========== Глава 1 ==========
Подземелья замка Ла Валеттов встречали затхлым, сырым полумраком. Чадящие факелы давали не столько света, сколько копоти: каменная кладка стен, выхваченная рыжим ореолом, чернела от сажи. Узкие крутые лестницы перетекали в такие же узкие коридоры: легко перекрыть, если кто-то из узников выберется из клети. Впрочем, подумал Роше, проходя под низкими сводами, смыкающимися прямо над головой, вряд ли кому-то удавалось. Скрипучие решетки надежно удерживали заключенных, хоть их и поело ржавчиной. Стража исправно патрулировала этажи — даже, пожалуй, с излишним рвением. Немудрено: не каждый день в застенках среди ворья и разбойничьих банд оказывались титулованные изменники.
И убийца короля.
Все в этом деле было очевидным: горстка темерских солдат, ворвавшихся в башню монастыря под триумфальный звон колоколов, своими глазами видела ведьмака, стоящего с мечом наголо над телом монарха, и августейшая кровь заливала не только дорогое, расшитое гербами присоединенных земель платье короля, но и дублет Геральта — лазоревый, будто в насмешку с темерскими лилиями на груди. Дублет его, Вернона Роше, отряда.
Либо ведьмак изворотлив настолько, что провел его, и весь немаленький опыт, приобретенный за годы службы, оказался бесполезен, либо что-то в этой скверной истории не складывалось. Роше бы поставил на второе отнюдь не из нежелания признавать собственный просчет. Слишком много вопросов оставалось без ответа. В гуще битвы подошел бы любой момент — что стоило ведьмаку воспользоваться неразберихой и убить Фольтеста еще на стене? Кто из солдат смог бы потом однозначно указать на него: людей Ла Валеттов, пестрящих рыже-зелеными дублетами, рвущихся проливать кровь и — как они там орали? — «ебать лилии», кругом хватало. Да и, кроме того, подобные вещи не планируются за один день. Нужно очень аккуратно, издалека ввинчиваться, втираться в доверие. Ведьмак это, собственно, и сделал: байки о том, как Геральт второй раз снял проклятие с Адды, давно обросли подробностями, в некоторых кругах весьма непристойными, а о том, как охотник на монстров остановил загадочного убийцу, пробравшегося во дворец с месяц назад, в Вызиме судачат по сей день. Что это? Тщательно выверенный план? Стечение обстоятельств? И то, и другое? И если Геральт впрямь так искушен, что без труда проник в близкое окружение короля, — зачем так подставляться? Продумать все — и не продумать пути отхода? Или есть кто-то еще над всем этим: дергающий за ниточки кукловод, бросивший использованную игрушку, едва она отслужила свое?
«Выясним», — думал Роше, пересчитывая скользкие от воды и черной плесени ступеньки. Патрульные встречали его и Бьянку кислыми минами. Препятствовать специальному отряду короля, пусть даже мертвого, никто из местных бы не посмел, вот им и оставалось скрипеть зубами да неодобрительно шептаться. «Так ясно ж все как день, сталбыть, — пробурчал стражник у ворот, когда Роше потребовал пропустить его к темницам. — Короля нашего, значится, ведьмак порешил, это любая шлюха вам скажет. Вздернут завтра к полудню — и делу конец. И без вашей милости, чай, разберемся».
Разобрались, как же. Скорее всего, от такого дознания у ведьмака прибавился с десяток новых рубцов, а вот если верить бумагам да рапортам — палач, надо отметить, был крайне недоволен, что кто-то сует нос в его дела, — подпись под признанием Геральт не поставил. Да и вообще ничего не сказал. Не то чтобы это было так уж необходимо — титулованым особам, охотно взявшим в свои руки бразды правления, не нужно никаких признаний, с лихвой хватило свидетельских показаний. Скорая казнь всем на руку: и народ, потерявший короля, получит наглядную демонстрацию правосудия, и те, кому смерть Фольтеста выгодна, обрубят — практически буквально — последние нити, способные вывести к истине. Следы, еще пока горячие, остынут быстро. Такой расклад устроит всех.
Всех, кроме Роше.
— Думаешь, с этого что-то выйдет? Стража была очень… пристрастна. Результаты тебе известны.
Со сводчатых потолков, таких низких, что их легко было коснуться ладонью, стекала вода: где капала мерно, где журчала, стоны и крики заключенных прокатывались по коридорам, и зловеще лязгал металл свешивающихся цепей и крюков, задетых локтем, но во всем этом месиве звуков негромкий вопрос Бьянки прозвучал отчетливо. Роше хмыкнул.
— Судя по тому, что я вижу, страже было куда важнее почесать кулаки о бока королеубийцы, чтобы было потом о чем рассказать собутыльникам. Не каждый день доводится отвесить зуботычину ведьмаку и не получить сдачи. — Роше с силой дернул кованую ручку двери, разбухшей от постоянной сырости. С надсадным скрипом та поддалась, распахнулась, и в ноздри ударил резкий смрад гнили и мочи. — Если есть хоть какая-то вероятность того, что ведьмак говорит правду, а настоящий убийца скрылся, — я должен об этом знать. А если все так, как выглядит, — с радостью отправлю его на плаху.
Коридор раздался вширь и оброс крохотными, загаженными камерами, и последние слова затерялись в кашле и вздохах заключенных. Кто-то жался в угол, закрывая лицо, когда свет факелов бил по привыкшим к сумраку глазам. Кто-то, напротив, подползал к решетке, цеплялся за прутья и поднимался с колен — изможденные, скрюченные, покрытые струпьями и язвами фигуры. Бьянка потерла нос тыльной стороной ладони, пытаясь хоть как-то спастись от удушливой вони. Роше протянул ей связку ключей.
— Подготовь пока допросную, — распорядился он. — Не хочу делить с палачом его вотчину. — Бьянка кивнула, и прежде, чем отпустить ее, Роше добавил: — И возьми арбалет. На всякий случай.
Она развернулась и зашагала к лестнице. Один из стражников, только что занятый узником, протягивающим сквозь прутья решетки исхудавшие руки, отвесил бедолаге пинка и уставился на ее бедра, обтянутые ладно скроенной формой. Пялился недолго — тут же потупился, поймав тяжелый взгляд Роше.
На другом конце зала отворили одну из решеток. Крепкий кулак в рукавице врезался под чьи-то ребра. Узник сипло вздохнул, захрапел, закашлялся — все та же рука выволокла его из камеры и толкнула к топчущимся чуть позади мужикам. Эти не мешкали: заломили руки пленника за спину и потащили по коридору. Грязная, вся в пятнах крови и пота грубая рубаха, подранные портки выше колен — в темнице и последний вор, и отпрыск древнего рода носят одинаковые платья.
До синевы бледный, осунувшийся Ариан Ла Валлет поднял голову и посмотрел на Роше пронзительно ясными, горящими глазами, в которых читалась лютая ненависть — к Фольтесту в первую очередь, надо полагать. А уже потом ко всем, кто с ним связан.
— Королевский гончий пес, — Ариан шевельнул распухшими, покрытыми коркой спекшейся крови губами и сплюнул под ноги. — Любимчик Его Ебаного Величества. Каково тебе теперь, когда хозяйская рука больше не отсыплет милостей?
— Пока лучше, чем тебе.
Ариан дернулся. Пару шагов, отделяющих его от Роше, он мог бы преодолеть рывком, последним усилием — а там… Было бы вопиющей наивностью полагать, что ему, избитому, измученному долгими пытками и истязаемому голодом, удалось бы причинить командиру специального королевского отряда хоть какой-то вред. Но содрать каменное спокойствие с лица, врезав острыми костяшками по широкой челюсти, хотелось от этого не меньше.
Роше даже на шаг не отступил. Стражники огрели молодого Ла Валетта промеж лопаток и скрутили, заставив бухнуться на колени.
— Если с моей матерью… — прохрипел Ариан, и его грудь тяжело вздымалась и опадала. — Если хоть волос упал с ее головы, я голыми руками…
— Ее милость в безопасности.
Пленник поднял голову и сморгнул кровь из рассеченной брови, заливающую запавшие глаза.
— Баронессу охраняют мои люди, — спокойно продолжил Роше. — Как и приказывал Его Величество. — Он перевел взгляд на хмурые лица тюремщиков. — Что-то узник вашими стараниями быстро отдаст концы. Куда вы его?
— Так это ужо не вашего ума дело, — окрысился старший из них и ткнул Ла Валетта дубиной. — У нас приказ. С изменниками тут шибко не церемонятся.
Роше сложил руки на груди.
— Фольтест распорядился обращаться с сыном баронессы по законам чести.
— Так король-то того. Помер, — стражник пожал плечами и махнул своим людям. Те подхватили ослабшего юношу под руки и поволокли вниз. — Нет больше короля, мало ли, чего он там распоряжался. А вы, милсдарь, с чего интересуетесь? У вас, стало быть, к убивцу дело, к ведьмаку энтому. Вот и идите своей дорогой, пока его назавтра не вздернули.
«Так и сделаю», — отозвался Роше и поспешил спуститься на нижний ярус. Со всем этим хотелось покончить поскорее: слишком отчетливо ощущалось, как посыпалось и затрещало по швам все, что еще три дня назад имело ценность. Тело Фольтеста едва успело остыть, а законы уже были попраны, обещания — нарушены, и Темерия, только покончившая с гражданской войной, замерла в ожидании новой бури. В ближайшие недели страну будут кроить, делить и переворачивать в помпезных залах и кулуарах. После отгремевших битв мало кто захочет новой бойни, и в ход пойдут другие инструменты — более тонкие, изощренные. Новая волна борьбы за власть пройдет тихо. Кто-нибудь, безусловно, лишится головы.
Фольтест, возможно, был не лучшим королем, но после его гибели Темерию охватит хаос, и его первое дыхание отчетливо ощущалось здесь. Люто смердело, можно сказать.
Внизу, как Роше и ожидал, стража занималась тем, что получалось у нее лучше всего: бросала кости, а в перерывах между партиями проверяла на крепость ведьмачьи бока.
— Хватит!
От резкого оклика тюремщики, застигнутые врасплох, прянули назад. Роше готов был побиться об заклад: будь у ведьмака свободны руки, ему бы хватило этой секундной заминки, чтобы свернуть шею тому, который поближе. Потом — добраться до второго. Но гораздо больше Вернона занимал вопрос: а он сам успел бы снять меч с перевязи, или охотник на монстров с его отточенными, усиленными мутациями рефлексами оказался бы быстрее?
Стражники расступились, пропуская его вперед.
— Отцепите его, — Роше жестом указал на кандалы, удерживающие руки ведьмака над головой. — И в комнату дознаний.
Если верить сказаниям и поверьям, распространенным в Северных Королевствах, ведьмаки напрочь лишены человеческих эмоций. Геральт, однако же, выглядел удивленным.
— Ты не умер?
— Меня так просто не убьешь.
Позади забрякали кандалы. Роше вышел из камеры спокойно, но ладонь все-таки держал на перетянутом кожей эфесе. Стражники поспешно защелкнули кандалы за спиной ведьмака и повели его следом, подталкивая в исполосованную кнутом спину. Геральт неприятно скалился.
Дверь в допросную перед ними открыла Бьянка. Роше подождал, пока стражники заведут заключенного внутрь, усадят на жесткую колченогую скамью, не упустив повода покрепче надавить на исхлестанные плечи, и выйдут — и все это без каких-либо слов.
Роше не сомневался: судачить эти двое начнут, едва лишь уверятся, что их не слышат.
— Проследи, чтобы нам не мешали.
Бьянка заперла за ним дверь: массивную, тяжелую, такую же распухшую от сырости, — и отрезала их от гуляющих по коридорам звуков, явственно дающих понять, каким именно дознанием занимается палач этажом ниже. Потолок здесь сходился выше, а за спиной главного подозреваемого светился закрытый глухой решеткой проход. Вел он, надо полагать, на отвесную стену — от решетки тянуло приятным после гнетущей затхлости и смердящего мрака сквозняком.
За крепкими стенами темницы собирался вечер.
Ведьмак выглядел скверно. Впрочем, завтра к этому времени, скорее всего, он будет выглядеть еще хуже.
Роше приблизился к столу, навис над ним, уперев ладонь в шершавые, кое-как обработанные доски, и протянул руку.
— Полагаю, нас не представили. Вернон Роше.
Ведьмак ответил ухмылкой:
— Боюсь, не могу пожать тебе руки.
— И как я не подумал… Бьянка!
Со скрипом повернулся в замке ключ. Бьянка остановилась в проходе. Роше махнул на сцепленные за спиной руки ведьмака.
— Сними с него кандалы.
Она обошла стол, зашла Геральту за спину, наклонилась — светлые волосы упали на глаза. Пока Геральт растирал освобожденные — и затекшие — запястья, Бьянка встала у короткого края стола: аккурат между ними. Она не выглядела напряженной: уверенная поза, внимательный, но не нервный взгляд. Роше достаточно хорошо знал, что этот штиль легко сменится шквалом, если в этом возникнет необходимость.
Бьянка стояла чуть правее и между ними, и Роше, снова протягивая руку, был уверен: если сейчас что-то пойдет не так, если ведьмак решит воспользоваться новообретенной, хоть и крайне хлипкой, свободой, она отреагирует мгновенно.
Ведьмак не воспользовался, только поднялся и ответил крепким пожатием.
— Геральт из Ривии.
Сели. Геральт повернулся вполоборота. Бьянка не сводила с него глаз.
— Может, представишь нас?
— Нет нужды, — отрезала Бьянка. И в чем-то была права: человеку, имеющему все шансы окончить свою жизнь на виселице не позднее завтрашнего дня, ни к чему утруждаться и запоминать ее имя.
Уголок рта Роше приподнялся в едва ли различимой улыбке.
— Принеси нам выпить, — он махнул в сторону дверей. — Не сидеть же с пересохшей глоткой.
Не ответила. Молча пересекла комнату и исчезла в дверном проеме. Скрипнув ржавыми петлями, захлопнулась дверь. Повернулся в замке ключ. Они снова были отделены от прочей части темниц.
И теперь можно было начинать. Роше подался вперед и заговорил — не спрашивая, скорее заранее утверждая очевидное:
— Ты расскажешь мне все, что помнишь о штурме и о том, что случилось в монастыре.
Геральт откинулся назад, скрестил руки на груди — отгородился.
— А если я откажусь?
— Тогда придется тебя бить, — невозмутимо заметил Роше. По его тону становилось понятно: запугивать покрытого ужасающими шрамами бывалого ведьмака командир «Синих Полосок» и не собирался — всего лишь обрисовал имеющиеся перспективы. — Я командую специальным отрядом короля достаточно давно. У меня рука набита. Ты, ведьмак, выдержишь долго.
— Будем надеяться.
— В худшем случае, — продолжил Роше, как будто не заметив отпущенной реплики. — Ты вернешься в подземелье. А завтра тебя публично выпотрошат, сдерут кожу и повесят.
— Просто так? — наигранно изумился Геральт. — Ни за что?
— За Темерию.
— Почетно, — ведьмак покачал головой и аккуратно помассировал ноющую шею — так, чтобы не задеть свежие рубцы. Совсем идиотом он не был: понимал, что все сказанное — не пустая угроза. Убийство короля — злодеяние, которому нет ни оправдания, ни прощения, и даже смерть — недостаточно суровая кара, чтобы искупить вину. Скорее всего, он умрет быстрее, чем палач приступит к свежеванию, но жестокая зрелищность в понимании алчущих возмездия масс должна хоть как-то сравнять преступление и наказание.
— С чего мне начинать?
— Ох… — Роше выдохнул и потер висок. — Это был долгий день. Начни с самого важного.
Свет вечернего неба, заглядывающий в проход за спиной ведьмака, густел, насыщался, становясь нежно-васильковым. Сквозняк приносил с собой запах Понтара: холодную, стальную свежесть речной воды и травянистый дурман облепившей берега и пристань тины.
— Для начала скажу, что в бой идти мне совершенно не хотелось, — начал Геральт, покачав головой. — Но что поделать? Отказать Фольтесту было невозможно.
Рассказывал Геральт складно — оставалось только слушать. Проснулся в шатре королевской советницы. Намеревался провести это утро с большей пользой и удовольствием, чем в итоге вышло, но был бесцеремонно прерван просунувшейся в проем головой посыльного, во все глаза пялящегося на голые сиськи Меригольд. Собрался. Отправился к королю, между делом перекинувшись парой слов с Рубайлами из Кринфрида. Прокатился в осадной башне до стен, обороняемых армией Ла Валеттов.
— Идея с башней, — не без сарказма отметил Геральт, — была просто великолепна.
— Она должна была сломить дух бунтовщиков.
— Толпа разодетых барчуков с помпой посетила штурм и пробежалась по стенам крепости, — съязвил ведьмак, качая белой головой. Золотистые глаза с по-кошачьи вертикальными глазами сощурились. — Только вот настоящая армия умирала на улицах под ними, по уши в крови и дерьме.