— Пусти!
Обернувшись на шум, Джерард увидел парнишку из Дистрикта-3, щуплого и взъерошенного мальчика лет тринадцати, и громилу из Второго, который с суровым лицом навис над отчаянно храбрившимся пареньком, схватив того за шиворот.
«Нарвался», — безразлично подумал молодой человек, глядя на стычку Второго и Третьего. Его не особо волновала судьба других трибутов: да, двадцать три из них непременно умрут — возможно, мучительно, — а один останется в живых, получив почести и материальные блага. Только вот есть ли в этом смысл, если руки победителя будут обагрены кровью, детской кровью? Вряд ли. Впрочем, самому Джерарду это не грозило, ведь он, вероятнее всего, окажется в первой десятке погибших, можно и не надеяться. А значит, нет смысла в тренировках.
Чтобы скрыть свое нежелание бороться и действовать, Уэй неспеша побрел в самый дальний уголок всего зала — секцию маскировки. Там обычно ошиваются лишь такие же безнадежные трибуты, как он сам, и профи не будут беспокоить его. Прекрасно — ни единого человека, пытающегося разукрасить себя. С облегчением вздохнув, Джи устроился поудобнее и, окунув кисточку в густую черную краску, принялся задумчиво выводить бессмысленные узоры на своей коже; ему даже нравилось то, что получалось в итоге.
Увлекшись этим занятием, Джерард не заметил, как к нему подошел кудрявый парень из Девятого.
— Привет! — пожалуй, даже чересчур громко поздоровался он.
Джи вздрогнул и поднял голову, чтобы понять, кому это приспичило попытаться заговорить с таким угрюмым неудачником, как он; кисть оставила жирную кляксу поверх рисунка — парень машинально закрашивал его, стремясь скрыть от посторонних глаз, будто это было что-то очень личное. Хмуро покосившись на неожиданно появившегося из ниоткуда собеседника, Уэй пробубнил:
— Чего тебе?
Но кудрявый не терял энтузиазма и, делая вид, что это не его только что практически послали куда подальше одной лишь интонацией, твердо решил предпринять еще одну попытку подружиться:
— Просто интересно стало, — пожал плечами он, — у тебя неплохо получается!
Да, это было ложью, без сомнения — он просто пытался завоевать расположение Шестого, ведь всем нужны союзники! «Только не мне», — решил про себя Джерард. Тем более, он будет скорее обузой, нежели помощью. Тем временем Девятый не смолкал:
— Кстати говоря, как твое имя? Я слышал, ты вызвался добровольцем вместо своего брата, — не дав собеседнику вставить ни слова, продолжил он, — знаешь, я думаю, что не смог бы поступить так же.
На этом месте молодой человек прервался и задумчиво оглядел Джи.
— Джерард.
— Что? — в недоумении приподнял брови кучерявый юноша.
— Ну, меня так зовут, — не без раздражения в голосе пояснил Уэй. — Ты же спрашивал.
— Ах, да, конечно! — словно опомнился Девятый. — Меня зовут Рэй, Рэй Торо.
Джи согласно хмыкнул и опустил взгляд, делая вид, что чрезвычайно увлечен процессом окрашивания собственной руки в черный. Беседа зашла в тупик, и Рэй, смущенно улыбаясь, поднялся с места, намереваясь уходить. Еще бы этот разговор длился дольше! Джерард не мог говорить с незнакомцами — пусть даже они и пытались быть дружелюбными с ним, парень становился замкнутым и даже временами грубым, так что было даже лучше, что Девятый уйдет подобру-поздорову сам. Хоть лишнего врага не нажил!
— Что ж, рад был познакомиться. Если буду нужен — обращайся! — и, неловко помахав рукой, Торо зашагал прочь.
Джи разочарованно вздохнул, глядя на свою руку: рисунок был безнадежно испорчен. Надо же было этому Девятому прикопаться со своим дружелюбием! Найдя инструктора и выпросив у того салфетки, молодой человек старательно оттер с кожи кляксы и принялся заново выводить на ней замысловатый орнамент. Но побыть в одиночестве Уэю не дали — за спиной снова послышалось звонкое:
— Привет!
Понадеявшись, что если он никак не отреагирует, то незнакомый трибут обидится и уйдет восвояси, Джерард продолжил покрывать свою руку узорами, но парень позади него оказался слишком непонятливым и чересчур приставучим.
— Я Фрэнк, а ты? — он потрогал Джи за плечо, и юноша, никак не ожидавший такого нахальства, дернулся; кисточка соскользнула, оставив на тыльной стороне ладони неаккуратный развод. Скрипнув зубами, Джерард стер его влажной салфеткой и, подождав, пока кожа чуть подсохнет, нарисовал новый. Неугомонный Фрэнк, поняв, что Уэй не повернется в его сторону, избрал иную тактику: он обошел сосредоточенно изучающего собственную руку парня и уселся перед ним с вопросом: — А что ты делаешь?
Джерард терпеливо вдохнул и медленно выдохнул. Почему просто нельзя оставить его в покое? С каких пор люди перестали игнорировать его? И если они хотят найти в его лице союзника, то это как минимум глупо — неужели не видно, насколько он никчемен?
Подняв, наконец, глаза, молодой человек увидел перед собой того самого парнишку из Третьего и нахмурился. Фрэнк успел порядком ему надоесть уже одним своим присутствием — он увлеченно разглядывал левую руку Джи и внезапно сказал:
— Красиво…
Джерард закашлялся, но ничего не ответил и руку не убрал, хотя его и раздражал тот факт, что Третий беззастенчиво на нее пялится. Снова закрашивать узоры черной краской было попросту жаль, а вставать и уходить отсюда не хотелось, и потому приходилось терпеливо ждать, когда же мальчишка соизволит добровольно покинуть секцию маскировки. Фрэнк, правда, делать этого не собирался — неловко улыбнувшись, он дотронулся до запястья Уэя и чуть тише спросил:
— Это татуировка? Стихи? Можно, я посмотрю? Пожалуйста!
Джи неохотно протянул руку, позволяя парнишке изучить свое предплечье, и Фрэнки вслух прочел:
— Мама, мы все умрем…
— Ясно? — хмыкнул Уэй. — Мы все умрем. Ты тоже. Да и я, впрочем, — не больше, чем через неделю.
Своей грубостью парень надеялся задеть Третьего, чтобы тот, наконец, ушел, но Фрэнк лишь нахмурился и как-то отчужденно поглядел перед собой; в глазах промелькнуло нечто, сродное панике. На несколько секунд парнишка словно выпал из реальности, стал тихим и задумчивым, и Джи вдруг подумал: не стоило говорить последних слов. Фрэнки напомнил юноше о младшем брате, который остался там, в Шестом дистрикте, один на один с мыслью о том, что Джерард может уже не вернуться домой. А ведь Майкос — такой же точно подросток, как и этот приставучий мальчишка из Третьего — но только Третьему вряд ли удастся избежать смерти, как это удалось младшему из братьев Уэй. За Фрэнка никто не вызвался на Жатве, и парень, несмотря на то, что отчаянно пытается показаться смелым, страшно напуган — Джи понял это сейчас, сиюминутно, взглянув в его немигающие карие глаза, сфокусированные в одной точке. Два противоречивых чувства разрывали Джерарда: с одной стороны — полное безразличие к тому, что произойдет с другими трибутами (да и с ним самим, впрочем), а с другой — внезапно вспыхнувшая жалость к этому мальчику с взъерошенными темными волосами. И черт бы ее побрал, эту жалость, ведь Джи не имел ни малейшего желания связываться с кем-то из своих потенциальных соперников, а тут этот Фрэнк, в котором молодой человек уже заранее, не зная ничего толком, нашел множество сходств с Майкосом…
— Послушай… — поддаваясь внезапному порыву, выпалил Джерард. Фрэнки встрепенулся; мимолетная грусть исчезла с его лица, и паренек с любопытством посмотрел на Уэя. — Послушай, — повторил тот, — я не собираюсь заводить здесь друзей или союзников. Я просто хочу, чтобы это все поскорее закончилось, ясно? Но… Если тебе будет что-то от меня нужно…
— Расскажи о своих татуировках, — простодушно потребовал Фрэнк, не дожидаясь, пока его собеседник наконец свяжет слова в нормальное предложение. Джи опешил, но ответил мгновенно:
— Они ненастоящие. Их нарисовал стилист перманентной краской.
— А мой стилист — жуткая престарелая тетка с голубой кожей, — хмыкнул Третий. — Но, как ни странно, все утро она обсуждала со своим коллегой образы Шестого дистрикта со вчерашней церемонии. У тебя очень крутой стилист! — воскликнул парень.
— Ты просто не видел его. И его лицо, когда он хотел набить мне настоящее тату. Лицо маньяка, прижавшего свою жертву к стенке, — Джи поморщился, вспоминая толстые иголки, казавшиеся в его воображении еще больше и страшнее, чем это было в действительности.
— Тебе предлагали набить тату, и ты отказался?! — опешил Фрэнк. — Эх, а я всю жизнь мечтал о чем-то подобном…
— Знаешь, — внезапно, сам от себя не ожидав этого, перебил его Джерард, озаренный гениальной идеей, — я мог бы познакомить тебя с моим стилистом. Вы бы поладили, я думаю…
Да, определенно — в их глазах появлялась схожая искра безумия в моменты, когда как капитолиец, так и мальчик из Третьего говорили о том, чтобы набить татуировку.
— Ах, вот ты где, мелюзга! — позади Джерарда послышался грозный возглас, и парень, вздрогнув, едва не подскочил со своего места, чтобы поскорее унести ноги в случае, если кто-то из трибутов уже сейчас избрал его в качестве своей мишени. Впрочем, это было зря — тихий неудачник из Дистрикта-6 бугая из Второго округа не интересовал. Целью этого парня был Фрэнк.
— Иди сюда, мелкий ублюдок! — ревел он так, что все, кто тренировался, на некоторое время прервали свою деятельность, дабы посмотреть на скандалиста. — Куда ты дел мой нож?
— У меня его нет! — усмехнувшись, Третий метнулся в сторону и с быстротой бельчонка вскарабкался на самый верх сетки, протянутой под потолком.
Затаив дыхание, Джи наблюдал за тем, как мальчик потешается над парнем-профи, решившим не карабкаться наверх, но не мог понять, что чувствует. Кажется, это было забавно — несколько участников помладше хихикали, прячась по углам, — но, кажется, это было и страшно — такие, как этот мальчишка, долго на Арене не продержатся. Погибнут по собственной глупости — дождутся.
Решив, что больше нет смысла наблюдать за тем, как Фрэнки дразнит Второго, размахивая похищенным ножом и корча рожи, Уэй отвернулся и продолжил расписывать руку. Все лучше, чем ничего. В секции стали появляться другие трибуты — они слушали советы инструктора, пытались смешивать природные краски и размазывать их по своему телу, чтобы слиться с окружающей средой, а затем уходили, и их место занимал кто-то другой. Неизменным оставалось одно — странный трибут из Дистрикта-6, отчужденно разрисовывающий собственную руку, а затем смывавший краску и по новой наносивший на кожу причудливые узоры. Так и тянулось время — долго, мучительно, будто вязкий клей, никак не желавший отпускать, но вот, наконец, наступил час обеда: трибуты, расталкивая друг дружку, тесной гурьбой идут в столовую, стараясь в числе первых протиснуться сквозь двери. Будто бы еды не достанется! Тут, вероятнее, закормят насмерть. Понимая, что спешить ему некуда, Джерард безынициативно брел позади толпы, стараясь не особо отставать. Как он заметил, то же решил сделать коренастый блондин из округа лесорубов. Еще один странный отчужденный тип без инициативы, без надежд, без перспектив. Преодолевая самого себя, Джи сделал то, до чего не доходил, наверное, ни разу в жизни:
— Как тебя зовут? — спросил он, твердо решив завязать хотя бы мало-мальски дружеский разговор.
— Боб, — не поднимая глаз отозвался Седьмой. — А тебя? — уже чисто из вежливости добавил он.
— Джерард.
— Ясно.
Кажется, на этом разговору и предстояло завершиться. Джерард взял в руки поднос, стоявший здесь же, у входа в столовую, и двинулся к длинным столам, уставленным всевозможными блюдами. Какое-то время Боб находился рядом, но затем куда-то изсчез; позже Уэй заметил его сидящим в одиночестве за столиком у окна и уселся неподалеку — тоже один.
«Как все глупо, — подумал Джи. — Для чего люди вообще общаются? Тем более, здесь, когда заведомо известно, что все друзья, которых ты успеешь завести, погибнут не позже, чем через пару недель. Не лучше ли быть одиночкой и не чувствовать боль от утраты напарника на арене?..»
— Привет! — раздалось за спиной.
— Опять ты? — беззлобно спросил молодой человек, по голосу безошибочно определяя его владельца: это был Фрэнки.
— Опять я! — широко улыбнулся парнишка, с грохотом поставив свой поднос на стол Джерарда и усевшись рядом. — Так когда ты познакомишь меня со своим стилистом?
— Я спрошу у него после сегодняшних тренировок, — пообещал Джи.
— Было бы здорово, если бы он смог принять меня уже сегодня! Как думаешь, он мог бы набить мне тату?
— Вообще-то я не знаю, имеют ли стилисты право изменять внешность трибутов из других дистриктов, но… — парень вспомнил лицо Энди, когда тот говорил о татуировках — у Джи в тот момент создалось впечатление, что стилист был бы не прочь забить ими все, что движется. — Думаю, набьет, если попросить.
— Круто! — восторженно воскликнул Фрэнки и с любопытством уставился на левое предплечье приятеля, наклонив голову и изучая стихи, выведенные на нем кривым, скачущим почерком. — Послушай, а почему именно такой текст? — спросил он наконец.
— Ну… — Джи замялся. — Знаешь, иногда бывает, что в голове сами собой рождаются строчки, и ты испытываешь острую потребность их записать сразу же, пока не забыл. Вот, со мной было так в поезде, а бумаги я не нашел, и…
— Значит, это все-таки твои стихи? И часто ты их пишешь?
— Ну, бывает иногда…
— Ух ты! А можно почитать?
— Прости, не могу. Это слишком… личное, что ли… Мои стихи читал только брат, он… — и Джи, сам не понимая, ради чего, выложил Фрэнку все. Их посиделки с Майкосом на Луговине, песни под гитару, ворованное пиво и, если повезет, колбаса… Все это всплыло в его мозгу непривычно четко, и неожиданно яркие воспоминания вгрызались в душу, впиваясь в сердце острее самых страшных иголок из арсенала Энди. Джерард говорил сбивчиво, то и дело сглатывая, не уверенный даже, что Фрэнки слушает его. Это было необходимо — вскрыть нарыв, расковырять эту рану, поведать хоть кому-то о своих чувствах… И он не понимал, почему избрал для этих целей парнишку из Третьего дистрикта — может, потому, что тот просто оказался рядом в этот момент, а может, из-за того, что психологически Фрэнк напоминал Джерарду Майки, и говоря с ним, Уэй словно обращался к младшему брату.
Как только последние слова о братишке соскользнули с губ Джерарда, прозвенел звоночек, оповещающий о завершении обеда; пора было возвращаться к тренировкам.
— Прости, что вывалил на тебя все это, — сдавленно пробормотал Джи, поднимаясь из-за стола и бросая на Фрэнки виноватый взгляд. Парнишка сочувственно поглядел на него и лишь молча кивнул. Он даже не последовал за Джерардом, когда тот вновь двинулся к секции маскировки, а сам молодой человек, радуясь, что эта секция снова пустует, принялся водить красками по холодной серой стене Тренировочного центра. Спустя пару часов с равнодушного бетона на него смотрело лицо Майки.
***
— Джерард, почему ты не осваиваешь никакие навыки на занятиях? — сурово спросила Маргарет. Джи, лениво ковыряя вилкой в салате, неопределенно пожал плечами.
— Мне нравится секция маскировки… — пробормотал он, исподлобья глядя на ментора.
— Секция маскировки призвана учить трибутов маскировке. А чем занимался ты? Просидел целый день, выводя на своем теле какие-то каракули. А затем еще и брата на стене нарисовал. Лучше бы подумал о том, как вернуться к нему не в гробу, а на своих двоих!
— Зато я нашел союзников, — апатично проговорил парень. Маргарет заинтересованно глянула на трибута, и тот так же безразлично пояснил: — Парни из Седьмого и Девятого и мальчишка из Третьего.
Навряд ли Рэя или Боба можно было назвать союзниками, но первый сам предлагал ему свою помощь, если вдруг что, а второй… Ну, Боб просто казался Джерарду похожим на него самого, а потому внушал доверие.
— Я тоже обзавелась союзниками, — вмешалась Лиза, подобострастно глядя на своего ментора и привлекая внимание к собственной персоне. — Меня приняли в свою компанию профи, — самодовольно заявила она. — Но я не стану говорить о своих тренировках, в отличие от некоторых неудачников. Не хватало еще, чтобы эти неудачники узнали мои сильные стороны!