— Что? — наконец, не выдержал Джон, ощетиниваясь.
Молодой человек слегка вздрогнул и, краснея, вновь посмотрел на него; потрескавшиеся губы чуть шевельнулись. Потом глубоко вздохнул и придвинул к нему по прилавку расходную книгу и ручку.
— Н-не могли бы вы… М-можно попросить ваш автограф, доктор Уотсон, сэр? — спросил тот, взволнованно заикаясь.
Чувствуя себя последним мерзавцем, Джон нацарапал свое имя, заплатил и поспешил назад, к снятому ими дому, сожалея, что утро так не заладилось.
Поездка домой прошла беспрепятственно, хоть дорога показалось более длинной и извилистой, чем он помнил, но с четким ориентиром в виде вращающейся ветряной мельницы, возвышающейся над одинокой скалой. Он оставил «Ленд-Ровер» там же, где нашел его, благо не было необходимости четко вписываться между какой-либо разметкой и линиями парковки: здесь были следы в грязи да неглубокие лужи в углублениях от колес. Повесив мешки на предплечья, Джон, открыв незапертую дверь, положил покупки на стол, чтобы разобрать и распаковать их. И, насвистывая какую-то песню, что, казалось, соответствовала настроению (а оно улучшилось, когда утренняя неловкость осталась в прошлом), принялся за работу. Вскоре сосиски были в чугунном горшке, а несколько разбитых яиц шипели в масле на сковородке, пока оба блюда не были приготовлены. Шерлока не было видно ни в гостиной, ни в кухне. Шагов тоже не было слышно, половицы не скрипели, и вода не шумела в трубах ни в ванной, ни в туалете. Джон честно не ожидал, что тот будет бодрствовать. Сон был необходим для усталого тела, хоть уход в сновидения был далек от того, в чем нуждалась его остальная часть. Ум был обеспокоен, а отчасти, возможно, и сердце. И желудок, конечно, не мог обойтись без внимания. Джон быстро поднялся по лестнице к спальням, оставив внизу без присмотра сосиски и яйца на еще горячей неглубокой сковороде. Дверь Шерлока была закрыта, и он осторожно постучал, чтоб не потревожить его.
— Шерлок? Ты проснулся? — позвал он негромко.
Никакого ответа. Джон постучал еще раз, затем попробовал дверь, когда продолжающаяся тишина становилась тревожной. Медная ручка легко повернулась в ладони; дверь оказалась не заперта. Джон слегка приоткрыл ее, чтоб не скрипнули петли, и заглянул в большую спальню.
Кровать была пуста, но еще не застлана; покрывала сняты, а простыни скомканы и лежали в беспорядке после ночного сна. Сумка с вещами Шерлока была всё еще около двери, нераскрытая и нераспакованная, точно так же, как пакет с его личными вещами возле кровати. Джон вошел, озираясь вокруг, на мгновение охваченный страхом, который не позволял себе называть, но который всегда касался самого худшего. Он не должен был волноваться. Осмотревшись, он увидел большие эркерные окна, выходившие на южную сторону, к волнам и скалам, а также взъерошенного Шерлока, сидящего, закутавшись в толстое коричневое одеяло, и подавшегося к стеклу, глядя на скалы. Волосы его были в том же беспорядке, что и простыни, а лицо столь же белым в свете слабого утреннего солнца.
Было бы даже трудно сказать, открыты его глаза или нет, если бы, когда он моргал, его черные ресницы не трепетали. Он, казалось, не заметил или не озаботился тем, что Джон был там, завороженный неспокойно кипящей водой залива.
Подойдя к нему, Джон встал рядом, прислонившись к стене, и тоже стал наблюдать. Это было безостановочно, бесконечно. Белый всплеск волны, разбивающейся о черные камни, чтобы вновь отступить и вернуться: неизменный прилив разрушительной силы, успокаивающейся в своем ритмичном крушении. Всё было покрыто серой пеленой от моря до неба – и трава, и облака, – за исключением скал и белых гребней набегавших и бьющихся в них волн. «Обзорный Дом» стоял ближе к краю скалы, чем казалось Джону по фотографиям, даже ближе, чем выглядел по дороге сюда. Над садом, куда выше трепещущей на ветру травы, за стеклом, они словно повисли в воздухе чудесной уловкой, волшебством и иллюзией.
— Красиво, хм-м?
Шерлок только кивнул, всё еще неподвижный, словно мраморное изваяние.
— Я однажды поехал с компанией в Лизард-Пойнт [4]. Попытался заняться серфингом. Весьма опрометчиво. Дело кончилось солнечными ожогами и потерей половины ногтя на пальце ноги. Потрясающая поездка. Костры по ночам были удивительные.
Джон взглянул вниз на бледное, лишенное эмоций лицо, отражавшееся в оконном стекле, когда Шерлок негромко говорил это, всё еще поглощенный движением волн – приливом и отливом снаружи. В любое другое время хорошо было бы просто побыть в тихой компании. У них с Шерлоком часто бывало такое. Впрочем, тут было две возможности, когда Шерлок был в одном из своих капризов: гробовое молчание или раздражительность ребенка. Раздражительность означала, что тот хотел внимания, но не знал, как попросить об этом. Так что Джон должен был понять, какого рода была тишина, но он научился бояться того, что за нею часто скрывалось. Он вздохнул, потирая затылок, как всегда, когда сталкивался с другими призраками недоброго прошлого.
— Ты в порядке, Шерлок? — спросил он, ощущая, что горло слегка сжалось при этих словах, которые он еще не был готов говорить и слушать. Значит, другие вопросы; другие мысли. — Я знаю, что ты был занят, читал в газетах. Всегда проверял, был ли ты где-нибудь упомянут. Я знаю, как тебе нравится быть загруженным. Но… все-таки, ты в порядке?
— В отличие от того, чтоб, упав на землю, биться в истерике – из-за тех вещей, изменить которые я не в силах? — Шерлок усмехнулся, повстречавшись с Джоном глазами, как в зеркале, в оконном стекле, – на фоне омываемых волнами скал и пены. — Да, я в полном порядке.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Цвет мяты – приглушенный светло-зеленый, с сероватым оттенком (код по шкале цветов - #98ff98)
http://encycolorpedia.ru/98ff98
Цвет яйца малиновки – оттенок бирюзового, средний между светлым серовато-голубым и светлым серовато-зеленым. Гнездо этой птицы выглядит так:
https://thumbs.dreamstime.com/thumb_528/5286761.jpg
[2] Слово «гранула» («гранола») было запатентовано в конце XIX века в США для пищевого продукта, приготовленного из цельного зерна, измельченного и запеченного до хрустящего состояния. Такой завтрак считается своеобразной зарядкой организма на целый день. Плющенная овсяная крупа заправляется медом, орехами и воздушным рисом. Ее запекают в духовом шкафу, периодически помешивая. Так и получают потрясающую хрустящую гранолу.
https://kitchenmag.ru/posts/589-chto-takoe-granola-i-kak-prigotovit
[3] В оригинале - Spam. Сегодня мало кто знает, что в незапамятные времена акроним «спам» никоим образом не был связан с Интернетом и с компьютерной техникой, а имел отношение к консервам не самого лучшего качества. В далеком 1937 году американская компания Hormel Foods выпустила колбасный фарш из скопившегося неликвидного мяса (компания существует и сегодня, и до сих пор выпускает продукт с этим названием). А аббревиатура «спам» образовалась от усечения английского «spiced ham» — «ветчина со специями», «перчёная ветчина». Покупать малоаппетитный продукт никто не желал, поэтому хозяин компании мистер Хормель развернул масштабную маркетинговую кампанию и начал поставлять консервы в военные ведомства и флот. Даже в послевоенной Англии консервы «спам» были основным продуктом питания, а слово приобрело значение чего-то отвратительного и в то же время неизбежного.
http://www.aif.ru/society/web/948243
[4] Одно из самых ярких и живописных мест в Англии, в графстве Корнуолл, которое иногда называют «полуостров Корнуолл». Здесь находится самая западная точка Великобритании – мыс Лендс-Энд (в переводе «Конец земли») и самая южная точка – мыс Лизард. Особенностью графства является то, что на территории Корнуолла нет ни одного города, а столицей считается поселок Труро. Графство Корнуолл расположено в юго-западной части Англии, омывается Ла-Маншем с одной стороны и водами Атлантического океана с другой, что и делает его побережье таким притягательным для многочисленных туристов и желающих пожить в более теплом климате.
Мыс Лизард у берегов полуострова Корнуолл:
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D1%83_%D0%9B%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%B4-%D0%9F%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D1%82#/media/File:Lizard_Point_view.jpg
========== Глава 3 ==========
ГЛАВА 3
Лжец из Шерлока был никакой.
Джон достаточно видел его лицедейства, чтобы знать, что тот фантастически одарен в этом плане – то есть, если хотел. Он был актером, импровизатором, кем-то, кто мог принять любой мыслимый облик, так что собственную мать способен был бы сбить с толку. Шерлок мог быть выдающимся в том, что касалось воображения, если задавался подобной целью. Проблема была в том, что он редко утруждал себя этим, если дело касалось Джона. Слишком много уловок бывало в прошлом, слишком много моментов обманутого доверия, так что Шерлоку пришлось дорого заплатить за всё это. И он постарался быть честным. Но только для Джона. Для Джона каждая ложь была чрезвычайно прозрачна, предлагая немного больше чем шанс поддержать невежество. Иногда Джон желал, чтобы тот показательно злился и носился по дому, как бушующий ураган, – в некотором подобии своих нормальных безумных капризов. В конечном счете, это не было бы притворством. Это выглядело бы нормальным – вполне в духе Шерлока, и было бы тем, что было Джону отлично известно. Тем не менее, даже то, что они снова были вдвоем, в этом уединенном месте, среди красоты и истории, не помогало тому, чтобы снова сделать ход вещей правильным.
Шерлок взял самую длинную из грубых палок, что они обнаружили прислоненными к поленнице дров, и они отправились на торфяники, хорошо одетые для холодных ветров и взяв с собой кое-какие припасы. Каждый из них нес ранец, хотя Шерлок не озаботился никакими вещами, собираясь использовать сумку не для продуктов, а для сбора тех образцов, что ему попадутся и покажутся любопытными. Ну, а Джон нес термосы горячего чая, холодное молоко, печенье и одеяла, чтоб позаботиться о комфорте. Он немного чувствовал себя стариком – вроде тех, над кем он потешался, когда был ребенком, – тех, у кого были глупые хобби и кто принадлежал к разным глупым сообществам. Он не был еще достаточно стар, чтоб быть скучным, решил он. И, чувствуя холод в руках, стукнул палкой по зеленой земле.
Единственный в мире консультирующий детектив к смене обстановки отнесся весьма благосклонно. Не слишком любящий деревню, он поддался исключительному очарованию земли покрытых руинами древних строений, и готов был уйти достаточно далеко от их окон и очага, чтоб взглянуть на каменные реликвии давно ушедших времен. Он шел молча. К вящему неудовольствию Джона, это был широкий и скорый шаг, позволяющий оставаться впереди и на некотором расстоянии, держась столь же безмолвно, как остатки каменных стен, к которым они направлялись, глубоко уйдя в свои мысли. Джон неловко пытался завязать разговор, но безуспешно, получая лишь «Хм-м» в ответ на свои замечания о мхе или о плюще, обвивающем тис. Комментарии о бодрящем и свежем воздухе или что под ногами немного скользко, оставались и вовсе проигнорированными. Разумеется, это были скучные темы, он знал, но кто же, взбираясь по склону и слегка задыхаясь, спросил бы сердито: «Кокаин? Как давно ты снова подсел на него?»
Они остановились передохнуть рядом с тем, что было, наверное, старой церковью. Сохранилось менее половины здания, хотя даже одинокие стены в десять футов были более чем внушительны. Каменные плиты вряд ли были столь крепки – как очень старая игра Дженга [1], – ожидая лишь кирпича нужной формы, чтоб рухнуть. Всё же стены, казалось, не возражали против того, чтобы человек шести футов ростом, поднявшись над тем, что было, возможно, окнами, прижался к древним алтарям.
Джон вынул одеяло и, разложив его на плоском участке земли, сел в тени исчезнувших предков. Отвинтил крышки двух термосов, налил две чашки чая, положив для Шерлока несколько кубиков сахара. А потом протянул другу чашку, – как раз в нужный момент, когда тот устроился возле него, глядя на лежащие вслед за торфяником скалы. Там, внизу, возле них, шум моря не умолкал никогда.
Джон вскрыл пластиковую обертку упаковки шоколадного печенья и положил между ними, а сам обнял колени и стал наблюдать за бегущими облаками.
— Осталось от римлян, как думаешь?
— Возможно. — Шерлок переломил пополам сухое печенье, одну часть опуская в чай, а другую оставив с прочими на обертке. — В ближайших деревнях есть постройки, похожие на нее, но более вероятно, что это остатки раннего корнуэльского поселения.
— М-м. Удивительно, что заставило их покинуть эти места? — сказал Джон, забирая другую половину печенья Шерлока.
— Погода, я думаю. Очень близко к утесам, и частые штормы. К тому же, уязвимы для нападения кораблей. Судя по разрушенным стенам перед заливом, то, что им угрожало, нанесло удар с моря.
— Действительно, поблизости не слишком много церквей, и деревень почти нет. Таким образом… деревянные здания просто сгнили и разрушились?
Шерлок улыбнулся и, слегка кивая, взял другое печенье, тоже переломив пополам.
Они просидели так более часа, пока их тени медленно поворачивались за солнцем. Говорили о ранней римской колонизации, торговле с финикийцами и прочем. Шерлок немало знал о пиратстве на полуострове Корнуолл, и Джон тихо принял всё это, слыша затаенную страстность в голосе друга, когда тот оживленно говорил о ворах и контрабандистах. Джон вытянул ноги и лег. День уже разгорелся, и Джон не видел ничего плохого в том, чтоб слегка подремать. Если выйдет. Хотя ноги его и устали от ходьбы, сознание отдыхать не хотело, по-прежнему обеспокоенное той причиной, что его сюда привела.
— Как твоя работа? — спросил он, когда их беседа вновь умолкла, и повисла пауза. Он согнул колени и снова вытянулся, глядя на неподвижную, словно камень, спину Шерлока, покрытую темным пальто.
Детектив лишь пожал плечами, отклонившись назад и опершись на ладони.
— Был занят, — сказал он, повторяя раннее заявление Джона.
— Да, я знаю. Но как дела в Ярде и вообще? Опасности, о которых не писали в газетах? Кажется, лучшими случаями были те, о которых я рассказывал раньше в блоге.
Детектив вздохнул.
— Были несколько раз погони. Три случая со стрельбой и один раз меня почти задушили. Но преступники были всегда чрезвычайно глупы. И примитивны. Главным образом, было мелкое воровство и мошенничество. Редкий день проходит без подтверждения, что человеческие существа неизменно корыстны и эгоистичны. Не то, чтобы у меня было б много работы, если б люди искренне заботились друг о друге. Полагаю, живу за счет их пороков.
Джон нахмурился про себя.
— Почему… Откуда всё это?
— Опыт. Наблюдения. И, пожалуйста, не рассказывай мне про Духа Прошлых Святок [2], и что люди преисполнены милосердия и способны возлюбить друг друга… и подобную ерунду. Даже большинство религий базирует благодеяния на будущей личной выгоде. Так устроен мир. Это не мизантропия, а очевидный факт. — Шерлок, запрокинув голову, обернулся: яркие глаза его встретили хмурый взгляд Джона со своей обычной проницательностью. — Чтобы доказать мою точку зрения, мне достаточно вспомнить о тебе. В некотором смысле.
— Ладно, прости. Мне следовало бы помнить, что мой лучший друг – фаталист.
— Скорей, реалист.
— Пессимист.
Шерлок пожал плечами, волосы его были достаточно длинными, чтоб тугие завитки зашуршали возле основания шеи.
— Так или иначе, я не сержусь, что ты женился и ушел, чтоб начать новую жизнь без меня. И не нужно в качестве извинения проводить со мной отпуска или преподносить подарки. И что я делаю в свободное время, касается только меня. У тебя теперь своя жизнь и свои привычки. Мы живем каждый сам по себе, как обычно оно и бывает. Люди отдаляются друг от друга.
— Да, но мы, в общем… мы – нет, — сказал Джон, приподнявшись и опираясь на локти. — Не стесняйся поправить меня, если я неправ, только прежде ничто тебя не останавливало, и ты не готов оставить всё это, чтобы отдаляться и дальше. Ты ведь здесь, не так ли?