Дальше — Девятый. Оттуда на Игры отправлялись совсем маленькая еще девочка с ангельским личиком и роскошными рыжеватыми волосами, а также юноша с забавной копной кудрей на голове. Бойкий парень из Десятого и его хромая напарница, мальчик и девочка четырнадцати-пятнадцати лет от Дистрикта номер Одиннадцать и, в конце концов, неприметные трибуты из Двенадцатого.
— Итак, — бодро спросила Маргарет, — как вы оцениваете свои шансы?
Джерард знал, что ему придется ответить, а потому уточнил:
— Шансы умереть?
— Да, кое-кто совсем скоро сдохнет! — захохотала Лиза, поднимаясь с дивана. — «Пожалуйста, не забирайте братика, он еще так мал!» — девица издевательски посмотрела на Джи и пустила фальшивую слезу. — Очень глупо. Тед, идем, мы должны обсудить мою тактику поведения! — и, вульгарно качнув бедрами, она покинула помещение.
— Вот стерва! — буркнул Джерард, смотря вслед удаляющейся сопернице и ее ментору.
— Кем бы она ни была, шансов выжить у нее определенно больше, чем у тебя, — строго проговорила Маргарет Стамп. — Я смотрю, ты уже смирился? А как же маленький брат? Наплевать на его чувства, да?
Джи понуро промолчал, вспоминая заплаканное лицо Майки. Пожалуй, братцу сейчас еще страшнее — ведь он даже не подозревает, что сейчас делает Джерард и что будет с ним через несколько дней.
— Что ж, ты можешь молчать и дальше, я не стану переубеждать тебя. Просто подумай о том, что Майкл надеется на твое возвращение, а ты и не думаешь бороться, — ментор с укором взглянула на парня и, сухо кивнув Алексу, вышла вон из купе. Джи, вздохнув, покосился на капитолийца, самозабвенно стряхивающего невидимые пылинки с колен, и поднялся на ноги.
— Тоже уходишь? — спросил Алекс, изогнув бровь.
— Да, хочу побыть один, — несколько грубо ответил Джерард, на негнущихся ногах покидая комнату. Внутри у него горел пожар, словно раскаленная магма стекала по клеткам и органам, выжигая все на своем пути. С трудом дойдя до собственного купе, юноша обреченно опустился на кровать, не удосужившись даже расправить ее, и уткнулся носом в подушку. В голове назойливо звучало: «Мама, мы все умрем». Слова переплетались с незамысловатой мелодией в его голове, и Джи уже не мог отпустить это, снова и снова пропевая: «Мама, мы сотканы из лжи…»
Молодой человек дышал медленно, вдыхая запах свежевыстиранной наволочки, и постепенно нервное напряжение отпускало его; вскоре Джерард забылся беспокойным сном, изредка вздрагивая и бормоча что-то невнятное.
We’re damned after all
Through fortune and flame we fall
And if you can stay then I’ll show you the way
To return to the ashes you call…
***
Эта ночь стала для Джи одной из самых тревожных за всю его недолгую жизнь. Нет, парень не видел кошмаров или покойной бабушки, но сон его был мятежен, и Джерард метался в постели, ощущая, как его бросает то в жар, то в холод. При этом юноша никак не мог вынырнуть из цепких объятий Морфея. Проснулся Уэй лишь под утро, еще до рассвета, и пробуждение принесло молодому человеку новую боль, ведь его не разбудил, как это бывало обычно, бесцеремонный младший братец, со всего размаху плюхнувшись Джерарду на живот или окатив того ледяной водой из стакана, и не лежал у кровати, свернувшись клубочком, огромный кот Бабблз, не гремела посудой в соседней комнате мать, не слышен был голос отца и не гудели за окном поезда, которые отправляли из Шестого по всем направлениям. Он сам был в поезде — в том страшном поезде, который всего через несколько часов прибудет в столицу Панема.
Приподняв голову с подушки, влажной от пота и слез, Джи сглотнул и сполз с кровати. Доплелся кое-как до ванной, наугад повернул какую-то ручку на панели управления, и из душа полилась вода, теплая и гораздо более чистая, нежели в родном Шестом дистрикте. Пока парень стоял под согревающими струями, в его голове неожиданно четко прозвучало: «Тебя ждет Майки. Что станет с ним, если ты умрешь?» Вопрос был таким отчетливым и реальным, что Джерард собирался уже ответить, как вдруг осознал, что отвечать-то некому — он здесь совсем один. Так или иначе, Джи попытался представить, как Майкос будет жить, потеряй он старшего брата, и по телу его пробежали мурашки. Выходило, что без ночных посиделок двух братьев, без вечных дружеских подколов, без песен и без гитары жизнь теряла всякий смысл. Нужно было предпринять что-то, чтобы не казаться жалким публике и другим трибутам, и потому молодой человек, наспех одевшись, вышел в коридор и направился на поиски Маргарет.
— Я знала, что ты придешь, — равнодушно бросила женшина, приглашая Джерарда войти в свое купе. — Совесть замучала, да? Стыдно перед братом стало за то, что ты такой безвольный? — Маргарет старалась казаться строгой, но по ее глазам было видно: ментор рада, что Джи пришел к ней.
— Вы сами все знаете. Можете не травить душу?
— Ладно, — Маргарет пожала плечами. — Тогда давай перейдем сразу к делу, до завтрака как раз еще есть время. Начнем с Жатвы. Запомнил кого-нибудь?
— Хелена Сорроу, — против воли выпалил Джерард.
— Кто это? — ментор вскинула брови и заглянула в блокнот, где делала заметки вчерашним вечером.
— Дистрикт-8, — тихо ответил парень. Маргарет понимающе кивнула и проговорила с некоторой долей сомнения в голосе:
— Я имею в виду, запомнил ли ты кого-то из серьезных соперников, а не из таких же блаженных, как ты сам.
Джи проигнорировал сказанное в его арес слово «блаженный» и попытался вспомнить других трибутов.
— Профи, — буркнул он. — Но они все одинаковые, каждый год…
— Еще?
— Парень из Девятого выглядел крепким… — то ли спрашивая, то ли утверждая сказал Джерард. Девятый был примерно одного с ним возраста, а у тех, кто старше, как правило, всегда больше шансов. — Еще… — Джи вспомнил, что менторы и Алекс с Лизой оживленно обсуждали Дистрикт-7 и добавил: — Еще ребята из Седьмого.
— Ладно, — Маргарет кивнула. — Допустим, верю. И не списывай со счетов Лизу, она будет сильной соперницей. Послушай, по приезде в Капитолий ты перестаешь трястись и мямлить, ясно?
— И что я, по-вашему, должен делать? Угрожать профи? Да это же смешно!
— С профи старайся не общаться. Можешь вообще ни с кем не общаться. Я полагаю, мы будем делать из тебя этакого странного отрешенного парня. Ну, не от мира сего. Тебе пойдет этот образ. Мало того, это будет вкусно. Капитолий оценит.
— Я так и не понял, что делать… — Джи нахмурился.
— Веди себя странно. Отвечай невпопад. Можешь говорить о потустороннем… Ну, твое поведение мы еще обсудим. Что же касается обучения в Тренировочном центре — старайся охватить как можно больше навыков по выживанию. К оружию не бросайся, выбери что-то одно, что придется по душе, и тренируйся. Я бы посоветовала метательные ножи или дротики, может, стрельба из лука — сама лично вижу в них гораздо меньше недостатков, чем у орудий ближнего боя. Но здесь каждому свое. Так, что еще… А, да, тебе нужно переодеться. Я попрошу Алекса подобрать тебе что-нибудь…
— Не надо Алекса! — вскрикнул парень, вспоминая ужасное желтое платье и ажурные колготки сопровождающего.
— Успокойся, у него не такой уж и плохой вкус. Кроме того, одежду, модную в Капитолии, он тебе не посоветует — ее нужно уметь носить, а это редко дается детям из дистриктов. Лиддел просто подберет нечто, что бы соответствовало твоему новому образу. А в столице тобой займутся стилисты. Это, пожалуй, все. Не опаздывай на завтрак, — строго проговорила ментор и указала Джерарду на дверь.
*My Chemical Romance — Mama
========== V ==========
— Что это? — спросила женщина в лиловом парике, схватив Джи за запястье и пристально всматриваясь в исписанную чернилами кожу. — Татуировка? — она вскинула брови. Парень отрицательно покачал головой, и капитолийка продолжила: — А смотрится неплохо. Ты написал? Круто! Погоди минутку, я должна позвать Энди, думаю, он оценит. Эй, Хейзел, можешь пока не набирать ему ванну, а то все смоется!
Кареглазая девушка, одетая в белую маечку со стразами и довольно простенькие джинсовые шорты, кивнула, убирая за ухо прядь кислотно-зеленых волос, и подошла к Джерарду.
— Мама, мы все попадем в Ад… — прочитала она на предплечье юноши. — Эй, ты чего так трясешься? — спросила Хейзел, заметив, что Джи нервно покусывает губы. — Дина пошла за твоим стилистом. Обычно это полагается делать, когда трибут уже полностью готов к примерке костюма, но если мы сейчас отмоем тебя, стихи сотрутся…
— Отстань ты от парня, видишь, его трясет! — раздраженно бросил мужчина, в правой щеке которого сверкал немаленьких размеров камень, словно вживленный в кожу. Джерарда передернуло, а Хейзел, мило улыбнувшись, проворковала:
— Билл, я как раз пытаюсь его успокоить…
— Твоя задача — привести в нормальное состояние его кожу, а не чесать языком! — гаркнул мужчина. — Первый год работает, а уже огрызается!
— Прости, — пискнула девушка и отошла от Джерарда. Уэй вздохнул и принялся перебирать в голове возможные варианты своей смерти. Что бы там Маргарет ни говорила, он все равно как был трусом и неудачником, так им и останется.
Джи находился сейчас в Центре преображения — сидел на жестком стуле, одетый в скользкий, неприятный к телу халат, и слушал, как препирается его команда подготовки. Вскоре дверь помещения распахнулась, и в комнату широким шагом вошел мужчина, одетый в одни только черные шорты. Все его тело было сплошь покрыто яркими татуировками так, что не оставалось ни миллиметра чистой кожи.
— Вот, смотрите! — бодрым голосом произнесла появившаяся вместе со стилистом Дина, хватая Джерарда за руку. Татуированный мужчина, хмыкнув, пробежался взглядом по предплечью трибута и довольно кивнул:
— Будем бить.
— Что? — Джи перепуганно вздрогнул.
— Тату, говорю, бить будем. Стихи твои. Хм, надо сохранить особенности твоего почерка. Вы пока можете быть свободны, — сказал мужчина группе подготовки. — Идем, э… тебя как зовут?
— Джерард… — несколько ошарашенно проговорил парень, не до конца осознавая, что происходит.
— Отлично, Джерард. Я Энди, твой стилист. Пойдем! — с этими словами он, дождавшись, пока Джи поднимется со стула, вышел за дверь и повел трибута по широкому коридору. Вскоре они оказались в просторном светлом помещении, и Эндрю велел Джерарду сесть в странного вида кресло. Только сейчас, когда стилист принялся сосредоточенно разглядывать жутковатые приборы с толстыми иглами, до юноши окончательно дошел смысл слов «набьем тебе тату». По спине пробежал холодный пот, и Джи попытался слабо возразить:
— А может, не надо?
— Решать, что надо, а что нет, здесь буду я, — строго заметил Энди. — Сядь, — приказным тоном сказал он; Джи все еще в нерешительности топтался перед креслом, в ужасе разглядывая внушительных размеров иглы, предназначенные вводить чернила под кожу человека. Паника медленно, но неотвратимо закрадывалась в сердце парня.
Тем временем Энди, с выражением лица, как у истинного палача (ну, так казалось самому Джерарду), подбирал подходящие чернила, задумчиво вертя в руке устрашающего вида иглу. Иголки. При одной только мысли о том, как тонкий кусок заостренного металла проникает под кожу, у парня едва ли не темнело перед глазами. Кажется, это было как-то связанно с воспоминаниями из далекого прошлого, хотя сейчас точно сказать не сможет никто — за все восемнадцать лет жизни Джи столько раз получал эти самые пресловутые «психологические травмы», о которых с такой обеспокоенностью твердят все мамочки и излишне умные психологи, что уже не помнил, почему мысль о тех или иных вещах причиняет боль.
— Ну же, парень! — раздраженно прикрикнул на него стилист. — Я что, уговаривать тебя буду? Мамочка, если ты не заметил, осталась дома. Живо в кресло!
Понимая, что иного выхода у него нет, Уэй, как никогда четко осознающий, что попал в ситуацию «сейчас или никогда», предпринял решительный шаг: выдохнув, он молниеносно нырнул под стол, на котором были расставлены всевозможные пугающие инструменты. Стилист, не успевший сообразить, что же произошло, испуганно отскочил в сторону, а когда пришел в себя, Джи успел проскользнуть в небольшую каморку и закрыть за собой дверь.
— А ну, вернись сюда, идиот! — кричал Энди, безуспешно стуча кулаками по двери.
С обратной ее стороны Джерард, успевший забаррикадировать вход в свое убежище, сидел в уголке и тяжело дышал, все еще ощущая, в сколь бешеном ритме бьется его сердце. Перед глазами по-прежнему стояли иголки, десятки и сотни сверкающих игл, пронзающих его тело насквозь, истекающих чернилами и кровью. Это было воплощение безжалостного ужаса, леденящего душу. «Нет, — парень до крови закусил губу, но даже не заметил этого, — нет! Что угодно, только не треклятые иглы!»
Через некоторое время ярость стилиста, упорно налегавшего плечом на дверь, поутихла. За дверью воцарилось полнейшее молчание, и это насторожило Джи: его не могут так просто оставить в покое. Не в этом месте. Покой придет лишь после смерти.
Минут через десять, когда парень даже почти задремал в полумраке темной комнатушки, в помещении снаружи вновь послышались шаги. На этот раз Энди пришел не один: за ним следовали Алекс и Маргарет, судя по голосам. Джерард моментально проснулся и напрягся, чувствуя, что в этот раз угроза значительно серьезнее.
— Джерард! — в негодовании воскликнула ментор. — Что за детский сад ты тут устроил? Что, ни разу иголок не видел? Немедленно выходи оттуда!
— Джа… Джерардик, зайчик, — проворковал Алекс, избравший иную тактику, — выходи! Это будет совсем не больно — даже я, погляди, сделала себе татуировку — на копчике. Иди, погляди — ничего страшного нет!
Пожалуй, когда Джерард вообразил себе то, как он разглядывает эту самую татуировку чуть выше тощего зада сопровождающего, ему стало лишь хуже. Теперь каморка казалась единственным местом, где можно было скрыться ото всех этих ненормальных капитолийцев, помешанных на своих извращенных понятиях о красоте. Маргарет кричала что-то о скором начале Парада Трибутов, Алекс умолял проявить снисхождение, понимание, уважение… Напрасно — это лишь укореняло гложущий страх в сердце Джи. Это казалось каким-то обманом, попыткой выманить его, чтобы отдать на растерзание безумному стилисту.
— Почему ты не хочешь, чтобы Энди сделал тебе татуировку? — сдалась, наконец, ментор. — Ты боишься боли? Не хочешь сохранять эти надписи навсегда?
— В любом случае, это ненадолго! — совершенно не тактично вмешался Алекс. — Если ты не выживешь…
Затем послышался тоненький вскрик сопровождающего и какая-то возня.
— Ты что, хочешь, чтобы он вообще с собой покончил? — приглушенно зашипела Маргарет. — Он и так в шаге от этого! Так что же случилось, Джерард? — обыденным голосом спросила она.
Понимая, что если его страх вырвется наружу, откроется всем, он станет посмешищем и — заодно — потенциальной жертвой, Джи не знал, что ответить. Отмалчиваться? Того и гляди, нагрянут миротворцы, чтоб высадить дверь грубой силой.
— Я… — парень замялся. А молчать было нельзя. — Я просто не хочу. Не желаю уродовать себя.
— Но это же так красиво! — в праведном гневе воскликнул Алекс, но тут же был вынужден замолчать. Стилист и ментор о чем-то совещались.
— Хорошо, Джерард. Энди не будет набивать тебе татуировки, — успокаивающим голосом заверила Маргарет. — Я обещаю.
— С чего это такая милость? — едва слышно буркнул парень, не собираясь пока выбираться из каморки. Кажется, его не услышали — во всяком случае, Эндрю строго спросил:
— Эй, парень, ты так и будешь там сидеть? Сказали же, не буду я тебе татуировку делать!
— Хотя ты не представляешь, от чего отказываешься! — пискнул Алекс. — Энди — лучший тату-мастер во всем Панеме!
— Вы правда не станете?.. — Джи недоверчиво выглянул из укрытия.
— Еще раз спросишь — привяжу к креслу и набью! — раздраженно бросил стилист. — Как девчонка себя ведешь, ей-богу! Давай, выходи оттуда, времени в обрез!
Джерард с опаской отворил дверь каморки и, боязливо косясь на кресло татуировщика, встал рядом с Маргарет. Та, зыркнув на него взглядом, не предвещающим ничего хорошего, отвесила парню оплеуху.