— Вы не могли бы повторить ваш первый трюк?
Вздохнув, девушка возвращается к ножам. С минуту она собирается с силами, пытаясь успокоить дыхание и унять нервную дрожь, а затем метает ножи — как и в первый раз, один за другим, без паузы. В этот раз получается намного лучше: лишь пара ножей не попадает в центр, но зато самая маленькая мишень, размером с ладонь, поражена прямо в яблочко.
— Спасибо. Можете быть свободны. — Лисса говорит строго, но в ее голосе можно расслышать теплые нотки: ей приятна Инграта.
Следом за девушкой из Дистрикта-2 в зале появляется коренастый Ром Гаррисон. Набрав в секции ловушек всевозможного инвентаря, он направляется к одной из крупных мишеней, закрепленных на полу, и долго возится возле нее, ловя недоуменные взгляды распорядителей. Кое-кто, зевнув, перестает обращать на него внимание, предпочитая уделить время закускам и приятной беседе, но вот Ром отходит в сторону и, подобно Инграте, берет в руки несколько метательных ножей.
— Кгхм-кгхм!!! — звучно кашляет он, пытаясь привлечь внимание, и Лисса замечает, что мишень медленно вращается вокруг своей оси, и на ней мелом изображен человеческий силуэт. Ром метает ножи так, что они попадают в мишень всего в паре миллиметров от линии, которой начерчен силуэт — правда, не все, однако это все равно выглядит эффектно. Старый трюк, отчего-то всеми забытый, но Лиссе нравится — особенно если учесть, что Гаррисон сам привел мишень в движение. Ему одобрительно кивают — не напрасно Ром провел столько времени в секции метания, даже не особенно стараясь завести друзей. Горластый и шумный, он лишь изредка вступал в диалоги с другими трибутами, обычно подтрунивая над вспыльчивыми девушками вроде Талассы, и продолжал тренироваться, оттачивая мастерство.
Ром уходит, и его место занимает Иштар Пибоди. Она довольно ловко мастерит несколько хитроумных ловушек, используя электрический ток, а затем без ошибок проходит тест на знание растений. Немного замявшись, идет к стендам с оружием и, взяв крупный бумеранг, метает его в манекен, стоящий на противоположном конце зала. Бумеранг летит ровно, по правильной траектории, и пластик, из которого изготовлен манекен, не выдерживает удара тяжелым оружием: голова манекена трескается и распадается на части.
— Будь на месте манекена человек, она проломила бы ему череп, — замечает Меркурий, и Лисса согласно кивает, хотя выступлением Иштар недовольна: она ожидала большего. Слишком уж много гонору у девчонки. Хотя ее ловушки действительно впечатляли: чего стоила конструкция из острейших лезвий, напрочь срезавшая голову манекену, и ловушка с летящими с разных сторон дротиками — небольшими метательными копьями, проткнувшими того же манекена насквозь.
После Иштар в зал входит Сандал Шортли, напоминающий Лиссе нерасторопного, тяжелого на подъем медведя. Загорелый, широкоплечий, с выгоревшими на солнце волосами, с широким лицом и высокими скулами, он ведет себя совсем не соответствующе своей внешности — казалось бы, такой юноша должен быть стремительным и проворным, но нет: Сандал медлительный, и Лиссе порой кажется, что он витает где-то в своих мыслях и не способен четко и ясно выразить их во время беседы. Кто знает, быть может, Сандал просто стесняется?.. Тем не менее, боец он отличный и превосходно демонстрирует навыки владения гарпуном — традиционным оружием для трибутов Четвертого дистрикта. Держа его в руках, неповоротливый юноша сразу же становится собранным и ловким, словно по мановению волшебной палочки, и оружие раз за разом летит точно в цель, которую выбирает себе Сандал. В конце выступления юноша также показывает умение обращаться с коротким мечом, после чего покидает зал, и перед распорядителями предстает его землячка Таласса. Поджарая, стройная и солнечная, хотя взгляд у нее очень цепкий, колючий, и эти золотые татуировки на запястьях и пальцах — кажется, несмываемые, в отличие от рисунков Сиены из Дистрикта-7. Среди простеньких зигзагов и морских волн — девиз повстанцев и символы восстания, которые она не очень-то старается скрывать. А может, это и ни к чему — Лисса даже не уверена, знают ли жители Капитолия, что эти символы значат.
Таласса за отведенное ей время сплетает прочную сеть и сама изготовляет трезубец-острогу: таким при случае можно и рыбу на арене ловить, и сражаться — этот навык девушка и демонстрирует в оставшиеся пару минут, набрасывая на голограммы сеть и отбиваясь от них самодельным трезубцем. Многие распорядители одобряют умение девушки самостоятельно делать оружие, ведь на арене она может и не раздобыть его.
— Похвально, — замечает до сих пор молчавший Эрот Хоффман.
Таласса покидает зал, и из динамиков звучит имя Тимиса Кардью.
Тимис нервничает. Не так заметно, как Инграта — его лицо выглядит спокойным, и юношу выдают только ладони, подрагивающие чуть сильнее, чем обычно. Но Тимис, кивнув распорядителям в знак приветствия, уверенным шагом направляется в секцию растений. Став за пульт перед огромным экраном, он выбирает максимальный уровень сложности и в считанные минуты проходит тест на знание такого числа трав и деревьев, что Лисса невольно вздрагивает: она даже не представляла, что в голове трибута может уместиться столько знаний. Хотя… Пятый дистрикт, генная инженерия — госпожа Голдман не удивится, если Тимис сможет вырастить какой-нибудь убийственный гибрид даже на арене. Хотя до такого еще никто не додумывался, а жаль — было бы интересно. Тимис же продолжает демонстрировать чудеса эрудиции, решая новый тест, предлагающий определить следы тех или иных животных. Что ж, это, бесспорно, прекрасно, но одними знаниями победу в играх не завоюешь, и Тимис прекрасно это понимает. Покончив с тестом, он расставляет в секции ловушек ряд капканов, тщательно замаскировав их, каждый с лязгом сжимается, когда юноша стреляет по ним из рогатки. Лезвия у капканов такие, что, кажется, могут срезать руку или ногу, а Тимис расположил их так, что жертва, угодив в первый капкан, непременно упадет, и челюсти тех, что расположены дальше, последовательно сомкнутся у нее на колене, бедре, локте… Жестоко, но эффективно — недаром парень старался. У Тимиса еще остается немного времени, и он успевает изготовить пращу из ремня и швырнуть с ее помощью пару камней по мишеням, прежде чем к судьям выходит круглолицая Айвори Ферфакс. У Айвори вид растерянный — такое чувство, что она вот-вот обратится к распорядителям с фразой: «Я ничего не умею, можно мне, пожалуйста, уйти?» Однако девушка находит в себе силы на то, чтобы изготовить несколько различных силков для животных, а затем из прочной веревки делает петлю с подвижным узлом и подвешивает на гибком дереве в полосе препятствий, закрепив спусковой механизм. Саму полосу Айвори проходить не решается, зато демонстрирует, как работает ловушка, сама же в нее наступив. Веревка перетягивается, и Пятую подвешивает вниз головой, после чего она демонстрирует, что выбраться из такой ловушки для нее не составит труда. Полезный навык, если судить объективно — на арене трибуты часто попадали в подобные ситуации, и многие из них, так и не сумев выбраться, просто ждали своей участи.
Айвори не знает, что еще показать. Проходит тест на знание растений, не такой масштабный, как ее земляк, но все же не делает ни одной ошибки, что похвально. Озирается по сторонам, словно в поисках поддержки, а затем, несмотря на то, что у нее еще остается время, едва слышно бормочет срывающимся голосом:
— Это все.
— Хорошо. Вы можете идти, — объявляет Лисса через динамики, а затем Артемида приглашает Дэша Кахейла. Смуглый юноша, подтянутый и собранный, входит в тренировочный зал и, сощурив раскосые глаза, сразу же направляется к стенду с мечами и выбирает на панели управления схватку средней сложности. Бьется он неплохо, но пропускает один или два удара, которые могли бы стоить ему жизни; с другой стороны, голограммы в выбранном им режиме появляются одна за другой по мере того, как Дэш наносит точные удары, чего на арене не будет уж точно, а нескольких средних противников юноша за время сражения победил без особого труда. Впрочем, от схватки с тем же Марблом ему стоит удержаться — так замечает Меркурий, пока трибут направляется строить шалаш и разводить костер, после чего к распорядителям выходит Шейди. У этих двоих все как положено: Дэш сражается и строит жилище, а Шейди распознает съедобные растения и занимается медициной: девушка демонстрирует навыки перевязывания ран, лечения ожогов, показывает, как накладывать шину при переломе и растяжении и знает, как остановить кровь. Покончив с оказанием первой помощи, она переходит к ловушкам и сосредоточенно мастерит силки — простенькие, для животных, что тоже неплохо: иногда дичь на арене можно назвать роскошью.
Шейди Уильямс, закончив свое незамысловатое выступление и дождавшись, пока ее отпустят, вежливо прощается с судьями и покидает зал.
— Приятная девушка, — замечает Меркурий, а Лисса морщится: слишком уж примитивно все у этой парочки. Как в доисторические времена. Быть может, так и должно быть, но главному распорядителю Голодных Игр от такого становится скучно и тошно. Она подходит к столу и, положив себе на тарелочку несколько пирожных, усаживается в кресло. Все-таки смотреть все выступления трибутов, облокотившись на перила балкончика, не так просто, а осталось еще целых шесть дистриктов — ровно половина. «Что ж, посмотрим, чем удивят остальные трибуты», — думает госпожа Голдман, надкусив эклер.
Комментарий к X
Дистриктов всего 6, ибо и так уже очень длинная глава вышла.
========== XI ==========
В зал входит, тяжело переступая с ноги на ногу, Тит Лоумен, юноша удивительно некрасивый и совершенно не взаимодействующий с другими трибутами во время тренировок: даже девушка из его дистрикта ему словно чужая, Тит сам по себе. Сейчас он без лишних слов направляется к топорам. Трибуты из Дистрикта-7 часто используют это оружие для демонстрации навыка — просто потому, что обучены этому едва ли не с пеленок. Вот и Тит тоже: он берет в руки томагавк и демонстрирует навыки метания, избрав в качестве мишеней манекены, а затем встав против панели, вдоль которой движутся силуэты мелкой дичи. И если метать топорик по неподвижным мишеням у Тита получается весьма успешно, то над попаданием по постоянно перемещающимся объектам юноше еще нужно поработать.
— Но в целом неплохо, да? — отмечает Лисса Голдман, когда Тит покидает секцию. Кажется, он закончил выступление, но нет: отложив топор, юноша берет в руки два камня и, заточив один о другой, срезает с его помощью сучки с прочной широкой ветки, а затем веревкой привязывает к ней острый камень, отдаленно напоминающий лезвие. Затем наспех натягивает канат между двух деревьев и швыряет в него самодельный топор. Лезвие вгрызается в веревку, но не перерубает ее до конца — не хватает остроты. Подбежав, Тит резким движением рвет ее и еще несколько мгновений смотрит каким-то отупевшим взглядом то на нее, то на распорядительскую ложу.
— Если вам больше нечего продемонстрировать, вы можете идти, — говорит за Лиссу Меркурий, и Седьмой, спешно кивнув, покидает помещение. После того, как безгласые наводят за ним порядок, динамики оглашают имя его землячки.
Сиена Роджерс заходит в зал с довольно равнодушным видом, глядя кругом не то что с презрением, но с таким выражением лица, будто ей ни до чего дела нет. Она сразу же избирает своей целью секцию маскировки и, то и дело косясь по сторонам, наносит на руки, лицо и одежду всевозможные красители, основательно перепачкав ладони. Пока Сиена сидит в секции маскировки, неясно, что она пытается изобразить на себе, но какое-то время спустя девушка поднимается с места и идет к стенду с арбалетами. Там Сиена берет оружие и направляется к полосе препятствий, но не собирается ее проходить — просто замирает у входа, между увитой плющом колонной с одной стороны и заросшей мхом стеной, имитирующей скалы, с другой. Девушку сложно разглядеть на этом фоне, так что с задачей маскировки она справилась превосходно. Что ж, теперь судьям предстоит оценить, насколько Сиена Роджерс хороша в стрельбе. Трибуты не так часто выбирают арбалет, обычно предпочитая ему лук, хотя стрельба из последнего несколько сложнее. По словам Меркурия, который превосходно разбирается в оружии, арбалет значительно проще в использовании, и вероятность сделать меткий выстрел для новичка повышается. Стрелы Сиены, правда, в центр мишени не попадают, все вокруг да около — но это тоже неплохой результат, к тому же, времени на стрельбу у девушки остается не так много: основной ее навык — маскировка. Сделав пару выстрелов с земли, а затем взобравшись на дерево и постреляв немного оттуда, девушка-трибут из Седьмого с легкостью перескакивает на соседнее дерево, откуда спускается на землю и, вернув оружие на стенд, покидает зал.
— Удивительно, — отмечает Артемида, — уже больше половины трибутов продемонстрировали свои умения, и почти все использовали оружие.
— Да, — соглашается с ней один из молодых распорядителей, работающих над Голодными Играми всего несколько лет. — На моей памяти большая часть участников всегда двигалась по проторенной дорожке от секции узлов к разведению костра и ничего интересного не демонстрировала… Даже на блюда на столе не отвлечься толком, боишься что-то важное пропустить…
— Никто и ни при каких условиях не имеет права отвлекаться на пиршество, — чеканит Лисса. — Вы на работе, и яства на столе никоим образом не должны быть для кого-либо важнее трибутов.
Она сердится на то, что распорядители предпочитают закуски и дорогой алкоголь наблюдению за попытками трибутов заработать баллы. Да, зачастую это действительно тоскливое зрелище, и старожилы уже давно сделали для себя выводы: дальше Четвертого дистрикта ничего интересного не будет. Но что, если в том же Десятом и Двенадцатом появится самородок? В свое время Лисса уже уволила за подобное отношение некоторых своих коллег, но это мало что изменило: многие все еще предпочитают угощения и напитки. И если Марку Авию, который каждый раз наедается до отвала, это позволительно, то распорядителям, в чьи обязанности входит выставление оценок за выступления, — нет. Но каждый раз находится кто-то…
— Хион Вагнер, Дистрикт-8, — прерывает мысли Лиссы звук из динамика. Хион, толкнув тяжелую дверь, оказывается в зале и, встав почти посередине, растерянно смотрит наверх, на распорядительскую ложу. Ну, вот и сбылись пророчества ее коллег: Хион-то уж точно навряд ли полезет к оружию. Пока он лишь пустым взглядом изучает своих судей — кажется, он смотрит куда-то сквозь них, и Лисса уже собирается напомнить ему, что время идет, как юноша наконец отрывает от них взгляд своих полубесцветных желто-зеленых глаз. И… начинает петь, подражая одной популярной капитолийской исполнительнице. Он даже делает излюбленные ею жесты, а его мимика… Лисса, не удержавшись, хихикает, прикрыв рот ладонью, да и ее коллеги не могут сдержать улыбок. Но это индивидуальная аттестация трибутов, а не конкурс талантов, и за песенку Хион баллов не получит, так что Меркурий, взяв микрофон, спрашивает:
— Господин Вагнер, вы собираетесь демонстрировать ваш навык?
— Что? Какой навык? — лицо Хиона кривится в забавной гримасе. Парень выпячивает пухлые губы, таращит глаза и разве что только ушами не шевелит на потеху публике.
— Господин Вагнер, у нас здесь не цирк, — строго замечает Лисса, хотя поведение парнишки ее откровенно забавляет. Хион же теряется и с минуту просто стоит на месте, продолжая время от времени безумно вращать глазами, и среди распорядителей слышатся перешептывания: «Паяц… Клоун… Что он делает?» Со стороны кажется, будто Вагнер и в самом деле потешается, но Лисса замечает, что все это время он нервно жует губы. Распорядители быстро теряют к нему интерес, выставить его вон до окончания отведенного ему времени юношу нельзя, но Хион, заметив, что внимание судей перескочило на пышно убранный стол, начинает наконец показывать свои умения. Сперва он довольно ловко изготовляет несколько ловушек, а затем берет со стенда метательные ножи. Часть из них летит совершенно мимо цели, причем Хион как будто делает это нарочно, а часть — правда, меньшая, — на удивление точно попадает в мишень. Неудачные броски Хион сопровождает какой-нибудь бессмысленной цитатой из капитолийской рекламы, прекрасно спародированной, а затем замолкает и, неловко пожав плечами, выходит вон, хотя время еще остается.
— Вот уж воистину странный юноша, — отмечает Эрот Хоффман. — Вроде дурачился, дурачился, а потом взял да и попал ножом в центр мишени…
— Мне кажется, он не так прост, — хмурится Лисса. — Пока ему ничто не угрожает, и он делает вид, что ничего не стоит, но вы верно отметили: взял да и попал ножом в центр мишени, значит, не такой уж никчемный, верно?