— Петир убил Джона Аррена, — сказала Санса холодно, — Он подговорил Лизу убить его с помощью Слез Лиса, а потом убил и её тоже. Он управляет борделями и знает все секреты всех лордов. Он самый опасный человек во всем Вестеросе, — она медленно вздохнула, — Дай мне неделю, и я представлю тебе все доказательства. Если ты умен, то воспользуешься им, чтобы сделать первый шаг, к отделению Севера и объявлению независимости.
Робб вздохнул, уже готовый продолжить спорить, но потом он остановился и посмотрел на неё.
Не смотря на то, какой уверенной выглядела Санса, её руки тряслись. Её глаза покраснели, будто она только что плакала, а щеки горели, словно их яростно терли.
Он вздохнул, потом выдохнул и его гнев улетучился.
— А что мы скажем маме?
Санса, казалось, слегка поникла от внезапной сменой тона. Она попыталась скрыть это, осторожно опустившись на стул и гордо выпрямившись, но она не смогла обмануть Робба.
— Я не знаю, — ответила она, звуча несчастной, — Она не поверит, если сказать правду, не так ли?
— Она любит его, — мягко сказал Робб.
Санса запрокинула голову. Робб мог видеть, как увлажнились её глаза.
— Я тоже ему доверяла, — тихо сказал она, и его сердце сжалось, — Я доверяла ему, а он продал меня сумасшедшем маньяку — предателю. А после того, как мы с Джоном вернули Винтерфелл, — она кивнула на Джона, который тихо стоял в течение всего разговора, — Он просил моей руки. Я уже хотела согласиться, но потом я узнала, что он убил не только тетю Лизу, но и Джона Аррена, и пытался убить Сладкого Робина, и… и… — она вдруг осеклась.
Робб тоже поник, и напряжение в комнате быстро сменилось на горе и печаль.
— В прошлый раз я его не убивала, — наконец сказала она, — Но в этом мире он ничуть не изменился. В Королевской Гавани он настаивал на обезглавливании отца. И он заплатит за это.
— Так что мне сказать маме? — повторил Робб.
— Скажи ей правду, — ответила Санса, — Мы можем сделать только это. И она знает, что я знаю кое-что о прошлом.
Она остановилась.
— Нет, постой. Я сама скажу ей. Это должна быть я.
Робб шагнул вперед и взял её ладонь в свою.
— Она скучала по тебе. Когда появилась самозванка Ланнистеров, мать плакала несколько дней, уверенная, что ты мертва. Не думай, что я не злюсь, Санса. Он играет на самых худших страхах матери, и я готов его убить за это.
— Я поговорю с ней, — повторила она, устало прикрыв глаза рукой и опустив лицо, — Дай мне немного времени, Робб. Прости, я не ожидала, что Мизинец появится так неожиданно. Все… так изменилось.
— Все изменилось, потому что ты и отец в безопасности, — спокойно сказал Робб, — Я не злюсь на тебя. И я не злюсь даже из-за того, что ты не рассказала мне всю правду о Мизинце. Я знаю, что тебе сложно говорить об это. Но я бы хотел, чтобы ты предупреждала меня о своих действиях. Мы должны действовать сосредоточенно, а не импульсивно.
— Я не могла упустить его, — возразила Санса.
Он вздохнул.
— Конечно, но мне все это не нравится.
Санса слегка расслабилась. Она перевела взгляд с него на Джона и обратно. Через мгновение она подняла подбородок и посмотрела на него. Это была лишь тень ей обычного гордого взгляда, но, тем не менее, он обладал характерной силой и уверенностью Сансы.
— Я поговорю с мамой, — сказала она, — А ты допроси рыцарей, что привез Петир.
Робб кивнул и пошел на выход.
— Ты идешь, Джон?
— Нет, — сказал Джон после паузы, — Иди вперед. Мне надо поговорить с Сансой.
Жесткий взгляд сказал Роббу, что, несмотря на то, что у них троих не было серкетов, он не хотел, чтобы Робб находился в комнате в момент разговора. Робб вспомнил, как опустились плечи Джона, и какой у него был пустой взгляд, когда он рассказал ему о страхах Сансы. Он вспомнил, как Санса инстинктивно искала Джона глазами, где бы и когда бы он ни входил в комнату. Он знал, что у них есть какие-то чувства друг к другу. Им нужно было поговорить, чтобы вновь восстановить свои отношения.
— Встретимся завтра утром на тренировочном поле, — сказал ему Робб, имея в виду, что лучше бы вам двоим разобраться, иначе я побью тебя.
По гримасе Джона было понятно, что он разгадал его посыл.
***
Санса не знала, как они к этому пришли.
Умом она понимала: она скрывала свои слезы и страхи от Джона все те месяцы, что они провели в пути, и то, что она рассказала это Роббу, а не ему, сильно ранило Джона. Он накручивал себя уже несколько недель, и она не говорила с ним об этом. И в итоге, все привело к тому, что Робб ушел, оставив их одних, а Джон начал громко требовать объяснений.
Не помогло и то, что Санса, как могла, уходила от темы.
Они начали кричать друг на друга всего пару минут назад. Все началось с того, что Джон обвинил её в игнорировании проблем. Тогда Сасна отпарировала шуткой о его неспособности подчиняться её приказам. Джон посчитал шутку несмешной и…
Ну.
Вот они здесь.
Ушли от изначальной темы, вместо этого уже пять минут выкрикивают друг другу обвинения. Может быть то, что она обозвала его бастардом, или то, что Джон назвал её «глупой леди» отвлекло их от вопроса о том, что Санса не говорит Джону о том, что её беспокоит, и привело к тому, что Санса не говорит Джону вообще ничего.
Итак. Они здесь.
— Кто моя мать? — кричал Джон, — Скажи мне правду, Санса. Скажи мне, кем была та женщина, что Нед Старк нарушил все свои клятвы, данные твоей матери. Скажи мне!
— Я сказала бы! — ответила Санса. Она знала, что её лицо пошло пятнами, и что она визжит, — Но ты не даешь мне вставить и слова!
— Это сказала, что мне лучше не знать!
— Потому что это не то, что ты ожидаешь услышать!
— Неужели это настолько позорно? — холодно спросил Джон.
— Нет. Но это очень больно, — Санса резко выдохнула и сжала губы.
— Когда ты впервые мне все рассказала, ты сказала, что знаешь, кто моя мать, — Джон сделал маленький угрожающий шаг вперед, прежде чем взял себя в руки и отступил назад, — Именно поэтому я тебе и поверил. Прошло уже девять лет, а отец все молчит. Я имею право знать, черт возьми! Скажи мне!
— Ладно! — рявкнула Санса и шагнула к нему.
Джон замер, когда она подошла к нему так близко, что могла прикоснуться к нему. Он не дышал, когда Сасна приблизилась к его уху. Она отчаянно надеялась, что он задохнется, прежде чем услышит это.
Однажды, в богороще, много лет назад, Санса сказала, что может сказать ему, как звали его мать. Это уничтожило недоверие в глазах Джона, пробудив в нем надежду. Почти десятилетие спустя Джон потребовал, чтобы она выполнила свое обещание.
Но Санса прекрасно понимала, какие беды может принести этот секрет. Если бы кто-то узнал эту тайну, то на голову её семьи обрушился бы гнев Семи Королевств.
Санса расскажет Джону то, что он так отчаянно хочет знать. Но она не сделает это громко и легко.
— Имя твоей матери, — выдохнула она ему в ухо, — Лианна Старк.
И прежде чем Джон отшатнулся, она закончила:
— А имя твоего отца — Рейгар Таргариен.
В этот момент Джон оттолкнул её. Это был первый раз, когда он был груб с ней. Ей хотелось одновременно заплакать и ударить что-нибудь.
— Джон, — позвала она его, когда он подлетел к двери и резко распахнул её.
Он снова посмотрел на нее. Его глаза были полны ярости. Но боль, скрытая в глубине, заставила её вздрогнуть.
— Не разговаривай со мной, — отрезал он, — Даже не смотри на меня, двоюродная сестра.
И с этой фразой, выплюнутой словно проклятие, Джон развернулся и ушел.
***
— О боже, — прошептал Робб, выходя из подземелий.
Он только закончил допрос четвертого человека из пятнадцати. Каждый из них говорил одно и то же: они — оруженосцы рыцарей Долины. Несколько месяцев назад произошла эпидемия, из-за которой погибло большинство рыцарей. Что было самым подозрительным — умерли лишь те, кто был против брака Бейлиша и Леди Аррен. Поэтому, чтобы восполнить пробелы в армии, в рыцари были посвящены все, кто хоть как-то умел держать меч.
Все это было очень подозрительно. А потом он выяснил, что по дороге в Винтерфелл Мизинец встретил девушку с темными волосами и поразительно голубыми глазами, и он убил её.
Конечно, без особых подробностей. Но один из людей видел окровавленные стволы деревьев, другой говорил, что Мизинец надругался над девушкой, а последний сказал, что охранники, которые были с девушкой, перебежали в их лагерь.
Когда он набросал портрет Сансы и показал им, все трое подтвердили: это была она.
Робб был уверен, что Ланнистеры послали самозванку, но он не знал для чего. Теперь он думал, что её подослал Мизинец. Если бы Санса и отец не вернулись вовремя, то они могли бы ему поверить. Мать покинула бы Винтерфелл и отправилась в Долину.
— Это все он, — выдавил Робб и едва сдержался, чтобы его не стошнило от этой мысли, — Он провернул все это.
***
Санса вымыла лицо и вытерла его. Оно выглядело заплаканным, хотя она ни разу не плакала после ссоры с Джоном.
У нее было слишком много дел, и неважно, что случилось, она должна была вести себя так, будто ничего не произошло. Санса глубоко вздохнула и вышла из комнаты, направляясь через замок к своей матери.
Было так много причин нервничать из-за этого разговора.
В том мире её не было рядом.
Но в этом мире Санса не была так близка с матерью.
Санса все еще была благородной, правильной и «леди». Но желание иметь детей, мужа и любовь, словно из песен больше не было целью её жизни. Более того, теперь она была женщиной, а не девочкой. Если не телом, то умом точно. Санса пережила то, о чем её мать и подумать не могла. Какое утешение ей могла предложить Кейтилин, когда её сны были полны крови и предательств?
Да, в прошлой жизни Санса была ближе всех к матери из детей. Она обожала, красивые волосы своей матери, её прекрасные платья, южные танцы, богов и верований.
Но сейчас многое изменилось. Джон стал её рыцарем — защитником. Она начала проводить много времени с Роббом. Она потеряла свои невинные мечты и пропитанные счастьем воспоминания о матери.
Леди Кейтилин не могла понять, почему её дочь выбрала своего брата-бастарда. Она не могла принять и понять это.
В прежней жизни Санса любила свою мать. Она была маминой дочкой, для которой семья, долг и честь были самым главным в жизни. А потом семья Сансы погибла, а она была вынуждена повиноваться и любить человека, который убил её семью. Который уничтожил её честь в глазах всего мира, и оставил шрамы на её спине.
Я уже не та девочка, которую ты вырастила, грустно подумала Санса. (Я не та девочка, которая мечтала стать королевой. Не та, кто видела сны о прекрасных златовласых принцах.
Прости за это.
Но я не стану ничего менять.
Она тихонько постучала в закрытую дверь, надеясь, что мать поймет её.
***
— Мама? — мягко спросила Санса, выглядывая из-за двери.
Кейтилин обернулась на голос дочери, поражаясь её красоте, обрамленной в рассветном свете.
Санса так выросла. Было время, особенно когда она рассказала о своей прошлой жизни, когда Кейтилин думала, что её настоящая дочь умерла той ужасной ночью, которая иногда до сих пор снилась ей во снах. Она задавалась вопросом, является ли её девочка на самом деле всего лишь чужаком, обернутым в её кожу. Она винила себя за такие мысли.
Но бывали и такие моменты, когда Санса выглядела настороженной, тихой и такой разбитой, что все, что могла испытывать к ней Кейтилин, — это яростную, неистовую любовь.
Стоя в коридоре, освещенная ярким светом и одетая в белое платье, Санса выглядела не как человек, а скорее как богиня — бледная кожа, светлые глаза и мягкие черты лица.
Увидев её, Кейтилин почти забыла о своей ярости.
— Санса, — сказала она, приглашая войти, — Тебе что-то нужно?
— Я хотела поговорить с тобой, — она поколебалась, а потом села на стул, — Отец скоро придет?
— Ты хочешь, чтобы он присутствовал?
Санса покачала головой.
— Сначала я хочу поговорить с тобой. Вчера Робб рассказал ему о Петире. Я думаю… что. Он был твоим другом и…
— Он и есть мой друг, — сказала Кейтилин ровно.
— Я знаю, — Санса заколебалась, — Но он не тот, кем кажется. Я не стану обвинять его в преступлениях, которые он совершил в том мире. Только в тех, что он сделал здесь. А их очень много.
И я должна быть благодарна, что ты не обвиняешь его в преступлениях, которые живут в твоей голове?
— Например? — потребовала она.
— Он подговорил тетю Лизу отравить своего мужа, — сказала Сасна тихо, — Робб сказал, что он почти уверен, что он убил многих рыцарей Долины. И что он убил девушку Ланнистеров, которая приезжала в Винтерфелл. Даже одного из этих преступлений достаточно, чтобы осудить его, а у нас их целых три.
Кейтилин поднялась на ноги и начала расхаживать по комнате.
— У тебя есть доказательства?
— Я уверена в этом, — ответила она, — И я получу)доказательства. Не сомневайся.
— Ты просишь меня доверять тебе, — резко сказала Кейтилин, — Но ты всего лишь пятнадцатилетняя девочка. Я прожила с Петиром почти полжизни. У тебя даже нет доказательств, чтобы посадить его в тюрьму! Санса…
Её дочь тяжело сглотнула, а затем выпрямилась, пока не стала ровной и жесткой, как лезвие меча. В её глазах не было никаких эмоций, только пустота. Она напомнила Кейтилин о ледяных полях Дара: пустых и снежных, жестоких. Свирепая красота, которая нападет первой, едва ты покажешь слабость.
— Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Ты и я, мама. Мы были единственными, чья душа принадлежала Югу, а не Северу. Когда-то я любила тебя больше всех на свете. Я мечтала стать похожей на тебя, — её глаза были на одном уровне с глазами Кейтилин, и ни один мускул не дрогнул на её прекрасном лице, — Ты вырастила меня послушной, благородной, любящей свою семью. Я поняла, что нет более важного в жизни, чем забота о своей семье. Я знаю, ты доверяешь Петиру. Но он убийца, Торговец Смертью, и я увижу его мертвым за все его преступления.
— Значит, ты будешь судить его? — спросила Кейтилин холодно, — Или ты убьешь его в закоулках Зимнего Городка и сбросишь тело в овраг?
Санса тоже вскочила на ноги.
— Сегодня вечером я пошлю ворона Леди Аррен, — сказала она, — От лица Петира. Я попрошу напомнить, какой яд она использовала. Как только мы получим её признание, то созовем знамена. Я хочу, чтобы Мизинец был осужден перед всем севером, и когда Робб отрубит ему голову, ни одна душа не усомнится в правильности его действий.
— А что случится с Лизой? Если она признается в содействии?
— Даю слово Старка, — сказала она мягко, — Её не тронут. Я обещаю тебе.
Она вздохнула, и вся её мягкость исчезла за маской льда.
— И прости меня. Ты любила Петира, и, возможно, все еще любишь его. Я сожалею об этом.
— Но только об этом. Ни о чем более, — Кейтилин знала, что дрожит. Знала, что её трясет от ледяной ярости. Знала, что она еще никогда в жизни не злилась так ни на одного из своих детей, — Ты выражаешь соболезнования мне, из-за моей любви. Но не за то, что ты собираешься убить достойного человека, Лорда.
Маска Сансы внезапно треснула, все её спокойствие сменилось яростью.
— Он стоял рядом с Серсеей Ланнстер. Он говорил ей, что мы с отцом предатели и заслуживаем смерти. Он хотел убить и меня, и отца, а ты стоишь и защищаешь его?
Что? Но он сказал, что…
— Он прислал ворона, — Кейтилин слышала свой голос сквозь какую-то пелену, — После того как ты написала Роббу, что отца схватили. Петир сказал, что постарается защитить тебя.
— Он делал все возможное, чтобы убить нас, — решительно сказала Санса.
Она вздрогнула от этих слов, а затем села за стол, пытаясь вернуть самообладание. Когда она почувствовала, что не может плакать или кричать, она посмотрела на Сансу.
Ты моя старшая дочь, но словно чужая. Кто же ты такая? Я не знаю. Мне хочет плакать, когда я смотрю в твои глаза, Санса: они такие же голубые как у меня, и такой же формы. Но они гораздо холоднее и серьезнее моих в твоем возрасте. Ты такая молодая сейчас, но ты была того же возраста, когда умерла в своем прошлом мире.