— Твоя мама была очень мудрой женщиной, — тихо проговорил отчим.— Конечно, тебе было весело с Джеймсом, я никогда не был таким легким человеком, как он. А с тобой, наверное, был иногда слишком строг, малыш, но я все равно любил тебя, даже когда был вынужден наказывать.
— Ну что ты, пап, я разве не понимаю? Я же был с тобой не по праздникам, а постоянно. И характер у меня далеко не сахар, а если вспомнить все мои проделки в детстве, то вообще вряд ли я бы остался целым и невредимым, если бы ты не был всегда начеку и не пресекал мои безобразия. Так что получал я всегда за дело и всерьез никогда на тебя не обижался. Я знал, что ты меня любишь. И потом, я же хочу жить с тобой, а не с веселым Джеймсом, это ведь что-то означает, правда?
Я вновь прижимаюсь к его плечу и вдыхаю запах сухих трав, навсегда пропитавший зельеварскую мантию.
— Я и не заметил, как ты повзрослел, мой малыш, — задумчиво произносит Снейп и тут же, как будто очнувшись, продолжает: — Гарри, давай поступим так: сегодня ты не будешь ничего объяснять Поттеру. Пойми, ты слишком устал, а он не будет щадить твоих чувств. Я не хочу, чтобы ты испытал боль от его слов. А когда ты чуть-чуть придешь в себя, а он привыкнет к мысли, что я тебя не отдам, тогда и поговорите. Согласен?
Искушение переложить все проблемы на отчима велико, но я почти уверен, что Джеймс закатит скандал, а ведь отдых нужен не только мне, Снейп тоже на пределе. И, поразмыслив, я предлагаю:
— Пап, давай я выйду сегодня ненадолго, только скажу, что сам хочу остаться, и все. А позже ему подробно все объясню. Я не хочу, чтобы он орал на тебя! Ты тоже устал.
Снейп ерошит мне волосы и ссаживает на пол.
— Ладно, герой, только на пару слов, хорошо? И постарайся не расстраиваться, что бы он не наплел.
Мы идем в гостиную, и у самой двери отчим ободряюще похлопывает меня по плечу.
Судя по виду отца и крестного, они отнюдь не скучали в мое отсутствие: я застаю их сидящими в креслах у журнального столика, на котором стоят полупустая бутылка коньяка и блюдо с черным шоколадом, а в руках они держат наполненные бокалы. При виде меня отец салютует мне, но обращается сначала к отчиму.
— Твой домовик более радушный хозяин, чем ты, Снейп. Гарри, ты уже собрался? Где твои вещи?
— Папа, выслушай меня, пожалуйста!— мой голос слегка дрожит, но я быстро успокаиваюсь. — Я не поеду с тобой. Я останусь жить дома. Так будет лучше, поверь. Если захочешь, я буду приезжать к тебе, как раньше.
Я не успеваю глазом моргнуть, как Джеймс стремительно срывается с места, хватает меня за руку и с недоверием всматривается в глаза.
— Гарри, сынок, он чем-то опоил тебя? Скажи мне, он насылал на тебя проклятье? Бродяга! — кричит он крестному. — Вызывай авроров, Гарри под Империо! Ты сгниешь в Азкабане, Снейп!
— Полегче, Поттер, ты в моем доме, — отчим остается стоять у самой двери, прислонившись спиной к косяку. — По-моему, здесь уже есть два аврора; что, проверить ауру Гарри вам не по силам? Может, помочь?
Отец быстро достает палочку и проводит у меня над головой.
— Папа, поверь, я сам решил остаться дома! Меня никто не заставлял! — я стараюсь говорить убедительно, но он как будто не слышит моих слов. — Пойми же, здесь мой дом. Здесь моя сестра!
— Гарри, но так не бывает! Ты же не можешь хотеть жить с ним! И ты не нянька, чтобы возиться с ребенком! Не упрямься, пойдем со мной. Хочешь, будем жить на Гриммо вместе с Бродягой, в нашей холостяцкой берлоге?
Я слышу как отчим презрительно фыркает; ему однажды пришлось забирать меня из упомянутого дома, и впечатлений от этого ему хватило надолго. Мне приходит в голову, что даже если бы я не просил оставить меня дома, то услышав, где меня собираются поселить, отчим все равно никуда бы меня не отпустил. К кровати бы привязал. И решетки на окна поставил.
Но отца, похоже, не смущает фырканье Северуса, и он пылко продолжает:
— Ну вспомни, как нам было весело! Мы закатим вечеринку по случаю твоего приезда, девчонок позовем…
— Джеймс, опомнись, — Сириус вовремя заставляет отца замолчать. — Гарри сейчас явно не до веселья.
— А? Ну да, я не подумал! Ну просто сами посидим. Все, пойдем, сынок. Вещи я потом сам заберу.
— Папа, услышь меня, наконец: Я ХОЧУ ЖИТЬ В ЭТОМ ДОМЕ! Я НИКУДА НЕ ПОЙДУ!
— Гарри! Вспомни, мамы здесь больше нет. Здесь только Снейп. Ты же ненавидишь его!
— Да с чего ты взял, что я его ненавижу? Я никогда не говорил тебе этого! Ты сам все придумал, — я уже почти кричу, я правда устал объяснять ему; наверное, Северус был прав, не стоило даже начинать.
— Да, ты храбрый мальчик, никогда не жаловался, я горжусь тобой! Но я знаю, он ненавидит меня, значит, и тебя тоже, он отыгрывался на тебе все эти годы, издевался над тобой. А сейчас наконец появилась возможность уйти из этого ада!
— Но если ты думал, что он издевается надо мной, то почему позволил воспитывать двенадцать лет?! Почему появлялся три-четыре раза в год?! — мой вопрос явно застает его врасплох, он растерянно молчит, и я продолжаю: — Северус никогда не обижал меня, он всегда был рядом. Я уважаю его, поверь, он это заслужил!
— Ты называешь его по имени? — отец явно пользуется возможностью не отвечать на мой вопрос. — Я же запретил тебе! Это мать тебя научила?
От этого заявления гнев наполняет меня. А я еще не хотел его обижать!
— А как я должен называть человека, воспитывающего меня с трех лет? Снейп? Или Сопливус, как ты учил меня, пятилетнего? Слава Мерлину, у меня уже тогда хватило ума не повторить это дома. И к твоему сведению, я не называю его по имени, я зову его папой или отцом, причем стал называть гораздо раньше, чем тебя! И он имеет на это право!
Я вдруг вижу, как глаза отца наполняются бешенством. Я никогда не видел его таким и невольно пытаюсь отступить назад. Его лицо бледнеет, а губы произносят слова, от которых у меня холодеет все внутри:
— Ты, маленький ублюдок, лгал мне все эти годы! Лебезил передо мной, я как дурак тратил на тебя время, развлекал, покупал подарки, думал, у меня есть сын. Маленький Поттер! А ты за моей спиной лизал задницу моему злейшему врагу! Ничтожество, снейповский выкормыш! Ты весь в мать, такой же предатель, как она! Не будь ты так похож на меня, я был бы уверен, что она нагуляла тебя со Снейпом!
— Не смей трогать мою маму, негодяй! — только успеваю выкрикнуть я, как Джеймс с размаха бьет меня по лицу, и я падаю.
В ту же секунду красная молния ударяет отца в грудь, и он валится на руки подскочившего крестного. А надо мной склоняется встревоженный отчим.
— Гарри, тебе больно? Прости, я не думал, что он тебя может ударить.
— Со мной все в порядке, — он берет меня на руки и укладывает на диван, вытирает платком кровь с губы, быстро проводит палочкой и шепчет исцеляющее.
— А ты случайно не убил его? — я с беспокойством оглядываюсь на крестного, которому никак не удается нейтрализовать проклятие, поразившее Джеймса.
— Ничего с ним не случится, оклемается. Я думаю, с тебя достаточно разговоров на сегодня. Ты сам до спальни дойдешь? Или тебя проводить?
— Дойду. Пап, ты был прав: не стоило даже заводить этот разговор. Надо и правда начинать тебя слушаться.
— Глубокая мысль, — Снейп помогает мне подняться. — Жди меня наверху, я скоро, и проверь, как там Эйлин.
Я иду к дверям. Когда я прохожу мимо крестного, он окликает меня:
— Гарри! Джеймс не хотел, поверь, он так не думает, просто вспылил, выпил лишнего, ну, ты же знаешь его!
— Оказывается, не знаю. Пока, Сириус. Спасибо, что пришел.
Когда я выхожу в холл, меня вновь охватывает беспокойство. Я никогда не видел Джеймса Поттера в такой ярости! Если он ударил меня, то что же он может сделать с отчимом, когда очнется? Конечно, Северус сильный маг, но мне все равно страшно. Мой взгляд натыкается на портьеры у дверей гостиной, и я быстро прячусь за темной тканью; к счастью, Снейп стоит спиной, а крестный слишком занят поверженным другом, так что мой маневр никто не замечает.
— Снейп, чем ты ударил его?! Немедленно нейтрализуй! — Сириус устает бестолково махать палочкой и, поправ гордость, обращается к Северусу.
— Что, мозгов не хватает? О Мерлин, если бы вы мне так не надоели, возился бы ты с ним до ночи, — Северус делает шаг и быстрым движением освобождает Джеймса от невидимых пут. — Оклемался? Валите отсюда оба! А ты, Поттер, запомни: еще раз коснешься Гарри хоть пальцем, и я тебя на куски порежу, и это не пустая угроза!
— Трус! Ударил исподтишка и победу празднуешь? Скользкая гадюка! — Джеймс мгновенно подрывается на ноги и направляет палочку на Снейпа. — Как я воспитываю сына, тебя вообще не касается! Зови его сюда, я с ним еще не закончил!
— Уймись, Джеймс, ты и так тут наворотил — не расхлебаешь! — Блэк убирает руку Джеймса и вырывает его палочку. — Остынь. Пойдем отсюда!
— Нет, Сириус, пусть он мне за все ответит! Он настроил Гарри против меня!
— Так ты называешь воспитанием то, что здесь происходило? Ты еще больший псих, чем я думал! Молись всем богам, чтобы твой сын простил тебя! — Снейп почти шипит, буравя яростным взглядом насупленного Джеймса. — Сегодня твой ребенок похоронил мать, ты это хоть помнишь? И что он услышал от тебя? Кучу нежных слов, море сочувствия? Ты что, совсем мозги пропил?
— Да пошел ты, слюнтяй, развел тут мелодраму! Парень получил за дело! Он предал меня! На хрена мне сын, зовущий папочкой такого мерзавца, как ты? Пошли отсюда, Бродяга, тут дерьмом воняет!
— Проваливай отсюда, Поттер, чтобы духу твоего здесь не было! И на, возьми на память: кровь твоего сына, пролитая его отцом в день похорон матери!— с этими словами Северус всовывает в руки Джеймса платок с моей кровью.
— Не суй мне всякую гадость! Мне на хрен не нужна кровь сына, себе забери, в рамку вставь, сентиментальный болван!
Джеймс швыряет платок на пол и отбрасывает его носком туфли. Меня что-то ощутимо бьет в грудь, я хватаюсь за косяк двери и перевожу дыхание. К моему удивлению, платок начинает светиться мягким розоватым светом.
— Ты отрекаешься от крови сына?! — глухим, безжизненным голосом переспрашивает Снейп.
— Джеймс, прекрати, это слишком серьезно! — Сириус с ужасом смотрит на платок.
— Заткнись, Бродяга, и ты туда же? Да, Сопливус, отрекаюсь от гребаной крови гребаного сына! В обморок не упади! Нет, ну чисто бабы!
Платок загорается красным, и я ощущаю, как ледяная пустота наполняет мою грудь, но в ту же минуту отчим бросается к платку, падает на колени и шепчет заклинания. От тихих слов Снейпа холод отпускает меня, и я чувствую, как магия окутывает меня горячей волной. Платок вновь ярко вспыхивает и гаснет. Снейп бережно поднимает его и прячет в нагрудный карман. Затем встает и поворачивается к застывшему в ужасе Сириусу и ничего не понимающему Поттеру.
— Поздравляю, лорд Поттер! Ваш род только что лишился наследника!
— Что ты мелешь, идиот?
— Это ты идиот, Джеймс! — голос Сириуса звенит от ярости. — Ты только что отрекся от крови сына в присутствии двух свидетелей, и магия это подтвердила! Я же просил тебя заткнуться! Что теперь будет с мальчиком? Он теперь изгой, отверженный! Снейп, — он, не помня себя, хватает отчима за рукав мантии. — Ты успел хоть что-то сделать?
Отчим молча смотрит на потрясенного Сириуса, затем его взгляд смягчается, и он спокойно произносит:
— Разумеется, Блэк. Только не думаю, что это понравится твоему дружку. Я принял Гарри в свой род. Он теперь мой сын, мой наследник. Я успел вовремя, и это прошло почти безболезненно; а сейчас, если тебя не затруднит, убери отсюда этого придурка, мне надо проверить, как там мой ребенок, он мог что-то почувствовать.
Сириус кивает и облегченно выдыхает, затем без лишних слов волочет совершенно ошарашенного Поттера к выходу. У дверей они чуть не задевают меня, а я продолжаю стоять, держась за дверной косяк, и не могу отвести глаз от фигуры отца. Да, теперь уже не отчима, а отца. А тот, едва за гостями захлопывается входная дверь, не поворачивая головы, произносит:
— Выходи, Гарри. Сядь на диван. Похоже, нам надо решить еще одну проблему.
Когда я устраиваюсь на диване, он подходит вплотную и смотрит на меня. Я опускаю голову и шепчу:
— Папа, прости, я не мог тебя одного оставить. Ну, правда не мог.
Он продолжает молча сверлить меня взглядом, и мне становится не по себе.
— Папа, а я что, уже не Поттер, да?
— Ты очень расстроился? — к моему удивлению, он совсем не сердится. — Малыш, я не хотел, чтобы так получилось.
— То есть ты не хотел, чтобы я был твоим сыном?!
Мне становится жутко. А он устало качает головой, садится рядом со мной и обнимает за плечи.
— Ну что ты, сынок, я очень хотел. Да ты и был всегда для меня сыном. Я не хотел, чтобы тебе причинили боль, чтобы ты видел все это. Ну почему ты опять меня не послушал? Что мне с тобой делать, а?
Я опускаю глаза и вздыхаю, но у меня слишком много вопросов, так много, что начинает кружиться голова; она такая тяжелая, что я невольно прислоняюсь к его плечу и чувствую, как его рука касается моего лба.
— По-моему, ты совсем без сил. Пойдем-ка спать, малыш. Поговорим завтра.
Он опять подхватывает меня на руки и несет в спальню. Через минуту я чувствую, что одет в пижаму, а отец укрывает меня одеялом, садится рядом на постель и подносит к моим губам пузырек с янтарной жидкостью. Я послушно пью и почти сразу ощущаю теплую волну покоя. Уже засыпая, я чувствую, как Снейп тихо гладит мои волосы; я перехватываю его руку и прижимаюсь к ней щекой, целую его ладонь и чуть слышно шепчу:
— Пап, я рад, что смог вернуться домой.
— Я тоже сынок, я тоже…