So raise your glass high
For tomorrow we die
And return from the ashes you call
***
Прислонившись лбом к холодному стеклу, Джи бесцельно смотрел на мелькающие за окном поля, озера и реки. Тело юноши тряслось в истерическом возбуждении, будто ежесекундно его сердце получало высоковольтный разряд и мгновенно разгоняло электрический ток по всему организму; каждая клеточка напрягалась, проводя через себя болезненно-острые частички-ощущения, а затем на мгновение расслаблялась. За это мгновение Джерард успевал приглушенно всхлипнуть, а затем все его нутро вновь сковывало током, и так происходило до бесконечности долго. Юноша, находящийся сейчас словно где-то между двух миров, дышал резко, мелко, прерывисто и зачем-то проводил полусогнутыми пальцами правой руки по холодной поверхности стекла, будто это могло помочь ему почувствовать облегчение. Стекло едва слышно поскрипывало под напором длинных пальцев, но оставалось безучастным, впрочем, как и все вокруг. Ладонь Джерарда расслабилась, и парень плотно прижал ее к окну, наблюдая, как жар от нее быстро распространяется вокруг, заставляя стекло запотеть.
Так запотевали очки Майкоса, когда тот заходил с мороза в теплое помещение.
В исступлении Джи сжал пальцы в кулак и ударил по стеклу, а затем еще раз и еще… Как будто окно было виновато в произошедшем. Тем не менее, молодой человек винил именно окно в этом своем случайном воспоминании — ведь если бы не оно, Джерард и не подумал бы о брате… Впрочем, это была лишь бесполезная попытка самообмана — на самом деле юношу ни на секунду не оставляли мысли о доме.
Прочное стекло отчаянно сопротивлялось все новым и новым ударам, а Джи с каждым разом бил по нему еще более агрессивно, вымещая свою боль на его прозрачной глади. По купе насмешливо мелькали солнечные блики, отражаясь от лакированных поверхностей и скользя по спине юноши, что с мученическим лицом пытался раздробить окно на осколки. Он уже заранее видел, как они расцарапают его крепко сжатые кулаки и кровь начнет стекать алыми каплями на дорогой ковер, но стекло казалось непробиваемым — ни одна трещинка не нарушила его целостности. Прошло еще несколько минут, и Джерард беспомощно рухнул на кровать, поскуливая, как побитая собака. С его губ сами собой сорвались строки, которые парень шептал еще там, в Доме Правосудия. «Мама, нам всем предначертано сгнить, и прямо сейчас кто-то сколачивает гроб подходящего размера…» Снова возникла острая потребность записать их — ведь тот драгоценный листок остался на полу комнаты, где Джи прощался с близкими, — но едва юноша, как ошпаренный, подскочил с постели и заметался по купе в поисках чего-нибудь пишущего, дверь бесцеремонно распахнулась. Алекс Лиддел, успевший неизвестно когда переодеться в короткое платье из желтой органзы и натянувший ажурные колготки, как ни в чем не бывало проговорил:
— Джаред, зайка, нужно выйти к ужину!
Джаред? Зайка?! Джи поперхнулся от такого обращения и, проигнорировав капитолийца, продолжил рыться в ящике стола, выбрасывая из него самые разнообразные вещи: какие-то диски, фонарик, пачка влажных салфеток, тюбики с непонятно чем, расческа… Господи, зачем это все нужно в поезде?! Почему нельзя было оставить где-нибудь здесь тетрадку и ручку? Последняя, наконец, отыскалась на самом дне ящика, и парень, закатав рукав рубашки по локоть, принялся судорожно записывать прямо на предплечье: «…и только ты вспомнишь свои манеры, когда уйдешь».
Алекс тем временем продолжал что-то говорить и даже, кажется, положил руку Джерарду на плечо, но парень, дернувшись, сбросил ее, упорно игнорируя сопровждающего. Лиддел недовольно запыхтел и выбежал вон из купе, беспрестанно вереща:
— Маргарет, Тео, этот молодой человек просто несносен!
Чернильный стержень вгрызался в кожу, словно процарапывая ее — вокруг с остервенением вычерченных букв расплывались красноватые следы, и Джи почти забыл о своей внутренней боли, одержимый желанием выместить на предплечье все, что теснилось сейчас в его голове.
Внезапно чья-то ладонь мягко опустилась на плечо Джерарда — но это была не ладонь Алекса, нет. Парень судорожно оглянулся и увидел перед собой кудрявую темноволосую женщину лет сорока пяти или около того. Это была Маргарет Стамп, первая победительница Игр от Шестого дистрикта и, судя по всему, ментор Джерарда.
— Алекс жалуется на твое поведение, — ласково сказала она. — В чем дело?
— Мы все умрем, — ответил Джи фразой, которую секундой ранее вывел на своем запястье.
Маргарет вздохнула и осторожно присела на кровать, попросив парня сделать то же самое. Тот недовольно покосился на ментора, но послушно плюхнулся рядом.
— Когда-то я тоже так думала, — медленно проговорила женщина, — но, как видишь, несколько ошиблась. Так что произошло у вас с Алексом?
— Он меня раздражает. Не может запомнить мое имя. И назвал меня зайкой, — Джи содрогнулся. — Почему я должен слушать этого клоуна?!
— Он твой куратор, и…
— И что? Да плевать я на него хотел! Почему я должен притворяться паинькой и лизать зад этой жалкой пародии на человека?!
— Алекс может многое сделать для твоей победы. Привлечь спонсоров и убедить их в том, что ты чего-то стоишь…
— А если я ничего не стою? Вы не думали об этом? Я тот человек, которого всю жизнь шпыняли сверстники. И что будет, когда я встречусь с профи? Я не говорю даже об арене — возьмем хотя бы простые тренировки! По-моему, у меня на лице написано: «Потенциальная жертва». Не думаю, что Алекс что-то сможет с этим сделать. Сомневаюсь, что он вообще может сделать хоть что-нибудь полезное…
— Она.
— Что?
— Она. Алекс. Когда будешь разговаривать с ним, говори о нем в женском роде. Она.
— Это еще что за бред? Все знают, что он мужчина! И я не собираюсь говорить о мужике, будто бы он девушка!
— Придется, — отрезала ментор. — Если не хочешь сдохнуть, придется «лизать зад», как ты выразился, не только ему. Через десять минут жду тебя к ужину, не вздумай опоздать.
От дружелюбия не осталось и следа — похоже, Маргарет на дух не переносила строптивых подопечных. Впрочем, ее, наверное, можно понять: такая работа — вытряхивать всю дурь из голов чересчур самоуверенных или же отчаявшихся трибутов, чтобы привести их к победе или хотя бы не позволить умереть в числе первых. Иногда это получается, а иногда — нет. «Как в моем случае», — покачал головой Джи.
«…и когда мы уйдем, — продолжал писать на запястье Джерард, — не вини нас. Мы просто позволим огню поглотить нас». Эти строчки были адресованы скорее ментору — женщине, которая из года в год пыталась заставить никчемных детей бороться за жизнь, а они безвольно сдавались, словно насмехаясь над ее трудами. Собственно говоря, это собирался сделать и сам Уэй, и он нисколько не жалел об этом.
***
Когда Джерард наконец добрался до роскошно обставленного вагона-ресторана и заглянул туда, вся команда была в сборе: Алекс Лиддел, демонстративно смотрящий куда-то в потолок (серьезно, мол, обижен), Лиза, с мрачным видом ковыряющая шоколадное пирожное вилкой, Маргарет Стамп, которая, едва увидела своего подопечного, бросила хмурый взгляд на часы, а также еще один ментор — совсем молодой парень, Тед Митчел. Он победил на Играх два года назад. По правде сказать, ему повезло — последний противник, здоровенный парень из Дистрикта-7, был серьезно ранен. Все, что оставалось Теду — добить его. Хотя, надо отдать парню должное, до этого момента он хорошо держался
— Опоздал на четыре минуты, — холодно бросила Маргарет, но затем незаметно подмигнула Джи — или это ему лишь показалось?
Тем не менее, Алекса этот холодный прием вполне устроил, и он несколько смягчился, хоть и не был готов так быстро сменить гнев на милость.
— Садись, — кивнул ментор Лизы, осознав, что никто кроме него самого не скажет этого.
Джерарду не оставалось ничего, кроме как принять это приглашение, пусть и гораздо сильнее ему сейчас хотелось побыть наедине со своим горем в тихом купе. Едва парень опустился в мягкое кресло и с безразличным видом откинулся на спинку, как кто-то пнул его под столом. Это была, разумеется, его ментор, сейчас всеми силами пытавшаяся дать парню понять, что пора…
«Нет! — даже слишком отчаянно замотал головой Джи. — Нет, и не мечтайте!»
Маргарет вновь раздраженно указала взором в сторону сопровождающего из столицы и с нажимом кивнула. Нервно прокашлявшись, парень, отчаянно твердящий себе, что так надо, обратился к Алексу, превозмогая отвращение.
— Ты очень красивая в этом платье, — совершенно безэмоционально выдавил он, искренне веря, что этого хватит для того, чтобы вернуть себе хотя бы нейтральное отношение сопровождающего.
Лиза прыснула в кулак и притворно закашлялась; Джи испепеляющим взглядом зыркнул на девчонку, ощущая, как к лицу приливает кровь. Стало как-то противно — парень не мог спокойно относиться к тому, что только что сказал «Ты красивая» мужику, пусть даже до абсурда похожему на девушку. Тем не менее, Маргарет довольно улыбнулась, едва заметно кивнув головой, Тед вообще никак не отреагировал на произошедшее, а Алекс, удивленно вскинув брови, переспросил:
— Ты мне?
— Ну… кгхм… — Джи замялся. — Да. Тебе идет этот цвет…
— Тебе правда нравится? — Лиддел заулыбался, словно дитя, а на его щеках проступил румянец. — Последний писк капитолийской моды!
Джерард нахмурился. Алекс, еще секунду назад театрально закатывавший глаза и строивший из себя обиженную фифочку, в одно мгновение превратился в весело щебечущее существо, с восторгом демонстрирующее окружающим свое отвратительного вида платье и смущенно поправляющее кудрявый парик лазурного цвета. Неужели в этом безумном обществе достаточно лишь одного ложного комплимента, чтобы расположить к себе человека?
Уэй машинально потрогал колючую желтую ткань на рукаве Лиддела, когда тот, наивно хлопая накладными ресницами, попросил его оценить качество, и рассеянно буркнул:
— Ага…
— Бог мой, ты такой очаровашка! — хихикнул капитолиец. — А я сперва подумала, что ты… Гм… Ужасно упрям и несносен.
Джерарда передернуло от этого «очаровашка», и он уже собирался возмутиться, но Маргарет больно наступила ему на ногу. Пришлось, стиснув зубы, процедить:
— Прости за мое поведение там, в купе. Я слишком перенервничал.
— Ох, конечно, я все понимаю! Ты слишком рад, что будешь участвовать в Играх! Ну ничего, теперь, когда ты пришел в себя и смог осознать, как сильно тебе повезло, мы сможем стать друзьями!
«Вот прицепился… — недовольно подумал парень. — Не хватало еще подружки-транссексуала…»
— Боюсь, тебе будет не слишком-то интересно со мной, — сказал он вслух. — Меня мало заботит мода и все, что с ней связано. То ли дело Лиза… — завершил юноша, подводя под удар крайне раздражавшую его уже с первых минут знакомства девчонку. Вериго поперхнулась лимонадом и снова закашлялась — на этот раз вполне натурально. Правда, девица с такой неприязнью посмотрела на сопровождающего, что тот, заикнувшийся было о том, что Лизе бы очень пошел желтый цвет, как-то сразу стушевался. Было заметно, что Лиддел побаивается надменную девицу, а та только этого и добивалась. Она сидела за столом с таким видом, будто делала всем кругом великое одолжение своим присутствием, и периодически бросала томные взгляды на собственного ментора. Тед хмурился и старался как можно реже поворачиваться в сторону своей подопечной, делая вид, что увлечен беседой с Маргарет. Джи понял, что ему некуда деваться от Алекса — сейчас тот снова заговорит с ним за неимением другой аудитории, но ментор юноши, заметив, что тот нервно ерзает в кресле, с опаской поглядывая на Лиддела, отвлеклась от беседы с Теодором и проговорила:
— Алекс, дорогая, а повтор Жатвы еще не начался?
— Ох! Осталось совсем мало времени! Как же я упустила?.. Нам пора закругляться с ужином, если мы не хотим ничего пропустить!.. — засуетился капитолиец. — Лиза, кисонька, доедай скорее! Джаред, зайка…
— Джерард, — раздраженно поправил юноша. — Джерард.
— Ох, прости, я не хотела! Я…
— Не важно, — хмуро отозвался Джи, поднимаясь из-за стола и запоздало понимая, что так ничего и не съел. — Куда идти-то теперь?
Алекс, дождавшись, пока все покинут вагон-ресторан, бодро зашагал по устланному ковровой дорожкой коридору, попросив остальных следовать за ним. В роскошное купе с телевизором зашли за пару минут до начала трансляции Жатвы, и пока Лиддел сосредоточенно тыкал в кнопочки на пульте, Тед и Маргарет пытались выяснить у своих трибутов, хотят ли те сотрудничать.
— Сотрудничать? С ней? — Джерард брезгливо покосился на Лизу, вольготно расположившуюся на бархатном диване, и отрицательно покочал головой. Вериго, смерив юношу презрительным взглядом, хмыкнула и принялась с интересом разглядывать собственные длинные ногти. Казалось, эту заносчивую и слишком много возомнившую о себе девицу не волнует совершенно ничего.
— Значит, ваших потенциальных соперников обсудим индивидуально после того, как посмотрим запись Жатвы. Советую присмотреться к трибутам уже сейчас. Ясно, Джерард? — с нажимом произнесла ментор. Джи апатично кивнул и без особого энтузиазма уставился в экран — там как раз показывали Первый дистрикт.
Кажется, в этот раз все шаблонно: вот классический красавчик с золотистыми волосами (его появление сопровождалось восхищенным вздохом Элизабет) занимает место мальчика — тот даже не напуган, ведь знает, что на его место претендует множество добровольцев. Блондин становится рядом с девушкой ему под стать, поджарой и энергичной — команда победителей. Во Втором все то же — крупная девушка, телосложением подходящая на взрослого мужчину, и ее коренастый напарник. С этими не стоит даже связываться — именно такие самовлюбленные красавчики, окруженные сильными, пусть и не слишком умными прихвостнями, сделали детство и юность Джи невыносимой. Но раньше можно было сбежать, укрыться, попросить помощи, в крайнем случае. А теперь, хочет он того или нет, Джерарду предстоит столкнуться нос к носу с целой шайкой этих людей.
Показали Дистрикт-3 — там трибутами стали тощая девушка, близоруко щурящаяся, и совсем еще юный паренек лет тринадцати. Последний отчаянно храбрился и даже позволил себе оставить некий нелестный комментарий в адрес ведущей из Капитолия (что, впрочем, было скрыто цензурой, разумеется). «Ему страшно», — Уэй был уверен в этом. Никто в здравом уме не станет дерзить сопровождающей на глазах у толпы — это может навлечь беду если не на самого грубияна, то на его близких — точно. На миг Джи увидел Майкоса на месте этого мальчишки — испуганного, нервного. Младший братец, скорее всего, угрюмо молчал бы, стараясь стать незаметным. Это бы его и погубило — спонсоры могли бы попросту забыть о его существовании. «Интересно, — задал себе вопрос Джерард, — а что приведет к гибели меня?»
Профи из округа рыболовов (Лиза в очередной раз томно вздохнула), парочка из Пятого… И, наконец, Шестой. Признаться, это было даже хуже, чем предполагал Джерард. Все тот же обреченный вид Майки, такой же идиотский костюм Алекса. Но вот увидеть себя со стороны парень был не готов — он выглядел как до смерти перепуганный ребенок, пытающийся казаться храбрым. Бледное лицо, безумный взгляд, нетвердая походка — это сразу ставило на Джерарде Уэе отметину потенциальной жертвы. А затем опять показали лицо Майки — снова эта боль, негодование, непонимание, страх, не успевший пройти. Всё повторилось вновь, и Джи не выдержал. Перед глазами что-то сверкнуло, живот скрутила резкая боль. Снова.
Уэй даже выпустил из виду трибутов из Седьмого, хотя менторы уже бурно обсуждали этих новых соперников между собой. Джи было все равно. Но вновь привлекло его внимание имя участницы Игр от Восьмого дистрикта. «Хелена Сорроу!» — звонко объявила капитолийка, и Джи нервно глянул на экран, желая рассмотреть трибута со столь болезненным для него именем. На сцену поднялась бледная девушка с иссиня-черными волосами. Возникало ощущение, что она попала на Жатву чисто случайно или же просто не понимает, что ее ожидает после — совершенно спокойная, она молча встала подле ведущей и устремила отвлеченный взор в никуда. Так же безразлично она встретила и своего напараника.