— Я! — прокричал Гарри, повиснув на шее отца.
Джеймс не сдержал тяжелый вздох, все-таки старшему было уже семь, и подобная нагрузка требовала хорошей физической подготовки. Особенно, когда следом за братом несется его пятилетняя сестра и с боевым кличем вешается с другой стороны.
— Ох, оленятки мои, — проговорил Джеймс, выворачивая лицо из пышной шевелюры дочери. — Люблю вас.
— Мы тебя тоже, папочка! — звонко произнесла Маргарет и чмокнула отца в щеку. — Фу, ты колючий…
Лили на заднем плане закивала головой, поддакивая дочери.
— Давно пора побриться, Джеймс, даже Маргарет так считает!
— Ну уж нет, — запротестовал Джеймс, — пока у меня каникулы в тренировках, буду ходить не бритый.
— А мне нравится папина борода! — восторженно произнес Гарри, поправляя сползающие очки. — Он становится похож на мистера Грюма!
Джеймс скорчил недовольное лицо, а Лили в ответ рассмеялась. Походить на Грюма — последнее, что ему хотелось.
— Спасибо за комплимент, Гарри, — кисло улыбнулся Джеймс, — сразу после завтрака я побреюсь.
Перед глазами все еще стояла суровая и искалеченная в многочисленных боях физиономия его бывшего начальника.
— Совсем не похож, — проворчал Джеймс, садясь за стол, — я же куда красивее…
— Пап, знаешь, что я приготовил тебе на подарок? — взбудоражено сказал Гарри, устраиваясь на соседнем стуле и бросив взгляд на Лили. Его зеленые глаза так и сверкали за стеклами очков. — Мы сегодня полетаем над Годриковой впадиной! — он даже понизил голос до шепота, предвкушая это событие.
Джеймс не сдержал радостного возгласа.
— Мама разрешила?! — воскликнул он, глядя на Гарри, который активно закивал головой, расплываясь в широкой улыбке.
— Я уговорил! — гордо сказал он.
Джеймс давно мечтал пролететь с сыном над Годриковой впадиной. Лили раньше им никогда этого не позволяла, строго следила за ними, и разрешала летать только в их саду.
Сириус еще на шестилетие Гарри подарил ему настоящую гоночную метлу. Лили долго кричала и возмущалась, но по итогу согласилась с условием, что Гарри будет летать на ней под ее присмотром. Джеймс, конечно, на это закатывал глаза и ворчал, что под его присмотром будет куда надежнее.
Историю о том, как Джеймс с Гарри прошлой осенью летали в Блэкпуле, когда навещали семейство Блэков, и Гарри свалился с метлы в холодное море, они благоразумно маме не рассказывали. Не хотели тревожить ее нежное, материнское сердце.
— Я с вами хочу! — произнесла Маргарет, — мне надоело на игрушечной кататься! А Гарри на своей даже посидеть не дает!
— Ты еще маленькая! — произнес Гарри, приняв серьезный вид строгого старшего брата.
— Малышка, обещаю, на шестилетие мы тебе тоже купим гоночную метлу, — улыбнулся Джеймс, стараясь не замечать, как Лили сверкает глазищами на него. К великой радости и гордости Джеймса, оба его ребенка проявляли не только большую любовь к полетам, но и без сомнений имели большие таланты.
— Еще почти год, — заканючила Маргарет.
— Маргарет, — привлекла ее Лили, нежно улыбаясь дочери, — помнишь, ты хотела подарить папе подарок?
У нее тут же вспыхнули глаза. Маргарет залезла коленями на стул, по другую сторону от отца, и достала из кармана пергамент, свернутый в трубочку и перевязанный бордовой лентой.
— С днем рождения, папа! — торжественно произнесла Маргарет, протягивая ему пергамент.
— Спасибо, радость моя, — Джеймс улыбнулся ей, взлохматив ее волосы, и развернул пергамент, который оказался рисунком. — Какая красота! — ахнул Джеймс, глядя на рисунок дочери.
На рисунке была нарисована вся их семья и даже кошка Китти. У Лили были нарисованы неестественно огромные зеленые глаза, а у Джеймса и Гарри волосы скорее напоминали метлу. Круглые очки Гарри прорисованы на пол лица, а их кошка больше походила на комок рыжей шерсти.
— У вас талант, юная мисс! — добавил Джеймс, улыбнувшись и поцеловав любимую дочурку в лоб. Она сразу раскраснелась от похвалы.
— Смотри! — сказала она и, задержав дыхание и выставив ладошку над рисунком, плавно провела по нему, едва касаясь. Рисунок словно ожил. Волосы стали развиваться на ветру, солнце переливаться яркими лучами, Лили и Маргарет улыбались, а Гарри начинал махать рукой.
— Маргарет, — театрально прошептал Джеймс, — ты волшебница!
Дочь расцвела в улыбке, а Гарри тихо похихикал. Они оба начали проявлять магию довольно рано. Но Гарри уже начали обучать некоторым заклинаниям. Это была инициатива Джеймса, которую поддержал лишь Сириус. Поэтому они вдвоем, втайне от Лили, частенько учили Гарри различным простеньким чарам, чтобы к школе он уже был готов. Был готов не только блеснуть на уроках, но и устроить какую пакость для слизеринцев.
Джеймс достал палочку и наколдовал рамку.
— Будет висеть в нашей спальне на самом видном месте, и радовать меня по утрам, — произнес он, вставляя рисунок в рамку, под довольный взгляд Маргарет.
День пролетел в один миг. После завтрака, а кто и после обеда, они все вышли на улицу. Лили с Маргарет остались ждать их в саду, а Джеймса и Гарри, оседлав метлы, взмыли вверх.
Джеймс летал каждый день и все равно, каждый раз, стоило сесть на метлу, у него перехватывало дыхание от чувства восторга и окрыляющей свободы.
— Никаких трюков, пока мама смотрит, — сказал он Гарри, когда они поднялись на высоту.
Гарри ему кивнул, прижимаясь к метле и ускоряясь, улетая далеко вперед от него. У Джеймса сердце от счастья заходилось, глядя, с каким чувством легкости сын летит. Как уверенно себя чувствует и не боится высоты, словно рожден в воздухе.
Пролетев несколько кругов над городком, и позволив Гарри сделать пару опасных трюков, страхуя его и надеясь, что Лили об этом никогда не узнает, они вернулись к дому. Оба взлохмаченные сильнее обычного, со счастливым блеском в глазах и шальными улыбками.
К пяти часам пришли Сириус, Ремус и Северус. В этом году, после долгих обсуждений, они решили праздновать день рождения Джеймса вчетвером, исключительно мужской компанией. Настояла на этом Лили, сказав, что они уже слишком давно не встречались все вместе и им не помешает отдохнуть отдельно.
Что ж, это была истинная правда. Вчетвером они не собирались, как бы ни соврать, уже пару лет. Кому работа мешает, кому жены и дети. Хотя по большей части, все-таки работа. Сам Джеймс постоянно пропадал на тренировках, Ремус безвылазно находился в Хогвартсе с сентября по июнь, Северус не покидал свой научный центр, ну, а Сириус пробовал себя в роли молодого папаши.
Следующий час дети не слазили с его друзей. Слушая рассказы Ремуса о преподавании в Хогвартсе, истории Северуса о страшных и опасных зельях, и жалобы Сириуса о непростой доле отца.
Они могли сидеть так до полуночи, если бы не вмешалась Лили и не забрала детей, а бывших Мародеров отправила гулять.
Они трансгрессировали в магловский квартал Лондона, к любимому бару, куда изредка заходили во время войны.
Устроившись за своим любимым столиком посреди зала, они заказали магловский виски.
— Я не спал уже четыре года, — с красными глазами от недосыпа произнес Сириус.
— Это… очень много, Сириус, — обеспокоенно произнес Ремус.
— С Анной было еще терпимо, — мрачно произнес он, глядя в стол перед собой, — но когда появился Алиот… Моя мамаша нам трех домовиков на его рождение подарила, а мы все равно не справляемся.
Сириус вдруг выпрямился и вытаращил глаза на Джеймса.
— Почему ты меня не предупредил?!
Джеймс даже поперхнулся виски, не ожидавший такой нападки.
— О чем? — ошарашенно спросил Джеймс, прокашлявшись.
— Быть отцом — адский труд! — воскликнул Сириус.
— Не знаю, — задумчиво произнес Джеймс, — мы вроде справляемся…
— Просто у Гарри и Маргарет бешеная поттеровская кровь разбавлена кровью Лили, — заметил Северус.
— Эй! — возмутился Джеймс, но Северус его проигнорировал, повернувшись к Сириусу:
— А ваша… смесь гремучая, дает такой результат.
Сириус застонал, невнятно соглашаясь, и падая головой на сложенные руки.
— Через год-два легче будет, — сказал Джеймс, утешая друга. — Когда Маргарет был год и она орала на один дух, а трехлетний Гарри носился на игрушечной метле, снося все на своем пути, мне удавиться временами хотелось.
Джеймс никому не признавался, но он в то время пару раз специально задерживался на работе, чтобы попозже приходить домой. Он этим не гордился, но порой выносить полный бедлам дома, было непосильно даже для него. Особенно в то время — послевоенное время.
— Прошу, давайте не будем говорить о детях, — скривился Северус, — я безумно люблю маленьких Поттеров и Блэков, но мы впервые за столько времени встретились одни.
— Давайте-давайте, — поддержал Джеймс и добавил. — И никакой работы!
— Сегодня только пьем! — воодушевился Сириус, поднимая голову и залпом допивая остатки виски. Он снова наполнил всем стаканы и поднял свой вверх. — За Джеймса Поттера! За самого лучшего друга и самого большого оленя!
— За самого лучшего мужа и отца! — добавил Ремус.
— И за самого молодого тренера самой сильной команды Великобритании! — закончил Северус.
Джеймс весь разрумянился от удовольствия. Они громко ударились стаканами и выпили.
Сириус украдкой достал волшебную палочку и незаметно направил ее на магнитофон, сменив в ней песню. Он удовлетворенно кивнул, услышав голос Брайана Джонсона, и повернулся к Ремусу.
— Нимфадора на рождественских каникулах все уши прожужжала о своем любимом учителе по Защите, — Сириус расплылся в вульгарной улыбке, уставившись взглядом в Ремуса, который отчаянно краснел. Он повысил на октаву голос и попытался спародировать свою пятнадцатилетнюю племянницу: — Профессор Люпин просто чудо. Сириус, познакомишь нас летом поближе? Как думаешь, Сириус, а он согласится со мной позаниматься дополнительно?
— Заткнись, Сириус, — не вытерпел Ремус, который был уже бордовый от смущения. — Ей же пятнадцать! И она моя студентка!
— Через два года она будет уже совершеннолетней, — усмехнулся Сириус, отпивая из стакана, — придется потерпеть, Рем.
— Как ты можешь так говорить, она же твоя племянница, — осуждающе сказал Ремус.
— Именно поэтому я так и говорю! Она влюбилась по уши, — Сириус вновь растянул губы в улыбке. — А для своей любимой племянницы, я желаю только лучшего.
— Оборотня, — вырвалось у Ремуса, и он тут же сжал губы, резко побледнев. Остальные молча переглянулись.
После войны многое изменилось. К оборотням уже не было такого предвзятого отношения, они вливались в общество, как полноценная его часть. Все благодаря Ремусу и его участию в войне, и благодаря Северусу и его волчьему противоядию, хотя тут стоит поблагодарить и еще одного человека. Но Ремус все равно никак не мог смириться со своей сущностью. И все прекрасно знали причины этому.
— Просто не представляю, как ты еще не рехнулся в Хогвартсе за три года, — перевел тему Северус, — преподавать этому стаду болванов…
— Мне нравится, — Ремус улыбнулся, — я всегда любил Хогвартс… и о такой работе даже мечтать раньше не мог.
Ремус и правда был счастлив, когда Дамблдор предложил ему должность преподавателя Защиты от Темных Искусств, и с радостью согласился. Он любил и прекрасно знал этот предмет. И быстро стал любимым учителем у большинства студентов. А звание Героя войны заставляло всех студенток старших курсов томно вздыхать на уроках и не сводить с него влюбленных взглядов.
— А мне вот что интересно, — произнес Джеймс, прищурившись и поглядев на Ремуса, — ты в Хогвартсе уже три года, а нашу Карту так и не стащил у Филча.
Карта Мародеров при трагических обстоятельствах была утеряна в конце седьмого курса. И впоследствии, как им удалось узнать, была найдена Филчем и помещена под замок, как крайне опасная вещь. Достать обратно они ее не смогли, да и в то время им было совершенно не до этого.
— Представляю, — усмехнулся Сириус, — профессор Люпин ночью крадется в каморку Филча, чтобы перерыть его ящики.
— Ничего, через три года Гарри поедет в школу, он вернет себе наше наследие, — Джеймс уже потирал ручонки, представляя, как его сын заставит Хогвартс содрогнуться. Все хоть и говорили, что характером Гарри пошел в Лили, Джеймс верил, что их с Сириусом влияние наложит правильный отпечаток на сына. По крайней мере, дух авантюризма, любознательность и любовь к приключениям в нем однозначно присутствовали.
-Я, кстати, думал о возможности создать еще пару Сквозных зеркал, — произнес вдруг Сириус. В свободное от воспитания детей время, Сириус занимался созданием мелких волшебных артефактов, которые, по большей части, были лишь ради развлечения, но некоторые были и весьма полезными.
— Было бы удобно общаться так с детьми, когда они в школе будут. И куда надежнее, чем через сов, — закончил он.
Сириус в последнее время все чаще всех удивлял своими заботами и выдумками для всего, что касалось детей. Как-то раз он даже заикнулся, что вступит в попечительский совет, как только Анна пойдет в школу.
— Я уже с десяток книг перерыл, но нигде не могу найти, как накладывать Протеевы чары, чтобы еще и визуальный облик передавался, — продолжал Сириус, — а Рег, паршивец, не говорит.
— А София не знает? — поинтересовался Ремус.
— Откуда? — хмыкнул Сириус. — Их пару зеркал Рег создавал.
— Ну, у тебя есть еще семь лет, пока Анна в школу не пойдет, — с насмешкой произнес Северус.
— Что с тобой? — спросил Джеймс, видя, как скривилось лицо Сириуса.
— Бланк уже сейчас агитирует ее поступать на Слизерин, — прошипел он.
— Кошмар, — искренне ужаснулся Джеймс. Сам он ни секунды не сомневался, что и Гарри, и Маргарет поступят на Гриффиндор. Он и в страшном сне не мог представить, чтобы кто-то из детей поступил на Слизерин. — А ты что?
— А что я?! — воскликнул он. — Знаешь, как трудно бороться, когда против тебя Бланк, Рег и мамаша, которые без конца восхваляют свой гадюшник?
— Слизерин не такой и плохой факультет… — неуверенно произнес Ремус, который, как настоящий профессионал, сейчас не мог разделять факультеты на «хорошие» и «плохие».
— Просто представьте, каково ей будет учиться с отпрыском Розье или с девчонками Гринграсс? — возмущался Сириус. — Или с Мальсибером и Ноттом?! Их родители ненавидят нас! Те из них, кто не мертвы, конечно.
— Не забывай, чья Анна дочь, Сириус, — заметил Северус, — уж она точно себя в обиду не даст. И скорее это она будет всех змеенышей в ежовых рукавицах держать.
Сириус что-то проворчал себе под нос, осушая очередной стакан.
— И вообще, мы же договорились, никаких детей и обсуждения пеленок, — напомнил Северус.
Все ему дружно поддакнули и Джеймс спросил:
— Работаешь сейчас над чем-нибудь интересным, Сев?
— Да, но сам понимаешь, засекречено все, — он пожал плечами, отпивая из стакана.
Северус был самым молодым зельеваром Великобритании за последние сто лет и создавал для Министерства, и Отдела тайн в частности, самые немыслимые зелья. Только Мародеры знали, каких усилий стоило Северусу добиться такого успеха. В послевоенные годы Министерство не горело желанием с ним работать, как и Британская Академия Зельеваров не хотела брать его на учебу, и все из-за его роли в войне. Он единственный из них, кто не удостоился никаких боевых наград после войны, и даже старания Дамблдора тут никак не помогли.
— А как там дела у нашей Госпожи Гениальности? — спросил Сириус, взглянув на Северуса.
— Продолжает работать в сфере ликантропии, — дернувшись, ответил Северус и едва заметно скривился. Он не любил разговоры о своей бывшей подружке, сколько времени прошло, а он все еще не смог простить ей очень многие вещи. Хотя остальные и видели, что он все еще испытывает к ней что-то. — Она сейчас создает сыворотку, которая блокирует волчий ген при зачатии ребенка.