– Да, – отзывается Питер. – Да, я… Я понимаю… Просто я никогда этого не делал, вот и всё. И я…. мне даже не верится, что я делаю это сейчас.
Сэм кивает, словно бы знает, каково это.
– В-третьих, – продолжает он, – мы начнём плавно и последовательно. На сегодня хватит часа, а дальше посмотрим, но я бы не хотел, чтобы встречи длились дольше. В то же время, кажется, раза в неделю тебе будет мало.
Питер на секунду зависает. Ему и в голову не приходило планировать сеансы. Конечно, какой-то частью сознания он понимал, что так будет – не станут ведь они говорить двадцать-четыре-на-семь или ещё что – но он даже не думал о возможности свободного времени, и это его немного пугает. Ему нужно прийти в норму, сейчас, и он не знает, что случится, если он останется один на один сам с собой.
В то же время Питер понимает, что Сэм тоже живой человек, со своей личной жизнью, лишённой проблем и переживаний Питера, и он бы не хотел в неё вмешиваться.
Так что он молчит. Сэм понимает.
– Мы можем разобраться с этим позже, если хочешь. Посмотрим, как пойдёт.
Питер молча кивает, сжимая кулаки в кармане своей огромной толстовки. Она буквально проглатывает всё его тело. Ему кажется, что он может спрятаться в ней. Не от Сэма, но – от всего. (От Бэка.)
– И последнее, – говорит Сэм, и Питер поворачивает голову на голос, смотрит ему в глаза. – Мы фокусируемся на настоящем. У тебя есть проблемы, которые мешают твоей жизни прямо сейчас? Их мы и собираемся решать. Не думай, что тебе надо выложить мне всю свою биографию, только если ты не считаешь, что это поможет. Но сейчас нас волнует именно то, что происходит теперь.
Питер оглядывается по сторонам, словно бы именно в этот момент всё должно пойти наперекосяк, но ничего не происходит, и ничто в его голове не предупреждает об опасности. Он сжимает пальцами ткань внутри кармана своей толстовки.
– Как мне определить, что настоящее, когда мой мозг мне врёт?
Сэм не до конца понимает, о чём он говорит. Питер тоже, если честно, но стоит ему открыть рот, как мысли легко облачаются в слова, и он рассказывает обо всём: о том, как встретил Бэка в Италии; о том, как думал, что он был идеальным супергероем и другом, пока не узнал правду; о складе, но он не задерживается на нём, не желая вдаваться в подробности того, что произошло; о том, как победил; о том, как Бэк неожиданно снова вошёл в его жизнь даже после смерти и заставил его начать скрываться; о том, как он скучает по своему другу, по своей девушке и по тёте; о том, как не спал четыре дня, и он понимает, что до сих пор боится склада. Да, он победил, но с тех пор, как он приехал сюда – в безопасное, по факту, место – его мозг продолжает возвращаться туда.
– Меня сбил поезд, – говорит Питер, вскидывая голову и встречаясь взглядом с Сэмом. Он говорит это вслух. – Меня сбил поезд.
– Это серьёзно, – отвечает Сэм. – Почему ты решил рассказать именно об этом? Помимо очевидного – это случилось прямо после событий на складе, верно?
– Да, буквально спустя пару секунд, – говорит Питер, потирая глаза. – Всё было… Я не мог понять, что было реальным, а что нет, на меня вывалили сразу столько всего, но это… Я знал, что это было настоящим. После того, что, как я думал, было настоящим, оказалось иллюзией, это было настоящим.
– Окей, – произносит Сэм. – Это явно не лучший якорь, так что давай поищем что-нибудь другое. Это покажется очень простым, но доверься мне: сфокусируйся на своём дыхании. Просто сделай десять глубоких вдохов, затем прислушайся, как ты себя чувствуешь. – В ответ на говорящий вы сейчас серьёзно взгляд Питера Сэм лишь пожимает плечами. – Давай, сделай это.
Это ты тут просишь о помощи, так попробуй, говорит Питер самому себе. Он бессознательно закрывает глаза и делает вдох. Выдыхает. В какой-то момент он чувствует, как расслабленно опускаются плечи. На девятом выдохе он открывает глаза, и снова фокусирут взгляд на Сэме после десятого.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает тот.
Питер хмурится.
– Расслабившимся, – отвечает он, замечая, что его руки сейчас покоятся на коленях, ладони открыты и лишены напряжения. – По-настоящему расслабившимся, – он делает на этом упор. Это незнакомое чувство, учитывая прошлую неделю. – Почему я раньше так не делал?
– У тебя был стресс, ты был занят, ты просто не думал об этом, – пожимает плечами Сэм. – Любая другая причина. Не размышляй о том, почему ты не делал этого раньше, думай о том, чтобы делать это сейчас. Измени количество вдохов-выдохов, если считаешь нужным.
– А что если у меня нет на это времени? – спрашивает Питер. – Например, если мне кажется, что меня атакуют, или если меня действительно атакуют?
– Давай попробуем кое-что ещё, – отвечает Сэм. – Нет единственного верного решения. Попробуй сконцентрироваться на том, что ты чувствуешь ногами, – Нет никакой боли, он не порезался, боли нет. В ответ на озадаченный взляд Питера Сэм исправляется: – Или, зная тебя, кончиками пальцев. На том, на чём ты стоишь или висишь.
Питер переводит взгляд на свои пальцы, словно бы видит их впервые.
– Я не знаю, как это описать.
– Тебе и не нужно. Просто сосредоточься. Это может помочь тебе прийти в себя, – Сэм делает паузу, после чего продолжает: – и второе: что ты делал минуту назад?
– Что?
– Скажи мне, что ты делал одну минуту назад.
Питер непонимающе смотрит на него.
– Эм, наверное, дышал?
– В этом есть смысл?
– А?
– Минуту назад ты дышал. В этом есть смысл?
Питер медленно кивает, когда, наконец, понимание настигает его.
– Да. Да, есть.
– Что ты делал десять минут назад? – спрашивает Сэм.
– Эм, – заминается Питер. – Разговаривал с вами?
– Это вопрос или утверждение?
– Утверждение, – говорит Питер. – Я разговаривал с вами.
– Есть ли смысл в том, что ты это делал?
– Да, – Питер чувствует, что улыбается.– Да, есть. – Как бы сильно он ни был вовлечён в некоторые сны, как бы он ни был уверен в нереальности происходящего, он не задавался вопросами, просто плыл по течению. В Германии было то же самое. – Но я всё ещё не знаю, поможет ли мне это, когда потребуется…
– Эй, – говорит Сэм. – Ты не можешь так думать. Ты не знаешь. Какая польза будет от сомнений сейчас? У тебя есть три техники, которые могут помочь в следующий раз, когда ты не будешь уверен в происходящем. Сосредоточься на этом. Мы не сможем решить все проблемы за раз. Мы поймём, что помогает, а что нет, и не без помощи метода проб и ошибок. Это лишь начало.
– Ладно, – выдыхает Питер. Он вдруг замечает, как выпрямился во время разговора с Сэмом. Его голова кажется чище, тело легче. – Просто, я всю неделю был как не в себе…
Сэм поднимает руку.
– Понимаю. Но это первый день. – Первый День. На этот раз по-настоящему Первый День. – Это займёт время. Так что для начала: никаких оправданий, сохранять объективность. Повтори за мной.
Питер повторяет, Сэм заставляет его сделать это ещё два раза и, довольный результатом, произносит:
– Отлично. Думаю, на сегодня мы можем сворачиваться.
– Уже? – спрашивает Питер громче, чем планировал. Он кашляет. – В смысле, прошло всего…
– Почти час, – заканчивает за него Сэм. – Мы многое обсудили за сегодня, и это хорошо. Однако я не хочу слишком сильно торопить события.
– Но ведь сейчас только девять, – едва не скулит Питер. Он не хочет ныть или показаться капризным или неблагодарным, просто… – Что мне делать остаток дня? Как мне понять, что со мной всё будет в порядке?
– Что хочешь, – отвечает Сэм. – У тебя ведь каникулы. Развлекайся. Играй в видеоигры с друзьями, позвони тёте. Будь ребёнком, пусть и ребёнком в непростом положении. Когда бы ты хотел встретиться снова?
Питер робко опускает взгляд на свои руки.
– Завтра будет слишком рано или…?
– Да, – говорит Сэм, и Питер вспоминает тон, с которым он говорил в первый раз, в аэропорте в Германии. Он смягчается, когда Питер сжимает в пальцах ткань толстовки. – Через день. Дам тебе немного времени, чтобы всё переварить, посмотреть, что из этого выйдет. Подойдёт?
Питеру не подходит, но, опять-таки, он первый раз пробует подобное, и, возможно, требует слишком многого.
– Конечно, – отвечает Питер, снова поднимая взгляд на Сэма.
Ему стоит сказать что-нибудь. Заставить его остаться. Объяснить, что он не может играть в видеоигры с Недом или звонить тёте, потому что не знает, кто может прослушивать на другом конце, нет никакой гарантии безопасности…
Он ничего не говорит. Он что-нибудь придумает. Шаг за шагом, Паркер.
Сэм поднимается, и Питер поднимается следом.
– И еще кое-что, и я полетел, – говорит Сэм, и Питеру интересно, была ли это игра слов. Потому что это однозначно она, но Питер не знает, может ли Сэм Уилсон так шутить. – Следи за собой. Это значит правильное питание – никакого фастфуда – и здоровый сон. От восьми до десяти часов. Лучше девять. Приучи себя делать что-то перед сном – и постарайся превратить это в ежедневное занятие – например, научись готовить. Физнагрузка, насколько это возможно в таких условиях, не помешает, но без перенапряжения. Здоровое тело не гарантирует здоровый разум, но и повредить не сможет.
Питер кивает с нарастающим энтузиазмом в такт словам Сэма.
– Да, отлично, с этим я справлюсь, – и это действительно ему по силам. Может, не сразу, но всё вышеперечисленное возможно, и именно за это Питер хочет цепляться. Будет цепляться. Как свет в конце тоннеля…
это метафора с поездом
…и ему надо не забывать, что, по словам Сэма, всё не разрешится в один день. Но когда он прощается с Сэмом у двери, вдруг осознаёт, насколько хорошо себя чувствует. Словно бы он ходит по воздуху. Словно бы для него всё-таки есть будущее; воспоминания о Бэке не будет владеть его жизнью.
– Ты ни разу меня не упомянул.
Питер отрывается от книги – что-то о физике элементарных частиц, нашёл, пока просматривал полки Роуди. Она казалась не к месту. Как выяснилось позже, книга принадлежала мистеру Старку: на первых страницах остались пометки его почерком. Может, он оставил её здесь или Роуди сохранил её на память. Он видит Бэка на диване - на том же месте, где не так давно сидел Сэм.Сам Питер всё ещё в кресле. Прошла пара часов, но ничего в комнате не изменилось.
Питер прикрывает глаза и глубоко вдыхает.
– Тебя на самом деле здесь нет, – он открывает глаза: Бэк, склонив набок голову, всё так же сидит напротив, не отводит взгляда от Питера и выглядит абсолютно невинно.
Нет – не просто невинно, скорее даже дружелюбно. То самое подбадривающее участие, как когда Фьюри сорвал его поездку. Говорящее я на твоей стороне с той самой искренностью, на которую так легко купиться, так легко привязаться к тому самому человеку, в котором он так отчаянно нуждался именно в этот период жизни.
Вот только Бэк никогда не был тем самым человеком, и его здесь нет.
Бэк игнорирует его протест.
– Я имею в виду, серьёзно, это твой первый сеанс, и ты ни слова обо мне не сказал? Не знаю, мне чувствовать себя оскорблённым или благодарным.
Питер бросает на него тяжёлый взгляд.
– Минуту назад я был в комнате один, читал книгу. Никто не входил. Здесь больше никого нет. За минуту ничего не изменилось.
Бэк вздыхает.
– Поздравляю, ты пробуешь новые техники. Уверен, что на этот раз ты не спишь. Но знай, что сейчас я часть него, неважно, есть я тут или нет.
– Тебя нет.
– И поэтому ты со мной споришь.
Питер захлопывает книгу. Чёрт, он потом найдёт, где остановился. Он зло смотрит на него, кривит губы настолько агрессивно, насколько способно его юношеское лицо, и больше не произносит ни слова.
Бэк картинно поднимает руки в знак поражения.
– Ладно, ты на меня злишься.
– Да.
Бэк улыбается, когда Питер с силой захлопывает рот после этого вырвавшегося на автомате ответа.
– Почему? Разве ты не должен радоваться? Теперь ты уже достаточно уверенно можешь сказать, что реально, а что нет, ведь так? Разве не это было твоей целью?
Питер сжимает губы в тонкую линию, качает головой, возвращается к книге, пытаясь найти, где он остановился. Он скользит взглядом по словам на странице, когда книгу вырывают у него из рук и бросают через всю комнату. Внезапно Бэк оказывается с ним лицом к лицу, и смотрит так пристально, что Питер невольно вжимается в спинку кресла под его яростным взглядом.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – рычит Бэк, и Питер может лишь выдавить из себя слабый кивок.
Он только что сам отшвырнул свою книгу без какой-либо причины?
– Не без причины, – произносит Бэк и слегка отстраняется, когда видит, что внимание Питера всецело принадлежит ему. – Часть тебя хочет с тобой в чём-то разобраться, очевидно. И не в твоих интересах её игнорировать, – он меряет шагами комнату, и хотя на нём обычная одежда – на самом деле очень похожая на то, что сейчас надето на Питере – Питер готов поклясться, что может видеть тянущийся за его спиной плащ.
– Тогда почему она выглядит как ты? – спрашивает Питер, и его передёргивает от смирения в собственном голосе. Он злится. У него есть полное право злиться. Он не должен звучать так жалко.
Бэк нависает над ним, изучает оценивающим взглядом. Питер поднимает взгляд вверх, чувствуя себя таким ничтожным.
– Я вызвал тебе большой спектр эмоций. Не моя вина, что ты не можешь справиться с человеком, который так сильно повлиял на тебя и твою жизнь. Или ты бы предпочёл мне труп в железных доспехах?
Слова заставляют его физически отпрянуть, снова вжаться в спинку кресла.
– Ты мудак.
– Ты не упомянул меня, – Бэк снова возвращается к изначальной теме, абсолютно полностью игнорируя враждебность Питера. – Ты спокойно говоришь о своих прошлых проблемах, но не о том, что происходит теперь?
– Понять, что реально, а что нет, сейчас важнее, – говорит Питер. Он не знает, верит ли
своим словам.
Бэк фыркает в ответ.
– Я уже помог тебе утром. Ты знаешь, что реально. Ты избегаешь настоящих проблем.
– Каких именно?
– У тебя отлично получается находить оправдания, чтобы не звонить своим друзьям и близким, не правда ли? Ты продолжаешь представлять, как твоя тётя скучает по тебе, как твоя девушка хочет к тебе приехать, как вы с лучшим другом проводите время вместе. Но теперь, будучи тяжёлом положении, ты просто бросил их? Ты не говорил о них Сэму и ты не говорил обо мне, ты сфокусировался на проблеме, которая уже решена. Какова цель?
– Вернуться домой, – отвечает Питер, впиваясь ногтями в свои ладони.
– Зачем? Вернуться к миру, который тебя ненавидит, и людям, к которым ты боишься обратиться даже в отчаянии? – В голосе Бэка больше нет никакой агрессии, она испарилась, как только Питер стал его слушать; теперь он просто возвышается над ним, скрестив руки, и в его тоне звучит лишь сухое перечисление фактов.
– Я не хочу, чтобы они страдали.
– Как думаешь, как они чувствуют себя сейчас?
– Я не хочу, чтобы они погибли, – говорит Питер, и вот оно. Он может сесть прямее, податься вперёд, глядя на человека, который угрожал ему именно этим.
Бэк пожимает плечами.
– Это риск для любого, кто с тобой близок. Думаешь, они смогут жить нормальной жизнью после всего этого? Думаешь, ты можешь просто вернуться домой, ходить в школу, бродить по коридорам и посещать уроки, и всё будет как прежде? Твоя жизнь окончена.
Прежде, чем он успевает осмыслить свои действия, Питер вскакивает на ноги, его кулак выписывает в воздухе дугу и бьёт Бэка прямо по скуле, так, что его голова откидывается на бок, а на щеке остаётся красное пятно. Питер тяжело дышит. Он сильнее сжимает кулак, готовый замахнуться ещё раз, если Бэк снова откроет рот.
Бэк оглядывается на Питера через плечо, и единственный видимый Питеру глаз распахивается шире, фокусируясь на нём. Синева радужной оболочки смотрит исключительно на него. Питер чувствует, как у него слегка подгибаются колени.
– Осторожнее, – произносит Бэк, – ты ведь не хотел бы случайно оставить пару дыр в стенах.