Но, как оказалось, она все еще помнила свое имя.
Приложив кулак к груди, она произнесла так четко, как только могла:
— Асаара. Асаара Талан. Талан — правда.
Отец давным-давно рассказал ей, что «талан» значит «правда». Сказал, что имя их семьи очень важно, ибо никто не в силах отнять правду. Получается, он был прав. Имени у нее так и не отняли.
Помолчав, эльф уважительно повторил:
— Асаара.
Как будто ее имя вновь обрело значение. С той же мягкой улыбкой тамассран говорили ей, что теперь она — саирабаз. Но саирабаз — ее предназначение, имя же… То время, когда она с готовностью отзывалась на имя «Асаара», прошло так давно… и все же…
— Ты хочешь быть Серым Стражем?
По тону, которым эльф это спросил, она поняла: он — не просто Серый Страж. Возможно, он — тамассран среди прочих, а, может быть, и сам арикун Стражей. Обычный воин не задал бы ей такой вопрос…
Тут только она поняла, что эльф ей предложил. Он предложил ей самой стать Серым Стражем. Одной из них.
Обрести новое предназначение?
Она кивнула.
Человек, который привел ее к эльфу, упомянул какого-то Армааса, но эльф осадил его одной фразой и снова обратился к ней:
— Понимаешь, что значит быть Серым Стражем?
— Убить… детей скверны, — проговорила она, с усилием перестроившись на торговый язык. Он кивнул и сказал:
— Но это еще не все. (Еще одна фраза про Серых Стражей прошла мимо ее ушей.) Ты больше не саирабаз. Ты будешь магом.
Небольшой зеленоватый огонек зажегся в его ладони. Она вздрогнула в ужасе.
Эльф — саирабаз. И другие Стражи, похоже, это знают.
Неужели эти бас совсем ничего не боятся?
— Саирабаз, — пробормотала она, в ужасе качая головой. Эльф терпеливо ответил:
— Нет. Не саирабаз. Маг. Как и ты.
«Маг»… так, кажется, друг друга называли тевинтерские саирабазы. Может, и все остальные тоже. Когда-то она слышала, что для южан «маг» и «саирабаз» — одно и то же. Они не видели в своих «магах» такой опасности, как Кунари.
Никто не сомневался в том, что это правильно.
Она нерешительно протянула руку к огоньку на ладони эльфа, но в последний момент отдернула ее. Вдруг это огонь, просто другого цвета? Вдруг эта магия так же опасна, как и ее собственная?
И все же она посмотрела эльфу в глаза и кивнула.
Он сказал что-то про ритуал. Она разобрала слово «убить» и кивнула, ничего уже не боясь. Эльф почему-то усмехнулся, затем спросил, действительно ли она этого хочет. Он спросил было еще что-то, но вдруг отвернулся и забормотал что-то себе под нос. Голос его звучал сокрушенно, будто ему было ее жаль. Или же он боялся, что она не примет предложение стать Серым Стражем? Что она откажется от подобной чести?
Она не знала, как сказать это словами, да еще и на чужом языке. Поэтому ответила, как умела — опустилась на одно колено и склонила голову. Арвараады и тамассран давно приучили ее к этому жесту выражения почтения. Эльф же его почему-то не оценил. Он поспешно подошел к ней, мягко — словно тамассран — взял ее за руки и помог встать.
— Нет, — сказал он. — Ты не рабыня. Ты — Серый Страж. Ты — не саирабаз, а Серый Страж.
— Серый Страж, — растерянно отозвалась она.
Почему бас такие странные? Человек приказал снять с нее путы и маску, эльф хочет сделать ее равной себе… Так ведь не может быть. Почему к ней относятся с таким… почетом?
Эльф спросил что-то о том, готова ли она, и она кивнула. Он почему-то вздохнул и приказал идти за ним.
Они шли мимо других воинов, и по тем почтительным взглядам, которыми провожали эльфа остальные, она укрепилась во мнении, что он и правда арикун для них. На нее, правда, Стражи и местные бас смотрели со страхом — но без неприязни, без ненависти. А ведь виддасала говорила, что бас просто ненавидят таких, как она.
Неужели виддасала могла лгать?
Они вошли в большой зал. Эльф обратился к старому человеку-воину и, показав на нее кивком, попросил о чем-то. Тот кивнул и через пару минут подошел к ней с большим кубком. Судя по запаху, внутри было что-то отвратительное.
Глубоким и успокаивающим голосом человек говорил о чем-то, без конца повторяя: «Присоединяйтесь». Иногда она различала что-то про тьму и скверну, но большинство слов все же остались ей непонятны. Возможно, это была ритуальная песнь Стражей. Она порой заглядывала в глаза старому воину — спокойные, мудрые карие глаза — и слушала его голос. Он говорил со значением: стало быть, все эти слова имели большой смысл. Наконец он произнес что-то о скверне и протянул ей кубок. Она, почтительно кивнув, приняла кубок и осушила его до дна. Сознание тут же ее покинуло.
В голове раздался жуткий шепот, дикий, неистовый, непонятный. Это не было похоже ни на один язык Тедаса — и тем не менее ей будто послышалось в этом диком шепоте: «Мы идем на Зов». Перед глазами вставали мутные образы омерзительных тварей, похожих на мертвецов или демонов — а, может, это они и были. Твари скалились, бормотали что-то и шли, шли, шли, шли…
Наконец она открыла глаза — и увидела, что на нее с беспокойством смотрят все: и старый воин, и ее провожатый, и эльф, и другие Стражи. Она в ужасе посмотрела на эльфа.
— Демоны! — крикнула она, надеясь, что он ее поймет. Он понял и покачал головой:
— Нет. Не демоны. Порождения тьмы. Добро пожаловать в Серые Стражи. — И прибавил еще какую-то фразу, которой она не поняла.
Она не верила ему. Какая же еще тварь может забраться в голову, как не демон? Поднявшись на ноги, она показала на свою грудь, затем на голову и повторила:
— Демоны!
Предположив что-то вслух, эльф ответил:
— Нет. Ты не одержима. Все хорошо. Тебе надо отдохнуть.
Он обратился к кому-то из Стражей, кивком указав на нее. Светловолосый юноша тут же улыбнулся ей и жестом пригласил следовать за ним. Она нерешительно подчинилась. У этого человека тоже были серые глаза — но мягкие, добрые. И он тоже ее не боялся.
Эти Стражи, похоже, не боялись вообще никого, раз так спокойно доверяли саирабазам.
Страж предложил ей отдохнуть, судя по всему — и проводил до общей спальни. Вид мягких и удобных кроватей, больше напоминавших тевинтерские, чем кунарийские койки, несколько смутил ее. Она не привыкла спать на чем-то мягком. Как это сказать, она не знала, поэтому просто помотала головой. Юноша задумчиво посмотрел на нее и, сопровождая свою речь активными жестами, предложил ей еды. Она снова помотала головой — и Страж, похоже, окончательно разочаровался. Пожав плечами, он сел на одну из кроватей — видимо, свою — достал небольшую записную книжку и принялся делать пометки, изредка бросая на нее взгляды. Она вспомнила, как когда-то любила рисовать, при помощи бумаги и уголька ловя очертания пейзажей и жителей Ривейна; тамассран хвалили ее за аккуратный почерк, пока ей еще было дозволено писать. Сейчас, наверное, руки давно уже все позабыли — да и если бы она писала на бумаге, а не говорила, это не помогло бы: вряд ли кто-то из Стражей понимал по-ривейнски, раз уж они не знали кунлата.
Она подошла к окну и уставилась на копошащихся внизу бас. Мысли в ее голове копошились точно так же. Что теперь будет? Она — Страж? Она перестанет быть саирабазом? Но как? Как она поймет, чего от нее хотят эти воины, если она разбирает меньше половины из их речи? И почему они подселили демонов к ней в голову? Она теперь станет тал-васготом, отступницей, и демоны и безумие возьмут над ней власть?
Не зная, что еще ей делать, она принялась шептать слова из песен Кун — и не сразу поняла, что Страж отвлекся от своих записок и внимательно ее слушает. Смутившись, она замолчала.
— Молитвы Кун? — спросил он. Слово «молитвы» было неверным, но объяснить разницу, да еще на чужом языке, она не смогла бы — и поэтому просто кивнула. Помолчав, он с улыбкой прибавил:
— Никогда не слышал такого.
Она молча смотрела на него. Все еще было непривычно и странно, что с ней говорят, что хотят что-то от нее услышать, даже зная, что она плохо понимает торговый. Это смущало — и в то же время было приятно. Лучше, чем пытаться молчать даже в мыслях.
— Как твое имя? — спросил Страж и добавил, поправившись: — У тебя… есть имя?
Она опустила глаза. Она — саирабаз. Но эльф сказал, что саирабаз — не имя. Бас же носят имена. Неужели она теперь бас?
Подняв голову, она ответила:
— Асаара.
— Я Кейр, — представился юноша, улыбаясь.
Его имя ничего не значило. Он был сатаарет — это она заметила по его мягкой заботе и желанию помочь. Но имена бас не имели смысла, и его звали просто Кейр.
А ее — Асаара.
Это должно быть.
Комментарий к Maraas shokra
Кунарийский словарь №2:
Maraas shokra - «Не с чем бороться», выдержка из упомянутой песни Кун.
Тамассран - «Те, кто говорят», жрица, отвечающая за воспитание молодежи.
Арикун - один из Триумвирата, трёх лидеров народа Кунари, лидер жрецов, который олицетворяет душу Кунари.
Тал-васгот - «Истинно серый», тот, кто отринул путь Кун. Сами Кунари считают их безумными дикарями.
Сатаарет - «Тот, что поддерживает», принудитель, защитник, основатель.
ЗЫ: а еще благодаря grey_area у Асаары теперь есть отличный портрет!https://pp.userapi.com/c849532/v849532744/1b457/uN1vkpVUGcQ.jpg
========== Kost astaarit ==========
Новые дни приносили новые знания. Она узнавала новые слова, узнавала, каково быть Серым Стражем, узнавала такое, чего ей никогда не было позволено песнями Кун.
Например, иметь имя.
Она… Асаара с трудом привыкала к тому, что ее зовут по имени. Иногда, впрочем, ее окликали: «Кунари!», но ей и то было понятнее, чем имя. А ведь все бас юга и все Серые Стражи имели имена, а не призвания. Поначалу ей было сложно привыкнуть к такому, но потом она поняла. У каждого Кунари было одно призвание. У каждого Стража их было сразу несколько.
Вот, к примеру, в лазарете была главной хрупкая эльфийка по имени Адайя. Она была на вид совсем ребенком, ее впору было назвать «имекари» — и при этом она знала о лириуме почти столько же, сколько виддасала, и заслуживала соответствующего звания. И при этом она заботилась о других и учила магов кое-каким премудростям. Ей, должно быть, хорошо было бы заниматься с детьми — как настоящей тамассран. А с виду эльфийка Адайя была саирабазом. И как четыре судьбы уместить в одно слово, в бессмысленное, простое, ничего не значащее имя?
Или тот Страж, с которым она познакомилась в первый день, Кейр. В бою это был карашок или стэн — даже скорее стэн, ему было привычно отдавать приказы и вести других в бой; для друзей он был верный сатаарет, готовый поддержать словом и оружием; когда же он со своим другом, носившим бессмысленное имя «Сайлас», делал сложные расчеты и продумывал операции наподобие тех, что устраивали Бен-Хазрат, он был настоящий таллис. А для самой Асаары он был одним из тамассран. Короткое имя вмещало все эти предназначения — никому не ведомо, как.
Больше всего ее восхищал и занимал сам Командор — главный среди Стражей, аришок, аригена и арикун в одном лице. Его звали Адвен, и он не был похож ни на одного эльфа, какого Асаара встречала в своей жизни. Он не был похож на тихих и покорных любым невзгодам городских эльфов; он отличался от диких и неразговорчивых долийцев; он не походил и на эльфов-виддатари, мятущихся между своим старым и новым путем. Он вмещал в себя еще больше предназначений и судеб, чем другие Стражи — и Асаара не могла понять, какое из предназначений главенствует. Виддасала говорила, что южане просты, их можно читать, как детскую книгу: она ошибалась. В этих разумных, не знавших пути Кун, было не меньше тайн, чем в мыслях любого ашкаари.
И все же эти странные Стражи восхищали Асаару. Они не были похожи на Кунари, думали совсем по-другому — и к ней относились совсем по-другому. Она была среди них не саирабаз, которого почитали и при этом боялись; здесь она была одной из Стражей. От них ее отличало ее лишь неумение складывать предложения на малознакомом языке, да еще рост. Даже высокие и крепкие люди были ниже ее ростом, не говоря уж об эльфах и гномах. Среди них Асаара чувствовала себя великаншей. Стражи порой шутили над ее ростом — но и только: никто не унижал ее, не высмеивал, не обвинял ни в чем. А ведь виддасала говорила, что народ юга ненавидит Кунари и будет всеми способами высказывать свое недовольство.
Виддасала лгала.
Асаара учила малознакомый язык, спотыкаясь о его обороты. Иные фразы, которые с легкостью вмещались в одно слово кунлата, на торговом звучали длинно, резко и едва ли похоже по смыслу. И все же она пыталась понять их, чтобы понять Стражей. Они ведь были готовы делиться с ней своим знанием — как в свое время ривейнские провидицы, научившие ее прятаться от демонов. Теперь Стражи учили ее странным, но интересным вещам: как на равных сражаться в отряде вместе с другими воинами, как держать себя с другими и — самое сложное — как управлять своей магией так же спокойно, как движениями тела.
Асаара поначалу ужасалась одной мысли об этом. Как может скверная, порочная сила быть естественной, как можно ее считать даром? Как можно радоваться тому, что видишь в Тени демонов? Но Командор успокаивал ее, словно ребенка, и учил привыкать к мысли: она — такая, какой должна быть. Ее магия — дар, а не проклятие. И этим даром должно уметь распоряжаться.
Асаара с удивлением узнала, что она сильная. Она была наделена способностями к стихийной магии; Адайя и Командор говорили, что стоило бы попробовать заняться энтропией, но Асаара считала неправильным копаться в чужом разуме и извращать его. Еще она оказалась сильной физически: в отличие от большинства здешних Стражей, она могла держать в руках тяжелое оружие и не бояться его веса. Командор поручил своим Стражам-воинам учить ее сражаться оружием, и Асаара не смела ослушаться.
Ей тоже давали сразу несколько предназначений, как и другим Стражам.
Вся эта жизнь — новая, непривычная, бурлящая — казалась ей странной, но… нравилась. Она быстро поняла, что не будет скучать по браслетам на руках и маске на лице. Говорить, правда, она по-прежнему толком не могла: она понимала почти все слова, обращенные к ней — но в ответ могла выговорить лишь пару неловких фраз на торговом. И все же на нее никто не обижался, все всё понимали — как будто все знали, каково ей пришлось.
Но все Стражи были разные. Асаара узнала, что некоторые саирабазы попали сюда из местной магической тюрьмы, называемой Кругом магов — и все же с куда менее строгими порядками, чем в Пар Воллене. Иных призвали в орден прямо с места казни за тяжелое преступление. Эльфийка Веланна, чудная саирабаз (даже не маг — некоторые Стражи начали шутить, что она и впрямь саирабаз!), была из кочующих кланов долийцев. Гномы пришли из подземного города под Морозными горами — Орзаммара. У каждого из них был свой путь до ордена — но все они изменили свое предназначение и получили вдобавок еще несколько новых.
И никто об этом не жалел.
Асаара как-то говорила с Кейром — и узнала, что он из тех богатых и знатных бас, которых на юге и в Тевинтере зовут «дворянами». Он мог бы стать правителем своего владения, если бы не заразился скверной (он впервые испил ее не на Посвящении, как Асаара, а в бою — и это было достойно). Но он не жалел о том, чего лишился — и говорил о своей судьбе со спокойной улыбкой, как познавший всё ашкаари. Человек, который привел Асаару в орден, суровый воин, носивший страшно длинное и сложное имя — Натаниэль — тоже был из дворян, хотя его отец совершил много зла и был казнен за свои преступления. «Сын предателя и мясника» — тяжкое бремя, однако Натаниэль говорил, что не придает ему значения, пока он Серый Страж. Лишения только укрепили его силу, и он не уступал в умении и ловкости ни одному бойцу Бен-Хазрат.
А ведь виддасала говорила, что дикари-южане не достойны даже сравнения с Кунари, настолько они бесполезны и глупы.
Виддасала лгала почти во всем.
С каждым днем Асаара все больше понимала, что демоны не пожрали ее разум, и что она не станет тал-васготом. И все же у нее остались песни Кун — единственное, что она знала. Почти все местные Стражи поклонялись богу Создателю и его пророчице Андрасте; гномы, правда, почитали Камень, из которого вышли, а Веланна — нескольких богов долийцев, имен которых больше никто не помнил. Асааре все это было чуждо, и поначалу она твердо решила сохранить свою преданность Кун. Но чем больше она обдумывала некоторые принципы и чем больше слушала других, тем больше понимала, что Кун не дает хороший ответ на все вопросы.