В ушах всё ещё звенело, гремело и грохотало, когда Марсель въехал обратно в столицу вслед за Эмилем Савиньяком. У артиллериста, надо полагать, железные барабанные перепонки — целый день проторчать в пригородном лагере, слушая голосистые талигойские пушки, и хоть бы хны! Ладно, Эмилю положено, а вот его-то зачем занесло? Валме с самого утра тянуло куда подальше от искусственных фортификационных сооружений… Поближе — к более приятным звукам природы, например, к морискиллам Капуль-Гизайля. И не только к морискиллам, и не столько к Капуль-Гизайлю…
— Оглох? — заботливо поинтересовался Эмиль, нагнав задумавшегося Марселя. Кони побрели рядом, коням хорошо, они паслись на лужочке! — Или обиделся?
— Погрузился в думы о судьбах отечества. Или просто скорблю о своём слухе, — посетовал виконт, и Савиньяк совершенно заслуженно заржал. — Нет, Эмиль, почему ты не сказал, что оно такое громкое? Я согласен на всякие зверства, это красиво, но нельзя ли потише?
— Спросил бы у Алвы, пока не уехали, — поддел артиллерист, и Марселю ничего не оставалось, кроме как драматично возвести очи горе. — Впрочем, возвращаемся мы туда же, так что можешь предъявить ему все претензии насчёт своей военной карьеры.
— Я каждый раз это делаю, — похвастался Валме.
— И как, успешно?
— Как видишь, нет. Когда дело доходит до моих претензий, Рокэ явно делает вид, что он оглох.
— Хоть кто-то оглох, — рассеянно обрадовался Эмиль, поглядывая в окна домов, мимо которых они проезжали. — Я же говорил.
Думал он явно не о том, что слышал, а о том, что виднелось, красовалось и раздевалось за окнами. Марсель бы тоже не отказался, но после пушек — как отшибло. Как бы то ни было, сегодня виконт решил раз и навсегда — лучше героически сдохнуть, скача на лошади в первых рядах и размахивая шпагой, чем не героически оглохнуть, паля по какой-нибудь стене!
Но это, пожалуй, всё, что расстроило и возмутило Марселя в войне и всём, что к ней прилагалось. За пару лет очаровательных мытарств он привык к не щегольской, зато удобной одежде, к простым солдатам, которые, может, и не читали какого-нибудь занудного Дидериха, но были хорошими и верными товарищами. В общем-то, всё было не так уж плохо, если не вспоминать самое начало.
Во всём был виноват Ворон. Впрочем, как и всегда.
Или — почти во всём.
Возжелав покрыть себя военной славой, пару лет назад Марсель решил вернуться в столицу и придумать что-нибудь на месте, однако щедрые небеса ниспослали ему Рокэ Алву. Тут же забыв о своих намерениях, Валме уломал маршала погулять там, покутить сям, и светский вечер в блистательной компании начался просто великолепно. Какие были дамы, какие куртизанки, какие разговоры, а уж какие вина! Светский вечер продолжился в той же обстановке в особняке Ворона, куда вскоре подъехали и Савиньяки, а вина в Марселе к тому моменту хватало. Как раз достаточно, чтобы ляпнуть в окружении маршалов да генералов, зачем он, собственно, вернулся из Валмона в Олларию раньше назначенного родителем срока.
Военные собутыльники сначала посмеялись, потом призадумались; тишину прервал Рокэ — шутливым предложением «может, виконт, вам ещё звание присвоить?» Марсель до сих пор считал, что его устами вещала какая-нибудь закатная тварь, потому что ответить Алве «а давайте, вы же здесь Первый маршал» он никак не мог.
Но смог. Наутро Марсель Валме проснулся капитаном, ещё и служащим при особе Ворона, ещё и с раскалывающейся головой, и если последнее было ожидаемо и терпимо, то всё остальное повергло его в недолговременную меланхолию. К долговременной меланхолии Марсель просто не был склонен, да и, в конце концов, он получил то, зачем приехал!
Сдалось ли ему это «то», новоявленный капитан задумался уже потом…
— И вообще, чувства юмора у него нет, — Марсель вслух завершил внутренний монолог и спешился; Эмиль спрыгнул рядом, отдав поводья конюшим, и с ухмылочкой проследил за взглядом недовольного виконта — недовольный виконт буравил окна кабинета Алвы.
— Есть, поверь… Только очень своеобразное.
***
Из всей собравшейся компании Марсель был на «ты» только с Эмилем, и его это совершенно не смущало — почему-то фамильярничать с Алвой представлялось возможным либо после какого-нибудь боя, где все без разбора орут и «тыкают», либо накануне конца всего сущего, ну а Лионель соответствовал статусу «второго Рокэ», что не мешало всем четверым подкалывать друг друга по кругу вне зависимости от используемых местоимений. Разумеется, такая радость случалась далеко не каждый вечер, но с порога стало ясно, что сегодня — именно «не каждый».
— Мы вернулись, — доложил Эмиль, срывая с головы шляпу и бросая её куда-то в угол.
— А мы почти придумали, что будет, если скрестить ызарга степного и ызарга дворцового, — откликнулся Лионель. Выражение лица, с которым артиллерист уставился на брата, заставило Марселя захохотать в голос. Лионель же оставался невозмутимым, даже когда его заставили повторить этот бред.
— Поехали обратно, Марсель, они тут уже всё выпили… — махнул рукой Эмиль и, вопреки своим словам, плюхнулся в свободное кресло, не без досады толкнув ногой пустую бутылку. Одну из многих.
— Не передёргивай, мы не могли выпить «всё». Ты в чьём доме находишься, Эмиль? — подал голос хозяин дома: Рокэ сидел напротив старшего Савиньяка и вертел в пальцах винную пробку. Одну из многих. — И ни слова об ызаргах. Ли немножко отпустили из дворца, ему было грустно…
— Хоть бы сделали вид, что дожидаетесь, — обиженный Эмиль налил себе сам, впрочем, никому больше он наливать не стал, и Марсель потянулся за бокалом с краешка стола; тянуться молча было скучно, и он поинтересовался:
— Рокэ, а откуда отпустили вас?
— С Высокого Совета, — охотно отозвался Алва. — Который был менее мерзкий, чем обычно, из-за одной интересной новости…
— Ты не спишь на этих Советах? — удивился Эмиль. Если это был сарказм, он не удался:
— Иногда сплю, но непременно пробуждаюсь под укоризненным взглядом Его Высокопреосвященства. Мне бы не хотелось, чтобы Дорак просмотрел во мне какую-нибудь дыру.
— О да, дыра — это плохо, — поддержал маршала Марсель, сгорая от любопытства. — Так что за новость-то?
— Скоро Фабианов день. Его Высокопреосвященство счёл нужным предупредить, что брать в оруженосцы сына Эгмонта Окделла нежелательно, и взгляд у него при этом был весьма выразительный.
— А кто-то хотел? — фыркнул Эмиль.
— Возможно, те Люди Чести, которые ещё не вымерли, — предположил Лионель, меланхолично разглядывая собутыльников через полупустой бокал. Валме с сочувствием покосился на старшего Савиньяка — как ни крути, капитан личной королевской охраны — это очень муторно, и с окружающих глаз спускать нельзя, и за своей физиономией надо постоянно следить. Неудивительно, что «отпущенный погулять» допился до ызаргов. Или ещё не допился, но попробуй не допиться дома у Рокэ.
— Теперь они точно расхотят, — задумчиво сказал Рокэ, глядя куда-то между близнецов в сторону камина. Сидевший рядом Марсель невольно поёжился: ничего хорошего этот взгляд не сулил, потому что в нём явно отражалась какая-то мысль.
— И что ты предлагаешь? — сощурился Лионель, которому пауза тоже не понравилась. — Было бы неплохо, если б Окделла никто не взял и он преспокойно вернулся в свой Надор.
— Было бы неплохо, — согласился Рокэ и, легко поднявшись, долил всем вина. Слишком быстро согласился и слишком щедро долил, и Марселю почему-то вспомнилась та премилая пьянка, когда на него шутки ради нахлобучили мундир. Надо пить осторожнее. Но как же хочется после тяжёлого дня и пушек! — С другой стороны, я в корне не согласен с кардиналом: нежелательные элементы стоит держать у себя под крылышком, а не отсылать туда, где они вольны делать, что хотят.
— Вы же не собираетесь его брать? — сначала оно сорвалось с языка, а потом Валме пожалел, но было уже поздно.
— Ну что вы, Марсель. В моём положении это неразумно, — светским тоном заявил Алва, имея в виду то ли тот факт, что он самолично прикончил батюшку обсуждаемого унара, то ли должность, то ли Леворукий знает что. — А вот с вашей стороны было бы очень мило меня заменить. Или любого другого из Лучших Людей, который также не сможет взять оруженосца.
— Да что вы говорите, — нервно хихикнул виконт и сделал большой глоток для храбрости. — А я не могу оказать вам и Талигу какую-нибудь другую услугу, не менее важную?
— Мы с Талигом не переживём, — заверил его Рокэ, глядя прямо в глаза. Марсель пожал плечами, отхлебнул ещё, поморгал на всякий случай. Ничего не изменилось. Смотрит. Наверняка маршал пьян, как Изначальная тварь, но когда ему это мешало! — Или, капитан Валме, вы хотите сказать, что это слишком трудно?
— Это неразумно, — вернул шпильку Марсель, которому в этот момент придавало храбрости исключительно кэналлийское. — На кой ляд мне оруженосец?
— Рокэ, в самом деле, — начал было Эмиль, но его проигнорировали:
— Впрочем, если вам слабо взять сына убитого мною мятежника, которого рекомендовали выслать из столицы…
— Рокэ, а меня-то за это не вышлют?! — не выдержал Марсель. Нет, Алва закусил удила, но он тоже просто так не сдастся!
— Только через мой труп, — пообещал маршал.
А вот это уже интересно.
— То есть, вы покровительствуете, — вкрадчиво протянул виконт. — И если я сделаю, гм, это…
— Если вы, разумеется, не струсите пойти против кардинала, — любезно напомнил Рокэ.
— Допустим, я соглашаюсь и называю герцога Окделла… А если мы с вами всё-таки допились до ызаргов и на самом деле оруженосец мне не полагается?
— То, что не полагается, всегда можно положить, — подмигнул Алва. Воистину, в этой комнате пить меньше надо всем, но сегодня Первый маршал Талига превзошёл весь Талиг. — Хватит «если», дорогой виконт. Вы хотели стать военным — вы им стали, вашему образу недостаёт лишь оруженосца. А уж какого…
Где-то здесь Эмиль засмеялся так, что едва не выронил бокал, и Марсель окончательно пришёл в себя, а именно — махнул рукой на предрассудки. Подумаешь, Окделл. Подумаешь, оруженосец… Это должно быть весело. Если Рокэ заблажило его проверить таким образом — пусть хоть упроверяется! И вообще, на площади выяснится, что какой-нибудь Ги Ариго прослушал слова кардинала и готов оторвать юного Ричарда с руками и ногами.
И всё равно Марселя преследовало ощущение, словно он заключил сделку с Леворуким.
========== 1. ==========
Горны трубили, барабаны грохотали, унары чтили и ожидали на площади, а Марсель с каждым словом герольда постепенно осознавал, на что идёт. Вернее, он пока не идёт, он вообще сидит, а герцог Окделл — стоит, причём внизу, но это ровным счётом ничего не значит. Через несколько минут станет ясно, что все имеющиеся в наличии Люди Чести позорно струсили и разобрали «безопасных» оруженосцев, и виконту Валме ничего не останется, кроме как повергнуть всю Олларию в культурный шок… Хотелось бы знать, что ему за это будет! А ничего не будет, потому что он свалит всё на Алву, у них и свидетели есть, между прочим.
— Двадцать доблестных дворян предлагают свою жизнь, честь и шпагу тем, на чьих плечах держится королевство, — вещал герольд. — Кто из Лучших Людей Талига изберёт их в оруженосцы?
Избирайте на здоровье, господа хорошие! Марсель не удержался и повертел головой, с любопытством глядя на соседствующих вельмож. Нет, ни у кого на лице не написано «я беру Окделла», а жаль. Зато его самого едва не снесло с места громовым голосом командора Бергмарк, который просил за братьев Катершванц.
Первая надежда на спасение подло предала: комендант взял Эстебана Сабве. К Леворукому Эстебана Сабве, а вот Килеан мог бы и Окделла подобрать. Чтобы не нервничать и не выглядеть глупо в собственных же глазах, виконт поискал глазами Ворона, надеясь, что вид Первого маршала придаст ему уверенности в себе. Первый маршал отыскался и соизволил подмигнуть, чем только усугубил ситуацию.
— Я, Ги, граф Ариго, — послышалось совсем рядом, — прошу и выбираю благородного…
Ричарда, герцога Окделла! Ну же, давай! Тебе жалко, что ли?
— …Эдварда Феншо.
Марсель прикрыл глаза и подобрал все возможные неприличные рифмы к словам «Ги», «Ариго», «Эдвард» и «Феншо». В тот же вечер после Высокого Совета они вчетвером наспех набросали список, кто может взять Окделла, а кто не может. Как раз на Ариго список и кончался.
А приключения — начинались, подумал Марсель, глядя, как оруженосцев разбирают, будто горячие булочки с прилавка. Молодым людям было запрещено задирать головы и пялиться на Лучших Людей, зато Лучшие Люди обладали шикарным обзором на макушки фабиановцев.
Наверное, Ричард сейчас чувствует себя примерно так же, только он ничего не может сделать, а виконт Валме — может. Марсель ждал до последнего, но, похоже, никто не захотел стать героем этого дня!
Что ж, пообещал — делай, даже если пообещал несусветную глупость. Перед тем как сделать глупость, Марсель ещё раз посмотрел на Рокэ. Он надеялся увидеть угрызения совести, но выражение лица Первого маршала можно было описать двумя фразами: первая — «карте место, пей до дна», вторая — та, которую оный маршал однажды сказал себе под нос, когда слуга разбил бутылку кэналлийского. Не желая повторить судьбу того самого слуги, Марсель привстал и громко произнёс:
— Я, Марсель, виконт Валме, прошу и выбираю Ричарда, герцога Окделла.
Давно отмеченная им макушка на площади вздрогнула так, словно её обладателю сыпанули льда за шиворот. Что ж, у них сегодня и вправду много общего.
Хорош! Звание забыл. Хотя зачем звание, если на тебя и так пялится вся трибуна?! Марсель почувствовал какое-то странное удовлетворение, понимая, что причиной вседворянского обалдения является именно он.
Наверное, Рокэ ощущает эту радость каждый божий день.
Кто-то шепчется, кто-то ахает, кто-то восхищённо ругается в усы — что ж, наслаждайтесь! Кажется, Ричард готов принести присягу… А что ему остаётся, если все бросили? Не дожидаясь, пока оруженосец подойдёт, Марсель не удержался и в третий раз поглядел на Ворона. Мерзавец демонстративно отвернулся, но Валме был готов поклясться на крови, что он беззвучно ржёт!
У королевы глаза — как блюдца, король аж проявил эмоции и удивлённо смотрит в сторону Марселя; изысканно поклонившись Его Величеству, Марсель подумал, что это перебор, но пока не видит кардинал — не страшно! А кардинал не видел. Теперь уже Валме был готов смеяться, причём злорадно: Его Высокопреосвященство смотрел не на виконта Валме и не на Ричарда Окделла, а на Алву и только на Алву…
Всё-таки недаром Квентин Дорак — самый умный человек в Талиге: сразу раскусил, чья это шутка.
***
Когда-то в детстве Ричард упал с молодого жеребца, на котором учился ездить. Конь шёл не так уж быстро, ударился он не так уж сильно, но самым странным был момент падения — казалось бы, всё если не хорошо, то хотя бы стабильно, вдруг происходит что-то резкое и непонятное — и вот ты валяешься на земле, пытаясь понять, как это произошло, а все вокруг суетятся и кричат… Кричат, удивляются, волнуются, а тебе уже совершенно всё равно.
Вот сейчас произошло примерно то же самое.
Оставшись на площади рядом с отпущенными Катершванцами и самыми слабыми унарами из конца списка, Ричард готовился к худшему — было больно и обидно, но ему предстояло с гордо поднятой головой уехать из столицы и вернуться в Надор. Он не успеет ничего свершить, ни с кем не познакомится и никого не убьёт, хотя Оллария полна мерзавцев и врагов великой Талигойи, он вообще ничего не сделает! А всё почему? Потому что прогнившим от лжи и крови государством правит кардинал, и никто не способен пойти против него.
Во всяком случае, так казалось Дику, пока его не назвал виконт Валме.
— Риччччард, — прошипел кто-то из-за его плеча, кажется, Норберт. Говорить было нельзя, в чём же дело? — Ричччард… иди, чего встал…
Идти? Куда? К кому?! Дикон настолько не ожидал услышать эту фамилию, что не сразу понял, что вообще произошло, не говоря уж о попытках вспомнить, кто такой Валме. Вспомнил он только благодаря случайным обмолвкам Арно, которому в свою очередь что-то рассказывали братья: Марсель Валме — офицер для особых поручений при особе… Первого маршала Талига Рокэ Алвы.