========== Касательно перевода и немного не о том. ==========
Приступим.
Во-первых: да, да и да. Слэш добрался и до меня, окружил и взял в плен (здесь он не настолько явный, но я обобщаю). Всем, кто не переваривает произведения подобного жанра, дальше можно не читать. И еще кое-что: в будущих переводах (и дважды в этом) – надеюсь, такие будут – я буду смягчать любые формы ругательных слов, начинающихся на «f» и «s». Не люблю нецензурную лексику. Хотя порой без нее никак.
Во-вторых: первая проба пера как переводчика иностранных фанфиков. Как там говорится? Этот фик лишил меня литературно-переводческой девственности? Ну да, что-то вроде. Плюс нервы по поводу того, что перевод выглядит криво, странно и нечитабельно. Поправки приветствуются.
Длина оригинального фанфика – 20 страниц в «Word Office».
В-третьих: фанфик понравился мне до состояния «OMG!» и желания перечитать его еще не один раз, что уже говорит о чем-то. Надеюсь, мой перевод позволит читателям почувствовать тоже. Это не столько «слэш», сколько жизнь и отношения. На мой взгляд, это скорее так называемый «пре-слэш», которого нет в жанрах, поэтому извещаю вас об этом здесь. Автор сам планирует перевести свои фанфики на русский, но пока времени не хватает, и мне разрешили приступить. Автор перечитывает мои переводы и вносит коррективы.
В-четвертых: Сталек – персонаж ОМП, указанный в предупреждениях.
В-пятых: фанфик довольно большой, поэтому для удобства я выкладывать его буду по частям.
В-шестых: много словесных описаний и меньше диалогов. Вы предупреждены.
В-седьмых (важных): в тексте могут появляться нестыковки, которые были и в оригинале (к примеру – упс, спойлеры! – сначала Кирк на лекциях садился в начале аудитории, а на момент первого разговора со Споком он уходил с места в дальнем левом углу зала; или потом его книга не влезала в тонкую сумку, но, возможно, он ее изначально в руках принес, а теперь, будучи в спешке, решил эти руки освободить), но, может, в этом и задумка… авторская.
Приятного прочтения!
========== Глава 1. ==========
Спок, облаченный в свою черную профессорскую форму, стоит в выжидающей позе в глубине зала. Он находится позади множества родителей, готовящихся смотреть, как их дети будут исполнять межкультурный ритуал семьи, дань почтения и уважения. Девять из них уже заняли свои места на сцене, по одному на каждого ребенка из этой группы детского сада. Взгляд Спока перемещается на вулканского мальчика, осанка которого идеальна, а руки сложены за спиной; на его лице замерло тщательно удерживаемое непроницаемое выражение. Своим внешним видом он никак не показывает своего волнения, но Спок видит его беспокойство, когда ребенок смотрит на пустой стул.
«Где ты?» – он отправляет Джиму сообщение на его личный ПАДД. – «Церемония вот-вот начнется».
«Я уже бегу», – ответ приходит почти сразу же. – «Несусь на всех парах прямо сейчас. Я ведь говорил тебе, что сдавал последний экзамен, отстрелялся первым и сразу рванул к вам. Как думаешь, они подождут меня? Я буду уже через две минуты».
«Я позабочусь о том, чтобы они не приступили без тебя», – заверяет его Спок.
–оОо–
Спок сидел за столом в классе Расширенной Ксенолингвистики, наблюдая за красным морем одетых в униформы кадетов, медленно покидавших комнату. Среди присутствующих сорока шести студентов находился кадет Джеймс Тиберий Кирк.
Прошлым вечером, ровно в 2000, Спок начал просматривать доклады, которые кадеты загрузили в базу данных Академии в тот день. Для них начинался третий учебный год. Интенсивная программа образования для тех, кто брал и курсы Командования, и курсы Коммуникаций [1] в Академии Звездного флота, требовала сдачи аргументированного эссе в первой половине года.
Темой было рассмотрение устных и письменных аспектов вулканского и ромуланского языков и влияния на дипломатические отношения между двумя упомянутыми расами с момента Первого Контакта. Спок в совершенстве освоил ее в возрасте пятнадцати лет благодаря своим великолепным способностям к обучению и качеству вулканского образования. Тем не менее, исследования в данной области знаний были основательными и требовали немалых усилий, что часто было недоступно для двадцатилетних кадетов, по большей части бывших людьми.
Поэтому было крайне приятно наткнуться на работу, наиболее достойную внимания, образцово выполненную не только по человеческим меркам, но так же и по вулканским. Она содержала точные и важные исследования и исчерпывающее понимание предмета. Ожидать подобного от студентов, не являвшихся вулканцами, было просто невозможно. Работа отражала глубокое понимание языка Вулкана, его культуры и истории, имевшее место лишь среди народа этой планеты. Однако же имя на титульной странице – «Джим Т. Кирк» – указывало на человека. Согласно той информации, которой владел Спок, кроме него самого полу-вулканцев больше не существовало, ни в Звездной Академии, ни во всей Федерации.
Спок, заинтересовавшийся настолько тщательными и необыкновенно подробными, для человека, знаниями, обратился к базе данных Академии, чтобы побольше выяснить о кадете. Ему было двадцать лет; голубоглазый юноша со светлыми волосами, принадлежавший к расе людей, полное имя которого было Джеймс Тиберий Кирк. Его родителями были Джордж Кирк, капитан USS «Кельвин», и лейтенант-коммандер Вайнона Кирк. Его отец спас жизни восьмисот человек, включая и своего новорожденного сына, пожертвовав собой, чтобы остановить ромуланца Неро. Споку было известно о Джордже Кирке, поскольку войну с ромуланцами изучали по всей Федерации так же, как и появление на свет его ребенка во время трагических событий, но, увидев кадета Кирка в первый учебный день 3.2 недели назад, Спок не провел параллели между отцом и сыном.
Фотография, предоставленная архивом, позволила Споку узнать в кадете Кирке человека, который занял место в первом ряду в день начала занятий в компании лишь кадета Ухуры, с которой Спок уже был хорошо знаком. Кирк продолжал садиться в начале класса, нисколько не боясь, как уверяла кадет Ухура, «внушавшего страх вулканца». Не секрет, что предмет, преподаваемый Споком, был непрост. Метод его оценки так же не позволял с легкостью достигнуть успеха, и на своих лекциях он часто задавал трудные вопросы, но к ответам на них он никого никогда не принуждал. Кадет Кирк нередко озвучивал свою точку зрения, когда был вовлечен в обсуждение, а не составлял конспект урока. Кадет Ухура была еще одним человеком, кто поступал точно также. Не единожды, после того, как один из них высказывал свое мнение, другой вовлекал его в дружественный спор. За прошедшие три недели, в течение которых Спок выступил только шесть раз, он ни разу не подумал о том, чтобы узнать имя светловолосого юноши.
В данный момент Спок смотрел сквозь толпу кадетов в дальний левый угол аудитории на Кирка, который спешно собирал свои вещи. Звонок с урока заметно его всполошил, а книга – бумажное издание, редкий предмет – физически не влезавшая в тонкую сумку, только сильнее его тормозила. В конце концов махнув на это рукой, он поспешно встал и чуть ли не побежал по направлению к дверям. Но прежде ему нужно было пройти мимо стола Спока, уже ожидавшего, пока тот приблизится.
- Кадет Кирк, – четко произнес Спок, останавливая спешащего Кирка, когда он поравнялся с ним.
Кирк развернулся, чтобы посмотреть на него; красивые черты его лица были напряжены. Он переминался с ноги на ногу, каждое его движение выдавало волнение и стремление поскорее уйти.
- Да, профессор?
- Могли бы мы поговорить, прежде чем вы покинете аудиторию? Дело касается эссе, которое вы предоставили прошлым вечером. Как я понимаю, вам нужно сейчас быть в другом месте, но уверяю вас, наша беседа займет от пяти до десяти стандартных минут, не больше, – заметив беспокойный взгляд Кирка, метнувшийся к часам на стене зала, Спок счел необходимым добавить: – Ваши углубленные познания вулканской и ромуланской истории, а так же ваша осведомленность о многих духовных традициях застали меня врасплох, однако произвели положительное впечатление. Ваша работа выполнена образцово. Без сомнения, по качеству она сравнима с продуктом вулканского обучения.
При последних словах выражение лица Кирка изменилось, и оживление заплясало в его глазах. Теперь, когда он стоял рядом со Споком, последний видел их невероятный голубой цвет и поневоле поймал себя на мысли об облаках, растворявшихся на просторах прекрасного светло-синего неба Земли.
- Профессор, я бы с радостью задержался, честное слово - знаете, вулканский язык и история дипломатии - моя страсть, - но мне правда нужно идти, – Кирк сказал это, одновременно пятясь к выходу, уже не забитому кадетами. – Можно мы обсудим с вами эту тему на следующей неделе перед лекцией? Если я задержусь еще на минуту, мне крышка! Боунс - мой друг - убьет меня! Задушит голыми руками! Я очень не хочу, чтобы он из-за меня опоздал на свой урок!
После этого он развернулся и выскочил за дверь, оставляя позади себя неуютную тишину.
Спок, ранее не сталкивавшийся с подобным поведением кадетов, был удивлен чрезвычайно поспешным бегством Кирка. Впрочем, оно напомнило ему о том, что он и раньше был мимолетным свидетелем того, как Кирк точно так же уходил первым во всех пяти предыдущих случаях. Поступок такого рода был действительно странным, поскольку стандартное время 1630 означало окончание занятий для всех кадетов, бравших стандартные курсы [2] и посещавших утренние и послеобеденные классы. До начала же вечерних семинаров оставался полуторачасовой перерыв, что означало одно из двух: возможность для Кирка или вернуться в свою квартиру или провести свободное время с друзьями.
Растерянный, неуверенный и знающий недостаточно об этом конкретном человеке, Спок повернулся к кадету Ухуре. Она единственная осталась в зале, кроме него, и терпеливо ждала возле его стола.
- Кадет Ухура, – в знак приветствия произнес Спок, обозначая свою благодарность за ее общество.
- Нийота, – поправила она, уже не в первый раз.
- Кадет Ухура, – настоял Спок, не желая задавать неформальный тон общению со студенткой. Ему было известно о романтическом интересе Нийоты к нему, и он знал, что мог бы отчасти ответить ей взаимностью, но он понимал, что уйдет немало времени, по меньшей мере на то, чтобы установить с ней удовлетворительные отношения при учете его чувств к ней. – Я бы хотел узнать у вас о кадете, с которым у меня только что состоялся краткий разговор, - Джеймсе Т. Кирке. Я не могу найти объяснения, почему он так занят в это время дня, когда неделя подходит к концу, а также и в то время, когда занятия не ведутся. Я наблюдал вас обоих на своих лекциях в прошедшие три недели. Согласно моим выводам, сделанным на основе ваших совместных дискуссий, вы его знаете. Насколько хорошо?
- О Кирке? – кадет Ухура откликнулась с неохотой, в ее симметричных и приятных глазу чертах проскользнуло раздражение. – Я бы не сказала, что я его знаю. На самом деле его никто толком не знает, за исключением его друга Леонарда МакКоя, которого он называет «Боунсом», по причине его склонностей к медицине. Если вы хотите побольше выяснить о том, чем он занимается в свободное от учебы время, вы совершенно не того спрашиваете.
Спок пристально посмотрел на нее.
- Вы недовольны моим желанием говорить о нем. Для вашей неприязни к кадету Кирку имеются какие-либо еще причины, кроме расхождения во мнениях касательно ксенолингвистики?
- Их уже не так много, как раньше, – отозвалась она. – Прежде чем он вступил в Звездный флот, мы встретились в баре, где я имела неудовольствие получить от него предложение определенного рода. Я отказала ему, разумеется. После этого он больше ко мне не приставал, однако мне всегда было трудно воспринимать его как ответственного умного парня, нежели как пьяного дикаря.
Спок ощутил заворочавшееся внутри разочарование и мысленно отчитал себя за нелогичное формирование мнения о человеке, с которым он и в самой малой степени не был знаком.
- Он склонен к беспорядочной сексуальной жизни? – изменившимся голосом спросил Спок.
Нийота заметно колебалась, прежде чем ответить.
- Вам следует кое-что знать о Кирке, Спок. Он… у него есть сын. Ему самому всего двадцать, а мальчику, которого я видела на другой стороне площади перед Академией, года четыре, может, пять, – она помедлила, думая, что Спок признает правдивость ее слов, но он не сделал этого, лишь взвешивал новую информацию и ждал, когда она продолжит. – В Академии он известен как ловелас и пользуется дурной славой, но я не знаю, насколько правдивы эти слухи. Некоторые болтают, что он завязал интрижку с девушкой, она забеременела, когда им было по шестнадцать, он бросил ее, но теперь помогает растить ребенка. Желание переспать со всем, что движется, выглядит крайне легкомысленным, особенно когда у него есть сын, о котором нужно заботиться, и мать, которую необходимо поддерживать, даже если официально они и не вместе.
Спок моргнул, прилагая усилия, чтобы не выдать своего замешательства. Это чрезвычайно смущало.
- Вы думали, что, возможно, когда выдается свободное время, он воспитывает ребенка? Кто-то может счесть это признаком глубокой ответственности, не наоборот.
Ухура явно испытывала неловкость, но не злилась на Спока за этот почти-выговор.
- Я не знаю, что думать, Спок. Как я уже сказала, никто не расспрашивает его о личной жизни, а он определенно ни с кем это не обсуждает. Для всех он тот, кто постоянно улыбается, постоянно спорит, получает высокие оценки и ведет «беспорядочную сексуальную жизнь», но немногим он показывает что-то за этой ширмой, – она улыбнулась Споку. – Может, если вы поговорите с ним, он откроется вам? Я могу все время с ним пререкаться, но мне больно видеть, как вокруг него беспрестанно сгущают краски и не всегда обоснованно. Любой заслуживает большего.
То, как Джеймс Кирк выделялся из своего окружения, эффектно сочеталось с необъяснимыми познаниями, которыми обладал этот человек, в области межпланетных языков и истории. Этот факт вновь завоевал интерес Спока.
- Благодарю вас за информацию, кадет Ухура, – выразил ей свою признательность Спок, собирая со стола свои вещи. – Я рассмотрю перспективу инициировать беседу с ним несколько позже. До свидания.
Кивнув, он покинул аудиторию, думая о таинственном Джеймсе Т. Кирке и всех тех секретах, что он хранил.
–оОо–
Спок видит, как Джим вбегает в залу; он уже не в красной униформе кадета, в которой он был обязан появиться на экзамене. На нем светлые узкие джинсы и синяя футболка с длинным рукавом, и то, и другое подчеркивает его фигуру и цвет кожи и глаз. Большая сумка висит у него на плече, очевидно, там сложены его школьные принадлежности и вышеупомянутая форма.
Он озирается, приподнимаясь на носках, чтобы посмотреть поверх высоких фигур, стоящих перед ним. Он тут словно бы не на своем месте – резко выделяется своим неофициальным видом среди толпы разряженных офицеров. Мужчина в форме лейтенант-коммандера мимолетом оборачивается на Кирка, прежде чем бросить на него повторный взгляд. В его прищуренных глазах – презрение, до которого Споку нет дела.
Спок приближается к Джиму, проходя мимо мужчины и в то же время изгибая бровь, что немедленно заставляет его вспыхнуть и отвернуться. Когда Джим замечает Спока, его глаза наполняются радостью, и уголок рта дергается в улыбке.
- Для того чтобы церемония смогла состояться, твое присутствие необходимо на свободном месте на сцене, – говорит ему Спок, снимая сумку с плеча Джима и кивая в сторону левой половины зала. Джим видит Сталека, стоящего в ожидании вместе с другими детьми; единственным признаком его беспокойства служит легкое подергивание кончиков пальцев.
- Сталек! – громко зовет его Джим, взволнованно подпрыгивая и маша ему рукой. Когда Сталек замечает его, он поднимает свою маленькую ладонь в та’але. Выражение его лица почти не меняется, но Спок различает, как слегка расслабились напряженные плечи мальчика. Джим по-ребячески показывает ему язык, и Сталек строго смотрит на него, будто отчитывая. Тонкая бровь на его лице медленно поднимается, и Спок чувствует гордость. Это был Споков «меня-окружают-нелогичные-люди» жест, который скопировал Сталек.