- Брут, у нас не было никаких отношений, - пытаюсь оправдаться я.
- Сексуальных может и не было. Но, Мирта, я прожил жизнь и умею разбираться и в людях, и в чувствах. Я же еще тогда заметил, на 74-х Играх.
- Это все было на публику, - продолжаю гнуть свою линию, а сама стараюсь вспомнить, что такого было на Играх.
- Вам не стоило тогда объединяться заново, - с упреком говорит Брут.
Ах да. После того, как объявили, что победить могут оба трибута из одного дистрикта, я потеряла голову. К тому моменту мы с Катоном разошлись. Я тогда услышала, как Китнисс Эвердин зовет своего Пита и, наверное, это стало решающим фактором. Их двое, нас тоже. Вот оно, соперничество. Я недолго плутала по лесу, а когда увидела напарника, тут же бросилась ему на шею. Поздно я подумала о том, что он может это расценить как атаку, но в ответ он прижал меня к себе. И вот так вот, чуть ли не в обнимку, мы отправились выслеживать последних выживших.
- Ладно, что было, то было. Кстати, мастер Стерлинг назвал вас тогда дебилами.
- Очень приятно, - я впервые за встречу улыбаюсь.
- Катон порывался к тебе приехать, но я строго запретил. А ведь ему разрешение дали почти сразу.
- Почему запретил?
- Потому что это пустое, Мирта, - Брут наклоняется ближе к стеклу. – Я и Энобария пытаемся потихоньку выяснить, как тебя спасти. Но этот процесс очень медленный, к тому же опасный. Не знаю, насколько это затянется. Возможно, на годы. Поэтому не надо вам видеться. У него своя жизнь, у тебя – своя.
Я понимаю, что он прав, но принять это намного тяжелее, чем я думала. Но ночам, после отбоя, когда все вокруг затихает, я снимаю браслет и кручу его в руках. Почти каждый день я пытаюсь заставить себя его продать, или обменять, или выбросить, лишь бы он не напоминал мне о Катоне. Но что-то внутри не дает мне сделать это.
- Да, кстати. Мне сказали, что тебе можно передать одну вещь, - Брут роется в карманах и показывает через стекло мою черную колоду карт. В этот момент стоящий за мной миротворец подходит к стеклу и открывает незаметную дверцу. Брут протягивает ему через отверстие карты. Цербер дотошно их проверяет и отдает мне.
- Спасибо, - шепчу я. – Хоть будет, чем заняться в свободное время.
- Я так понимаю, у тебя его не много, - говорит Брут. – Мне кажется, ты как-то увеличилась в плечах. Руки мощнее стали.
- Ну да, тут очень хорошие тренажеры.
Брут кивает и с улыбкой добавляет:
- Только тебе все равно не быть «универсалом».
Оставшееся от встречи время разговариваю с Брутом о всяких мелочах. Очень скоро цербер объявляет об окончании встречи, и Брут, сказав на прощание ободряющие слова, уходит, а меня же в кандалах возвращают обратно на работу. В пять часов вечера звучит гонг, и нас всех развозят в жилые корпуса. Сегодня прогулки нет, так что после душа нас оставляют в казарме. Я сажусь на подоконник и пересчитываю карты. Ко мне, хромая подбегает взволнованный Джерри.
- Мирта, ты слышала? Про Лестера, а?
- Слышала, - говорю я, не отрываясь от своего занятия.
- Все, как сделал победитель 67-ых Игр. Я вот как знал, что так и будет.
- Кого он убил? И как?
Джерри плюхается рядом со мной.
- Короче, в Играх победитель из Дистрикта-1 вколол дротик сопернику в шею. Почти полностью! А наш друг использовал вместо дротика ювелирный шабер. Не, ну логично, победитель из Дистрикта-1, значит что-то должно быть оттуда. В общем, у нас снова недобор. А вальнул он земляка…
Я молчу и в то же время чувствую облегчение. Какие бы чувства не испытывал ко мне Лестер, я все равно его опасаюсь. Судя по его поведению он тот еще псих, а у них настроение обычно переменчивое. Минут через пять к нам присоединяется Лесли. Я предлагаю им сыграть в карты. Ребята тут же спрашивают, откуда они у меня. Я вкратце рассказываю о визите Брута. Джерри уже собрался выяснить подробности для коллекции сплетен, но Лесли его прерывает. Джерри сразу вызывается играть на деньги. Роюсь по карманам: с последней получки у меня осталось совсем немного банкнот – все потратила на новое полотенце и зубную пасту. Тем не менее, играть я соглашаюсь.
Пока мы играем, я краем глаз наблюдаю за Лилит Хэлл. Без своего вечного спутника она кажется какой-то потерянной и нервной. Она сидит в одиночестве и листает книгу, время от времени поглядывая на дверь в ожидании своего господина. Лестера всегда задерживают после убийств, отпускают спустя несколько часов. Вряд ли они проводят какое-то глобальное разбирательство, но протокол есть протокол.
- Вуаля! У меня туз! – чуть ли не вопит Джерри.
- Не может быть… - Лесли поправляет очки. – Ведь такая карта уже выбыла.
- Ничего не выбыла, все честно, Смит. Гони деньжата.
Я качаю головой.
- Не торопись, Лесли, - беру сброшенную Джерри карту. – Туз пик, да? Только вот как объяснить побитого пикового короля в середине игры? Козырей у Лесли не было.
Джерри быстро моргает, потом смеется.
- Ну ладно, ладно, пошутил я. Зато смотри как вытащил незаметно!
- Очень смешно, возомнивший себя директором Джерри Гарент, - ворчит Лесли.
- Ничего не возомнивший, меня назначили!
Я тасую карты и собираюсь раздавать на следующую партию, как вижу в дверях Лестера. Все на мгновение замирают. Вильямс обводит всех тяжелым взглядом, затем идет к Лилит, которая расцветает на глазах. Она быстро что-то шепчет ему на ухо, на что он кивает.
- А почему у этого красавца форма не такая же, как у нас? – интересуется Лесли. – Все мы ходим в одинаковом, а у него вон какой-то шарф вокруг шеи, только ладони голые.
- Не знаю, - говорит Джерри, почесывая бороду. – Он даже когда в душ идет и выходит из него, все время одет. Мы-то что там, напялили трусы да пошли, а он весь из себя. Он даже спит в закрытой одежде.
- Да какая разница, в чем он спит, - прерываю я рассуждения. – Давайте еще сыграем.
Так и проходит вечер вплоть до самого ужина. Во время трапезы все только и говорят об очередном убийстве Лестера. Он все это слышит, но ему будто все равно. Он, как всегда, поглядывает на меня.
Когда мы возвращаемся в казарму и усаживаемся перед телевизором, Лестер внезапно подходит ко мне. Он показывает на меня, затем приглашающим жестом на диван. Лесли хватает перепуганного Джерри под руку и уводит подальше. Вильямс терпеливо ждет моего решения. Я киваю и сажусь на диван у самого края. Рядом со мной спешит сесть Лилит, но Лестер ее опережает. Я стараюсь сохранять равнодушное выражение лица и не показать напряжения, но выходит это у меня с трудом.
Пытаюсь вникнуть в сюжет “Новостей”, но сердце предательски колотится, а мозг рисует страшные картины. Вдруг, за десять минут до завершения отведенного часа, Лестер протягивает мне небольшую коробочку. Я в недоумении смотрю на него. Вильямс смотрит в телевизор, но я вижу, как он напряжен. Как будто… волнуется? Оглядываюсь на миротворцев, они никак не реагируют. Забираю коробочку и прячу в карман.
Спасибо скажу, если будет за что.
В душевой, куда ухожу переодеваться, я открываю коробочку и теряю дар речи. В ней лежит красивое золотое кольцо-печатка. Рассматриваю его ближе и вижу, что сама печатка представляет собой череп, держащий в зубах кинжал – это знак нашей Академии трибутов. Факт того, что Лестеру известно об Академии, меня нисколько не смущает: наверняка за годы, проведенные в «Волке», он слышал о ней. Примеряю кольцо на средний палец, оно оказывается мне как раз.
И как быть? Это же от Лестера, от самого опасного человека Панема. Кольцо он сделал сам и потратил наверняка кучу времени, поскольку делать что-либо для себя здесь запрещено в рабочее время. Может, он решил заменить свою «спутницу жизни»? Лилит наверняка ему за эти годы надоела. А может, он влюбился? Усмехаюсь: такой маньяк вряд ли знает, что такое любовь.
Я убираю кольцо обратно в коробочку и прячу в карман. Завтра подумаю, что с этим делать. Возвращаюсь в казарму, прячу коробочку в тумбочку под ключ. Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стене. Хорошо, что Джерри не начинает свой обычный разговор о том, что все вокруг дебилы, один он умный.
Церберы объявляют отбой. Свет гаснет, все как по команде замолкают. Я смотрю на браслет. В лунном свете он выглядит превосходно, наверняка ювелир, сделавший его, добавил что-то такое в свойство метала. Может, это намек? Браслет единственное, что напоминает мне о прошлой жизни. Возможно, мне стоит заменить его на кольцо и навсегда распрощаться с мыслью о свободе? Чертыхаюсь про себя. Как я вообще могу думать о таком! Принять кольцо - все равно что отдать себя в рабство Лестеру. Нет, я никогда его не надену. Я целую браслет, плотнее укутываюсь в одеяло и засыпаю.
========== Глава 13 ==========
Прошло несколько месяцев с визита Брута, и все они были похожими друг на друга. Подъем, работа, отдых, сон - и так по кругу. Кольцо, подаренное Лестером, я спрятала во внутренний карман рубашки. Продавать или обменивать его я не стала. Во время прогулки я подошла к Лестеру и сказала, что его подарок слишком дорогой, поэтому носить его при всех опасно. Но он понял, что причина вовсе не в этом. Тогда он попросил меня надеть его хотя бы раз, чтобы удостовериться, что он все сделал правильно. Я исполнила его просьбу. Лестер взял меня за руку и долго рассматривал кольцо. Стоящая рядом с нами Лилит, которая все это время была нашим переводчиком, сходила с ума о злобы и ревности.
Около недели назад в новостях объявили о скором начале 83-х Голодных игр. Прошлые Игры оказались для Дистрикта-2 провальными, впрочем, как и предыдущие, несмотря на то, что к менторской должности вернулись Брут и Энобария.
Джерри последнюю неделю во всю копит сбережения, поскольку в прошлый раз он поставил не на того трибута и проигрался в пух и прах. А вот Лестер, как всегда, не ошибся. У него действительно отличное чутье на победителей.
Во время прогулки Джерри плюхается рядом со мной на землю и сходу говорит:
- Мирта, а можешь одолжить десятку?
Я выдыхаю дым, качаю головой.
- Ты опять все растратил? – с легким укором спрашиваю я.
- Да снова эти уроды из Одиннадцатого развели!
- А я сколько раз тебе говорила, не благородное это дело - в карты играть, - не отрываясь от созерцания гор произносит Лесли.
Я роюсь по карманам и достаю мятую купюру.
- Постарайся до Игр ее не потерять, - Джерри весь расцвел и рассыпался в комплиментах.
Лесли отмечает, что, поскольку, Джерри очень доверчив и совершенно не умеет хитрить, то эта десятка денег исчезнет в этот же день. Тот, как обычно, бурно реагирует и начинает с ней спорить. Я спешу покинуть это «поле брани» и бесцельно бреду по площадке. За одним из столов сидят Гейл Хоторн и Дед. Ни разу не видела, чтобы они друг с другом общались. Интересно, о чем они беседуют? Судя по тому, как они склонились над столом, разговор весьма секретный. Я, как бы невзначай, прохожу рядом с ними, пытаясь уловить хоть слово. Однако сделать мне это не удается и я, разочаровавшись, собираюсь уже уходить, как вдруг Хоторн обращает на меня внимание.
- Иди отсюда, Дагер, - довольно резко произносит он. Я оборачиваюсь и собираюсь жестко ответить, но Дед меня останавливает.
- Ну-ну, Гейл, не надо грубить. На самом деле, можно у нее спросить. Детка, садись рядом.
- Дед, не стоит, - упирается Хоторн.
- Подожди, мне интересно ее мнение, - Дед поворачивается ко мне. – Присаживайся.
Я молча сажусь рядом со стариком.
- Мы рассуждали с Гейлом об одном очень интересном явлении, которое я наблюдаю почти восемьдесят лет, - начинает Дед. – Скажи, ты, когда сюда попала, что почувствовала?
- В каком смысле? – хмуро спрашиваю я.
- Ну, скажем, окружающая природа. Не правда ли, она очень живописна?
Я внимательно смотрю на Деда, затем бросаю взгляд на горы.
- Да, здесь очень красиво. Но я бы не стала размещать здесь тюрьму, - говорю я.
- И тут же озера с нескончаемой рыбой, чуть поодаль угольные шахты. Пшеничные поля, лес, пригодный для постройки новых бараков, - перечисляет Хоторн. – И все в одном месте.
- К чему вы клоните? – прямо задаю я вопрос.
- К тому что здесь все настолько прекрасно, что не может быть реальным, - отвечает Дед.
Усмехаюсь.
- Ну да, то есть мы добываем ненастоящее золото и делаем фальшивые украшения, которые могут рассыпаться в пыль?
- Не совсем. Но поверь, с такой активной рыбной ловлей мы давно опустошили бы озера, а новый лес никто никогда не сажал. А прошло почти восемьдесят лет…
Я приоткрываю рот. А ведь действительно: штольня, в которой я работаю, по словам Анхеля, стоит уже около пяти лет, и она не истощается. Да что там: с каждым месяцем мы находим там все больше и больше золота. Это можно было бы счесть за чудо природы, но вот бесконечно рыбные озера… Как будто кто-то извне следит за тем, чтобы здесь все было. Это очень похоже на…
- Арену, - случайно произношу я вслух, но кажется, они и хотели это услышать.
- Я уже давно не имею возможности наблюдать глазами за Играми, но помню, что природа там всегда управляема, - произносит Дед. – Хочешь – будет наводнение, хочешь – пожар, а и иногда – стая разъяренных медведей очутится в тропиках.
- Но это затратное дело. На одни Игры уходят тысячи денег, а они длятся недолго. А здесь Арена продолжительностью почти в век? Да глупости какие-то…
- Капитолий всесилен, - говорит Хоторн, глядя на меня испепеляющим взглядом. – Разве не так говорят всем в дистриктах?
- Конечно. В этом никто не сомневается, - говорю я. – Но зачем это Капитолию?
- Лишний раз показать свою силу, - отвечает Хоторн, скрещивая руки на груди. – Мы здесь как загнанные звери и никому дела до нас нет, живем в своих Голодных играх и трудимся во благо Капитолия.
Добавить нечего. Дед встает и уходит, сказав, что скоро закончится прогулка. Наступает гнетущая тишина.
- Знаешь, Хоторн, я не могу понять твоей ненависти ко мне, - наконец говорю я.
- Серьезно, не можешь?
- Если речь пойдет о твоей Китнисс, то я здесь совершенно ни при чем. Увы, она умерла не от моей руки.
- Зато от руки твоего напарника.
- И что? – усмехнувшись спрашиваю я. – Я-то что могу сделать? Не убей ее Катон, убил бы кто-нибудь другой. А может и нет, кто знает. Но прошлого не воротишь.
Парень выпрямляется, разминает шею.
- Знаешь, мне кажется, тебе здесь комфортно. Все тебя уважают, ценят, Вильямс с ума сходит. Да еще и признали победителем Голодных игр.
Я улыбаюсь.
- Да, ты прав.
- И тебе не хочется на свободу?
- Меня там никто и ничто не ждет, - строго говорю я и в глубине души надеюсь, что ошибаюсь.
Раздается гонг, и я спешу присоединиться к Джерри и Лесли.
***
На следующий день, во время развода на работу к нам неожиданно приходит комендант Деррик Тодд. Начальники отрядов приказывают всем встать в строй по стойке смирно. Комендант берет громкоговоритель.
- Внимание, заключенные! – от его голоса я невольно вздрагиваю. Тодд – превосходный оратор, которого будешь слушать при любых обстоятельствах. – Сегодня в 16.00 будет объявлена дата проведения 83-х Голодных игр. В связи с этим, ваш рабочий день закончится раньше, в 14.00. Вы, наверное, думаете: почему именно я сообщаю вам об этом.
Восемьдесят три года назад произошло ужасное событие, которое потрясло мир. Дистрикты восстали против своих хозяев. Но, как вы знаете, восстание было подавлено. Буквально сразу же после этого нашим любимым президентом было вынесено два исторически важных указа. Было объявлено о создании Голодных игр, а также о начале строительства тюремного комплекса, впоследствии получившего название «Черный волк». Строительством занимались восставшие, многие не дожили по ряду причин до официального открытия, которое произошло спустя три года после восстания.
Комендант выдерживает паузу.
- «Черный волк» открыл свои двери для заключенных восемьдесят лет назад, в этот день, - продолжает Тодд. – Поэтому, господа заключенные, я предлагаю поаплодировать.
И он первый, кто начинает хлопать. Мы, не закованные в цепи, тоже хлопаем, хоть и не так рьяно, как церберы и начальники.