— Бьем их, бьем, а все без толку, — пожаловался Элрохир, — будто из каждого убитого двое новых вылупляются. Зимой полегче — эти твари снег и мороз не любят, южнее откочевывают или в пещерах прячутся. А летом… Ваши который год снимаются — и на север: вокруг тамошних поселений кордоны держат. Иначе людям там жизни не будет.
Арагорна чувствительно укусила совесть. Он понимал, что не может разорваться, чтобы биться с орками и на юге, и на севере, в каждый день и час. И все равно ему неловко стало прохлаждаться за вином и разговорами, в безопасности и уюте, пока воины его народа сражаются с нечистью.
Внимательно взглянув на него, Элладан сказал:
— Ну вот, уже готов себя винить! Зря. С орками здесь и без тебя справятся. Беда в том, что они — лишь всходы. Обрывая всходы, мы ничего не делаем с корнями. Вот сорняки и растут все гуще.
— Я видел корни, — сказал Арагорн. — Не знаю, кто способен выкорчевать их. Мне это точно не под силу.
— Однако же на что-то ты надеешься, раз обручился с Арвен!
— Конечно, надеется, — вмешался Элрохир. — Имя у него такое — Эстель! И пусть мы не знаем способа подкопаться к корням — на то есть мудрые. Старина Митрандир появится со дня на день, у него и спросим. А пока не хватит ли переливать из пустого в порожнее? И если бы вино, а то печальные речи! Споем?
Не дожидаясь ответа, он принес из соседней комнаты лютню. И вскоре, отложив тревоги и заботы, все трое с удовольствием распевали трогательные баллады и веселые застольные песенки.
Арагорн засиделся у братьев до поздних сумерек, надеясь, что Владыка Элронд вновь призовет его. Но этого не случилось, и он, распрощавшись, вернулся к матушке.
Она не спала, сидела при свечах с рукоделием — похоже, шила новую рубаху. При виде сына вскочила:
— Тебя долго не было. Что Элронд?
— За Сильмариллом не послал. Но и не благословил. Погоди, матушка, — добавил он, видя, как она неодобрительно поджала губы. — Владыке очень тяжело. Он боится… боится потерять Арвен… навсегда.
— Я тоже боюсь потерять тебя навсегда, — сказала матушка сухо. — Но я привыкла терпеть страх.
— Вот и он привыкает.
Арагорну не хотелось сейчас говорить об Элронде. Вместо этого он, усевшись на лавку под стеной, завел рассказ о южном море — о лазоревой воде и рыжих скалах, о рыбаках, которые выходят в море на лодчонках под залатанными парусами, столь утлых, что они, кажется, затонут, едва отойдя от причала. Однако они легко выдерживают шквалы и даже шторм. Арагорн рассказывал о ядовитых рыбах-чудовищах, о причудливых подводных лесах и нежных полупрозрачных раковинах, в которых море шумит за сотни лиг от берега…
Матушка вернулась к шитью, но вскоре замерла с иголкой в руках, слушая его рассказ, как волшебную сказку. Только когда свечи начали трещать и чадить, она сложила рукоделие, поцеловала сына и умиротворенная поднялась в свою горенку.
Арагорн вышел на крыльцо и долго сидел в прозрачной прохладе ночи, кутаясь в плащ, глядя в черное, усыпанное яркими звездами небо.
Своей новостью он принес близким беспокойство, даже смятение. Жалеет он об этом? Нет. Ведь это все равно, что жалеть об их с Арвен союзе. Он жалеет лишь о том, что ее нет рядом.
Вдруг она сейчас смотрит на те же звезды?
Улыбаясь, он выбрал взглядом самую яркую и прошептал: «Арвен, я тебя люблю». Пусть звезда услышит и передаст любимой его слова!
========== 4. Рыбалка ==========
Арагорн проснулся в предрассветных сумерках и некоторое время лежал неподвижно, наслаждаясь мягкой постелью и вслушиваясь в уютное утро. Ласково журчала река, листва шелестела под ветерком, слышался веселый птичий посвист.
В поселке прокукарекал петух, прогнав остатки сонной неги. Арагорну вспомнилось вчерашнее. Беспокойство засвербило в нем, заставляя ворочаться, и в конце концов вытолкнуло из кровати.
Как там Владыка? Оправился ли от новости? Смирился ли с решением Арвен? Конечно, Элронд не станет на деле препятствовать их союзу. Но как хочется, чтобы и в душе он принял их любовь, чтобы радовался, а не горевал!
Ждать приглашения Владыки, сидя в четырех стенах, было решительно невозможно: в безделье время тянется невыносимо медленно. Лучше пройтись.
Разыскав в сундуке здешнее повседневное платье, Арагорн тихонько оделся, прихватил на кухне краюху вчерашнего хлеба и выскользнул из дома в первые лучи солнца.
По натоптанной тропке он пошел вверх по реке. За домом к воде спускалась скала. Арагорн пробрался по камням, затем поднялся на берег. От отвесного утеса на другой стороне его отделял поток прозрачной воды, затемненный в том месте, где под утесом река выбила глубокую яму. В ранней юности Арагорн лазил по стене утеса — с него не страшно было сорваться в реку… А потом Элрохир научил его прыгать с вершины в воду и вечно подзуживал его и Элладана. А матушка до сих пор не знает о тех прыжках!
Улыбаясь воспоминаниям, Арагорн шагал по узкой тропинке между камней, сквозь буковую поросль. Тропинкой пользовались: она не заросла, в сырых местах Арагорн видел отпечатки маленьких сапог. Должно быть, ребятня с утра пораньше отправилась ловить форель в заводях выше по реке.
В полулиге от поселка, там, где тропка удалялась от реки и уходила налево на склон, от нее отделился еле заметный след направо, к самому берегу. Неподалеку шумел перекат, и Арагорн не слышал голосов. Но место было подходящим для мальчишеских игр: в десятке шагов от тропы рос кряжистый, развесистый дуб. Если бы Арагорн был мальчишкой, он обязательно влез бы на дуб и затаился там, вообразив себя эльфом-разведчиком.
Присмотрелся — точно, в развилке ствола, саженях в трех от земли кто-то шевелился. Сквозь листву виднелась то зеленая, то коричневая ткань.
Следопыт тихонько сошел с тропы, обогнул дерево, взглянул сквозь кусты ивняка. Ниже переката, на краю глубокого бочажка* по колено в воде стояли с удочками двое мальчишек лет семи-восьми. Парнишка постарше, уже вошедший в отрочество, наблюдал за ними с берега. В руках у него был лук, за плечами — колчан со стрелами.
Не желая огорчить дозорного, Арагорн вернулся к дереву и с хрустом наступил на сучок. Разлилась трель зяблика, и детский голос воскликнул:
— Стой! Покажи руки или я стреляю!
Арагорн послушно вытянул руки пустыми ладонями кверху:
— Я свой, из поселка. У меня нет оружия.
Из листвы высунулось острие стрелы и древко лука, за ним — сосредоточенная детская мордашка.
— А, правда свой. Я тебя вчера видел, — сказал мальчишка разочарованно, опуская лук. — Барагил! У нас гость! Тот, вчерашний!
— Не голоси на всю долину, рыбу спугнешь, — строго сказал подросток, бесшумно подошедший от реки. Серьезное лицо его не лишилось еще детской округлости, но ростом он почти догнал Арагорна и уже начал раздаваться в плечах. Он коротко поклонился:
— Здравствуй, господин. Прости, что Имдир встретил тебя столь неприветливо. Но он дозорный, это его долг.
— Здесь бывают чужие?
— Нет, — смутился Барагил. — Но мало ли что…
— Как улов?
— Двинион и Маллас только учатся. Пока поймали трех. Хочешь взглянуть, господин?
Арагорн с улыбкой кивнул.
Сделав знак следовать за ним, Барагил повернулся и пошел по узкой стежке сквозь заросли ивняка, ловко, почти как эльф, не топая и не задевая веток. У него были хорошие учителя.
У самого выхода на прибрежную гальку он вдруг остановился и обернулся:
— Я помню тебя, господин. Ты посещал нас семь лет назад. Я тогда был совсем мелким. Правду говорят, что ты Арагорн, сын Араторна, нашего прежнего вождя? И что ты много лет воевал на юге?
— Да.
Глаза Барагила загорелись, церемонная учтивость мигом слетела:
— Значит, ты наш вождь? Ты пришел собрать настоящее войско, чтобы прогнать орков?
Вот о чем поговаривают в поселке, чего ждут от него, Арагорна! Как объяснить, что битвы под развернутыми стягами, при громком пении труб — не всегда прямой путь к победе?
— Нет, — ответил он. — Северу пока не время выступить открыто.
— Что же, наши так и будут прятаться от орков по кустам? И отстреливать из засады?
— Ты когда-нибудь стрелял по оркам, Барагил?
Тот потупился, заправил за ухо выбившуюся из хвоста на затылке прядь:
— Нет. Меня только на будущий год в поход возьмут. Это лето велели малышню пасти, ну и вести передавать в Пригорье, если что срочное… Но отец и брат, они каждое лето их бьют, а иногда и в зиму!
— Ты рад всякий раз встречать их из похода живыми?
— Конечно! — парнишка с недоумением хлопал глазами.
— В открытой войне ты мог бы их не дождаться. Не торопи ее. В свой срок она тебя не минует.
Барагил был разочарован. Он нахмурился, упрямо помотал головой, открыл рот, чтобы еще что-то спросить или поспорить, но тут от реки донесся восторженный детский вскрик:
— Клюет! Большая! Барагил, помоги!
Барагил одним прыжком выскочил из кустов на берег, Арагорн шагнул за ним. Один из малышей, щуплый, с вихрами, выгоревшими до золотисто-рыжего цвета, с трудом удерживал пляшущее удилище. Барагил вошел в воду, взялся за удилище вместе с ним. Вдвоем они вытащили на берег крупную, с локоть, серебряную в пятнышках рыбу. Вихрастый малыш сам снял ее с крючка и отнес в холщовую сумку, лежавшую под большим камнем.
— А у меня ничего, — второй мальчик, крепенький и темноволосый, огорченно подергал удочкой.
— Не беда, Двинион, — мягко сказал Барагил. — Вылезай. Здесь мы все равно уже ничего не поймаем: спугнули, пока с Малласом вытаскивали.
Двинион, шмыгнув носом, вылез на берег. Маллас дернул Барагила за рукав:
— А мы еще ловить будем? Я еще хочу! Ой… — он заметил Арагорна, стоявшего поодаль.
— Маллас, Двинион. Это Арагорн, наш… гость, — строго сказал Барагил.
Оба мальчишки торопливо поклонились и с любопытством уставились на Арагорна.
— Господин, ты пришел с нами рыбу ловить? — спросил Двинион.
— Нет. Видишь же, у меня нет удочки.
— Я тебе свою дам!
— Мой батюшка всегда со мной рыбачит, когда дома, — добавил Маллас. — Только он давно ушел, еще снег не растаял. И до осени не вернется… Долго ждать! Полови ты с нами, пожалуйста.
Как отказать в такой просьбе?
— Благодарю за приглашение, — поклонился Арагорн. — Порыбачу. Если Двинион одолжит мне удочку.
Воодушевленные его согласием, мальчишки побежали на перекат ниже по течению и принялись рыться в камнях, собирая для наживки мелких кособоких рачков. Барагил помогал малышам переворачивать тяжелые камни и ловил особенно шустрых рачков. Арагорну не пришлось трудиться самому — Маллас и Двинион наперегонки предлагали ему свою добычу.
Барагил достал из кустов третью удочку. Все вместе они двинулись вверх по реке, то по закраине берега, то по гальке, а то и по воде, закидывая наживку под камни и в водобойные бочаги.
Давно Арагон не получал такого удовольствия от рыбалки! В походах он часто так добывал пропитание, и дело это приелось, стало рутинным. Но сейчас рыбалка помогла загнать в глубины разума все тревоги и лишние мысли. Арагорн сосредоточился на шуме воды и ощущении скользких валунов под ногами, на дрожи лески в течении, тонком подрагивании крючка… Вот крючок дрогнул сильнее, волосяная леска натянулась.
Подсек — есть!
Удило дернулось, согнулось, и Арагорн вытащил на берег бьющуюся, сверкающую форельку с пол-локтя длиной.
Потом клюнуло у Малласа, забежавшего вперед, — и сорвалось. Арагорн поднял голенища сапог, зашел в воду поглубже и из омута под берегом выудил еще форельку, побольше своей первой.
На этом стоило остановиться: не мутить воду и не портить рыбалку мальцам. И он вернул удочку Двиниону.
Мальчишка дважды закинул впустую, а с третьей попытки, упираясь изо всех сил, вытащил рыбину чуть не с ногу толщиной! Ни Малласу, ни Барагилу не улыбнулась столь крупная удача: до того, как солнце встало над краем долины и загнало рыбу глубоко в омуты и под скалы, каждый поймал еще по паре-тройке маленьких рыбок.
Рыбаки вернулись на поляну. К ним присоединился дозорный Имдир. Дети шустро натаскали хвороста, Барагил развел костер, и вскоре над огнем висел котелок с водой, а рядом на палочках и плоских камнях скворчала мелкая рыбешка. Больших рыбин из улова Малласа и Двиниона решили отнести в поселок — похвастаться удачей и угостить родичей.
Арагорн наблюдал за мальчишками. Когда-то — давным-давно, в прошлой жизни! — его так же учили старшие ребята и взрослые. Хорошо, что добрый обычай сохранился. И как радостно видеть сыновей его народа, ловких и сообразительных, занятых мирной, увлекательной игрой!
Доведется ли ему порыбачить со своим сыном?
Арагорн не смел мечтать о детях, как не смел когда-то мечтать о любви Арвен. Да и как думать о таком между опасностями и битвами, перед угрозой разрушительной войны с могучим Врагом?
Однако повсюду люди любят, женятся и рожают детей, не страшась будущих несчастий. Жизнь стремится к продолжению вопреки любым угрозам. Дети растут во все времена.
Только… Все ли вырастут?
Долго ли Ривенделл будет скрыт и защищен? Что, если полчища орков, направляемые из Мордора, затопят окрестные нагорья, прорвутся в укромную долину? Тогда Барагилу придется вступить в бой, на себе испытать силу и злобность орков. А Маллас, Двинион и Имдир и вовсе осиротеют.
Как сделать, чтобы ребятишки Ривенделла и дальше знали о войне только понаслышке?
Рыба изжарилась быстро. Барагил пригласил гостя разделить трапезу. Арагорн не стал отказываться, тем более что уже проголодался. Он внес свою долю в общий стол — краюху хлеба — и получил свою долю яств: поджаристую рыбку на листе лопуха.
Утолив первый голод, младшие мальчишки насели на Арагорна с расспросами, совсем не простыми! Ему срочно пришлось высчитать, сколько шагов от Ривенделла до Пригорья, прикинуть, можно ли пешком угнаться за лодкой, которая плывет по Андуину, и поклясться страшной клятвой, что на равнинах Гондора зимой не бывает снега. Потом потребовалось сообразить, кто быстрее — олени или кони из роханских табунов, и кто сильнее — медведь или чудо-зверь мумак с двумя хвостами и двумя клыками. К концу трапезы Арагорн успел рассказать о горных высотах, о подземных чертогах, о морских глубинах, а запас баек, годных для детей, почти истощился.
Двинион завистливо протянул:
— Везет тебе, господин! Столько всего интересного видел! А я — только Ривенделл. Меня даже летом отсюда не выпускают, батька с собой не берет.
— Потому что опасно! — строго сказал Имдир. — Ты маленький еще. Встретишь орка, ни убить не сумеешь, ни сбежать. Подрасти сначала и драться научись. А меня батька обещал на следующее лето на чуть-чуть взять в поход, — гордо добавил он. — Я бегать горазд и стреляю хорошо. Со ста шагов птицу сбиваю!
— Отлично! — похвалил Арагорн. — Ты будешь хорошим товарищем отцу. А когда вырастешь… И Двилион вырастет, и Маллас… Тогда отправитесь путешествовать далеко. Увидите все, о чем я вам рассказывал. И еще больше.
— И всех орков перебьем! — воскликнул Маллас радостно.
Арагорн молча взъерошил ему волосы. Он предпочел бы, чтобы детям вовсе не пришлось встретиться с орками — ни сейчас, ни когда вырастут.
Домой ребята возвращались вприпрыжку, довольные, гордые добычей и общением со взрослым воином. Арагорн молча шагал за ними, стараясь не расплескать радость от безмятежного, словно в Лориэне, утра.
В поселке он первым стал прощаться с компанией — его дом стоял ближе всех к тропе. В ответ Барагил поклонился, поблагодарил за честь, пожелал доброго дня. Младшие мальчишки отделались кивками и, вразнобой прокричав: «Спасибо, господин! До встречи! Приходи еще рыбу ловить!», унеслись прочь. Барагил двинулся за ними степенным, ровным шагом, но быстро сорвался на бег догонять мелюзгу.
Арагорн смотрел им вслед, улыбаясь. И даже подходя к дому, он чувствовал улыбку на лице и в душе.
От дома пахнуло свежим хлебом. Взбежав на крыльцо, Арагорн крикнул весело:
— Матушка! С добрым утром!
— И тебе привет, Арагорн! — ответил ему изнутри знакомый, но не матушкин голос.