Спок находит это забавным, потому что иногда кажется, что роли отца и сына между Джимом и Сталеком меняются. Джим кидает на него беглый взгляд, и Спок наклоняет голову, подтверждая, что он и в самом деле следил за нитью их внутренней беседы, и сейчас снова убеждается в том, что они – самая странная пара из всех возможных.
И все же, невзирая на все различия, они друг другу подходят.
–оОо–
С момента их последней встречи прошло 1.24 дня, когда Спок снова увидел кадета Кирка; это было в парке «Золотые Ворота», где каждую неделю Спок проводил свой досуг. Как бывшего ученика Академии и как нынешнего профессора, границы его маленького мира на планете, к пребыванию на которой он был принужден, определял город Сан-Франциско. Он кольцом окружал Академию Звездного флота, словно бы теснился, чтобы освободить для нее место, но вместе с тем и расширялся за последний век. Однако же он оставался знаменательным городом, местом, где уживалось и новое, и старое; местом, наполненным технологиями и выходцами с других планет, но вместе с тем сохранявшим историческую обстановку Земли двадцать первого века.
Японский Чайный Сад, расположенный в «Золотых Воротах», Спок особенно любил. Обширная флора страны восходящего солнца в нем сочеталась с сортами чая, доступными для приобретения. Несмотря на значительные культурные отличия и переменный наплыв и землян, и представителей иных рас, спокойствие и умиротворенность, даруемые японским окружением, напоминали Споку о Вулкане, успокаивающе действуя на него. К тому же вкус и аромат предлагаемого чая были необычны, но приятны. Спок получал удовольствие, наслаждаясь одним-двумя часами каждую субботу в Японском Саду, принимая эту прекрасную сторону своего человеческого наследия и одновременно обдумывая некоторые из вопросов, ответы на которые ему приходилось откладывать на «потом».
Спок, выпив две привычные чашки жасминового чая, зашагал к выходу из Японского Сада и дальше по публичным аллеям «Золотых Ворот». Они были предназначены только для пеших прогулок и все же были такими же широкими и оживленными, как и другие улицы Сан-Франциско, на которых побывал Спок во время его прогулок по городу.
Примерно в двадцати пяти метрах впереди, на одной из таких аллей, Спок неожиданно заметил Джеймса Т. Кирка. Звонко смеясь, он бежал следом за маленьким ребенком, чьи темные волосы опускались чуть ниже его плеч. На нем были свободные джинсы и синяя футболка, похожие на ту неофициальную одежду, которую носил и сам кадет. Издалека Спок видел, как Джим догнал мальчика и подхватил его на руки, поднимая над головой – в то время как тот брыкался в попытке освободиться, – прежде чем опустить обратно на землю. Кирк выполнил три медленных выпада в сторону ребенка, которые он безупречно парировал. Но после этого кадет Кирк и мальчик не двинулись дальше, что позволило Споку направиться к ним.
По мере приближения Спок чувствовал, что тот факт, что объект его интереса снова находился перед ним, лишь усиливал заинтригованность в нем. Споку было очевидно, что слухи о сыне этого человека не были ложью, а его предположение о том, что Кирк проводил свое свободное время с ним, оказалось верным. Не будучи толком знакомым с Кирком, Спок ощутил мимолетный укол неуверенности при мысли о том, чтобы инициировать диалог, возможно, даже вовлечь его в распространенный среди людей разговор ни о чем. Однако, поскольку он уже решил сделать это, было бы нелогично упустить столь удобный случай.
Когда Спок оказался от двух людей на расстоянии, на котором он достаточно хорошо мог рассмотреть их, он был поражен настолько сильно, что это заставило его остановиться и дважды моргнуть, чтобы успокоиться и предотвратить слишком острую эмоциональную и, как следствие, нелогичную реакцию. Это было невозможно, и, тем не менее, доказательство обратного находилось прямо перед его глазами: ребенок был вулканцем.
Данное наблюдение немедленно дало объяснение богатым и глубоким знаниям Кирка о Вулкане, имевшее статистическую вероятность в 98.92 процента, но так же оно породило массу новых вопросов, и Спок намеревался задать их все до единого. Впрочем, ему было известно о человеческих нормах общения, и он понимал, что беседа подобного рода будет определена как «допрос» или «назойливое любопытство», и применение такого метода действий не будет приятным или вежливым. Вместо того чтобы подойти с явным намерением поговорить, Спок обозначил свое присутствие тем, что встал в поле зрение кадета Кирка.
Кирк мельком поднял на него взгляд, прежде чем обратить его обратно на своего сына, затем резко вскинул голову, узнав Спока. Он выпрямил спину и отдал честь, и Спок приветственно кивнул, ослабляя возникшее напряжение. Они оба были в гражданском – на Споке было вулканское одеяние – но со стороны Кирка в данной ситуации было вежливо продемонстрировать уважение к вышестоящему по званию. Мальчик-вулканец – сын Кирка, если данный факт все еще был значимым, – с любопытством наблюдал за их общением.
- Добрый день, кадет Кирк, – поздоровался с ним Спок. – Ваше присутствие здесь неожиданно. За 5.23 года, которые я пробыл в Академии Звездного флота в Сан-Франциско, я прежде никогда не сталкивался со знакомыми мне лицами в этом районе.
- Я тоже удивлен нашей встрече, профессор Спок, – ответил Кирк, переступая с ноги на ногу, что выдавало его нерешительность и неуверенность. Его глаза метнулись влево, где терпеливо ждал мальчик, объясняя причину волнений кадета. – Это… эм… Сталек, мой сын. Сталек, это профессор Спок из Академии Звездного флота. Он мой преподаватель Расширенной Ксенолингвистики. И он, как и ты, вулканец, как ты уже мог заметить.
Спок разглядывал Сталека, юного вулканца, чьи длинные волосы и человеческая одежда весьма ярко выделяли его из окружающей обстановки, и решил поприветствовать мальчика та’алом, хотя он и не был уверен, будет ли понят этот поступок.
- Живи долго и процветай, Сталек, – произнес Спок.
Ему было приятно видеть, как Сталек обменялся с ним тем же жестом.
- Рад познакомиться, профессор Спок, – на короткое мгновение уголки его губ поднялись вверх – совершенно необыкновенное и очаровательное движение – и он спросил: – Мой отец продуктивно, если можно так выразиться, «задает жару» своим сотоварищам по Расширенной Ксенолингвистике? Он постоянно напоминает мне о том, что ему необходимо быть лучшем в своем классе, чтобы завершить курсы Руководства к концу этого года.
Губы Спока дернулись совсем как у Сталека. Несмотря на то, что он был вулканцем, Сталек демонстрировал свойственное людям поведение во время разговора в связи с родителем-человеком, не подавлявшим его эмоциональную сторону. Будучи в возрасте приблизительно четырех лет, Сталек обладал умственными способностями вулканца, достаточными для анализирования понятий более сложных, чем тех, с которыми обычно сталкивались человеческие дети его лет, и не было исключено, что кадет Кирк все еще испытывал трудности, привыкая к отличиям между детьми-вулканцами и детьми людской расы.
Внимание Спока переместилось на Кирка, щеки которого чуть покраснели, что указывало на смущение, а на лице была написана вина. Он с любовью толкнул Сталека тыльной стороной ладони, но мягкость этого движения закончилась тем, что он, не жалея сил, истово взъерошил ему волосы. Сталек издал недовольный звук и оттолкнул руку отца, но было уже поздно. Аккуратные пряди, заправленные за уши мальчика, выглядели уже значительно менее уложенными.
- Это за то, что сдал меня, Сталек, – поучительно сказал Кирк, после чего повернулся к Споку: – Простите за это. Он прав, я действительно говорил так, но я обещаю не создавать проблем своими амбициозными планами.
- Меня это не беспокоит, – уверил его Спок. – Напротив, эссе, написанное вами, является свидетельством того, что вы на самом деле «задаете жару» вашим сокурсникам. Это работа высшего качества, и никогда прежде я не имел удовольствия получать что-то подобное от учеников ни в этом классе, ни в других за прошедшие два года преподавания в Академии.
Видя, как просветлело лицо человека, Спок смело продолжил.
- Будет ли с моей стороны уместным попросить о продолжении ранее отложенного разговора? Хотя теперь мне и известно, что вы являетесь отцом вулканского мальчика, имеется множество правдоподобных объяснений, почему вы так хорошо осведомлены о языке Вулкана, его культуре и истории, и я ничего не имею против того, чтобы услышать подробности. Однако же я пойму, если вы ответите отказом. Когда дело касается семьи, есть очевидные причины соблюдения рамок конфиденциальности, и я клянусь не нарушать их.
Кирк смотрел на Спока, обдумывая что-то, смотрел внимательно и спокойно. Спустя 4.83 секунды он произнес:
- Я согласен обсудить это с вами, но не сейчас, – он многозначительно повел глазами в направлении Сталека, который в данный момент был занят тем, что приводил в порядок свои волосы и потому не обращал внимания на их слова, и Спок понял, что присутствие ребенка во время такой беседы нежелательно.
- Хорошо, – ответил Спок, удовлетворенный развитием его общения с Джеймсом Кирком. – Если у вас с собой ваш ПАДД, я предоставлю вам мою контактную информацию на тот случай, если ваше свободное время вы не посвятите своему сыну или у вас возникнут вопросы относительно какой-либо темы, касающейся народа Вулкана.
На мгновение Кирк выглядел пораженным, потом выражение замешательства на его лице сменилось пониманием, понимание – оскорбленностью, оскорбленность – облегчением, а облегчение – благодарностью.
Кирк вытащил свой ПАДД из сумки, перекинутой через плечо, и передал его Споку.
- Спасибо, профессор, – серьезным голосом сказал он.
После того как Спок ввел номер своего ПАДДа в список контактов и вернул устройство его владельцу, он обратился к Кирку и Сталеку:
- В благодарности нет необходимости, но я признателен, – он поднял ладонь в та’але еще раз. – Живите долго и процветайте, – проговорил он прежде, чем продолжил свой путь в квартиру.
[1] Мой вариант перевода «the Communications and Command track», но, возможно, не совсем корректный (и уже исправленный: изначально я сказала «курсы Руководства»). Но пока пусть будет так. Однако, если вам известна более правильная версия – сообщите.
[2] Есть стандартные курсы и интенсивные, здесь говорится именно об интенсивных.
========== Глава 2. ==========
Джим продвигается к своему месту на сцене. Офицеры смотрят на него настороженно, некоторые позволяют себе упрекать его, основываясь на лживых слухах о его преувеличенной беспорядочной сексуальной жизни, другие винят его за молодость.
Церемония, которая вот-вот начнется – древний орионский ритуал, который дети исполняют, выражая уважение к «дарителю жизни» или «стражу». В грубом переводе это означает мать, но может относиться как к родителю женского пола, так и мужского, в зависимости от того, который из них был сильнее вовлечен в воспитание ребенка в раннем возрасте. Среди людей, женщины единственными были способны родить и по этой причине являлись наиболее вероятными кандидатами на участие в церемонии. Поэтому не было ничего нелогичного в том, что девять из десяти родителей, находящихся на сцене, – матери, Люди, среднего возраста. Их внимание направлено на Джима, который в спешке занимает свое место на крайнем стуле с правой стороны. Он сидит на своих руках, едва ли не подпрыгивая от предвкушения, и игнорирует исходящее от них осуждение.
Спок осознанно думает о том, как удержать пальцы не сжатыми в кулаки, с трудом подавляя гнев, поднимающийся от подобной несправедливости и предрассудков. Быть удостоенным чести лицезреть ту часть жизни Джима, которую он скрывал ото всех; иметь возможность общаться с ним и с его сыном и в качестве учителя, рассказывавшего о культуре Вулкана, и в качестве того, кто близок к Джиму, – все это дало ему увидеть поразительное благородство этого человека.
Но, посмотрев на Джима, Спок понимает, что тому нет никакого дела до окружающих. Вместо этого он не сводит глаз со Сталека, возглавляющего цепочку из десяти детей, встающих перед своими родителями. Сталек останавливается перед Джимом, поднимает голову, встречаясь взглядом с отцом. Орионский цветок находится в его ладонях, сложенных за спиной, за пределами видимости Джима.
Джим пропускает пальцы сквозь недавно подстриженные волосы Сталека. Его ладонь движется быстрее, чем руки Сталека, пытающегося его остановить. Улыбка, все же прорвавшаяся на лицо Джима, хотя он и отчаянно пытался ее удержать, – ослепительна.
Джим – удивительный человек. Жизнь постоянно возлагает на него надежды, и он превосходит их все. Его лидерские способности, его быстрое мышление и его светлый ум – все указывает на то, что он может стать великим капитаном. Его светлые волосы и симметричные черты лица привлекают, они выделяют его в толпе даже наиболее красивых с эстетической точки зрения личностей. Его разум – словно сияющее солнце, дарящее тепло, которого Споку так не хватало на этой неприветливой планете; он притягивает его всем своим вселяющим надежду светом.
Однако когда Джим улыбается Сталеку, его сердце и его любовь – вот что делает Джима самым прекрасным Человеком, которого Спок когда-либо встречал.
–оОо–
Прошло еще пять дней, прежде чем Спок снова смог поговорить с кадетом Кирком. За прошедшую неделю Кирк ни разу не подошел к нему после окончания лекций, чтобы побеседовать на тему многочисленных вопросов, которые были подняты во время занятий и нуждались в более тщательном обсуждении. Наоборот, он продолжал исчезать со звонком, по всей видимости для того, чтобы как можно скорее добраться до Сталека. Со стороны Спока было логичным предположить, что ребенок посещал школу или детский сад. Однако больше его занимало то образование, которое Кирк давал воспитываемому им вулканскому ребенку. Пообщавшись с ними на минувшей неделе, Спок ясно увидел, что четырехлетний мальчик был здоров и умен, что успокоило его волнения.
Хотя работа, предоставленная Кирком, и подогрела любопытство Спока в первую очередь, но она вовсе не являлась достаточным доказательством того, что Кирк был хорошим родителем; однако же часть Спока неуклонно заставляла его верить в то, что Кирк желал Сталеку лучшего. Люди бы назвали это «интуицией». Ничто не могло убедить Спока свободно полагаться на эмоции и позволять им управлять его мнением и умозаключениями; Спок затруднялся определить способ, который позволил бы ему осведомиться о личной жизни Кирка для получения большей информации, при этом не выставляя его враждебным и обвиняющим.
В полдень четверга, после того, как окончился последний его урок, Спок приготовился выкинуть из головы мысли о Кирке и вулканском ребенке при помощи медитации в своей квартире.
Но прежде ему нанесли визит.
В высокое широкое окно, тянувшееся в обе стороны от двери вдоль большей части правой стены лекционного зала, постучали. Спок поднял взгляд и увидел двоих, находившихся за стеклом и выжидающе уставившихся на Спока. В то время как Сталек стоял прямо и терпеливо, корпус Кирка, его ладони и нос были впечатаны в окно, без сомнения оставляя на нем следы его пальцев и дыхания. Кирк взволнованно посматривал на Сталека, скорее всего, ожидая или подначивая его последовать его примеру, но руки мальчика оставались сложенными на груди.
Спок не подал им знака, что дверь не заперта, а вместо этого поднялся и приглашающе открыл ее. Кирк быстро отлепился от стекла и проскользнул в аудиторию, Сталек – следом за ним. Когда Кирк остановился и посмотрел на Спока, в его чертах проступили волнение и неуверенность. Спок чуть наклонил голову, выражая дружелюбие и согласие выслушать то, что ему собирались сказать.
Кадет Кирк подтолкнул к нему Сталека – его рука обнимала его за плечо – перед тем как спросил:
- Вы можете обучить вулканца?
Это был расплывчатый неожиданный вопрос, но на лице Спока не отразилось ничего кроме раздумий. Он действительно был в состоянии обучить вулканцев так же, как он обучал людей. Но данная способность распространялась лишь на те области знаний, которые предоставила ему Академия – например, ксенолингвистика и множество подобных предметов, в которых он особенно преуспел.