========== Новые мушкетеры ==========
Старик отец любил повторять ему, что детей заводить надо пораньше и что у Малфоев седина незаметна. Вскоре после рождения сына Люциус убедился в справедливости обоих утверждений. Мать Люциуса, которая настояла на своем праве самой назвать внука, долго смотрела на младенца, потом немного удивленно взметнула бровь и произнесла «Драко». Нельзя не признать, что она угадала с именем – в мальчике было что-то огненное, несмотря на наследственную бледность. По крайней мере, когда ему было всего полгода, от первого проявления его магии в детской сгорели шторы. От второго проявления у Люциуса появились первые седые волосы: представьте себе единственного наследника древнего рода, пролетающего вниз мимо окна библиотеки на втором этаже. А потом пролетающего вверх. Пришлось подарить парню метлу. Вот только если бы всегда удавалось ее заметить, когда он в следующие разы пикировал мимо окна таким же манером…
Ах, ну конечно, с точки зрения Нарциссы это были милые детские шалости. Блэки-то через одного были буйными сумасшедшими, так что на их фоне прыгать из окна, чтобы проверить свои магические способности, – это довольно буднично. Говорят, что у Лонгботтомов даже есть такая традиция: тех, кто не прыгает сам, вышвыривают родственники. Гриффиндорцу ли бояться сотрясения мозга? Впрочем, ответ Драко на упрек отца был по-малфоевски надменным: «Я должен был полагать, что наследник Малфоев – сквиб?»
Драко был настоящим наследником Малфоев: умным, хитрым, гордым, с вечно вскинутым подбородком. Но иногда в нем вспыхивала кровь Блэков. Например, на детском утреннике в поместье Малфоев, когда семилетний Драко вытянулся струной и влепил пощечину младшему Крэббу, превосходящему его в размерах раза в два. Люциус был доволен, что Крэбб не посмел ответить, хотя объяснение с его семьей не доставило ему удовольствия, как и любая ситуация, где от него ждали оправданий. «Он мерзавец», - лаконично пояснил Драко свой поступок, когда Люциус вызвал его в свой кабинет. «Он дурак, - терпеливо пояснил Люциус. – Но дурак полезный». Драко некоторое время подумал, спокойно разглядывая гобелен за спиной отца. «Знаю, - наконец произнес Драко. – Но все равно противно». Люциус понял, что сына он не убедил. И что намного хуже, Драко подумал и предпочел очевидной пользе свои странные принципы. У наследника Малфоев появились принципы, не переводимые в денежные знаки, – с этим надо было что-то делать. Только, черт его возьми, что? Хотелось заавадить проклятого неформала Сириуса, который только что в первый раз прислал двоюродному племяннику сову, наверняка с одобрениями, но это был не выход.
Многие принципы Драко Люциус одобрял: например, те, которые побудили его сына презрительно посмотреть на младшего Уизли на приеме по случаю избрания нового министра магии. Но некоторые не одобрял категорически: уже через минуту после знакомства с Уизли Драко с неслизеринской отвагой принял бой против трех противников. Бешеная кровь Блэков на секунду оказалась полезной: двое Уизли сразу вышли из строя под действием метко пущенных ананасов. Третий ананас, брошенный с недетской силой, попал в министра магии. Кидающийся один на троих Малфой, ловко уворачивающийся Уизли – многие волшебники в этот вечер почувствовали, что их привычный мир рушится. Не говоря уже о министре магии, на которого обрушилось все содержимое стола, когда он перевернулся вместе со стулом, судорожно уцепившись за скатерть.
На вопрос отца, какого черта он полез в драку с Уизли и благословил министра магии на вступление в должность ананасом по голове, Драко ответил с привычной лаконичностью: «Я дерусь, потому что дерусь». Люциус проклял самого себя за то, что позволял сыну читать маггловские романы и подумал, что предпочел бы услышать: «Мы разошлись во мнениях по одному богословскому вопросу». К некоторым французским романистам Люциус и сам до сих пор испытывал небольшую слабость.
Когда Люциус, сразу после приезда сына в Хогвартс, получил текущий список студентов, его начали томить нехорошие предчувствия. Надо же было чертовым Блэкам обязательно ввязаться в войну в полном составе и не оставить взрослого потомства! Если бы на Слизерине сейчас учился кто-нибудь из числа этих благороднейших шизофреников, обучение Драко могло бы обойтись только в несколько десятков разговоров с другом Северусом. А сейчас… Душераздирающее зрелище! Крэбб, с которым Драко до сих пор говорит с ледяной вежливостью. Женственный Забини. Пустоватая Паркинсон. Во время размышлений о том, с кем же сойдется Драко в сегодняшнем Слизерине, Люциуса в первый раз посетили недолжные мысли о вырождении чистокровных семей.
Был еще полукровка Поттер, которого Северус загнал-таки на Слизерин, этот, пожалуй, подходил по характеру, если вместо здрасте они с Драко подрались. Поттер был сейчас в фаворе, но ходили, ходили странные слухи о том, что Темный Лорд не умер… При другом характере Драко его возможная дружба с Поттером означала бы, что в случае возвращения Темного Лорда Люциусу будет чем откупиться. Но Люциусу почему-то представилось, как возродившийся Темный Лорд получает ананасом в морду, во имя родовой чести и крепкой мужской дружбы. Люциус с ужасом зажмурился.
Спустя три месяца ему показалось, что глаза лучше было не открывать. Совсем. Потому что читать письмо Драко о том, что он едет на Рождество к Поттеру в компании грязнокровки Грейнджер и второго поколения Ордена Феникса, можно было только сквозь скрежет зубовный. Если бы только Драко был таким, как его предки – со стороны отца, конечно, - Люциус бы похвалил его за беспринципность: нельзя было не признать, что Драко собирает вокруг себя лучших и наиболее удачливых. Но в руках Люциуса была неопровержимая улика, доказывающая, что Драко это просто нравится. На колдографии Драко в помятой мантии улыбался намного шире, чем положено этикетом, Поттер махал перевязанной платком рукой, и оба они обнимали смеющуюся Грейнджер. «Милому Рончику от Гермионы». Перехваченное вместе с колдографией письмо про то, что Гарри и Драко на самом деле замечательные ребята, Люциус в ярости порвал.
- А кто читал Мушкетеров?
- Я читала!
- Ну я.
- Понятно. Читали все, кроме Уизли.
- Драко, не приставай к нему.
- Грейнджер, я не пристаю к мальчикам. Ой! Ты обалдела?
- Ладно, извини.
- Я буду Арамисом, потому что всем понятно, почему.
- Думаю, Драко собирается стать после школы священником…
- Я собираюсь вас всех пережить, Поттер. Грейнджер назначим Д’Артаньяном, потому что она мелкая и постоянно нарывается. Промахнулась! Поттер будет Атосом, потому что он редко говорит и всегда думает. Поттер, на тебе теперь обязанность трахнуть татуированную шестнадцатилетнюю шлюшку и потом всю жизнь страдать.
- Малфой, я тебя позавчера предупреждала!
- Грейнджер, ты теперь Д’Артаньян, тебе жеманничать не положено.
- Мсье Арамис, перестаньте всех задирать, а то вам с шевалье Д’Артаньяном придется поменяться ролями.
- Ну а Уизли остается роль Портоса, потому что думать он все равно не умеет.
- Ах ты белобрысый!
- Мсье Портос, уймитесь, ловкость тоже не ваше достоинство. Грейнджер, вы его там получше кормите, что ли, а то он для Портоса тощий какой-то.
- Мсье Арамис, вас пора разжаловать в Рошфоры.
- Это все из-за Грейнджер, она очень симпатичненькая, когда сердится. Грейнджер, какое неуважение к книгам!
- Между тем, господа дуэлянты, нас сейчас накроют гвардейцы кардинала, то есть библиотекарша. Кстати, насчет личности кардинала есть весьма обидная для Гриффиндора идея…
- Драко, балбес, это на самом деле библиотекарша!
- Один за всех, господа! И все от одного!
========== Семнадцать в беседке, не считая собаки ==========
Заседание комиссии после первого курса сына Люциус запомнил на всю жизнь. Даже в самых страшных кошмарах он не мог представить себе грязнокровку с Гриффиндора в мантии своего сына, которая будничным тоном сообщает всем, что он для нее просто Драко, а потом еще и рассказывает, как Драко спасал одного из этих предателей Уизли. «Ой, он на меня рассердится…»
Драко действительно немного рассердился, когда услышал об этом рассказе, но в ответ на все диатрибы отца только дернул плечом и ответил: «Не вижу, почему бы одному благородному дону не помочь другому в беде.» С точки зрения родовой чести, его поступок был безупречен: помощь раненому, кем бы он ни был, всегда считалась проявлением благородства. Но Люциусу не удалось обдумать, как объяснить чересчур благородному потомку недопустимость его поведения, потому что в следующую минуту он услышал о том, что ему не стоит так реагировать на своих будущих гостей. Люциус в ярости схватился за палочку, готовый оглушить собственного сына каким-нибудь серьезным проклятием, но Драко, как всегда, играл на обострение: он просто зачитал список. От фамилии «Грейнджер» Люциус предсказуемо промахнулся. От фамилии «Уизли» ему захотелось провалиться сквозь землю. От фамилии «Лонгботтом» он даже попытался аппарировать, забыв о том, что он в Хогвартсе.
Дальнейший скандал с трудом смогли блокировать даже усовершенствованные чары неслышимости. Драко расколотил всю мебель в своей слизеринской спальне, прыгая по ней и утверждая, что не будет драться со своим отцом. Намерение обездвижить чертенка и посадить его на денек в подземелье вопреки истерике жены, чтобы подумал над своим поведением, оказалось не так-то легко реализовать – чертенок был слишком вертким. И слишком самоуверенным даже для наследника Малфоев, если он думал, что палочка ему поможет! Но Драко воспользовался палочкой в лучших семейных традициях и сорвал чары неслышимости. Люциус с неудовольствием начал возвращать мебель в первоначальное состояние – не выносить же скандал в благородном семействе на суд всей слизеринской общественности.
- Ни один из этого сброда в наш дом не войдет, - прошипел он Драко с милой улыбкой, в последний раз окидывая гостиную Слизерина фальшивым ностальгическим взглядом.
- Я либо вернусь домой с ними, либо не вернусь вообще! – черт же дернул брать жену именно из Блэков! Достаточно было посмотреть на ее чокнутого кузена, по которому Азкабан до сих пор скучает. – Дядя Сириус войдет в положение, как думаешь?
Люциус попытался аппарировать снова.
Следующие две недели были кошмаром. Нарцисса в первый раз всерьез на Люциуса обиделась, и он еще раз вспомнил ее девичью фамилию, будь она неладна. Из дома на площади Гриммо доходили очень неприятные слухи. «Дядя Сириус», чтоб его дементоры сожрали, «вошел в положение». Люциус никогда бы не поверил, что он будет сам просить жену встретиться со своим нелюбимым родственником. Но сына надо было возвращать домой, пока он не перебратался со всем Орденом Феникса.
Еще неделю разноцветная компания Драко жила в саду поместья Малфоев, опустошая плодовые деревья и каждый вечер разводя на полу беседки обычный маггловский костер. Вокруг костра сидели несколько безбашенных слизеринцев, толпа веселых гриффиндорцев, несколько ребят с Равенкло, двое, чур меня, хаффлпаффцев и большая черная собака. Компания гуляла на непонятно откуда взявшиеся галлеоны и пела недетские песни. Если бы это не попахивало шизофренией¸ Люциус бы подумал, что песням их научила собака. По крайней мере, иногда она очень музыкально подвывала. В дом наследник соглашался вступать только на условиях безоговорочной капитуляции.
За ту неделю, которую семнадцать разгильдяев и собака, вовсе не тяготясь бездомностью, провели в беседке, Люциус узнал важную тактическую истину: если тебя взяли в клещи двое Блэков, лучше сразу сдаваться, чтоб не мучиться. Ко времени вступления наследника под фамильные своды Люциус спал с лица, а у Нарциссы появилось в глазах необычное для нее пламя, которое показывало, что если сестер Блэк довести, то одна другой стоит. Наследник был немного чумаз, но держался по-королевски.
Собаку в дом все-таки не потащили, но прогнать ее из сада не удалось. Она иногда исчезала, возвращаясь, как ни странно, чище, ухоженнее и проказливее. Люциус почувствовал, что сходит с ума, потому что однажды после обеда ему приснилась собака, входящая в косметический салон и вытряхивающая из шкуры галлеоны. Когда он, проснувшись, встряхнул головой и выглянул в окно, собака сидела под окном над развернутой на земле «Прорицательской» и зевала, прикрывая рот лапой.
Люциус приказал Добби поставить на собаку магический капкан. На следующее утро он попал в него сам, выходя из спальни. Люциус прибил Добби и поставил капкан собственноручно, окружив дом магической защитой, и снова сам в него попал. В тот же вечер многие гости Малфой-мэнор могли оценить из окон библиотеки прекрасный вид: самый богатый и зловещий колдун Англии патрулировал с палочкой наизготовку кусты, намереваясь вступить с загадочной дворнягой в волшебную дуэль.
Когда Драко зашел в библиотеку, он проявил себя с лучшей Блэковской стороны и разогнал зрителей к чертовой матери, а некоторым даже дал по веселой рыжей морде. Люциус такими успехами похвастаться не смог: собака оказалась неизвестным анимагом, который в темноте подбил Люциусу глаз и закинул его палочку на крышу.
Когда Люциус нашел свою палочку и сводил с глаза синяк, смотря в зеркало, ему вновь пришла в голову страшная мысль о том, что скажет Темный Лорд, если вернется. И вслед за этим ему представилось, как черная собака подбивает глаз лорду Вольдеморту, а семнадцать сорванцов, в которых колдовской крови всего на полдюжины чистокровных магов, лупят Великого и Ужасного ранцами и заставляют его признать, что он треска. Люциус поморщился от неловкого движения собственной палочки и вдруг захохотал. Безумие Блэков, судя по всему, передавалось и воздушно-капельным путем.
- Драко! Драко, ты спишь?
- О нет, любимая!
- Малфой, прекрати! Ай!
- И пока сэр Малфой очаровывал прекрасную гостью, она наступила на Невилля.
- Лонгботтом, жаба твоя цела?
- Квакни ему, Невилль, порадуй его душеньку зеленую.
- Кто это там? Цирк не приглашали!
- Гермиона, теперь ты на меня наступила!
- Ой, Рон, прости! Люмос!
- Экспеллиармус!
- Лорд своё, а Поттер своё, как говорят в Кривом переулке.
- Где моя палочка?
- Возьми мою.
- Акцио палочка!
- Ай! Кто здесь?
- Пятнадцать, скоро все соберутся.
- Кто-нибудь мне объяснит, почему мы сидим в темноте?
- В темном-темном доме, в темной-темной комнате сидит темный-темный маг с белыми-белыми волосами…
- Эй, вы, у стены, щас как залеплю!
- Ребят, а идемте в беседку.
- Ну его, там дождь.
- И хрен бы с ним. Малфой все равно поэтому не дает свет зажигать. Сейчас костер на полу разложит.
- Мистер Бут, вы договоритесь.
- Мягколап воет…
- Ладно, постучите кто-нибудь этим соням.
- Сэр Поттер, у вас есть спички?
========== Никогда не разговаривайте с незнакомыми Блэками ==========
Люциус Малфой любил антиквариат. Особенно тот, которым спекулировал выжига Борджин – к этому антиквариату надо было еще подобрать ключик. Несколько раз Люциус бывал рад как мальчишка, когда оказывалось, что за такую на самом-то деле уникальную вещь Борджин запросил такую низкую цену. Со старым потрепанным дневником тоже пришлось повозиться, и именно когда Люциус почти его понял, дневник со стола исчез. Люциус перевернул кабинет вверх дном и отлупил Добби. Дневника не было. Люциус отлупил Добби еще раз. Досада не прошла.
Дневник был притягателен как косичка Парвати Патил, за которую просто нельзя было не дернуть. Драко перелистал дневник, но ничего, кроме надписи «Напиши в меня» на первой странице, так и не нашел. «Паркинсон дура», - написал галантный Драко. «Какая?» - осведомился дневник. «Клиническая», - ответил Драко. «Это наследственное», - согласился дневник, начиная коварно втираться в доверие.
Но с Драко дневник пролетел как Трелони по лестнице на волшебных роликах, которые на день рождения Драко ей незаметно подарили вместо тапочек его друзья. Риддл от усердия чуть не завязался внутри дневника морским узлом, но воля этого Малфоя была ему не по зубам. Уговорить его открыть Тайную Комнату удалось, нажав на странный для Малфоев авантюризм. Удалось и обманом выпустить василиска на первую охоту, почти результативную, но последнюю.