— Как тебя зовут? — поинтересовался Жан, стараясь сделать свой голос максимально добрым и мягким, чтобы не пугать ребёнка ещё больше.
Девочка сглотнула, убрала с лица прядь длинных тёмных волос и, чуть склонив голову набок, дрожащим голосом ответила:
— Шена.
— Красивое имя, — улыбнулся Жан. — А лет-то сколько?
Девочка утёрла нос и уже с любопытством глянула на капитана, чуть приблизившись вперёд и тихонько звякнув при этом цепью.
— Девять.
— Как ты здесь оказалась?
— Я пришла с родителями, но потом мы разлучились и меня посадили сюда. Дяденька, вы не видели моих маму и папу? Они, должно быть, волнуются.
Жан отрицательно покачал головой.
— Прости, не видел, но могу поискать их. Кто твои родители?
Шена приблизилась к решётке, тяжело придвинув к себе закованную в цепь босую ногу.
— Отец работает в кузнице, он делает удила и подковы для лошадей, а у мамы лавка на торговой площади, продаёт пошитую одежду. Это платье она мне сшила, — улыбнулась девочка, но, оглядев себя с ног до головы, на лице вновь появилась грусть, — только оно испачкалось сильно и немного порвалось.
— Твоё платье очень красивое.
— Правда? — блестящими от восторга большими глазами Шена уставилась на капитана и вновь широко заулыбалась. — Я помогала маме его шить, — гордо отозвалась она.
— Твоей маме очень повезло с такой помощницей.
У Шены заурчал живот, и девочка, смутившись, отвернулась. Жан по-доброму усмехнулся и, порывшись в кармане форменного плаща, вынул и протянул через решётку маленькой пленнице орехи в меду, завёрнутые в бумагу. Шена дрожащей ручкой взяла сласть и неуклюже поблагодарила Жана.
— А, к-капитан! — прозвучал за спиной нервный голос.
Молоденький солдат, на вид совсем ещё мальчишка, стоял, вытянувшись всем телом, отдавая одной рукой честь, а второй пытаясь удержать поднос со скудной едой.
— Вольно, — скомандовал Жан и встал на ноги. — Как это понимать? — грубо спросил он, указывая головой на Шену, от чего расслабившийся было полицейский вновь напрягся всем телом. — Почему эта девочка за решёткой?
— Не могу знать, товарищ капитан, — отчеканил он, мечась взглядом из одного угла в другой. — Слышал, она здесь из-за воровства. Вроде как таскала на базаре фрукты.
— Но я не… — тихонько прошептала Шена и замолчала.
— Вроде как? — прорычал Кирштейн. — Вы сажаете маленького ребёнка в тюрьму, приковываете цепью и даже не знаете за что? Кто дал тебе это распоряжение?
— Ну я, эм. — Поднос в руках мальчишки задрожал.
Жан тяжело вздохнул и прикрыл глаза — кажется, он перегнул палку.
— Чёрте что творится, — проворчал он и вновь присел к Шене. — Не волнуйся, я во всём разберусь и найду твоих родителей, потерпи немного, хорошо?
— Угу, — девчушка кивнула и сжала в ладошках бумажный кулёк.
Жан грозно зыркнул на полицейского и посмотрел на поднос, на котором стояла лишь небольшая миска, наполовину наполненная весьма неаппетитного вида супом, ложка и полбулки.
— И покорми её как следует, — сердито приказал он пареньку и направился наверх.
***
Фокс прошёл внутрь комнаты и сел на кровать рядом с Эреном. Второй мужчина остался стоять в дверях, подперев плечом стену — его Эрен видел всего раз, но имени, впрочем, как и должности, не знал, видимо, тот просто был одним из приближённых Фокса.
— Да уж, — протянул Грегори, — не в хорошую ситуацию вы попали, Эрен. Угодили в клетку, которую сами же и смастерили.
Эрен внимательно посмотрел на Фокса, пытаясь по его виду и тону понять, с сарказмом он это сказал или действительно волнуется за заключённого.
— Но ведь это недоразумение можно исправить, не так ли? — намекнул он.
Начальник тюрьмы оживился и широко заулыбался.
— О, не волнуйтесь, я обязательно разберусь в этом деле и найду правду. Я помогу вам, Эрен, но, — глаза Грегори жадно блеснули, и его широкая улыбка превратилась в кривую ухмылку, в тенях сделавшую лицо Фокса страшной маской, — я хочу, чтобы и вы помогли мне.
Йегер удивлённо приподнял брови.
— Я? И чем же я могу вам помочь?
Что, неужели попросит взять на себя часть обязанностей и ловить вместо него мелких хулиганов, которые к хвостам кошек жестяные банки привязывают?
Грегори воровато поозирался вокруг и приблизился ближе к Эрену, хотя их разговор некому было подслушивать.
— Помогите мне помочь вам. Я знаю, в каком ужасном положении после войны остались люди, похожие на вас, Эрен, — намекнул Фокс, и Йегер прекрасно понял его слова — перевёртыши, те люди, в телах которых была заключена огромная сила, способная стереть всё человечество. — Мы приложили множество усилий для изготовления лекарства, способного избавить их и вас от этого ужасного проклятья.
Эрен чуть не поперхнулся от такого заявления. Он был в курсе того, что Ханджи уже давно работает над антисывороткой, способной навсегда избавить мир от титанов. Имир принесла в жертву своё тело ради этих исследований. Зое из кожи вон лезла, чтобы как можно быстрее создать нужную формулу, не ради Эрена или Имир, но ради Армина, жизнь которого в буквальном смысле висела на волоске. Но пока результаты оставляли желать лучшего.
— Королева Хистория просила вас заняться этим? — недоверчиво спросил Эрен.
— Едва ли, но вряд ли бы она была против, — подмигнул Фокс. Йегер напрягся и кинул быстрый взгляд на человека у входа. — Я ни в коем случае не принуждаю вас, Эрен, вы можете отказаться и подождать официального ответа из столицы, но сомневаюсь, что у вашего друга есть это время.
А вот Эрен ни в чём не сомневался, времени действительно не было. Недавние слова Жана вспышкой возникли в голове. Жан идиот, всегда им был, им же и останется.
Эрен прямо взглянул в тёмные глаза Грегори и с непоколебимой решительностью сказал:
— Согласен.
Фокс криво улыбнулся и подозвал своего помощника. Тот достал из внутреннего кармана кофты небольшую прямоугольную коробочку, и, когда с неё сняли крышку, перед Эреном предстал стеклянный шприц, наполненный прозрачной жидкостью. И стоило только бывшему разведчику увидеть, как переливается и поблёскивает на свету в ёмкости лекарство, как сомнение кошкой заскреблось в груди. Но отступать уже поздно, да и не в его это было правилах. Эрен никогда не сбегал, он шёл до конца, даже если результат заведомо был провальным. Йегер закатал рукав и протянул руку Фоксу. Сердце бешено колотилось в груди, каждое его биение грохотом отдавалось в ушах, капля холодного пота стекла по виску. Игла коснулась чуть смуглой кожи предплечья и медленно вошла в синеватую вену. Укол оказался болезненным, даже боль от прокусывания ладони при превращении в титана казалась лёгким покалыванием. Эрен на секунду задумался, так же ли больно Армину, когда Росс ставит ему капельницу или вкалывает чистое лекарство.
— Вот и всё, — объявил Фокс, вынимая иглу и кладя опустевший шприц обратно в коробочку.
— И как узнать, подействовала она или нет? — поинтересовался Эрен, рассматривая место укола.
В ответ Грегори лишь молча протянул ему небольшой ножик с изогнутым лезвием. Эрен хмыкнул и взял его в руку.
— Может, отойдёте подальше на всякий случай? — исподлобья глянул он на полицейских.
— В этом нет нужды, — улыбнулся Грегори, даже не шелохнувшись, но его помощник явно не разделял энтузиазма начальника. — Вы же умеете сдерживаться?
Йегер лишь неопределённо пожал плечами, приставил лезвие к ладони и быстро провёл им, пуская кровь. Несколько секунд прошли в томительном ожидании, Фокс неотрывно смотрел на кровавую ладонь Эрена, даже второй полицейский подался вперёд и с интересом взглянул из-за плеча Грегори. Надежда пожаром вспыхнула в груди Эрена: если антисыворотка подействует, то Армин будет спасён, он наконец сможет быть по-настоящему свободен, если только она подействует… От ладони Эрена пошёл пар, и начался процесс регенерации. Внутри будто что-то оборвалось, зелёные глаза невидящим взглядом уставились на заживающую ладонь. Фокс тяжело вздохнул и покачал головой.
— Эх, не получилось. Мне жаль, Эрен.
Эрен до боли закусил нижнюю губу. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько опустошённым.
***
Этот чёртов город определённо просто издевался над ним, складывалось впечатление, что каждый житель многострадальной Новой Шиганшины настроился против него. После разговора с Шеной Жан направился к Фоксу, но ни его, ни его приближённых на месте не оказалось. Спускаться в камеру к Эрену совсем не хотелось, Кирштейн промотылялся возле кабинета начальника около получаса, но, так и не дождавшись его, решил не возвращаться в душный кабинет, а вновь пойти патрулировать улицы, кишащие людьми, а заодно и поискать родителей Шены. Но, к его изумлению, на торговой площади и в кузнице все как один утверждали, что разыскиваемых им людей никогда не было и ни у кого из их знакомых не было дочки по имени Шена. Мужчина, работавший в кузнице и знавшийся загульным пьянчугой, обмолвился, что как-то ночью видел девочку, похожую на Шену, выходящей из небольшого дома, обвитым вьюнками, расположенного напротив Пустоши, но было это около месяца тому назад.
Не имея более никаких зацепок, Жану не оставалось ничего более, как направиться в это гиблое место. Каждый раз при упоминании Пустоши капитана бросало в дрожь — слишком уж ясными в его голове оставались воспоминания былых лет об отвоевании стены Мария: страшные оскалы титанов, с лёгкостью, точно соломинки, перекусывающих кости разведчиков, лужи крови и сотни разорванных трупов, правда, сокрытая в подвале Йегеров, и изувеченный труп Марло, стеклянным взглядом единственного глаза уставившегося в высокое чистое небо. Последнее было самым тяжёлым. Этот образ преследовал его во снах с того самого дня, как и надрывный плач Хитч за закрытой дверью. Дом с вьюнками стоял особняком на окраине Пустоши и мало походил на жилой — покосившееся крыльцо, почерневшие от времени окна и рассыпающийся в крошку камень. Жан аккуратно ступил на прогнувшуюся под его весом прогнившую доску крыльца и дёрнул входную дверь — заперта. Капитан сложил руки козырьком и, вплотную придвинувшись к треснутому стеклу, всмотрелся в темноту дома — та же разруха; если здесь кто и жил, то явно до падения Марии.
— Может, что попутал или в пьяном бреду привиделось? — задумчиво протянул Жан, приложив палец к подбородку.
Он чуть повернул голову в сторону и зацепился взглядом за знакомый одноэтажный дом, по внешнему виду мало чем отличающийся от «дома» Шены, но тут-то Жан точно знал, что в нём живут. Кирштейн покривился — встреча с его владельцем — это последнее, чего бы он пожелал в этой жизни, даже разговор с Йегером ему был не так противен, но он не мог упустить ни одного ключевого момента из виду, она наверняка могла быть свидетелем. Пересилив себя, Жан собрал всё свое мужество в кулак, отгладил форменный плащ и твёрдой походкой направился к старому знакомому. Приблизившись к дому и зайдя в тень развалин, у противоположной стены кто-то резко встал и выставил перед собой двустволку.
— Кто здесь? — прозвучал грубый мужской голос. — Назовись!
Жан поднял руки и замедлил шаг.
— Спокойно, свои.
Мужчина сделал шаг навстречу, пристально посмотрел на Кирштейна и, узнав пришедшего, улыбнулся и опустил ружьё.
— Прости, капитан, не признал сразу, — дружелюбно начал он. — Не часто ты сюда заходишь. По какому делу?
— У себя? — кивнул головой в сторону дома Жан.
— А где ж ей ещё быть? — усмехнулись в ответ.
— Не откроешь? Надо бы парой слов перекинуться.
Мужчина приподнял бровь и заинтересовано посмотрел на капитана.
— Случилось что?
Кирштейн лишь помотал головой. Поняв, что его не собираются посвящать во все подробности, мужчина повесил ружьё на плечо, снял с шеи ключ и открыл входную дверь. Жан поблагодарил и вошёл внутрь. Он бывал здесь всего два раза: первый — когда Армин только предоставил заключённой этот дом, второй — когда началось строительство воздушного шара, чтобы напомнить, что свободу ей никто не давал и за каждым её шагом будут пристально следить. Жан вслушался в мёртвую тишину дома.
«Спит, что ли?», — пронеслось у него в голове.
Капитан прошёл по скрипучему полу коридора, заглянул в пустую кухню и зашёл в комнату, в которой…
— Никого, — выдохнул Кирштейн. — Сбежала дрянь.
— Кого ты дрянью назвал, животное? — прорычали над самым ухом, и холодное лезвие коснулось мужской шеи.
Жан напрягся, сглотнул и примирительно поднял руки вверх.
— Никого, — пискнул он, но тут же взял себя в руки. Он всё-таки полицейский, хранитель закона, а она лишь предательница, погубившая его друга и бесчисленное множество других людей. — Опусти нож, Энни, — приказал он, — я пришёл поговорить.
Энни усмехнулась и сильнее вдавила лезвие в чужую шею.
— А у меня с полицейскими разговор короткий, — осклабилась девушка.
Жан прикрыл глаза — он бы мог вырваться и образумить Леонхарт силой, но та так просто не дастся, сноровку Энни не потеряла, да и вступать в бессмысленную драку сейчас совсем не хотелось. Однако была у этой девки одна слабость.
— Ну, убери нож, не подставляй Армина, ему и так сейчас не сладко.
Энни ослабила руку, цыкнула и убрала нож от горла капитана. Жан тут же повернулся к ней лицом и отошёл на пару шагов назад от греха подальше.
— Чёрт подери, Леонхарт, что за дурацкая привычка на людей с ножом кидаться?! — он провёл ладонью по горлу, мысленно радуясь, что на нём не осталось пореза.
— Инстинкт самосохранения, — бросила Энни, убирая нож в ножны.
— Ну ты…
— Чего припёрся? — осадила она его.
Жан подошёл к окну и выглянул на улицу — как он и думал, с её дома отличный обзор на «дом» Шены.
— Подойди сюда, — подозвал он Энни.
Девушка с секунду постояла на месте и нехотя приблизилась к Кирштейну.
— Видишь тот дом с вьюнками?
— Ну?
— В последнее время ты не видела, как оттуда кто-нибудь выходил, например, маленькая девочка с длинными тёмными волосами и большими глазами?
Энни развернулась к окну спиной и присела на подоконник, скрестив руки на груди.
— Ну, может, видела, а может, и нет.
Жан сжал кулаки и сомкнул челюсти; эта девица когда-нибудь точно у него огребёт.
— Энни, — сквозь зубы процедил капитан.
Энни искоса глянула на Жана и залилась смехом.
— Так нравится, как ты бесишься, Кирштейн, обожаю так развлекаться, заходил бы ты почаще.
Это лишь ещё больше рассердило Жана. Он глубоко вдохнул, выдохнул, успокаиваясь, и с улыбкой вновь обратился:
— Так видела или нет? Ответь, будь добра.
Энни отошла от окна и забралась с ногами на кровать.
— Я всегда считала, что в этом доме никто не живёт, но где-то месяца два назад в его окнах стали иногда появляться силуэты детей. Сначала не придала этому большого значения, думала, может, балуются просто и ходят по развалинам. А потом, в бессонную ночь, заметила, как к тому дому пришли двое взрослых и вывели маленькую девчонку. Уж не знаю, та ли была, которую ищешь, или не та, в темноте не разглядела никого.
Жан резко вскинул голову и подлетел к Энни.
— А взрослых узнала? Видела их раньше?
— Да говорю ж тебе, темно было, не разглядела никого, куриная твоя башка, — разозлилась та. — Но по силуэту, вроде, оба мужчины: один высокий, другой — чуть пониже.
— Кто в ту ночь дежурил возле твоего дома? — не унимался Жан. Он должен был разузнать всю правду.
— Морис, но он всё равно спал в это время, так что ты ничего у него не узнаешь. — Кирштейн поражённо уставился на девушку. — Что? Ты действительно думал, что с меня тут глаз не сводят круглые сутки? И так всем ясно, что это глупый фарс.
— А чего ж тогда не сбежала?
Энни замялась, отвела взгляд в сторону и — Жан бы руку на отсечение отдал, что так всё и было, — слегка смутилась.
— Может, нравится мне здесь, — пробубнила она.
Жан улыбнулся.
— Ну да, ну да.
Энни обернулась и зло посмотрела ему в глаза.
— Если вопросов больше нет, то проваливай, у меня от тебя голова болит.