Растерянный, опустошенный, разбитый на мелкие острые кусочки, точно ваза из тонкого хрусталя, упавшая с большой высоты, стоял он долго в коридоре, за несколько метров до кабинета Мори.
“Оставь, наконец, свое прошлое, выброси, сожги. Ты не один, кому было тяжко, посмотри вокруг, в вашей стране ещё все более менее благополучно, а в России и того хуже, как и сказал ваш начальник, черти что … Забудь это вконец, не жалей себя, иначе, останешься тем же забитым мальчишкой, не вини себя, иначе ничего не сможешь сделать сейчас из-за заниженной самооценки. Ты сам заковываешь себя в цепи, но однажды, поняв, что все осталось далеко и ты уже другой, не тот что был раньше, разорвешь их, разрушишь оковы и станешь свободным” - Русская продолжала успокаивать его, настраивая на дальнейшие действия, но уже не только ради выгоды своей.
“Я смогу?.. Я смогу.”- Пообещал Накаджима, только не голосу в голове, а самому себе. “Там, верно, не страшно, надо идти” - Наконец собрался он и вплыл в кабинет.
Такой привычный запах металла, ощущающийся на языке, окутал его. Там царило напряжённое спокойствие, казалось, лишний вздох, звук, движение, и все взорвется, разлетится, развалится.
- Все, я думаю, чтобы не потерять русского, достаточно, их организмы молодые, справятся. Надо немного подождать. - Мори облегчённо вздохнул и вытер со лба пот, разряжая обстановку.
- Было бы хорошо, если все пойдет по плану. - Кое посмотрела сначала на русского, потом на Дазая, потом на Мори.
- По плану? То есть, мы всё-таки схлестнем их, тем самым обрекая на смерть обоих?
- Нет, Огай, я думала, что мы по-тихому избавимся от иностранца, но для начала подлечим его, уж больно он жалок.
- Ты про это, ясно тогда. Да, так и будет. Но боюсь, босс опередит и расправится с русским, нужно сегодня его выставить отсюда, ладно, решим позже… Хиро…- Мори не успел договорить.
- Кстати, кого имел ввиду Хироцу, какая-то девочка, служившая с тобой, кто она? - Кое спонтанно решила сменить тему.
- Помнишь ведь… Ладно, расскажу. - Доктор сел на пол, прислонившись спиной к холодной стене, переводя дух и настраиваясь разворошить свое прошлое. - Когда была война, наших солдат безжалостно рубили, а я, такой молодой и бездарный в то время, служил полевым медиком. Я не справился бы в одиночку, хотя нет,там бы бригада врачей не имела бы никаких шансов помочь, таковы были потери. Но как-то раз я увидел ребенка, чуть младше тебя, не понимаю, как я прочувствовал ее силу, узнал, что она не простая, но предложил работать со мной. Ее способность позволяла исцелять людей, только вот для этого, пациента требовалось почти убить. Она пошла на это, ради чего - не знаю, не пойму ее. Я разрушил ее, поломал…
- Она сейчас лечится? Ведь это очень тяжело для детской психики.
- Все эсперы рискуют, подрывают свое психическое здоровье, такова цена владения. Но нет, она чем-то похожа на тебя, такая же стойкая, почти, и она не лечится, она попала к моему знакомому противнику.
- Это как? - Кое не совсем поняла смысл последней фразы, сказанной врачом.
- Потом, быть может, дойдет до тебя… Но я сам виноват, что она сломалась в тот момент, я был жесток, возомнил, что она обязана так поступать, отправляя людей дальше, чтобы они умирали по нескольку раз на дню, страдали неимоверно. Если бы я тогда понял это, ее чувства и переживания, то возможно, она бы осталась. Я не представляю, как можно было мне так поступить, словно тирану. У нее был один человек среди воюющих, и я поступил очень подло. Нет, все же это хорошо, что ее тогда забрали от меня.
- Может быть, она вылечила их, если осталась?- Осуждающе, полным непонимания взглядом, смотрела Озаки на Огая
- Нет. Осаму она бы не вылечила - он нейтрализовал бы ее способность. А русского… ходят слухи, что прикосновением он может убить, или предметом, с которым контактировал, не знаю точно.
- Понятно. Ты жалеешь о той девочке, только честно? Как ее звали, кстати?
- Акико Йосано. И нет, я рад за нее. Очень. - Доктор зевнул. - Устал как собака.
- Приляг, что тебе мешает?
- Ты посмотришь за детьми, Кое?
- Конечно, не сомневайся.
- Хорошо, спасибо.- Мори вырубило сразу после этой фразы.
Девушка тоже чувствовала усталость, и потому, решила сходить за бодрящим напитком, дабы не подвести Мори и проследить за пациентами.
Как только она покинула кабинет, в один момент, будто поджидая случая, открыли глаза Осаму и русский мальчик.
- Как тебя зовут?- Первый спросил Дазай. - Достоевский Федор? Понятно, а я Осаму Дазай.
- Вот как, значит, услышал. Если ты смог, то давай общаться на равных?
- Я не совсем понимаю, о чем ты, Достоевский? - Голос Дазая был слаб, что и неудивительно.
- Ну ты ведь узнал, как мое имя. Это я позволил тебе прочитать мысль. Я тоже умею так. Ты хочешь узнать, кто я такой, не так ли?
- Т-так…
- Все равно это ничего не изменит. Ты вскоре забудешь. Я Федор Достоевский, родился в России, знаешь, наверное, такой уголок гнилой на земном шаре, что занимает больше всего места. Моя способность-Преступление и наказание, могу убивать неугодных мне людей одним прикосновением. А знаешь, для чего? - Он внимательно осмотрел забинтованное тело Осаму. - Чтобы не было вот этого всего, мир рушится, когда есть высшие и низшие слои, когда нет равенства. По сути ведь, все эсперы преступники, они не чувствуют вину за что-то содеянное, считают, что имеют на это право. А обычные люди твари дрожащие. Поверь, я достигну своей цели и сотворю новый мир, без грешников-одаренных. Правда, мне нужна помощь, но только пока, как только я решу, что в одиночку готов, так сразу и пойдет дело, и никто не сможет мне помешать.
- Понятно. - Усмехнулся Осаму, отчего ему стало очень больно и в некоторых местах бинты окрасились в красный. В мыслях он считал русского сумасшедшим, полнейшим идиотом, которому не помешало бы пройти обследование у психиатра.
- Не хочешь объединиться?
- Нет, мне и тут хорошо, для чего? Я не считаю людей грешными только по той причине, что что они обладают особым даром. Знаешь ли, все и так не малую цену платят за это.
- Я вижу, как тут хорошо, а ты… Ты пожалеешь. И годков так через десять-пятнадцать, мы обязательно встретимся, если будешь ты ещё жив.
- Ну и если ты доживёшь.
- Творцы не умирают.
Больше Накаджима не слышал их разговора, они, как ему показалось, разговаривали в мыслях, но почему тогда невозможно понять, о чем?
Вернулась Кое, с кружкой горячего крепкого кофе и, увидев, что ранее лежащие дети сидят и смотрят друг на друга, почти не моргая, она выронила кружку, которая вдребезги разбилась, разбудив Огая.
- Что, Кое? Что-то случилось?- Ещё не бодро, но уже и не сонно спросил доктор.
- Очнулись, Мори, все прошло отлично!
Доктор подошёл, чтобы проверить показатели приборов и осмотреть пациентов. А Накаджима в это время пытался разобраться, в чем смысл способности Федора и зачем ему новый мир.
Но ему снова стало не по себе и ощущение, что за ним наблюдают, усилилось.
Осаму, прищурившись, смотрел на юношу, будто вычислив, что тут кто-то есть. “Как так, ещё один узнал, а может, я сам становлюсь параноиком? Нет, это взгляд его. Какие у него стали глаза…”- Ацуши испугался.
Дазай смотрел уже не как обычно, а презрительно, возвышенно, отрешенно и бездушно, его глаза, цвета молочного шоколада, теперь стали темнее и отливали каким-то кровавым оттенком. Это был другой человек, совершенно чужой.
Доктор тоже заметил это, но сетуя на последствия переливания, которые пройдут, как только они придут в себя, решил не заострять внимание на этом.
- Кое, так что будем делать с русским? Не убьем же мы ребенка, да и не выкинем просто так? - Задал вопрос доктор, выводя девушку из кабинета.
- Надо посоветоваться с Рюро, у него, кажется, были связи с каким-то священником, можно отдать на воспитание к нему.
- Дельный совет, Озаки. Только об этом я ещё раньше хотел сказать, но уступил прекрасной даме это право! - Огай положил свою снова горячую руку на талию девушки.
- Отстань, педофил! С Элис своей развлекаться будешь! - В шутку вскрикнула она. - Только вот что, - продолжила она уже с серьезным видом.- видел, какой теперь у твоего ученика взгляд? С чего бы это? - Девушка сказала это тихо, что только Мори и услышал.
- Думал, показалось… Не знаю, может быть, так отходит, может быть больно ему очень.
“Может быть, это была дурная кровь?” - добавил про себя Ацуши.
- Может я пойду поговорю с Хироцу?
- Да, хорошо, Кое, я не пойду с тобой, останусь с ними.
- А тебе то зачем идти, я сама.
- Хорошо…- Это рвение показалось странным доктору, но о чем можно было волноваться, ведь Хироцу добропорядочный человек.
Как только девушка покинула комнату, мужчина сел напротив ученика, пытаясь изучить, заметить все изменения в его поведении, но от озлобленного взгляда становилось не по себе даже наставнику.
Но Огай не решался говорить с ним об этом, дожидаясь, когда не будет русского мальчика.
Кое вернулась с Хироцу.
- Мори, помоги иностранцу собраться, я выведу его из нашего здания, тут проездом как раз оказался Натаниэль, он молод и богобоязнен, а значит, сможет позаботиться о мальчике, станет ему старшим братом. Да и его вера и верность богу поможет в воспитании ребенка.
- Он ведь эспер, верно? - Огай немного склонил голову в сторону старшего.
- Да, его способность называется Алая буква, множество действий, кстати, выполнить он может с ее помощью.
Во время этого диалога Дазай и Федор с ухмылкой смотрели друг на друга. Наблюдающая за этим Кое, нервно теребила руками рукав кимоно.
- Вот и все, Хироцу, можешь уводить его. - Мори был доволен, что так легко и тихо они избавятся от русского.
Рюро помог мальчику подняться и повел его вон, даже не догадываясь о последствиях предстоящей встречи и чем это обернется в будущем.
Комментарий к Прошлое Дазая. Равный по разуму.
Не знаю как, но идея о том, что в Дазае и Достоевском есть что-то общее, привела меня к такой банальности, как кровь:)
А в принципе, почему бы нет?
========== Прошлое Дазая. По тонкому льду. ==========
“Не иди туда, мальчик мой”- пропела Цветаева в его голове, чем-то ее голос напомнил о том далёком, светлом, нежном, будто чужом детстве, о тех ласковых, чуть шершавых от работы руках, что трепетно перебирали шелковистые светлые волосы, когда он засыпал, о тех потрескавшихся от постоянного недоедания и нехватки питательных веществ губах, что невесомо целовали его в лобик каждое утро, о тех необычного цвета глазах, что потухали день за днём, и наконец, закрылись. Ацуши, почему-то, первый раз представил себе это, хотя точно знал, что именно так и было до того, как он оказался в приюте.
В отличие от других воспоминаний, заставлявших юношу страдать, эти принесли чувство умиротворённости и надёжности, давая силы на дальнейшие действия, укрепляя дух.
- Осаму, как ты? - Доктор не хотел тревожить подростка раньше времени, хотел дать немного отлежаться и отдохнуть, но видя, что тот был в оживлённом состоянии при русском, всё-таки обратился к нему.
- Нормально. - Холодно и кратко, впервые мальчик говорил таким тоном.
- Это хорошо, конечно… Но может ты устал уже и не хочешь разговаривать? Так ты скажи и я оставлю тебя в покое на время, позже побеседуем.
- Да, устал. От жизни. - Помедлив добавил он.
Мори напрягли и взволновали слова подростка, такие бездумные или наоборот, хорошо обдуманные? Он отвернулся к девушке.
- Кое, выйдем? Дазаю необходимо отдохнуть, а нам поговорить.
Они вышли, Накаджима разрывался, не понимая, где ему лучше быть: остаться с другом, который ни с того ни с сего произнес те слова или пойти за старшими и послушать, о чем они будут говорить. Цветаева выбрала второе и Ацуши, ведомый голосом, исполнил ее волю.
- Меня тревожит это, Кое. Дазай тогда был жизнерадостным ребенком, а сейчас вдруг так сказал.
- Ну а чего ты хочешь, Огай? Во-первых, он перенес много за последние дни, а во-вторых, он растет, ему почти четырнадцать. Чего ты хочешь от забитого подростка? - Будто обвиняя произнесла Озаки.
- Ты говоришь, будто я виновен.
- А разве нет? Если все уже обдумано, то смысл медлить? Огай, нельзя больше ждать! - Тихо, возмущённо, срываясь, будто торопя время, шептала девушка, обжигая не то словами, не то дыханием щеку доктора.
- Я не смогу один, понимаешь? Мне нужен тот, кто поможет и, если я не справлюсь, довершит это. Хироцу отказался наотрез, а ты…
- Нет. Не смогу.
- Ну вот, а кроме нас троих никто не знает, даже Осаму. Может быть, когда его раны зарастут и ум станет светлее, я прибегну к его помощи. А пока рано.
- Вот как? Ты сам говорил, что не можешь больше жить под таким давлением с его стороны, а оказалось, что тебе и так хорошо, да? Ты трус, да, Мори? Доктор, который боится, как смешно звучит! А знаешь, что если ты свершишь расправу в одиночку, то конкурентов не будет, ты, и только ты сможешь стать боссом! А подумай, если твой ученик, как ты сам выразился, станет светлее умом, поможет тебе, то, думаешь, он не будет претендовать на место босса?
- Нет. Не буду.
Они резко обернулись. У дверей стоял Дазай, облокачиваясь на косяк, его колени дрожали, но это не помешало ему так незаметно появиться, что даже чуткость и великолепный слух Накаджимы не засекли его появления.
Он выглядел жалко, но как-то по-особому стойко что ли. Окрашенные в некоторых местах в ярко-красный бинты уже намокли, пропитались смесью кровей, соединившихся совсем недавно.
- Как ты так неслышно пробрался? - Поинтересовался Мори.
- Вы научили, наставник. - Тот слегка склонил голову.
- Тебе надо сменить бинты, больно? - Доктор подошёл к мальчику и провел ладонью по непослушной шевелюре подростка.
- Да нет, привычно.
Огаю просто жутко хотелось, чтобы вернулся тот Дазай, его бывший ученик, такой открытый, жизнелюбивый, доверчивый, заинтересованный во всех делах, честный, пусть и не всегда способный продумать планы действий, рассчитать исход событий, но искренний. А что было сейчас? Какой-то новый, чужой человек, к которому доктор и не знает, как отнестись.
- Мы обговорим все, только через неделю. Ты сейчас разволнуешься и будешь очень неспокоен, тогда раны откроются и будут долго заживать, останутся шрамы на всю жизнь, тебе оно надо?
- Не знаю, надеюсь, что вся жизнь завершится в ближайшее время. - Дазай пожал плечами.
Мори ничего не ответил, лишь растерянно уставился в пол. Он и сам понимал, что нужно избавляться от босса, ради его же подчинённых, ради эсперов и неспособных, ради спокойствия наконец, но раньше он надеялся, что как только ученику исполнится четырнадцать лет, то они вдвоем сделают это грязное, но и в то же время праведное дело, но теперь уверенность в Осаму пропала совсем, такого подростка доктор не знал, никто его не знал таковым.
***
Вся неделя прошла в тяжёлых мыслях и раздумьях по поводу его ученика, мрачневшего день за днём, более задумчивого и резко осиротевшего. Босс ни разу за этот период не заглянул проведать их, хоть как-то высказать свое мнение по поводу свершившегося, пусть и не верное, снова поблескивая осатанелыми глазами. Ходили слухи, что босс серьезно заболел, так как его никто не видел, хотя первое время его и не искал никто, настолько он выпил все соки из своих подчинённых, но после все осмотрели и проверили, тирана не было нигде. Оставалось только одна версия, он покинул свое пристанище, но для чего, было вопросом.
У Дазая наконец затянулись раны, но следы от них были настолько ужасны, что ранее не имеющий каких-либо комплексов подросток, решил скрыть их от людских глаз. Именно тогда на его руках и лодыжках появились первые слои бинтов.
Огай, проводивший время в тяжёлых раздумьях, наконец решился на разговор с изменившимся учеником, заходя издалека и как бы пытаясь прочитать его отношение к плану.