Итачи среагировал молниеносно. Он услышал Саске и в одну секунду оказался вверху лестницы, не давая брату упасть вниз.
Саске не сразу понял, что произошло, и почему он до сих пор стоит на ногах, в то время, как должен уже валяться где-то на полу. Сквозь зашкаливающий адреналин, владеющий всем его телом, он не сразу почувствовал на себе чужие прикосновения. Молодой Учиха вздрогнул и тяжело задышал, осознав, что его обнимают! Чьи-то ладони на его спине крепко прижимали юношу к живому теплу. Саске прислушался к себе, так непривычно было чувствовать близость чужого тела, но настолько… приятно. Он и не мог себе представить, что так изголодался по чужим прикосновениям, за все это время, живя одной только местью, он и не думал, что так приятно ему будет в объятиях чужого человека. Вот именно, ЧУЖОГО!
Саске тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и попытался вырваться из сдерживающего его кольца рук. Но незнакомец только крепче прижал его к своей груди, и молодой Учиха теперь мог отчетливо слышать частые удары чужого сердца прямо под своим ухом.
Саске замер, в голове крутились миллионы мыслей, что сейчас с ним может сделать этот человек. Но мужчина, как-то печально выдохнув, лишь ослабил руки, высвобождая Учиху из своих объятий. Саске, вопреки своим попыткам минуту назад, сейчас не отстранился, почувствовав свободу действий, и рука сама собой потянулась к лицу незнакомца.
Итачи опешил от таких действий младшего брата. Рука Саске дотронулась до его шеи, вздрогнула, когда зацепилась там за цепочку, обогнула его подбородок и замерла на щеках, там, где были расположены полосы-шрамы. Секунду казалось, будто Саске не дышал, он поспешным движением поднял руку выше, и поймав пальцами волосы брата, добрался до собирающей их сзади в хвост резинки. Губы Саске дернулись, когда догадка пришла ему на ум, он со всей силы оттолкнул от себя брата и, оказавшись без опоры, чуть было не упал, но вовремя нашел пальцами стену. Крепко держась за нее, мальчик начал медленно отходить назад от человека, который его спас. А точнее, сейчас в голове Саске по отношению к нему звучало только одно определение: убийца.
– И-и-итачи?? – имя было произнесено на грани слуха, но ужас и страх звенели в голосе достаточно отчетливо для того, чтобы у старшего Учихи замерло сердце от боли.
Он немного помедлил с ответом, но смысла скрывать свое присутствие больше уже не видел.
– А ты ожидал, что это будет кто-то другой, – голос Итачи, казалось, полностью вывел младшего из и без того хрупкого равновесия.
– ТЫ??! – рык Саске был полон злости и ненависти, он мгновенно выставил руки перед собой, в бесплодной попытке защититься. – Не подходи!
– Ты решил остановить меня голыми руками, глупый маленький брат? – как-то печально отозвался старший Учиха и сделал шаг по направлению к нему.
– Итачи! Не смей подходить ближе! – Саске дышал, широко открывая рот, а его пальцы била мерная дрожь. – Не подходи, слышишь! Не смей! Почему именно ты? Почему? Ты опять хотел почувствовать себя всесильным? Опять хотел меня унизить? Это же ты был в том лесу, ты убил тех людей!! Я так ненавижу тебя, Итачи! За что? За что? Почему ты сразу меня не убил!!!?
Это была истерика, это точно была истерика, Саске кричал, захлебываясь своими собственными криками, а Итачи с болью смотрел на взорвавшегося словами брата.
Вдруг Саске отлип от стены и тут же вцепился руками в свое лицо. Печать Орочимару, о которой Итачи уже и забыл, как и сам младший, разрослась по его телу, и, когда черные ветки этой странной силы начали приближаться к глазам, Саске закричал. Его пальцы почти вдавились в повязку, и тогда Итачи заволновался всерьёз.
– Что ты делаешь? – старший Учиха оказался совсем рядом, но попытка схватить младшего у него не получилась, тот отшатнулся от него, одной рукой отбив протянутую руку Итачи.
– Я же сказал, не смей! Почему Орочимару забрал глаза у меня, а не у тебя?! Почему такой безжалостный убийца, как ты, не страдает?! Почему?! Это несправедливо!! Почему именно я должен чувствовать эту боль?! Ксо, так же больно, – Саске еще сильнее схватился за свои покалеченные веки и закричал от боли, падая на колени.
– Саске! – маска безэмоциональности полностью слетела с лица Итачи, а в голосе он больше не мог скрывать свое волнение. Старший Учиха мгновенно оказался на коленях рядом с братом и с ужасом заметил стекающую по щеке Саске струйку крови, которая тянулась от покрывшейся красным повязки на глазах.
– Ты сделаешь только хуже! – закричал уже Итачи, силой отцепляя пальцы младшего от лица. – Прекрати это! Хватит!
– Не трогай меня! – почти что шепотом сказал Саске, силы неожиданно покинули его, оставив только все нарастающую боль в глазах, от которой он бы сейчас хотел избавиться хотя бы как угодно!
– Успокойся, – Итачи схватил ослабевшие руки младшего, своей рукой пытаясь дотронуться до его лица, но Саске опять вывернулся из его захвата. И тогда Учиха вынужден был придавить младшего к полу своим весом, поморщившись, словно от собственной боли, когда Саске при этом болезненно охнул. Младший брат тяжело дышал под ним, а по щекам стекали уже несколько струек крови. Половина его лица была покрыта черными ветвями проклятой печати. Итачи с минуту собирался с мыслями, на лице не было видно ни одной эмоции, но сердце стучало с бешеной скоростью.
Эта боль, она было настолько сильной, просто невыносимой, хотелось просто ныть от этих болезненных ощущений в глазах, свернуться калачиком, сжимая кулаки, стонать от страданий, даже наплевав на гордость. Боль не отступала ни на минуту, ни на секунду не отпускала мальчика из своих объятий. Это было невыносимо. Саске захныкал, даже не подумав, как со стороны это выглядело, его уже ничего не волновало: что сейчас с ним будет делать его брат, что он сам собирается делать. Ничего. Оставалась лишь боль. Все о чем мальчик мог думать.
Тяжесть сверху неожиданно исчезла, но двигаться Саске все равно не мог, да и зачем это нужно было делать? Пусть Итачи убьет его, облегчит страдания, он же не настолько безжалостен, чтобы оставить его в живых в таком состоянии?
Брат вернулся совсем быстро, и мальчик ощутил как его руки связывают веревкой.
– Убей меня уже, – сквозь боль прошипел Саске.
Итачи вздрогнул, посмотрев на брата, но сейчас было не до разговоров. Он протянул руки к повязке Саске, на секунду замедлившись. То, что он там мог увидеть, было слишком ужасным, слишком болезненным, но брату нужна была помощь. Прямо сейчас Итачи не мог волноваться о себе, физическая боль Саске была важнее. Поэтому, не задумываясь больше, Итачи развязал повязку мальчика. И пораженно замер. Это было… мучительно… неправильно. Видеть такие страшные увечья на лице брата, почти что ребенка это… Итачи сглотнул, удерживая поступившие к глазам слезы. Он осторожно смочил ватку в растворе, который он только что принес, и едва коснулся ею лица брата, от чего тот дернулся.
– Не двигай головой.
Странно, но Саске послушался его. Итачи аккуратно провел ваткой по щеке Саске, стирая кровь, то же самое сделал и с другой стороны, а потом, заменив вату, стараясь не делать лишних движений положил ее на тот участок, оставшийся вместо глаз мальчика.
– Что это? – подал голос Саске.
– Это должно унять боль на время, – мягко пообещал Итачи и, скрутив бинт, так же осторожно поместил его на веки Саске, крепко завязав сзади.
Сознание Саске медленно померкло, вероятно истерика полностью его вымотала, а отступившая боль смогла допустить его ко сну.
========== Глава седьмая… ==========
«Эта печать, она выжала из него все соки, – печально вздохнул Итачи, видя, как брат медленно расслабляется в его руках, сдаваясь под натиском сна, – нужно избавить Саске от нее.»
Итачи развязал руки брату, немного потирая его запястья в том месте, где грубые веревки оставили едва заметный след. Обездвиживать Саске, когда тот был в таком беспомощном состоянии, было просто неправильным. Но это являлось вынужденной мерой: Итачи сильно переживал, что Саске может навредить себе, и поэтому решил отгородить его от этого.
Старший Учиха бережно поднял брата, стараясь не разбудить его, но Саске спал очень крепко, вымотанный истерикой и действием печати, и поэтому от движений брата только слегка поморщился во сне. Итачи положил Саске на футон и заботливо укрыл одеялом.
Сейчас думать следовало не о печати. Младший брат скоро должен был проснуться, и тогда, вероятно, он начнет задавать вопросы. А Итачи пока не знал, как, не рассказывая всей правды, объяснить Саске, почему его ненавистный брат-убийца спас его и заботился все эти дни. Очередной план Итачи рухнул в пропасть даже до того, как был полностью продуман. И теперь старший Учиха опять находился в сомнениях, как и что ему предпринять, но с другой стороны… он так устал. Устал скрывать свои чувства, устал продумывать все на несколько шагов вперед, устал ошибаться, ведь именно его ошибка стоила младшему брату глаз. Да и Саске сильно вымотали последние события. Он становился более слабым, сломленным потерей своих глаз, более измученным… Это было больно видеть Итачи. В его голове не так давно поселился вопрос: что будет дальше? Сможет ли Саске как раньше ненавидеть брата? Или нестыковки и новые вопросы утихомирят его бездумную ненависть? Ведь Саске не глуп. Далеко не глуп.
В голове Итачи царил полный хаос, мысли вертелись с огромной скоростью, проносились в его сознании, почти не останавливаясь. Юноша не успевал закончить размышление об одном, как тут же начинал думать о другом. Да, он, несомненно, очень устал от всего. Коноха, клан Учиха, старейшины, задание, Акацуки. Его жизнь всегда напоминала какой-то отточенный механизм. С самого детства он выполнял то, что от него требовали. Делал так, как хотели другие. А на свои собственные желания у него просто-напросто не хватало времени. Он всего лишь хотел подольше оставаться рядом с братом, но у него никогда не получалось. Итачи откладывал все на потом, но… совершенно не задумывался, что следующего раза может и не быть. Так и случилось.
А когда он, выполнив задание, сбежал из деревни, то с большим сожалением, оглядываясь назад, осознал, что у них было так мало приятных моментов с братом. Так мало проведённого вместе времени. Так мало хороших воспоминаний, которые больше не смогут пополниться новыми. Ведь Итачи уже никогда не сможет быть тем старшим братом, который подарит улыбку младшему и услышит его заливистый смех. Саске будет улыбаться другим людям, или не будет вовсе. Потому что его жизнь мало чем отличается от жизни Итачи. Такой же отточенный механизм, только подпитанный ненавистью и направленный на достижение одной-единственной цели: убийство старшего брата. То, от чего так сильно оберегал Саске Итачи, случилось. Мало того, старший Учиха сам сотворил такое с младшим братом. Раньше он немного завидовал Саске, у которого было счастливое детство чуть подольше, чем у него самого. Зависть была едва ощутимой: ее перекрывало огромное облегчение и радость за маленького братишку, за то, что тому разрешили побыть еще немного времени ребенком, ощутить всю прелесть детского мира без забот и интриг взрослых, без обязательств и заданий. Саске хотел побыстрее стать шиноби, а Итачи наоборот желал, чтобы младший брат пока еще оставался ребенком.
Но он сам же разрушил детство Саске, безжалостно кинув его во взрослую жизнь. Иного выхода не было. Итачи боялся оставить брата одного с его еще детскими взглядами и доверчивыми глазами, ведь кто-либо мог этим воспользоваться, и тогда все, чего пытался добиться Итачи, потеряло бы смысл. Он долго искал выход, что ему нужно устроить такого, чтобы своим уходом сделать брата сильнее, что ему нужно предпринять, чтобы брат смог выжить один в этом мире. На тот момент, поселить в сердце Саске ненависть, казалось единственно верным решением, но…
Итачи тяжело вздохнул. Младшего брата снова начинали одолевать кошмары, даже не дав ему и нескольких часов отдыха.
Дыхание Саске стало ускоряться. Он заворочался в постели, задвигал головой, как будто пытаясь избавиться от накрывшего его кошмара, и чуть слышно вскрикнул. Сердце Итачи сжалось от это вскрика, но юноша продолжал оставаться на месте. Он сомневался, подходить к брату или нет. Старший Учиха никогда не сомневался: когда поступал в Анбу, по приказу отца, когда соглашался шпионить за семьей, даже когда получил приказ уничтожить клан Учиха. Он тогда был сломлен этим известием, неизбежностью гибели его семьи, много рассуждал, пытался решиться, уничтожив в себе все человеческое, корил себя и тысячу раз просил у всех прощения, но… не сомневался. Он был так воспитан. Ведь сомнения - это слабость шиноби. Они могут стать непоправимой ошибкой, которая будет стоить ниндзя жизни. Он никогда не должен сомневаться. Убьешь ты или убьют тебя - вот такой закон шиноби. Итачи слишком рано его уяснил.
Но младший брат всегда был причиной исключений в поведении Итачи. Поэтому сейчас Учиха совсем не знал, что ему делать. Подойти к Саске, попытаться избавить его от неприятного сна, или этим он сделает только хуже? Возможно, появление Итачи только сильнее напугает Саске? Он уже давно не тот старший брат, присутствие которого может успокоить младшего. Он – убийца всего клана и предатель. Он тот человек, которого Саске должен ненавидеть, а в данный момент бояться, ведь маленький двенадцатилетний мальчик без оружия и без зрения совершенно не может противостоять преступнику класса “S”. Именно так и было, когда Саске только-только осознал, что перед ним стоит его старший брат. Младший Учиха тут же выставил вперед руки и задрожал всем телом. Он боялся. Боялся его, Итачи! Своего старшего брата, который обязан защищать и быть рядом в трудную минуту. Сейчас Итачи было очень печально осознавать, что он давно потерял статус любимого брата.
Саске с громким криком вырвался из сна, оторвав голову от подушки, принимая сидячее положение. Что бы ему не снилось, это явно было сильнее всех предыдущих кошмаров. У мальчика сорвалось дыхание, и он никак не мог его выровнять. Саске мотал головой и размахивал руками, явно еще не отойдя от пережитого во сне. Он издал какой-то странный звук и с силой схватился за повязку.
– Мои глаза… Нет… я ничего не вижу. Почему я ничего не вижу??? – паника в голосе Саске сильно озадачила Итачи. Он тут же отбросил все сомнения и стремительно приблизился к брату.
У того был шок после сна.
Итачи содрогнулся, представив, что может почувствовать человек, который во сне мог видеть перед своими глазами утраченные наяву картинки, а потом резко вынырнуть из красочного мира сновидений во тьму реального мира. Итачи часто в последнее время снились сны, где он терял зрение, и, когда просыпался в холодном поту, чувствовал незабываемое облегчение от того, что все это было нереально. У Саске же было наоборот: он только что видел сон, а потом резко вырвался во тьму, не до конца понимая, что сейчас реально, а что нет, что всегда бывает, когда ты только-только проснулся. Если Итачи терял зрение во сне, то младший брат испытывал это наяву и ощущал в разы большее отчаяние, чем старший Учиха.
– Тише, тише, успокойся, – подал голос Итачи, садясь на колени рядом с братом.
Саске вздрогнул от неожиданного звука и отшатнулся от предполагаемого владельца этого голоса.
– Итачи? Это ты…
В измученную, не до конца пришедшую в нормальное состояние голову Саске вернулись воспоминания. Он вспомнил, что с ним случилось не так давно, и полученная информация никак не хотела укладываться у него в сознании. Темнота перед глазами больше не была такой пугающей, ну конечно, ведь он уже начал к ней привыкать.
Наблюдая за братом, Итачи пытался предугадать его реакцию. Сейчас Саске был психически нестабилен, он мог снова взорваться истерикой или заново попытаться отбиться от протянутых к нему рук. Но действия младшего брата совсем не оправдали предположений Итачи.
Саске медленным движением убрал руки от лица, опустив их вниз, и схватился побелевшими пальцами за тонкую ткань одеяла, это давало ему некоторую опору. Прикосновения успокаивали мальчика, напоминая о том, что вокруг его окружают предметы, и та тьма, которую он видит перед собой, всего лишь иллюзия. Рваные вдохи стали более спокойными и глубокими. Саске постепенно приходил в себя. Он не делал никаких резких движений, хоть и понимал, что рядом с ним совсем близко находится убийца всего клана. Итачи казалось, что брат со всей его эмоциональностью и злостью должен был накинуться на него или хотя бы бросить в его сторону фразы о ненависти, но…