— Не совсем. Четырнадцатый век был уже не столь темным, как, например, десятый, но… Человеческие жертвоприношения не то чтобы считались нормой в это время, но и не слишком удивляли живших тогда людей. А уж если в жертву приносился пытавшийся убить тебя враг… Даже сейчас такой случай найдет в обществе если не оправдание, то понимание, а уж тогда…
— То есть… при... эээ… Делании этого Камня… я читал, оно называется Великим Деланием… Фламель приносил жертвы? Человеческие жертвы?
— Этого никто не знает, — вздохнула Августа. — Великое Делание — секрет из секретов, но… некоторые исторические книги говорят, что он принимал деятельное участие в тогдашней политике, которая вершилась, в основном, мечом и «Бомбардой». Тогда погибли многие, и не факт, что их души не были использованы в… неких ритуалах. Говорят, что Николас вскоре после… Делания стал благотворителем и меценатом… Как будто он пытался искупить какой-то грех. И еще одно. Вы же все-таки почувствовали Зов, мистер Поттер? — Гарри кивнул. — Так звать могут только души. Души людей.
— Зеркало тоже звало меня к себе, — вспомнил Гарри. — Зеркало ЕИНАЛЕЖ.
— Это значит, что Вы еще не отпустили своих родителей, и Вас звали туда именно их души. И Невилл тоже не смог отпустить… Да и я не могу отпустить сына.
— Но… камень бы смог вылечить их? Папу и маму Невилла? В смысле, Вашего сына и его жену?
— Несомненно, — сказала Августа. — Разумеется, применять его для простого лечения — это что-то вроде использования волшебных палочек в качестве топлива для камина, но да. Он мог бы вернуть им рассудок. Но вот был бы это их рассудок или же рассудок тех душ, что оставались заточенными в Камне…
— Но Фламель… И его жена…
— Да, я тоже думала об этом. Если они смогли прожить по шесть сотен лет сверх предназначенного срока, несмотря на все эти… опасности, и не сошли с ума, то неужели камень не помог бы моему сыну?! Ведь он не мертв и даже не на краю смерти! Я… Я несколько раз ставила котел на огонь, но… Но камень звал меня. Именно меня, Августу Тиберию Лонгботтом, он шептал мне, что мне осталось недолго, что я умру, но теперь, теперь у меня есть шанс! Что мой долг перед внуком — как можно дольше вести его по жизни… Этот камень уговаривал меня предать своего собственного сына!
Она заплакала мутными старческими слезами. И она была до ужаса, до дрожи похожа на умирающую миссис Кейн. Гарри подумал, что миссис Кейн могла бы терзаться вот так же, если бы тогда, на перроне, Гарри принял бы другое решение, если бы не полагал — как теперь уже ясно, по ошибке, — что Философский Камень был обманкой. Смогла бы миссис Кейн справиться с этим искушением?
— И… и я подумала: если этот камень внушает мне мысль, что моя старая жизнь важнее жизни моего собственного сына… Извините, мистер Поттер, но я тогда даже не думала об Алисе, матери Невилла и жене Фрэнка… Если этот Камень пытается попрать самые святые чувства, которые только могут быть в этом мире — любовь матери к своему ребенку — он… Он должен быть уничтожен! И ни одна его частичка не может продолжать существовать в этом мире ни в каком виде. Ни во мне, ни тем более во Фрэнке… Ни в ком-нибудь еще. И я уничтожила этот камень, Вы видели это, именно с этой целью я пошла сюда с Вами. И… этим я почти что убила и Алису, и… Фрэнка.
— Я уже убил человека, знаете? — неожиданно для себя самого спросил Гарри. Августа кивнула:
— Невилл видел это. И не забыл. Он заставил себя забыть только о том, что Вы, мистер Поттер, все-таки достали из зеркала камень, и о том, что он сам поймал и спрятал его. Когда он обнаружил Камень в скрытом кармане своей мантии, он был несколько… удивлен, но сумел восстановить картину случившегося.
— Невилл молодец, — кивнул Гарри.
— В значительной мере это Ваша заслуга, мистер Поттер, — улыбнулась сквозь слезы Августа. — Вы хорошо влияете на моего внука. И… Род Лонгботтом должен Вам, мистер Поттер.
— Невилл сказал, что между друзьями не бывает долгов.
— Это официальное предложение союза, Наследник Рода Поттер? — подняла бровь пожилая леди.
— Не знаю, мадам. Я не против. А надо? В смысле, официально?
— О. Н-да, мистер Поттер, Вы правы. На самом деле союз уже действует, а взрывать навозную бомбу — не удивляйтесь, я знаю, что это такое, я сама баловалась ими в свое время — в болоте, именуемом Визенгамотом, пожалуй, действительно рановато.
— Спасибо, мадам Лонгботтом. Нам не пора? — Гарри кивнул на дверцу.
— Потрогайте металл самыми кончиками пальцев. Вы ощущаете что-нибудь?
— Нет, — сказал Гарри, прислушавшись к своим ощущениям, — вроде затихло все.
— Тогда осторожно откройте дверцу, когда я наколдую щит. Если там все еще горит хотя бы одна искорка — отпрыгивайте назад немедленно. «ПРОТЕГО!» — Гарри почувствовал, как уплотнился воздух вокруг него.
Он открыл дверцу. Камера была абсолютно пуста, даже пепла не было.
— Ого! — сказал он.
Августа опустила щит.
— Чары Адского Огня настолько опасны, что объявлены запрещенными повсеместно. Разумеется, наше замечательное Министерство, дай ему волю, запретило бы все вплоть до «Люмоса», но в данном случае только безумец будет возражать против такого решения. Именно поэтому Артур и построил свой бункер, и я в свое время закрыла на это глаза, лишь посоветовав спрятать его под «Фиделиус» — это самые мощные скрывающие чары, — чтобы Министерство не подняло тревогу, отследив это колдовство.
— Мадам Лонгботтом, а можно спросить про то, как именно Министерство, ну, отслеживает все это? Про Надзор-то я знаю, мне мадам Боунс объяснила, но…
— Разумеется, мистер Поттер, но, я полагаю, сначала нам следовало бы успокоить Артура.
Пожилая леди с натугой встала и постучала в дверь три, а потом еще два раза. Замок щелкнул, дверь отворилась.
— Как все прошло? — поинтересовался мистер Уизли.
— Замечательно, Артур. Твой бункер действительно великолепен. А сейчас — не пригласишь ли ты нас с Наследником Поттеров на чашку чая?
Гарри выбрался из люка и сделал шаг. Обернувшись назад, он с удивлением увидел, что никакой двери, холмика или чего-либо еще перед ним больше не было. Он протянул руку, но ощутил лишь воздух.
— Чары «Фиделиуса» делают помещенный под них объект невидимым, неслышимым и неощутимым. Все, что происходит под ними, остается скрытым для мира. Никто не может проникнуть за границу этих чар иначе чем с разрешения Хранителя Тайны. А Хранитель прячет эту тайну в своем сердце и может открыть ее только добровольно.
— А Хранитель этой тайны — Вы, мистер Уизли? — Гарри подумал, что эти чары были бы для него крайне полезны.
— Да, — улыбнулся Артур, — если бы это была Молли, она наверняка приспособила бы бункер под хранилище варенья и прочих намного более важных, чем мои эксперименты, вещей.
— Здоровски, — сказал Гарри. — Я не про варенье, а про то, что бункер так круто спрятан. А это очень трудные чары? Ну, «Фиделиус»?
— Очень, — снова улыбнулся мистер Уизли. — Эти чары на самом деле доступны только наиболее знающим и сильным волшебникам. Мне их ставили братья моей супруги, Фабиан и Гидеон, вдвоем. Молли ведь из рода Прюэтт, — сказал он так, будто это объясняло что-то важное; возможно, так оно и было. — Но… Они погибли. Их убил…
— Ага, понятно, — Гарри решил не дожидаться этого «Тот-Кого-И-Так-Далее». — Я бы с удовольствием поставил такие чары на свою комнату в доме моих дяди и тети, чтобы прятаться там от них.
— Увы, — сказал Артур, — их можно наложить только с согласия хозяина дома. Или того, что ты прячешь. Вот когда у тебя будет свой дом…
— Хорошо, — вздохнул Гарри. — Дом я закажу Пенни Клируотер, у нее папа строитель, а чары… Ну, я узнаю, кто может их наколдовать, ведь может же кто-то, правда?
— Это определенно может сделать Дамблдор, — вздохнула Августа, — и еще несколько волшебников.
Гарри подумал, что Дамблдора он попросит об этой услуге как бы не в последнюю очередь. Но он подумает об этом позже, когда у него будет что-то, что ему понадобится скрыть.
— Кстати, ты хорошо знаком с этой Пенни? — поднял бровь Артур. — У меня создается впечатление, что Перси изрядно увлечен этой девушкой. Его сова за первый же месяц каникул похудела на полфунта, мотаясь туда-сюда.
— Ну, она — не сова, а Пенни, в смысле, — тоже на него весь год... эээ… смотрела, — сказал Гарри, — и даже сделала близнецам скидку на бесшумные ботинки, чтобы они их с Перси не высмеивали.
— Умная девушка, — улыбнулся Артур, — и отец-строитель — это весьма почетно, — он с неуверенной улыбкой окинул взглядом покосившийся задний фасад «Норы».
— Ага, — сказал Гарри, — и красивая. И добрая. Она здорово помогла мне пару раз.
Они уже подходили к дому, когда Августа пробормотала что-то и махнула палочкой в сторону полузасохшего розового куста, изо всех сил борющегося за выживание рядом с ведущей к задней двери тропинкой. Куст зашевелился, сбросил мертвые листья и вроде бы ожил. Августа улыбнулась, легким движением палочки перемолола листья в труху и отправила порошок поближе к корням.
— Молли, — сказала она, входя на кухню, — тебе помочь в саду?
— Не откажусь, — кивнула та, подгоняя палочкой почти замершие спицы, вязавшие, как подозревал Гарри, не очередной рождественский свитер, а что-то более сложное для Дейдре. — Как я понимаю, Августа, тебе надо... эээ… затереть кое-какие следы с палочки? — она подмигнула, но потом нахмурилась: — Ох уж мне эти… эксперименты. Лучше бы Артур отдал этот бункер мне, а то варенье уже ставить некуда.
Гарри заржал в рукав, Молли с легкой обидой посмотрела на него, а затем, уже с несколько более тяжелой — на Артура.
От семейного скандала мистера Уизли спас разгоряченный Рон, ворвавшийся в двери и чуть не сбивший с ног направившуюся на выход мадам Лонгботтом и тут же устремившийся к кухонному столу.
— Обед только через полчаса! — перенаправила на него свой грозовой взгляд Молли. — Надеюсь, Лонгботтомы останутся пообедать, Артур? Кстати, а где Невилл? Почему ты его бросил, Рон?
— Невилла учит Джинни, — пробухтел Рон, — у нее лучше получается. Гарри, — обратился он к приятелю, — представляешь? Она отобрала у меня твою метлу!
— Нормально, — сказал Гарри, — ей тоже нужно учиться. Из нее офигительный ловец получится.
— А зачем Гриффиндору второй ловец?! — выпучил глаза Рон.
Гарри вздохнул. В том, что сестренка Рона попадет на тот же факультет, что и сам Гарри, он почему-то ни разу не сомневался. Если бы в прошлом году Шляпа направила его на Хаффлпафф, тогда были бы шансы — за счет гриффиндорской традиции Уизли. Хотя шансы были бы слабые, но хоть какие-то! Вот окажись он на Слизерине, их, шансов, было бы побольше, но платить такую цену Гарри был не готов.
Хорошо хоть все принцы в иллюстрированной книжке Джинни были на голову выше назначенных им принцесс и не носили очков. Иначе помолвку можно было бы заключать прямо сию минуту.
====== Лютные Дела ======
Ближайший к «Норе» телефон-автомат находился в маггловской деревеньке Оттери-Сент-Кэтчпоул, приблизительно в миле от дома Уизли, и Гарри пришлось разок сходить туда с Молли, ведь посылать сову к Дейдре для того, чтобы договориться о встрече, было бы несколько неудобно. Наборный диск старого аппарата вводил мать волшебного семейства в ступор, но Гарри не терял надежды: нужда заставит ее освоить адское устройство, как только они с Дином уедут в Хогвартс. Наконец, назначенное время пришло, и полный выводок Уизли застыл перед камином на низком старте.
— Летучего пороха осталось совсем мало, — грустно сообщила Молли, встряхнув горшок.
— Я схожу куплю, пока ребята будут форму примерять, — предложил Гарри, — а расплатиться фунтами и Джинни может, она это в канцелярской лавке делала! — он протянул семь десятифунтовых бумажек девочке.
— Я вас и до лавки доведу, мам! — Джинни сияла, как снитч на солнце.
Молли с сомнением посмотрела в честные глаза Гарри, но все же кивнула: мальчик уже понял, что ему и Дину она почему-то разрешает не меньше, чем Префекту Перси.
— Хорошо, — сказала она, — но только не задерживайся. И не суйся куда попало.
На всякий случай Гарри написал адрес магазинчика Дейдре на вырванном из блокнотика листочке и посоветовал спросить дорогу, если они заблудятся. В том, что как минимум пара добросердечных прохожих при необходимости проводят рыжее семейство прямо до лавки, он не сомневался. Джинни только фыркнула и задрала нос.
Что же до «не суйся» — с этим были проблемы. Зря, что ли, он взял с собой сумку с мантией и стилетом, а трофейная палочка покоилась под бинтом на левой руке?
Полет через камин прошел без происшествий, причем на этот раз Гарри даже не упал — но только потому, что близнецы поймали его на вылете. Все шестеро Уизли проследовали в маггловский Лондон, а Гарри направился в Косой Переулок. Порошок он купил сразу.
Он нашел укромное местечко, выдохнул и набросил на себя мантию-невидимку. Вход в Лютный Переулок находился в тридцати или сорока ярдах.
Вблизи темная часть магического Лондона оправдала все ожидания и даже более того. Гарри шарахнулся от клетки с громадными пауками, чуть не столкнулся с жуткого вида ведьмой с подносом, полным человеческих ногтей, и замер у грязной витрины, за которой скалились сушеные головы. Тот завтрак, что он героически удержал в себе во время путешествия через камин, запросился наружу.
— А шейка у нее мя-а-агонькая, — услышал он подрыкивающий голос и вжался в стену.
— А ты что? — двое прошедших мимо него мужчин средних лет, одетых в жуткие лохмотья, выглядели не просто опасно, а смертельно опасно.
— А я ей: «Детка, не хочешь совершить со мной прогулку при луне?» Живо заткнулась!
— У-у-у-а-а-а-а-хаха! — смех второго напомнил Гарри волчий вой.
Первый принюхался, повел лицом (или мордой?) в сторону Гарри, и мальчик обнаружил, что его рука уже стиснула рукоятку мизерикорда. Очень захотелось сбежать отсюда как можно быстрее: теперь он понимал, почему даже такой серьезный дядька, как мистер Чанг, ходит сюда только по необходимости.
Оба опасных оборванца ушли, и Гарри отлип от стены. Он, наконец, осмотрелся и увидел, что аптека «Трех Сестричек Смаггли», которую рекомендовала ему слизеринка Мэри, находится чуть наискосок по другой стороне улицы. Он стиснул зубы и направился ко входу, обходя и перепрыгивая какашки и кучи мусора.
Три Сестрички (точнее, те две из них, что стояли за достаточно чистым для такого места прилавком), очевидно, привыкли к посетителям в мантиях-невидимках, и отреагировали на появившегося прямо перед ними Гарри совершенно спокойно. Гарри купил два флакончика желчи тролля (возможно, того самого, с функцией, а может, и нет), немного вытяжки из рога единорога («Свежайшая поставка!» — прорекламировала товар одна из сестричек, та, что с бородавкой на носу, и Гарри заподозрил, что этот рог он однажды уже видел в довольно-таки печальной и в то же время опасной ситуации) и полдрахмы Призрачной Пыли.
— Учитесь у Северуса, молодой человек? — спросила его та из сестричек, у которой бородавка была на подбородке.
— Ага. А как Вы догадались, мадам? — спросил Гарри, поняв, наконец, что та имеет в виду Снейпа.
— Очень нестандартное сочетание компонентов, — объяснила та, — это определенно не школа старого Горация, уж больно рецепт неклассический! А из экспериментаторов после... эмм… смерти… Ну да, смерти… одного... эээ… волшебника остался только красавчик Сев!
Гарри почесал затылок. Ну да, с такими бородавками и Снейп покажется красавчиком.
Он заплатил сестричкам почти десять галлеонов и получил в качестве подарка каталог совиной доставки. И то верно — ходить сюда регулярно у него не хватило бы духу. Да и прежде, чем посылать сюда Хедвиг, он дважды подумает.
Гарри раскланялся и направился на выход, но не успел он накинуть капюшон, как столкнулся с входящей в лавку третьей сестричкой, у которой фамильная бородавка торчала прямо посреди лба.
Глаза у нее были белые и смотрели куда-то внутрь. Она схватила Гарри и прижала к себе.