Теперь новая мафия не была столь бесстрашной, как несколько месяцев назад, босс просто раздавил их, прижал к земле, не давая даже лишнего глотка воздуха. Все ее члены ощущали этот гнет, но, чем ближе подходил день судный, когда должны они были решиться, тем сильнее таяла уверенность, заливая воском все мечты и желания
- Послушай, Осаму, нужно поговорить.
- Да, доктор Мори, слушаю.
- Ты по-прежнему относишься к объединению?- Доктор не уточнил, будто предостерегаясь.
- Да, что-то нужно?
- Послушай, Осаму, - повторился Мори - тебе завтра будет четырнадцать лет, это, конечно, не имеет значения, просто так, к слову. - Было очень заметно, что старший очень волнуется.- Ты, наверное, помнишь наш с Кое разговор, беседы с тобой…по поводу босса, про эти издевательства и тиранию. Да, сейчас он где-то скрывается, но тем не менее, он придет и мы снова будем тянуть за собой этот груз его бессмысленных и бесчеловечных приказов, все устали, Дазай.
Ученик слушал внимательно, немного прищурившись, размышляя о чем-то.
- Я все помню, Мори. Говорите, босс скрывается? Вряд-ли он сам додумался бы до такого в своем состоянии. Но, мне кажется, я знаю где он. Помните, внизу, рядом с сейфами, люк? Так вот, там вполне приличные условия, в отличие от этих, имеется все необходимое и не очень. Наш босс ведь боится чего-то, пытается окружить себя надёжными людьми, которые не предадут. Я знаю все это, но…
- Ты один из них?
- Да, но только формально. Я не поддерживаю его политику, считаю, что это слишком подло, относиться ко всем, словно к мусору, и не важно, прикажет он тебе потом своей спиной прикрыть его от вражеской пули или же заставит показывать веселое шоу. - Мальчик ухмыльнулся.
- Понятно, Осаму. - Огай обмяк, потеряв надежду на его поддержку.
- Мори, вы же будущий босс, почему же в ваших глазах столько разочарования?
Доктор попытался собраться, ответить что-нибудь, но почему-то не мог. Он только что предстал в таком состоянии перед учеником, перед будущим помощником.
- Ты ошибся, Осаму, это не разочарование, это страх. Мерзкое животное чувство, какой из меня босс.
- Наставник из вас получился хороший, я думаю, что и это получится. - Его ученик улыбался, по-прежнему, так же ясно и светло.
- Дазай, ты изменился, могу я узнать причину?
- Нет, я сам не знаю её, но и не замечаю изменений, разве что это…- он показал новые, чисто-белые бинты, обмотанные плотно вокруг запястий.
- Покажешь рубцы, а то странные они, не должно было так быть. Я же доктор, проверю хоть…
- Только вам, доктор Мори… Не говорите, никому и ничего, пожалуйста. - Дазай говорил как раньше, прежним тоном, немного волнительным и совсем не твердым.
Мори осторожно разматывал бинты, боясь задеть рубцы. Но увидел он свежие раны, ещё не глубокие, почти не кровоточащие, яркие по сравнению с бледной кожей.
Он ничего не сказал, лишь покачал головой, заново закрывая места порезов.
- По тонкому льду ходишь, Осаму.
- Пока выдерживает, буду идти.
- На тебя так русский повлиял?
- В какой-то степени да, но это не связано с порезами. Знаете, он мне будто родственник, в какой-то степени. Мы мыслим одинаково, только не подумайте, что это подростковые заморочки, нет, это что-то большее, масштабное. - Говорил Дазай, немного торопясь.- Он даже предложил объединиться, стать творцами, уничтожить всех одаренных. Будто это спасет наш мир от греха.
- Ты можешь рассказать все?
- Как скажете, босс.
Мори кивнул и Осаму начал говорить.
- Сначала мы просто говорили, как обычные люди, тогда Кое вышла за кофе и мы остались. Он немного рассказал мне о себе. Его имя - Федор Достоевский, про способность вы знаете. Он говорил мне о том, что люди со способностями нарушают равновесие в мире, а потому, нужно сделать всех равными, то есть все эсперы должны умереть. Он назвал себя творцом, и ещё сказал, что не умрет.
- Это все? - Задал вопрос Мори, как только Осаму прервался ненадолго.
- Нет. Он предложил мне объединиться с ним и создать новый мир, сказал, что если я останусь на своем месте, то обязательно пожалею. Пообещал что встретимся через некоторое время, лет так через десять.
- Ну что ж, обычный бред? Или что-то большее?
- Этот разговор может и бред, но, он предложил общаться на равных, я спросил, что это значит, а он ответил, что я так же читаю мысли, но только его, а он - мои.
- Друг друга? И что, совпали?
- В том то и дело, что мы понимали друг друга. Он говорил, что если на первых порах ему помогут, он станет сильнейшим, величайшим… А когда его уволили к знакомому Хироцу…
- Натаниель Готорн. - Подсказал Огай.
- Когда его увел Хироцу к Готорну, Федор подумал, что то, что он богобоязненный и верный пойдет на пользу, и они, в скорейшем времени, могут объединить силы и тогда его план будет исполнен.
- Звучит пугающе но все же, за десять лет, как он пообещал, мы разовьёмся, даже если что и случится. Но его слова похожи на бред больного, он псих, Осаму.
- Да нет, Мори, он не псих, уж поверь мне хотя бы.
“Если сам Дазай сейчас был бы в нормальном состоянии, то может Мори и поверил бы, а так он сам как сумасшедший…” думал Накаджима.
- Я верю, Осаму, верю. Но пока забудем, нам нужно составить собственный план в отношении босса, верно?
- Конечно, доктор .
Осаму наклонил голову и ухмыльнулся. Они создадут новую организацию.
“Как бы вы не ошиблись…”
========== Прошлое Дазая. Метка ==========
Ацуши неотступно следовал за Дазаем все время, пытаясь понять, что так сильно повлияло на характер друга, круто изменило его поведение и пошатнуло психическое здоровье, хотя, Накаджима считал, что здоровых в этом плане людей просто быть не могло в мафии, все были с какими-то сдвигами.
“Тяжело, наверное, держаться им? Хотя и по себе знаю, что такое жестокость…”
“Но ты знаешь, что такое любовь, Ацуши. Вспомни ее.”
“А они? Они разве не знают?”
“Знают, но не все. Ты должен будешь просмотреть их личные дела, это мне понадобится вскорости, но когда босса не будет здесь”
“Хорошо, Марина.”
Казалось, что он просто не мог задать ей какой-либо вопрос, будто ему было совсем не интересно. Но это было не так, просто Накаджима уже понял, на что он точно не сможет получить ответ.
После таких диалогов, то-ли с самим собой, то-ли со своей второй личностью, то-ли с кем-то ещё, Накаджима сам начинал сомневаться, что он нормальный. “Но это же сон?” Думалось ему.
Хотя где-то в глубине души он понимал, что слишком долог его сон, что слишком правдоподобен он, что уж больно далеко он ходил в своих сновиденческих приключениях и пора бы уже возвращаться, но в то же время он не мог вернуться по своей воле, что-то его там держало, будто чувство, что он должен завершить начатое и раскрыть некую завесу тайн, но только для кого?
Минуло ещё несколько дней, быстрых и незаметных, словно на видео прокрученных, паренёк уже, честно говоря, подустал слушать перепирки Кое и Мори, чуть скрипящий голос Хироцу и видеть Осаму, что-то записывавшего на листах, которые он уносил наставнику своему .
Но один день замедлился, пошел, вроде бы, как ему и следует.
В тот день Осаму спустился вниз к боссу, будучи его псом, как его и назвал последний. Подростку было тяжело видеть его безумный глаза, впервые после избиения. Но долг есть долг, тем более, когда надо играть хорошего услужливого послушного мальчика, готового на все ради своего хозяина.
Это было странно, но босс ненавидел Осаму за его способность, за то, что тот был достаточно умным и прямым когда-то, за его ухмылку, которая, казалось, мерещилась ему в кошмарах своей дерзкой привлекательностью, и в то же время доверял ему более остальных, надеясь, что он защитит от чего-то злого, надвигающегося, подобно буре. Ведь у него и не осталось никого, забавно, что эта фраза подходила к обоим.
Осаму ненавидел себя за это, он уже ждал что босс снимет с него этот мерзкий позорный ‘титул’, именующий его собакой. Он считал, что после того злополучного листа босс либо убьет его, истязав для начала, что смоет с него этот позор, либо выгонит из числа своих приближенных.
Но так не случилось .
- Здравствуй, шавка. Ну что, какие вести?
- Никаких, хозяин.
- Мори уж сильно переживал, забавно. Но знаешь, я понимал, что ты оправишься. Ты бы не умер от такого. Да и мне бы ничего не было от тех ядов, я защищён. Впрочем, как и ты. - Босс состороил что-то наподобие ухмылки.- Не хочешь мне наконец объяснить, чья это задумка?- Лицо босса стало снова злым, перекосилось и сморщилось.
Дазаю и Ацуши стало неприятно от этого зрелища.
- По правде говоря, босс, я пытался получить одно вещество, которое, по идее, должно поднять дух эсперу и уменьшить количество энергетических затрат, вот и все. А шел я действительно к доктору Мори, чтобы проконсультироваться, вдруг, слишком много ошибок вышло…могла выйти
- Ясно, но наказание пошло тебе на пользу, верно?
- Да, хозяин.
“Фу, как противно, и это говорит Дазай, такой сильный и уверенный ныне…”
- Молодец, псина. Развлеки хозяина, только принеси мне для начала железные метки, отбросы накалят их. А знаешь зачем? Я хочу сделать тебя ещё ближе, чтобы ты стал только моей собственностью. Поверь, это даст тебе множество возможностей, откроет все пути, пока ты здесь.
Накаджима видел, как вздрогнул Дазай, как ещё смурнее стали его шоколадные глаза, как побледнело его хмурое лицо, сделавшись на миг беззащитным, видел, как сжались его кулачки. Он не хотел такой судьбы.
Но это быстро прошло, Осаму собрался, снова становясь уверенным и независимым, гордо смотрящим вперёд и будто сквозь босса.
- Будет сделано, хозяин. - Ответил он сдержанно, безбоязненно и открыто, будто отдал приказ, проявляя все лидерские качества.
Через минуту все было готово, подросток, не выражая никаких чувств, кроме презрения, которого не видел босс, ждал.
Клеймо раскалили почти докрасна.
Дазай нервно сглотнул.
- Начнем.
Босс взял это клеймо за ручку и пальцем подманил подростка.
- Встань на колени, милый мальчик.
Осаму встал. Босс прислонил клеймо. Запахло обгоревшей плотью, так мерзко и противно, так знакомо и уже чуждо, что призрака будто затошнило от этого запаха жареного и нахлынувших в который раз горьких воспоминаний.
Дазай закрыл глаза, казалось, что он спит или потерял сознание, но ресницы подрагивали и кулачки, уже побелевшие от того, что он сильно сжал их, тряслись.
Миг, пока босс ставил клеймо, показался и Накаджиме, и Дазаю вечностью, страшным сном, который хотелось прервать, но возможности сделать это не было ни у кого.
- Как красиво будет, когда заживёт. - Посмеялся босс.- Пока можешь отдохнуть. Иди вон! - Уже приказал он.
Осаму вышел и рухнул за порогом, сотрясаясь от дикого крика, рвущегося наружу, который он не мог пустить, дабы не разгневать босса и не заставить его проявить свою грязную, обязующую на что-то, жалость. По его щекам катились слезы, причиняя своим теплом ещё больше страданий, ещё больше жгучей боли на месте ожога.
Вряд-ли бы обычный человек вытерпел такое, только тот, кто уже лишился всякого ощущения проходящей жизни. Может уже и его друг стал таким чёрствым и черным?
Накаджима невесомо подлетел сзади и, поглаживая по волнистым волосам подростка, тихо пропел ему то, что сам услышал будто впервые, такую родную песенку, какую мать ему пела в младенчестве, когда ещё совсем ребенком был Ацуши и плакал, будто бы осознавая, что ждёт таких как он, ещё не понимая, какую силу сдерживает в себе.
Неожиданно Дазай затих и тогда, призрак прервал свою песню, прошептав “Ты все вынесешь, только терпи.”
Первый поднялся и пошел к Мори с какой-то кривоватой ухмылкой, словно что-то зная или надеясь на какое-то чудо.
В этот момент Ацуши и в правду посчитал Осаму сумасшедшим, к сожалению, он был прав в какой-то степени.
Когда подросток поднялся к Мори, доктор сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Обернувшись на звук открывающейся двери последнего передёрнуло.
- Это босс сотворил такое? За что? - Подошёл он к мальчику.
- Это повышение, теперь я будто стал ближе к нему. - Говорить ему было больно из-за поврежденной щеки.
- Это же… - Доктор рассматривал ожог.- Не просто какой-то рандомный бессмысленный символ, это же руна, что обозначает… обозначает… - Задумался он.
- Вы верите в это, доктор Мори? - Перебил Осаму.
- Если честно, нет, я сам строю себе будущее не полагаясь на высшие силы, но иногда, когда даже эти самые силы предрекают успех, это придает уверенность, что-ли?
- Понятно. Так что это за знак?
- Руна подарка - ингуз, по-идее она обещает удачное завершение начатых дел… Это шанс, Осаму! Шанс освободиться!- Глаза Огая загорелись надеждой.
========== Прошлое Дазая. Ночь кровавой луны. ==========
Внезапно Накаджима оказался окружённым тьмой, совсем один, словно выброшенный слепой котенок, не видящий ничего вокруг себя, такой же одинокий и беспомощный. Он не представлял, что ему делать, голос Цветаевой будто отключился, предоставляя ему право выбора действий, но паренёк не знал, что делать.
Слишком привык он к ее покровительству, слишком привык он к ее поддержке, слишком привык он, что женщина будто блокировала все его дурные воспоминания, поднимая наверх самые добрые и светлые, вытаскивая из глубины памяти самые давние, первые, самые родные моменты, что обогревали душу юноши и давали некую уверенность в себе.
Ацуши сквозь сон слышал бормотание, но совсем чужое и словно злое, ему, по правде говоря, не очень хотелось возвращаться, но в то же время это ощущение несуществования словно растворяло его настоящего.
Тьма начала рассеиваться и сквозь нее он видел своими тигриными глазами то, что происходило в кабинете Мори.
Осаму сидел на стуле, что-то увлеченно рассказывая, даже раскраснелся немного.
“А может это из-за ожога так, жар какой-нибудь или что-то ещё?”- Думал Ацуши, не познавший в свое ребячество болезней по типу простуды, чему все удивлялись, или из-за суровой закалки его иммунитет был таким сильным, или из-за особенной силы тигра, буквально сохраняющей юношу в целости .
Мори одобрительно кивал его словам, что-то постоянно помечая на листах, в хаосе лежащих на столе. Он был доволен, глаза его горели огнем, но на лице не было ни намека на румянец, то-ли он умел контролировать и сдерживать проявления каких-либо эмоций на теле, то-ли он просто не умел так радоваться.
На лице Дазая, на месте ожога, появился то-ли пластырь, то-ли бинт приклеенный странным способом, Накаджима так и не разобрал. Но что сразу бросалось в глаза так это бинт, теперь скрывающий почти половину лица подростка, придавая ему более устрашающий вид, более суровый и бесчувственный. Теперь было еще сложнее понять, что на уме у этого подростка, и это вселяло ужас в сердца тех, кто смотрел в его лицо.
Тем не менее, сейчас он казался не таким пустым, а совсем наоборот, живым и желающим что-то сделать на пользу.
Наконец, Дазай замолчал, поправив свои волосы, ухмыльнулся. Теперь и его глаза горели, почти как и у Мори, только ещё безумнее, ещё безжалостнее и горячее был огонь в них, готовый, кажется, сжечь на пути все и всех, кто посещает идти вперёд.
“Нездорово это, совсем нездорово, как в лихорадке он, так мой отец умирал…” Вдруг вспомнил Ацуши.
“Странно, откуда я это помню? Это снова ты, Марина?”
“Да, Ацуши, я. Ты видишь и вспоминаешь то, что нужно мне, в какой-то степени это тебе помогает, верно? Ты ведь теперь не только плохое помнишь, но и то, что было до детского дома.”
“Спасибо… Только скажи, как там сейчас, в обычном, в моём мире?”
“А этот мир, не твой?”
“Ты же поняла, Марина… Как в настоящем времени?”