— Мистер Поттер! — воскликнула она. — Мальчик-Который-Выжил! Давно же Вас не было!
— Тринадцать лет? — сделал предположение мистер Поттер, Гарри Джеймс Поттер.
Впрочем, у мальчика, точнее, юноши, было и еще несколько имен, которыми он время от времени пользовался. «Мальчик-Который-Выжил» было самым нелюбимым из них, потому что он-то и правда выжил, несмотря на попавшее в него Смертельное Проклятие самого злобного Темного Лорда столетия, а вот его родители — нет.
То, что Темный Лорд при этом самоликвидировался, было для Гарри довольно слабым утешением. Тем более, что уже три года подряд, в конце каждого года обучения Гарри в упомянутой ранее Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс он, этот самый Лорд, пытался вернуться. К счастью, пока безуспешно. К слову, тот самый зуб, что остался у мистера Грейнджера, зуб тысячелетнего василиска, сильно помог Гарри предотвратить возвращение Волдеморта — или Тома, Тома Орвола Реддла, так этого лорда звали на самом деле — всего пару недель назад.
— Вроде того, — улыбнулась привет-ведьма, — сейчас проверю…
Она быстро пробежалась толстыми пальцами по картотеке и с натугой выдернула из переполненного ящика довольно пухлое на вид и весьма пыльное по корешку досье.
— Странно, — пробормотала она, открыв его, — тут вообще нет абсолютно ничего о Вашем визите… Но…
— Да и ладно, — сказал Гарри. — Мне отнести досье к доктору?
Ведьма, безуспешно пытавшаяся втиснуть папку обратно в плотно набитый ящик, очень обрадовалась:
— А и отнесите, молодой человек. Все равно оно пустое: наверное, просто на всякий случай завели.
На то, что досье снаружи было довольно пухлым, а изнутри действительно совершенно пустым, она не обратила никакого внимания.
— Удачного Вам лечения, мистер Поттер! Следующий!
Гарри взбежал по лестнице, нашел нужную дверь и постучал. Приятный негромкий баритон ответил «Войдите!», и Гарри проскользнул в палату.
Лаванда Браун, та самая однокурсница и хорошая подруга Гарри, полулежала на кровати, совсем такой же, как и те, что стояли в Больничном Крыле Хогвартса. Рядом с кроватью на табуретах сидели двое: жизнерадостный толстячок в лимонного цвета мантии и мужчина лет сорока с грубым лицом.
— А, мистер Поттер! — приветствовал его толстячок. — Пришли навестить подругу? Это хорошо, это просто здорово! Друзья — это то, что ей действительно…
Суровый мужчина между тем встал, сделал два шага в его сторону… И Гарри еле успел увернуться от мощного и быстрого удара левой.
«Сириус был прав, — подумал Маленький-Гарри-Наблюдатель-В-Его-Голове, пока Большой Гарри снова отскакивал назад от второго удара, и тоже с левой, — знакомство с родителями — опасное занятие. Это уже третий папа моей подруги (если, конечно, Чжоу Чанг можно считать подругой), от которого мне приходится удирать или уворачиваться!»
«Хотя, конечно, Артур Уизли меня прибить не пытался, — подумал он, уходя от третьего удара с той же руки, — но, с другой стороны, с отцами Кэти Белл и Пенни Клируотер я еще не встречался!»
— Достаточно, Бэзил! — в приветливом тоне толстячка прорезались властные нотки. — Трех попыток вполне достаточно! По крайней мере, для больничной палаты!
Мужчина сверлил Поттера злобным взглядом исподлобья.
— Папа! — воскликнула Лаванда. — Я же говорила тебе…
— Молчать. Кто дал тебе право, Поттер, втягивать в свою войну мою дочь?
— Я говорила тебе, что он никуда меня не втягивал, и это было полностью мое решение? — обычно мягкий голос Лаванды лязгнул тем же металлом, что и произнесенное ранее «Молчать!»
А потом она расплакалась, и из мужчины словно выпустили воздух.
— Э… мистер Браун, сэр, — скромно сказал Гарри. — Если уж целитель…
— Целитель Сметвик, Гиппократ Сметвик, — представился толстячок. — А Вас, юноша, я, конечно же, знаю.
— …Если уж целитель Сметвик возражает, да и Лаванда расстроена, мы могли бы... эм-м-м… встретиться где-нибудь в другом месте… Я и правда виноват…
— Заткнись, Поттер! — рявкнула сквозь слезы Лаванда. — Помнишь наше «но» в кафе Паддифут? И позже? Старый пердун дергает тебя как раз за те самые ниточки, хотя это полностью его вина!
— Об этом мы поговорим дома, Снежинка, — положил ей руку на плечо отец; при упоминании розовенького с беленьким кафе мадам Паддифут он нахмурился еще больше, хотя это и казалось невозможным. — Ты, Поттер, тоже приглашен.
— Когда и куда, сэр? — осведомился Гарри.
— Косая, тридцать один, — ответил мистер Браун, — вход рядом с «Салоном Свежести». Завтра в восемнадцать ноль-ноль.
— Есть, сэр! — ответил Гарри. — Я рад, что тебя выписывают уже завтра, Лаванда!
— Мисс Браун выписывают уже сегодня, — улыбнулся Сметвик. — Так что, если бы Вы пришли на полчаса позже, Вы бы уже не застали Вашу подругу здесь, и это было бы очень прискорбно. А так… Очень, очень здоровые эмоциональные реакции. И, к счастью, никаких осложнений не случилось, ни физических, ни, я имею основания надеяться, душевных. Поппи отлично знает свое дело. Но шрам… Шрам останется, да-с… Как, впрочем, и Ваш.
— А теперь выметайся, Поттер, — распорядился мистер Браун, — Лаванде надо переодеться.
— Целитель Сметвик, — спросил Гарри, — можно…
— Подождите меня в коридоре, мистер Поттер. Мне надо сделать последний осмотр, а затем я в Вашем полном распоряжении.
Гарри положил на тумбочку пакет с эклерами, которые, как он помнил, Лаванда очень любила, и вышел.
Когда он доехал до Литтл-Уингинга, графство Суррей, где в доме номер четыре по Тисовой улице проживали его дядя Вернон, тетя Петунья и кузен Дадли, все по фамилии Дурсль, и где, в маленькой комнатке на втором этаже, был вынужден проживать и сам Гарри, сумерки уже начали сгущаться.
Он припарковал мотоцикл под навесом во дворе дома номер десять по улице Глициний, рядом с намного более представительным «Харлеем».
Этот дом чуть меньше полугода назад внезапно пропал и из муниципальных реестров, и с географических карт, и даже из памяти соседей, которые внезапно забыли, что когда-то здесь проживала вдова Аткинс. Впрочем, и самого дома они тоже не видели, точнее не замечали. Увидеть его могли лишь те, кому Сириус Блэк, нынешний владелец дома и по совместительству крестный отец Гарри, а также разыскиваемый беглый преступник (впрочем, беглым и разыскиваемым-то он был, а вот преступником — нет, поскольку его обвинили и бросили в страшную волшебную тюрьму Азкабан совершенно несправедливо) добровольно раскрывал его секрет.
Очень хорошая знакомая Гарри, Пенни Клируотер, та самая, с отцом которой он еще не встречался, и которую он полтора года назад спас от падения с Астрономической Башни (а перед этим от мерзкого типа, приворожившего ее чарами и зельями), никогда не отказывалась подзаработать. Так что она с большим удовольствием откликнулась на письмо Стабби Бордмана, бывшего подменного солиста известной когда-то группы «Гоп-Гоблины», чья музыкальная карьера прервалась из-за брошенной одним из зрителей репы почти в тот же самый день, когда Сириуса без суда бросили в тюрьму. О, разумеется, это было ничем иным, как Совершенно Случайным Совпадением.
На Рождественских Каникулах Пенни наложила на дом заклятие «Фиделиус», которое годом раньше, в процессе подготовки мести тому самому мерзкому типу, применила на три кабинки в заброшенном туалете девочек на втором этаже замка Хогвартс, обеспечив Гарри и его подруге Гермионе Грейнджер скрытую ото всех, включая преподавателей и призраков замка, лабораторию.
Месть, к слову, удалась (и даже дважды), но потом Пенни решила сохранить отношения с Перси Уизли, помешанным на карьере придурком. Что и к лучшему, потому что в течение уже целых двух недель (или целого года, как считать) Гарри и Гермиона были значительно больше, чем просто друзьями, и в этом роль укрытой ото всех Секретной Лаборатории Грейнджер-Поттера была неоценимой.
Как, впрочем, и роль той самой Лаванды, которая знала и об их Лаборатории (и проявляла при этом изрядную деликатность), и о том, что на самом-то деле нечто большее, чем дружба связывало их намного дольше, чем две недели или, по счету Гарри, чем целый год. И еще она не дала ему и Гермионе совершить несколько очень трудноисправимых ошибок. И поэтому Гарри был ей должен. Не из-за какой-то там магии, а просто так. А теперь она очень нуждалась в нем, и целитель Сметвик подтвердил это.
Гарри повесил на гвоздик светло-серую куртку, сняв с него и надев вместо нее темно-серую, причем на пару размеров больше, и пристроил шлем на полку с запчастями, банками и канистрами там же, под навесом. В дом юноша заходить не стал, а, взяв в руки садовую тяпку, проскользнул через скрытый в живой изгороди туннель в садик соседнего дома, дома номер двенадцать.
Этот дом принадлежал уже самому Гарри — ему оставила его в наследство его бывшая учительница и, после смерти родителей и до появления в его жизни Гермионы, самый близкий ему человек: миссис Саманта Шарлин Кейн-Бэлтимор, не имевшая собственных детей из-за пыток, которым ее в годы Второй Мировой Войны (ну, или Войны Гриндевальда, как ее называли не желающие слышать о Большом Мире волшебники) подвергли нацисты.
Разумеется, широкой публике это наследство осталось неизвестным, иначе дядя Вернон, уже два года испытывающий значительные финансовые трудности, давно наложил бы лапу на собственность Гарри на правах опекуна. Формально дом принадлежал основанному Самантой Шарлин фонду, а проживала в нем бывшая экономка миссис Кейн по имени Джейн, неболтливая тридцатипятилетняя женщина, которую местные сплетницы почему-то немного побаивались.
На этом доме «Фиделиуса» не было, иначе телефон и проведенная в дом выделенная линия связи просто не работали бы. Так что пришлось ограничиться более простыми сигнальными и охранными чарами. Ну и тривиальным хорошо замаскированным (и тайно вырытым) подземным ходом, ведущим в тот самый дом по соседству. Разумеется, тоннель тоже копала Пенни и, разумеется, с помощью магии. Как и другой подземный ход, ведущий аж на Тисовую улицу и заканчивающийся замаскированным лазом в том самом чулане под лестницей, где дядя и тетя держали Гарри почти десять лет.
Гарри оставил тяпку на веранде и вошел в дом.
Джейн отсутствовала. Только со второго этажа, где располагались спальни и рабочая комната Гарри с установленным там персональным компьютером, подключенным к новомодной сети NFS, доносилось удивленное хмыканье.
— Привет, Сириус! — сказал Гарри, входя в рабочий кабинет. — Изучаешь маггловскую анатомию? Это и есть твой сюрприз?
— Пытаюсь понять, — старательно загораживая спиной монитор, ответил ему крестный — высокий волшебник с черными с проседью волосами до плеч и стальными серыми глазами, — как маггловские женщины умудряются… короче, как они умудряются вырастить такое, не используя «Энгоргио»!
— Читай книжки, Сириус! Это силикон. У американцев его целая долина. Или даже две, я не понял…
— Должно быть, райское местечко, — мечтательно произнес Сириус, — или даже два.
— Что, Джейн опять тебя продинамила? — подозрительно спросил Гарри. Ну да, если Сириус изучает анатомию, то с физиологией (про оба этих слова ему давным-давно, еще на первом курсе, рассказала та самая Гермиона Грейнджер) ему точно не повезло.
— Мы с ней слишком разные, щенок! — гордо ответил Сириус. — Вода и камень. Гриффиндор и Слизерин. Рэйвенкло и Хаффлпафф. Искренность и Дамблдор. В конце концов, задачи соблазнить абсолютно всех женщин в мире передо мной не стоит. Что, встретился еще с одним папашей? — подмигнул он.
— Угу. Завтра в восемнадцать у них, на Косой Аллее.
— Это здорово. Потому что с утра у меня собираются все. В том числе и Делла с Таппенс. Поговоришь с ними, может быть, леди что-то и присоветуют.
— А их не засекут?
— Разве что по пути сюда перехватят. Но это вряд ли, плешивый старикан слишком хитер для этого. А как только они заедут за ограду — все, не найдешь. Записку с адресом я им всем уже показал, лично.
— Спасибо, Сириус. Ладно, я пошел. Буду сидеть в своей комнатушке у Дурслей и делать летнее задание. Стоп. Ты им случайно не мстил тут, пока меня не было? И вообще, какого черта ты выбрался из своего логова?!
— Умный пес дважды на один провод лапу не задирает! — щегольнул Сириус свежеприобретенными познаниями в маггловедении. — Это что касается мести. А насчет «выбрался»… Сам же мне говорил, что мне надо лучше узнать маггловский мир. Вот я и узнаю. Не бойся, чары работают. Так что беги, щеночек!
====== Гости И Хозяева ======
Комната, отведенная Гарри в доме Дурслей, была на втором этаже. Решетки на ней уже не было, да и хлам Дадли был уже давно выброшен или приспособлен к делу, так что жить там было вполне комфортно. Тем более что после истории с тетей Мардж и дядя Вернон, и тетя Петунья, не говоря уже о кузене Дадли, заглядывать в спальню юноши побаивались.
Поэтому раздавшийся около девяти утра робкий стук в дверь оказался для Гарри неожиданностью. Он отложил летнее задание по зельям — весь свой дополнительный год он потратил на более интересные уроки, пусть даже ему теперь и приходилось вспоминать детали третьего курса — и подошел к двери.
— Спускайся в гостиную, — неуверенно приказала ему тетя Петунья, — тебе нужно подписать бумаги.
Гарри немного удивился, но последовал за тетей вниз по лестнице.
Спустившись, он первым делом поздоровался с мистером Эндрю Прюэттом — директором основанного миссис Кейн фонда. Мистер Прюэтт был сквибом — с рождения лишенным магии выходцем из волшебной семьи и приходился кузеном Молли Уизли, матери близнецов Фреда и Джорджа, их сестренки Джинни и их братьев Рона с Перси. Еще двух братьев, старших, Гарри видел только на колдографии в волшебной газете.
— Добрый день, Гарри, — приветствовал его мистер Прюэтт. — Твои родственники обратились в управляемый мною фонд за очередной ссудой на обучение мистера Дурсля-младшего. К сожалению, в данном случае речь может идти только о полной передаче прав на дом в обмен за оплату полного курса обучения.
Гарри кивнул. После того, как пару лет назад Вернон Дурсль поддался напору некоего мистера Мейсона и подписал довольно-таки жульнический договор, его дела шли не очень хорошо. Неудивительно, что у семьи Дурслей возникли сложности с обучением любимого сыночка в частной школе «Смеллтингс», которую в свое время закончил и сам Вернон. То, что ради будущего дорогого Дадликинса Вернон и Петунья жертвовали домом, Гарри не удивило. Более того, к этому их шагу он отнесся с уважением.
— Фонд рассмотрел прошение Вернона и Петунии Дурсль, — продолжил мистер Прюэтт, — однако согласно Акту о защите детей мы должны быть уверены, что Вы, мистер Поттер, также осведомлены о том, что дом, в котором Вы проживаете, юридически переходит в собственность Фонда.
— Когда это произойдет, сэр? — поинтересовался Гарри.
— Формально права собственности перейдут Фонду сразу же после того, как мы подпишем бумаги, а фактически Дурсли должны очистить дом в последний день июля 1996-го, то есть через два с небольшим года.
— Меня это устраивает, — кивнул Гарри.
Из-за дополнительного года с небольшим, который он накрутил с помощью хроноворота, к концу июля девяносто шестого ему фактически будет семнадцать лет, а в волшебном мире это возраст совершеннолетия. С другой стороны…
— Но мне хотелось бы, чтобы в этот день я был признан взрослым, — он не добавил «в маггловском мире» — пусть мистер Прюэтт и знал о мире волшебников, но упоминать о магии в присутствии дяди Вернона было бы не слишком разумным. — Мы можем подписать соответствующие бумаги прямо сейчас?
Строго говоря, это было не слишком законным, но зависеть от колебаний настроения дяди на протяжении еще двух лет Гарри не собирался.
— Я думаю, что Фонд может пойти навстречу мистеру и миссис Дурсль, если они выразят такое желание, — дипломатично выразился мистер Прюэтт.
— С какого перепугу я должен делать тебе такое одолжение, мальчишка? — взвился дядя Вернон.
— В случае, если мистер Поттер все еще останется под вашим попечением, — терпеливо разъяснил мистер Прюэтт, — вам придется принять его и на новом месте жительства. И, разумеется, обеспечить ему отдельную спальню и в вашем новом доме.
— Где подписать? — буркнул дядя, сраженный логичностью аргументов директора Фонда. Действительно, дом с тремя спальнями стоил бы Дурслям намного дороже, чем с двумя — только для них самих и Дадли — так что в этом случае разницы между стоимостью дома и ценой обучения могло и не хватить даже для первого ипотечного взноса.