. В эти мгновения он ненавидел свет больше всего, что только мог представить, потому что знал, что следующий луч принесёт ему смерть.
… Когда лезвие топора взметнулось над его головой, Дезмонд всё ещё не верил, что это конец. Он просто не мог представить, что всё закончится так. Но в то мгновение грудь сдавило чувство, которого он не знал никогда до сих пор — отчаяние.
С шумным выдохом Дезмонд оторвал голову от спинки кресла.
«Уснул…» — вяло подумал он и мысленно отругал себя за то, что не дополз до кровати.
Вокруг царила ночь. Бесконечная, непроглядная темнота, которую не нарушал ни единый луч фонаря.
Сделав глубокий вдох, Дезмонд сглотнул слюну пересохшим горлом и с трудом заставил себя подняться на ноги. Всё тело ломило так, как будто он действительно провёл всю ночь, скрючившись на полу.
Ощупав бёдра, Дезмонд обнаружил в одном из карманов телефон. На ходу включая экран, медленно побрёл к окну. Вслепую распахнул стеклянную дверь и вышел на балкон.
Замер, наслаждаясь прикосновениями прохладного осеннего ветра и дожидаясь, пока наваждение пройдёт.
Ему просто необходимо было сейчас кому-то позвонить. Необходимо почувствовать, что он не один.
В первое мгновение он подумал об Аэцие, но откровенно говоря, Дезмонд и так знал всё, что тот может ему сказать. Кошмар снился ему не в первый раз. И Дезмонд прекрасно осознавал, что прошло слишком много времени, чтобы воспринимать его всерьёз. Осознавал, но поделать ничего не мог.
В ту ночь перестал существовать Дезмонд Аркан. Плевать, что он не подписал отречение. Идя по остывшим за ночь плитам Дворцового Проезда и глядя в лица людей, которые знали его, которые танцевали с ним на балах… Людей, которые теперь с наслаждением пришли посмотреть на его смерть и делали вид, что видят его в первый раз… В тот момент, когда топор взлетел над его головой, он понял, что Дезмонда Аркан больше нет. Он мёртв. И неважно, что кто-то другой будет спасён.
Дезмонд сам не понял, когда и зачем набрал номер Искандера. Только услышав в трубке сонное:
— Добрый… день?.. — понял, что натворил.
Дезмонд молчал. До рассвета оставалось три с половиной часа.
— Алло! Приём, приём!
— Да. Это я.
Теперь уже с другой стороны линии воцарилась тишина.
— Дезмонд?.. Что ты хотел?..
— Услышать тебя.
Снова молчание в ответ. Потом короткий смешок.
— Боже, давай я запишу тебе свой голос на диктофон! Только больше не делай так, как сейчас! Я жутко хочу спать.
— Я уже записываю.
— Дез… Не смей!
Бархатистый смешок в трубке лучше любых слов сказал Искандеру о том, что его развели.
— Я тебя убью, — устало пообещал он.
— Я заеду за тобой утром? — спросил Дезмонд. Поразмыслил мгновение и добавил: — Хочу побольше узнать о нашем общем деле.
— Так не терпится его завершить? — вопрос сорвался с губ сам собой, и Искандер едва сумел придержать звучавшие в голосе нотки обиды.
Дезмонд не ответил. Он смотрел на море, раскинувшееся далеко внизу. На бескрайнюю, бесконечную ночь, воцарившуюся над землёй.
— В восемь утра подойдёт? — спросил он.
Искандер какое-то время молчал, но Дезмонд почему-то был уверен, что не получит отказ.
— Да чёрт с тобой, — буркнул тот. — Всё равно уже не усну. Подъезжай прямо сейчас.
========== 12 ==========
Искандеру хватило терпения понежиться в кровати ещё минут пять. Потом он окончательно уверился, что не соврал — спать в ожидании было невозможно. Он поднялся, направился к шкафу и какое-то время растерянно смотрел на него. Обычно он не тратил слишком много времени на выбор одежды, но сейчас всё, что висело внутри, казалось ему неподходящим к случаю.
В конце концов он натянул любимые светлые джинсы и белую водолазку и снова огляделся. Комната душила его. Он ещё более отчётливо понял, что какой-то этап его жизни, долгое время казавшийся ему единственно возможным, теперь подходит к концу. Взяв визитку с документами, он вышел к лифту и спустился на первый этаж. Говоря откровенно, он ещё не успел толком подумать о том, чем помочь Дезмонду и с чего начать поиски, и теперь собирался заняться этим, сидя в круглосуточной кофейне.
Не вышло.
Глядя, как проносятся под окнами автомобили, он невольно вспоминал другие города, которые давно перестали существовать. Прошлое, которое не могло вернуться уже никогда. И Дезмонда, которого он никогда не знал.
Во времена Империи, о которой за свою жизнь Искандер думал так много, что иногда уже и не знал, чувствует ли какую-то боль… В те далёкие времена они принадлежали к разным мирам.
Искандер был воспитанником императора, но Астрей подходил к его воспитанию весьма прагматически. Он взял в дом Искандера и его брата совсем маленькими, но какая-либо сентиментальность была Астрею напрочь чужда. Он воспитывал помощников, между которыми собирался разделить сферы влияния в Империи. Возродив давно забытую традицию объединять могущественные дома в кланы, хотел поставить руководить такими кланами самых преданных ему людей — двоих своих приёмных сыновей.
Он, конечно, понимал, что сделать это будет непросто, и аристократия вряд ли примет неизвестных мальчишек со стороны. Но Астрей всегда был амбициозен в своих планах и всегда добивался задуманного. Для того, чтобы выполнить предназначенную им роль, Искандер и Иллювиен должны были получить лучшее образование, знать и этикет, и политическую обстановку… Они стали почти такими же, как аристократы, но всё равно никогда ими не были.
Иллювиен больше увлекался ментальными практиками. Искандер — фехтованием, пилотированием, стрельбой… Всем тем, что по большому счёту было абсолютно бесполезно в его взрослой жизни. Но Астрей никогда ничего не запрещал. Он знал, что Искандер с готовностью выполнит свой долг, когда придёт время.
Они были лучшими во всём. Но у них не было одного — права крови. И до тех пор, пока Искандер не стал взрослым, он остро ощущал свою неполноценность в этой области. Он никогда не дружил с детьми аристократов, не искал их общества… Это было единственным, что мог Астрей поставить ему в вину.
Дезмонд был именно из тех золотых сынков, чьё существование в Империи, покорившей сотни планет, Искандер искренне считал атавизмом. Искандер мало следил за светской хроникой, потому ничего особо не знал о том, чем живёт подобная молодёжь. Всё, что он помнил о наследнике дома Аркан, это то, что с его участием случился огромный скандал. Дезмонд Аркан стал жертвой очередной попытки Ордена Звёздного Света укрепить своё влияние. Тогда шестерых наследников древних домов после окончания военной академии направили не в гвардию императора, как это бывало обычно, а на дополнительное обучение в Орден. Совет мастеров рассчитывал за несколько лет завладеть умами будущих герцогов, но в основном план вышел неудачным. Трое адептов попытались совершить побег, один погиб. Вышел бы глобальный скандал, но никто так и не решился бросить обвинение Ордену в лицо. Рейвен Тао, один из двух мальчиков, которым удалось совершить невозможное — покинуть пределы Энира Тарди, тайной космической цитадели ордена — больше не давал о себе знать.
В отличие от него, Дезмонд нашумел своим возвращением так, что трясло весь высший свет. Вернувшись домой, он, как говорили, отравил деда. Видимо, чтобы занять его место и оказаться в безопасности от посягательств Ордена.
Искандер мало верил в то, что всё случилось именно так. Насколько он успел узнать Дезмонда за последующие годы, последнее, что он стал бы использовать для убийства — это яд. Дезмонд был до нездорового честен, всегда действовал в лоб. Оставалось только удивляться тому, что он всё ещё жив.