Вей Усянь произнес.
- Я обещаю, что буду вести себя прилично, Лань Чжань.
Его голос прозвучал спокойно, серьезно и ровно.
========== Глава 5. Почему воевать рядом с тобой было можно, а в мирное время поддержать нельзя? ==========
***
Они вышли втроём, обогнули цветущую лужайку, миновали заросли бамбука и пройдя совсем недолго очутились перед входом в ханьши.
Глава ордена Лань ждал их. Они обменялись подобающими приветствиями и расположились для разговора. Лань Ванцзи отошёл подальше от остальных и принял позу для медитации. Наблюдая за ним, Вей Усянь наконец заметил его усталость. Однако внимание его почти сразу переключилось на разговор происходящий между Вэнь Цин и Лань Сиченем. Говорила в основном Вэнь Цин. Сначала немного сдержанно и кратко. Но почувствовав искреннее участие в мягком и приятном голосе главы ордена Лань, стала говорить охотнее и проще. И все же как Вей Усянь накануне в разговоре с Ванцзи, Вэнь Цин не стала называть имена адептов ордена Цзинь, причастных к случившемуся в неприметном местечке в Ци Шань, где остатки клана Вэнь доживали свои дни.
Многие говорили, что Два Нефрита Ордена Лань очень похожи, Вей Усянь же всегда легко видел разницу между ними. Лань Ванцзи был строг и холоден, почти суров, со своими невероятно светлыми глазами цвета горного льда. Черты лица Лань Сиченя были нежнее и мягче, взгляд темных глаз был теплым и открытым. В уголках его губ частенько играла лёгкая приветливая улыбка. Голос звучал мелодично и доброжелательно. Если бы не видел его своими глазами в бою, Вей Усянь, пожалуй, мог бы усомниться, что Старший Нефрит вообще способен отнять чью-то жизнь. До войны они пересекались от силы пару раз и Лань Сичень производил неизменно благоприятное впечатление. Однако по настоящему и всерьез Вей Усянь стал уважать его именно во времена Аннигиляции Солнца. Несмотря на свой статус главы Ордена, Лань Сичень беспрестанно появлялся в местах больших и малых сражений. При его появлении сердца простых людей исполнялись надежды, сердца союзников - радости, сердца врагов - отчаяния. При виде мягкого лунного сияния меча Шуо Юэ заклинатели чувствовали небывалый прилив отваги и сражались без устали. Кроме того Лань Сичень был не только умелым воином, но и отличным целителем. А однажды, когда Лань Ванцзи особенно увлекся, распекая Вей Усяня за копание в могилах, Лань Сичень попросил брата проявить немного снисхождения и сдержать праведный гнев. На самом деле перепалки с Ванцзи пожалуй вовсе не докучали Вей Усяню. И все же проявленная Лань Сиченем доля участия была приятна ему. Правда, случилось это ещё до того, как Вей Усянь создал и использовал Стигийскую Тигриную Печать. В итоге он выиграл масштабное сражение, которое фактически определило исход войны. Однако Печать задела и союзников. Совсем немного, но достаточно, чтобы Вей Усянь понял, что создал артефакт по истине ужасающей темной силы и мощи. Использовать его снова, особенно в мирное время Вей Усянь совершенно не собирался. Он даже подумывал о том, что Печать и вовсе стоило бы разрушить. Понять бы только как.
Тем временем недолгий разговор Лань Сиченя и Вэнь Цин завершился. Окликнув брата, глава Ордена Лань попросил его проводить девушку обратно. Вей Усянь же, которого никто пока никуда не звал и не отсылал, остался на месте.
Когда Лань Ванцзи и Вэнь Цин вышли, Лань Сичень наконец посмотрел на Вей Усяня и кратко, но при этом весьма уверенно спросил:
- Кто?
Тот чуть улыбнулся краем рта, но решил не юлить
- Двоюродный брат того, кто вечно увивается за моей шицзе и непременно обижает её.
Лань Сичень чуть удивлённо вскинул бровь и кивнул. Немного помедлив он задал следующий вопрос
- Почему ты?
- Я обязан им жизнью. Ей и ее брату.
Пускаться в пространные объяснения на эту тему Вей Усянь явно не собирался. Но Лань Сиченю было вполне достаточно и такого ответа.
- Что думаешь делать дальше?
- Отправлюсь в Ланьлин задать пару вопросов.
- Из Башни Кои к тебе едва ли придет приглашение на ближайший совет или иное мероприятие.
- Когда? - поинтересовался Вей Усянь.
- Через два дня.
- Что ж весьма кстати. Мне не потребуется приглашения, чтобы войти.
- Это звучит опрометчиво.
- Я смогу войти.
- Но разве не в том цель, чтобы узнать необходимое и выйти?
Вей Усянь замолчал.
- Если все это правда. - продолжил Лань Сичень. - Никто не захочет признавать это тем более прилюдно.
- Я не собираюсь заставлять его говорить при всех. - возразил Вей Усянь.
- Один на один он тоже вряд ли станет говорить с тобой.
- Да, почему?
- После вашей стычки во время облавы на горе Байфен?
- Да я уже сто раз забыл что там было два месяца назад! - в сердцах воскликнул Вей Усянь. Вот и Лань Чжань тоже напоминал о произошедшем во время той облавы - вспомнилось ему. А собственная память услужливо подкинула, как на той же горе он был впервые зацелован до искр в глазах. Воспоминание омыло его сердце теплом, вытесняя было вспыхнувшее возмущение.
- Но ведь его немало задело то, что ты не узнал его. - продолжил Лань Сичень.
- Я должен был узнать?
- Нет. Но, пойми же, тебя узнают, о тебе говорят. Немало тех, кто и впервые видя, сразу поймут, кто ты и как твое имя. А он…
- Погоди. - прервал его Вей Усянь, заметно более низким чем раньше голосом. - Так ты сейчас говоришь мне о зависти?
Темно-серые глаза сузились в хищном прищуре.
- Всё дело лишь в том, что ему не хватило ратных подвигов? Что-то мешало ему показать себя на передовой?
- Он был ранен. - ответил Лань Сичень. Немало кто на его месте испытал бы страх находясь рядом с разгневанным Вей Усянем. Но глава ордена Лань видел его и в горячке боя, что было гораздо более жутким зрелищем. К тому же за исключением случая со Стигийской Печатью Вей Усянь никогда не причинял вреда ни союзникам, ни мирному населению. Лань Сичень знал, что ему нечего опасаться.
- И все же это не достаточная причина для того, чтобы отыгрываться на непричастных. - из глаз Вей Усяня на Лань Сиченя смотрела чистая тьма, а голос почти рычал. - Послушай, разве за это ты рисковал тогда собой? Смотрел в лицо смерти, своей и что во сто крат хуже - чужой? Обнажать меч легко лишь до тех пор пока не увидишь, как замертво падает тот, кто только что стоял плечом к плечу с тобой рядом. Ты же не хуже меня знаешь и вкус смерти и цену жизни. Так неужели все это было для того, чтобы сегодня, в мирное время, какой-то сопляк использовал живых людей как приманку, избивал или убивал тех, кто перед ним беззащитен? Почему? Лишь из зависти к чужой славе?
- Вей Ин. - спокойно позвал Лань Сичень, несмотря на осязаемо блуждающий вокруг того вихрь Темной Ци. - Вей Ин, почему ты считаешь, что он убил хоть кого-то из них? Использовать как приманку, избить - это плохо и уже не допустимо. Но все же пока ничто не указывает на то, что дело дошло до совсем уж непоправимых последствий.
Вей Усянь прикрыл глаза и длинно вздохнул. Темная Ци утекла, как не было. Заметив перемену Лань Сичень произнес осторожно и мягко:
- Если в Башне Кои ты сделаешь что-то подобное, тебе не дадут выйти оттуда живым. Либо тебе придется сразиться. Но уже не с приспешниками Вэнь Жоханя, а с бывшими союзниками.
Вей Усянь вскинул на него взгляд.
- Я буду внимательнее, спасибо.
- Они будут стараться вывести тебя из равновесия. Многим известно, что твое терпение не безгранично.
- Я догадываюсь. - подтверждая прозвучавшие только что слова, в голосе Вей Усяня зазвенело лёгкое раздражение.
- Я постараюсь узнать все возможное. - пообещал Лань Сичень.
- В первый же день?
- В первый или второй. Ты сможешь подождать один день?
- Я смогу. Если ты гарантируешь, что ценой этому не станет жизнь кого-то из Вэней. - произнес Вей Усянь.
- Ты упрям.
Вей Усянь чуть пожал плечами.
- У меня за спиной нет клана.
- Цзян?
- Я все же не Глава Ордена. Мои действия отражаются лишь на моей репутации.
- Я не вижу проблемы для Главы Ордена вступиться за беспричинно пострадавших людей.
- Даже если это люди из опального клана Вэнь?
- Нет опального клана. Есть люди с фамилией Вэнь, непричастные к бесчинствам Вэнь Жоханя. Ты это знаешь. Я это знаю. Что ещё должно стать проблемой для репутации не только моей, но и целого Ордена?
- Быть заодно с тем, кто следует по темной и скользкой дорожке. - произнес Вей Усянь.
- Напомни мне, когда бы я произносил хоть что-то подобное? - уточнил Лань Сичень.
- В лицо, нет…
- Ты полагаешь, я осуждал тебя за спиной? Послушай, ты, что, даже не нося с собой меч успел в мирное время кого-то из простых людей или заклинателей зверски убить или живьём закопать?
- Нет.
- Нет?
- Нет! - снова резче бросил Вей Усянь.
- Тогда какие у меня должны быть причины осуждать тебя? Какие у тебя самого на это такие причины, что ты стал считать себя грязью на чужих одеждах?
Вей Усянь чуть не задохнулся от возмущения. Но деться ему было совершено некуда. Потому что во-первых, похоже сегодня ему повезло разозлить и этого бесконечно доброго по своей природе человека. А во-вторых, похоже, он был прав.
- Почему воевать рядом с тобой было можно, а в мирное время поддержать нельзя? - продолжал Лань Сичень.
- Можно. - улучил момент вставить слово Вей Усянь. - Очень даже можно. Только получить ответы на свои вопросы я все же хотел бы сам.
- Ты и правда невыносим. - вздохнул Лань Сичень.
- Да, мне говорили. - Вей Усянь усмехнулся и в его глазах затеплились веселые искры.
- Что ж в таком случае, можешь идти. - отпустил его Глава Ордена Лань.
И когда тот уже выходил, добавил:
- Будь осторожен. Не забывай, что ты не один.
Обернувшись, Вей Усянь кивнул в ответ и пообещал:
- Я буду.
========== Глава 6. Что с ним произошло? ==========
***
Лань Ванцзи понимал, что нужно как следует отдохнуть и восстановить силы. На следующей день вновь предстояла нелегкая дорога. Однако сердце отказывалось угомониться. А душа даже в медитации не находила настоящего покоя.
Столько часов простояв рядом с ним на мече, Лань Ванцзи не мог не заметить, что духовные силы Вей Усяня подобны намертво застывшей воде. Конечно более всего его собственное внимание и силы в пути уходили на то, чтобы управлять Бичэнем. И все же… То, что не удалось почувствовать почти ничего, заставляло задуматься о возможных причинах.
Без сомнения с самого детства Вей Ин был одним из самых одаренных детей своего поколения. Неугомонный, беспокойный и непоседливый. Движимый лишь собственным интересом и любопытством. Не признающий каких либо ограничений. Он обладал поистине безудержной кипучей живостью. И такой же была его сила. Он смеялся - она сливалась со звуком его голоса и тоже смеялась. Он протягивал сосуд с вином, предлагая выпить - и терпкий аромат алкоголя разливался вокруг. Отказаться было почти невозможно, ведь казалось, что ты уже пьешь. Тогда Лань Ванцзи думал, что Вей Ин вытворяет все это специально, намеренно дразня и смущая его самого и других. Всякий раз Лань Ванцзи очень злился, терял последнее самообладание и злился от того ещё больше. Он просто не выносил такого обращения с людьми. Лишь после событий в пещере Черепахи Губительницы Лань Ванцзи стал понимать, что в том, как вел себя Вей Усянь не было ни умысла, ни притворства. Он просто был таким. Бесконтрольно живым и совершенно несносным. Тем страшнее и разительнее была перемена, с которой Ванцзи столкнулся, когда вместе с Цзян Чэном неожиданно встретил Вей Усяня спустя несколько месяцев после начала войны. Даже в одержимом злыми духами остаются хоть малейшие проблески истинного сознания. От того Вей Ина, которого прежде знал Лань Ванцзи, не осталось ни малейшей капли. Желание как можно скорее исправить это, вернуть, прекратить было столь велико, что если бы не присутствие рядом главы Ордена Цзян, Лань Ванцзи весьма вероятно не преминул бы утащить Вей Усяня в Гусу и против воли. Однако Цзян Чэн был там и, понимая, что действовать силой нельзя, в тот раз Ванцзи отступился, приняв на сердце, пожалуй, самый тяжёлый в своей жизни груз. А дальше… Когда Лань Ванцзи пришел с частью своего клана сражаться в Юньмэн, Вей Усянь стал уже более узнаваемым, более похожим на себя прежнего. Иногда он шутил, нередко смеялся, снова дразнил. Горькая тень почти никогда не покидала его глаз. Улыбке было далеко до былого веселья. Но все же тогда гремела война. В тех условиях даже от такого как Вей Усянь трудно было ожидать безудержной радости. Ненависть врагов, гнев павших, страх оказавшихся в местах сражений простых людей - все это расходилось потоками темной энергии. Ее давящий шлейф всегда ощущался рядом с Вей Усянем. Лань Ванцзи не мог просто смотреть на происходящее с ним и бездействовать. Он не знал, что делает Вей Усянь с Темной Ци, как именно управляет ею, какой ценой. О сути Темной энергии немногое было написано и сказано. В большей мере это были предостережения о вреде и коварстве силы, которая изображая некоторое время покорность , постепенно подчиняла себе сознание и дух, связавшегося с ней заклинателя, заставляя его проявлять все большую жестокость. То как Вей Усянь мстил Вэнь Чао. То, что происходило на полях сражений под резкие пронизывающие трели Чэньцин вселяло страх и трепет даже в сердца тех, на чьей стороне он выступал. Враги же нередко от ужаса погибали, даже не успевая поднимать клинки. А душа Лань Ванцзи исполнялась тревоги, силясь уловить кто же одерживает верх в происходящем - все ещё Вей Усянь или уже лишь Иньская Ци. Никаких слов, разумеется тот не слушал. А Лань Ванцзи к тому времени особенно четко сознавал, что заставить против воли Вей Усяня нельзя. Оставалось лишь говорить. Слова не были его сильной стороной. Но и молчать совершенно не хватало выдержки. Когда дело наконец дошло до Стигийской Печати у Лань Ванцзи окончательно опустилась руки. Война развела их. И некоторое время он просто старался ни о чем не думать и не сожалеть. Прошло ещё время. Об очередном применении Печати не было вестей. Адепты Юньмена помогали сражаться в Лань-Я. Но и оттуда не приходило никаких жутких сообщений. В душе Лань Ванцзи затеплились надежда. Затихла война. Миновало несколько месяцев. И когда на облаве у горы Байфэн Лань Ванцзи проезжая мимо Вей Усяня не ощутил Темной энергии, он почувствовал, как сердце исполнилось трепетного тепла. Он был очень рад. Хотя конечно кроме брата, ехавшего рядом, никто этой радости не заметил.
Сейчас же Лань Ванцзи чувствовал глубокую тревогу. Он не находил себе места, не понимая, почему Вей Усянь стал таким пустым. Оставаясь с виду почти прежним. Что было не так? Что с ним произошло? Оставалось лишь спросить. Слишком томительно и мучительно было не знать. Промаявшись до вечера Лань Ванцзи наконец отправился к домику, где оставил Вэнь Цин и Вей Усяня с твердым намерением задать свой вопрос.
Успел отзвучать отбой. Было безлюдно и тихо. На небе висела яркая луна, хорошо освещая дорогу. Окна домика были темны, но Лань Ванцзи все же бесшумно приоткрыл дверь и вошёл внутрь. Его привлек тихий свистящий звук. Сидя у стены на циновке, Вей Усянь крутил в пальцах флейту. Заметив вошедшего, он поднялся и подошёл ближе.
- Лань Чжань? Ты зачем бродишь в ночи?
- Ещё не поздно. - ответил Лань Ванцзи.
- Ты научился нарушать правила? - поинтересовался Вей Усянь.
- Вей Ин…я могу как-то помочь тебе?
- Ты же уже помогаешь. - в голосе Вей Усяня прозвучало искреннее недоумение.
- Не в истории с адептами Вэнь. Тебе лично.
Вей Усянь не всматривался в лицо Лань Ванцзи, но услышав, как на последней фразе дрогнул его голос, заподозрил неладное.
- Давай-ка поговорим снаружи. - произнес Вей Усянь, выводя Лань Ванцзи за дверь.
Пройдя несколько шагов по маленькой терасске домика он остановился и переспросил
- Так о чем всё-таки ты хотел узнать?