Черт, если это сработает…
— Ну же, иди сюда! — выкрикиваю я, понимая, что это звучит банально. Раздражающе, вызывающе, именно как и надо.
Чудовище мчится ко мне, снова заводя этот ужасный вой. Белый свет приближается. Гудит сигнал. Тварь выбегает на середину дорожки…
И тут же в нее влетает грузовик. Попав под колеса, тварь скулит; шипит вода, разбрызганная шинами. Машина подпрыгивает и раскачивается вперед-назад, впечатывая зверя в землю.
Зажигаются стоп-фары. Водитель, матерясь, выбирается из кабины.
От слайзера остается не так уж и много.
Я скольжу назад, тяжело дыша, и наваливаюсь на контейнер. Лицо горит. Порезы на шее тоже безумно, жгуче болят.
Моя рация скрипит. Меня вызывают.
Едва в силах дышать, я подношу рацию к уху.
— Мне кажется… кажется, вам стоит на это взглянуть, — бормочу я в ресивер.
Дождь усиливается. Сначала приезжают полицейские машины, и место, где лежит то, что осталось от слайзера, огораживают. И почти сразу же приезжает скорая. Никто не стал рыскать дальше, между ангарами.
Оказалось, Карлоса нашли грузчики. Рукав его куртки был оторван, а рана перевязана. Я спешу к нему — увидеться, пока его не забрали. Купаясь в ярком свете кабины, он лежит на каталке и сонно улыбается.
— С чего это ты решила убежать, дрянь ты мелкая? — интересуется Карлос.
— Ну, показалось, что это самое лучшее, и…
Он криво усмехается. Парамедики мельтешат вокруг в своих черных нарядах. После такой долгой тишины шум разговоров, гул машин, сирены и сыплющиеся отовсюду медицинские термины словно душат меня в объятиях. Стоя у задней двери скорой, я никак не могу перестать разглядывать плечо Карлоса. Сквозь повязки проступает кровь, а рука лежит под странным углом. Других повреждений мне не видно.
«Порваны связки в плече».
Карлос следит за моим взглядом, и на его лице проступает благосклонность.
— Эй, в конце концов, это левая. Боюсь, бумажной работой я не отделаюсь.
Но это еще не все. Тот незнакомец, с одним глазом, лежащий в темноте. Наверное, он тоже истекает кровью.
«Он чудовище, — говорит мне здравый смысл. — Просто забудь, тебе померещилось, ты же ничего не соображала».
Я сглатываю.
— Карлос, можно вопрос? — говорю я быстро, потому что его каталку уже загружают в кабину. — Ты… помнишь что-нибудь… о парне, который спас тебя?
— Что-нибудь странное? Не считая того, что на меня напал гигантский зубастый слизняк? Не-а, я отключился.
— Ничего? Совсем ничего?
— Не дави на него, милочка, — говорит одна из медиков, перегораживая мне путь. У нее крашеные волосы, яркие, вишнево-красные, но лицо слишком круглое, кажется, из-за близорукости и постоянного заедания стресса. За ее спиной я слышу оклик Карлоса.
— Следующее, что я запомнил, — то, как лежу в будке охранника и мне чертовски больно. И нет, я понятия не имею, как попал туда.
Я устраиваюсь рядом с ним, а медсестра тем временем обрабатывает порезы на моей шее. Естественно, они не слишком глубокие, иначе я бы узнала об этом куда раньше, но они распухли и сильно болят. Медики дают мне что-то от шока, но я пытаюсь уверить их, что все в норме. Меня заворачивают в одно из космических фольговых одеял, словно собираются испечь в духовке. И, сидя здесь, я пытаюсь подсуммировать события ночи. Медленно, трезво, тщательно.
«Окей, мы нашли парня, выпотрошенного крупным животным. Потом нашли и животное, и теперь оно, раздавленное, лежит тряпочкой в паре метров от меня. Похожее на гигантского зубастого слизняка. И оно напало на меня и моего коллегу.
Потом я встретила незнакомца, который помог мне, когда я вырубилась.
Но он оказался не парнем, а кем-то вроде... даже не знаю. Что-то типа получеловека-полумоллюска.
И существо на него напало.
Но он помог нам.
И мне действительно надо удостовериться, что глаза меня не обманывают, и что он все еще здесь. И жив ли он вообще».
Медсестра представляется как Бекки. Нежно сообщает мне, что будет больно, типа я этого не знаю. Вопросов она старается не задавать. Но любопытство все равно проступает на ее лице сквозь маску сосредоточенности.
Порезы перебинтованы, и мои настоятельные возражения убеждают медиков, что в больницу мне не надо. Хотя, кажется, они настороженно относятся ко мне. Наверное, решили, что я слегка съехала с катушек. Но они продолжают гнуть свою линию: предлагают подбросить до дома.
— Можно мне просто пройтись? — спрашиваю я. — Мне бы подышать немного.
Так что я торопливо шагаю туда, где слоняются люди в белых защитных костюмах. Допрашивают водителя грузовика. Я бреду мимо.
— Эй.
Парень, который стоит ближе ко мне, оборачивается. Бледный и такой испуганный, что даже усталости не заметно. Эти ребята накачаны адреналином. Понятия не имеют, что за хрень творится. Что-то новое. Что-то пугающее. Хочу рассказать Мелани, дождаться не могу. Она не поверит!
Если честно, я и сама не прочь выкинуть это из головы.
— Элиза Бирчвуд, — узнает парень.
— Здоровенный сукин сын, скажи?
Парень кажется изумленным. Совсем молодой, как и я. Мы оба новички, и довольно зеленые.
— Господи, такого я вообще ни разу не видел, — начинает он, тараторя и глотая слова. — Как это... ну, типа, как ты умудрилась выжить? Мы вызывали чуваков из зоологического общества и все такое. И ФБР, и ЦРУ, и... — он сглатывает, качает головой. — Невероятно.
Я индифферентно киваю. Так значит, ничего больше они не нашли.
Когда парня отзывают в сторону, я улыбаюсь ему напоследок и делаю вид, что иду в сторону скорой. Но на самом деле нет. Гляжу через плечо. Проверяю, не смотрит ли кто.
И направляюсь в темный проход между складами.
Здесь снова темно хоть глаз выколи. Глаза уже успели привыкнуть к свету, и теперь под проливным дождем мир вокруг расплывается, как на полотнах экспрессионистов.
Что я ищу? Тело? Черную куртку или пальто. Сколько мертвых парней здесь еще могут быть? Он лежал прямо возле задней стены. Именно там, где тварь его и заловила. Где они боролись со слайзером... Так что он должен быть...
Мои ноги за что-то цепляются, и я едва не спотыкаюсь. Смотрю вниз. У ног лежит кипа материи. Черная куртка. Похожая на ту, что носил мутант. Но и только. Просто куртка, только одежда. Как будто то, что носило ее, растаяло или просто сбросило куртку, как кожу. Шелуха — вот все, что осталось.
Тревога стучит в моих ушах. Щеки горят от разочарования. Он сбежал? Или слайзер изорвал его в такие мелкие клочки, что ничего не осталось?
Опускаюсь на колени, рассматриваю скомканную ткань. Беру за край и поднимаю, пытаясь развернуть.
Она шевелится!
В ужасе выпускаю куртку и отпрыгиваю. Там что-то есть! И этот запах, та самая противная вонь.
С большой осмотрительностью я разворачиваю куртку. Потом, не веря глазам, поднимаюсь на ноги.
Как будто разум исказил то, что я увидела. Помню, что видела что-то без черепа. И его мозг торчал из головы, как в ужастиках пятидесятых. И вот то же самое передо мной. Я в замешательстве. Такого не может быть.
В куртке прячется существо, чем-то напоминающее кальмара, тело размером с человеческую голову, и человеческий мозг выпирает из фрагментированного черепа. У него очень много длиннющих щупалец. И да, только один глаз — закрытый. Оно без сознания. Не понимаю... Тот, кого я видела, был гуманоидом.
На меня накатывает отвращение. Что случилось? Незнакомец скукожился? Ссохся и превратился в эту штуку? Нет, это ненормально. Невозможно и совершенно неправильно. Но именно это и лежит у моих ног.
И оно замерзает.
Я сглатываю. Оглядываюсь.
Я иду искать парня и натыкаюсь на отвратительного моллюска. Который спас мне жизнь.
Рациональное мышление — скажем, не мой конек. Наоборот, меня частенько ловили на глупостях. И сейчас я сделаю очередную. Не хочу, чтобы это нашла полиция. Его заберут. Запрут где-нибудь. Вскроют. Не хочу этого. Не хочу, чтобы эта штука погибла.
Так что я делаю глупость.
Подбираю куртку вместе с пришельцем и несу его домой.
====== Глава 9. Согласно моим исследованиям ======
«Всем заинтересованным лицам.
Это окончательное подтверждение того, что Последний эксперимент провалился. Все опытные гибриды, кроме одного, были уничтожены, поскольку их не сочли подходящими для нашего дела. Остался лишь один подлинный далек, но даже теперь его местонахождение неизвестно. В результате наш вид стоит на грани полного вымирания. Тем не менее, это не только моя вина. Причиной краха стала наша одержимость смертью и разрушением.
Мы больше не можем оставаться чистокровными. Вы будете смотреть на меня с отвращением, как и я сам, но у меня не было особого выбора, что именно делать. Не стоит винить за то, что я сменил суждение, приобретенную мной человечность. Я вынес этот вердикт задолго до того, как подвергся изменениям. Если вы думаете, что я дефективен, тогда знайте: этот дефект берет начало в нашем общем предке. Вы хотели, чтобы я обеспечил нам выживание.
И я обеспечил.
Я все еще жив.
Вы — нет.
Вы не сможете услышать меня. Не потому, что я не распространю это сообщение. Но я выжил. И добился своего.
Я существую во времена, когда все записи о наших действиях давно забыты. Я выжил чудом. Я живу в страхе, я прячусь. Я ранен, но выжил, как у нас всегда получается. Медленно, но я исцеляюсь. Живя среди людей, я могу наблюдать за их поведением, черпать их вдохновение. Они полагают, что я неопасен. Не классифицируют меня как угрозу.
То, что я видел, удивило меня во многих смыслах. Во многом люди очень похожи на нас: их амбиции, умение воевать, их ненависть и гнев. Но дополнительные качества во многом превосходят наши: способность к выживанию, воображение и что самое важное — дружба; именно это дает им преимущество. Это сложно постичь. Мы всегда были уверены в важности повиновения и численного превосходства. И все же люди как вид остаются в выигрыше.
Но я не могу оставаться здесь.
Если моя задача — возродить наш вид, то ресурсов на этой планете не хватит, чтобы обеспечить это. Силуранцы, вид во всех смыслах равный человечеству, по причине нехватки ресурсов вынуждены обитать под землей.
Далеки будущего, в случае, если либо я, либо мой товарищ преуспеют в наших начинаниях, и если вы получите это сообщение, то вы должны уразуметь:
Нам никогда не стоило покидать нашу родную планету.
Скаро — место, где мы должны возродиться.
Это далек Сек, верховный командующий культа Скаро, связь заканчиваю.
20 марта 2006 года».
====== Глава 10. Далек ======
Комментарий к Глава 10. Далек В этой главе есть один существенный баг: далеки даже без брони вполне нормально разговаривают, и даже не таким механическим голосом, как через преобразователь. Только тише. Но пусть, автор вправе считать иначе, если ему так хочется. :)
Я захожу в квартиру в двадцать минут пятого. Кладу Существо на диван, подложив под низ рваную матерчатую сумку из Икеи, чтобы слизь не испачкала обивку. Удивительно, но он тяжелый. И заебись какой уродливый — ей-богу, не вру. Хотя разве мне было когда-нибудь на это не пофиг? Но я — не злой человек. Не хочу быть такой. Нет, я не злая. Мир вокруг полон дерьма, так что по крайней мере мы можем сохранять доброту. Он помог нам. Я не собираюсь оставлять его умирать. Одну ночь он может побыть у меня.
Потом, наполнив стакан водой и поставив его рядом с Существом — бредово, знаю — я осторожно иду в душ. И оцениваю ситуацию.
Окей.
На моем диване спит зеленый, похожий на моллюска пришелец. На том же диване, на котором я смотрю кино и обжимаюсь со своим парнем. А сейчас на том же месте обретается какой-то неопознанный организм. Способный менять форму. Ситуация разрастается до таких объемов, которые мне трудновато охватить.
В комнате, где я обычно переодеваюсь (надеваю штаны вдобавок к обычной футболке), я бросаю взгляд на будильник и понимаю, что и часа не пройдет, как взойдет солнце.
Я не устала. Слишком на нервах, чтобы устать. Наверное, все еще в шоке. Все еще на адреналине. Так надо.
Я понятия не имею, с чем столкнулась. Не знаю ни того, что он из себя представляет, ни того, на что он способен, даже того, сильно ли он ранен; а если да, смогу ли я чем-нибудь по-настоящему помочь. Надо проверить, все ли в порядке. Он... оно может не дожить до утра.
Так что я возвращаюсь в гостиную и гляжу на того, кто лежит на диване. Он жив. Сдвинулся — перевернулся на бок. Треклятый водопад щупалец стекал с его бока на пол. Коснувшись паркета, они свивались в кольца. Самое длинное — метра полтора, если не больше. Как гигантский кальмар, которого вытащили из воды. Изувеченный кальмар. Подтаявший на солнце. От него разит этим запахом, острым, медицинским зловонием, но не так сильно, как до этого в патрульной машине. Да и пофиг. У меня и так бардак в квартире, от вони ничего не изменится. Освежитель воздуха стоит копейки.
Беру из холодильника кофе-гляссе и устраиваюсь напротив дивана — вдруг пришельцу что-то понадобится. Но говорить он не может. Да и как, если у него, судя по всему, не осталось рта?
Лицо у Существа такое морщинистое, что я едва могу заметить, как подергивается веко его единственного глаза и мелкие щупальца, растущие из головы. Такие же щупальца, которые у него были в более человеческой форме. Он как будто просел — сплющился, сменил форму, лежа на боку. Как будто у него нет костей. И давайте даже не будем о мозгах, торчащих из его головы. Что за чертовщина?
С каждым вдохом и выдохом его тело беззвучно дергается, пульсирует в такт сердцебиению. Кажется, ему не слишком удобно.
Интересно, думаю я, как это он может так изменяться? Что это вообще такое? Быть такого не может — не в реальном мире. Безумие какое-то. Сумасшедшая трактовка Франкенштейна или супергеройского боевика. Меня трясет аж до внутренностей. За сегодня я повидала слишком много.
Он просыпается. Или из-за тепла, или потому, что почувствовал мой взгляд. Ну прости за любопытство; а кто бы не пялился? Это как вернуться в детство — все эти гадости, от которых глаз не отовать. Но он двигается, приподнимается с непристойно хлюпающим звуком. Потом, моргнув, открывает усталый голубой глаз.
— Эй, привет, — говорю я. Как дрожит мой голос! Надо что-то сказать; быть вежливой, да, даже с гребаным пришельцем. Но учитывая время суток и полученную травму, думаю, стоит простить мой мозг за то, что он не слишком хорошо работает.
— Ты проснулся.
Существо пялится на меня. Тот же глаз, тот же взгляд — это то же существо, которое помогло мне в доках. Он меня знает. Пытается издать звук, но выходит только низкое, булькающее урчание. Пытается пошевелиться и вздрагивает.
— Не надо. Лежи смирно, пожалуйста, — возражаю я.
Честно говоря, теперь, когда оно проснулось, мне требуется сверхчеловеческое усилие, чтобы не убежать с воплями. Может случиться что угодно. Оно может выстрелить ядом. Придушить меня. Изнасиловать (хотя фигушки, у меня есть шокер. Да и, в отличие от популярной японской порнушки, не вижу смысла, с чего бы ему этого хотеть).
Он весь в ссадинах, порезах и больших зеленых синяках. Из ран сочится кровь — красная, как и у нас. Хотя повреждения не такие уж глубокие. Оно не слишком сильно ранено. А может, превращение опасно само по себе? Может, я недооцениваю вред?
Большой, старый покрасневший глаз нацелился на меня. Веко прикрыто, словно существо дремлет.
Но то, как оно смотрит, вдруг отбрасывает меня прочь. Это особенный взгляд — взгляд раненого зверя, бросающего вызов противнику. Демонстративное неповиновение заключенного. Взгляд, который гласит: «Я не боюсь тебя. И не стану терпеть от тебя всякое дерьмо». Взгляд, полный ненависти.
И снова острая боль узнавания. Почему?
— Слышишь, я понятия не имею, кто ты. Но ты тогда помог мне и Карлосу. А я помогаю тебе. Просто... ну, спокойнее, окей?
Пока я говорю, он бесшумно двигается, приподнимаясь. Вот черт. Я его разозлила. Он собирается напасть? Беру себя в руки. Нащупываю шокер — он в заднем кармане, такой твердый под тонким слоем ткани.