Зрители ликуют, увидев двоих своих любимых ведущих вместе, а те, перешучиваясь и обмениваясь любезностями, приветствуют публику.
— Мы рады вновь говорить вам: «Здравствуйте!» с этой сцены! — начинает Урсула, и Бахус подхватывает:
— Однако же вы, пожалуй, и недоумеваете: как же, ведь мы хотели уйти! Признавайтесь, коварные, вы ведь ждали кого-то новенького вместо нас, верно?
Из зрительного зала слышится шум, свист, аплодисменты и крики «Мы вас любим!», и Бахус смеется. Урсула посылает публике воздушный поцелуй, а затем, дождавшись, пока все поутихнут, скромно говорит:
— Мы рады видеть вас и чувствовать вашу любовь здесь и сейчас, но… Но все-таки мы с распорядителями подготовили для вас небольшой сюрприз, и этот сюрприз куда лучше, чем два ведущих на интервью с трибутами!
— Верно, Урсула, — соглашается Бахус. — И это… три ведущих!
Он смеется, и зал удивленно гудит, недоумевая. Урсула спешит пояснить:
— Господин Дисчерт шутит!
— Это еще почему? — возмущенно уперев руки в боки, спрашивает Бахус. — Нас и правда трое!
— Да, но беседовать с трибутами мы с тобой не будем, приятель: в нашем возрасте пора лежать перед телевизором, пить имбирный чай с медом и нянчить внуков… Дорогие друзья! — Урсула обращается к затаившей дыхание публике. — Пожалуй, нам не стоит так долго томить вас, но я все же хочу сказать! Все мы знаем, что эти Игры особенные — не только потому, что трибутов в этом году выбирали не случайным голосованием…
-…но еще и потому, — заканчивает за нее Бахус, — что Лисса Голдман, бессменный главный распорядитель, подаривший нам столько незабываемых впечатлений, решила после Квартальной Бойни оставить пост и передать бразды правления своему преемнику! Но это ни в коем случае не означает, что фамилия Голдман навсегда исчезнет с афиш и рекламных плакатов! Дело в том, что наш новый ведущий… Это Грация Голдман, дочь Лиссы и невероятно талантливая юная леди!
Зал рукоплещет. Лисса усмехается: ее дочь любят в Капитолии. Несмотря на свой юный возраст, Грация уже успела пробиться на телевидение и вела свою рубрику на модном канале один раз в неделю — и этого она добилась без помощи влиятельных родителей. Иначе бы и речи быть не могло о том, чтобы взять ее ведущей на Игры: Лиссу тут же обвинили бы в том, что она продвигает свою дочь. Но по счастью, Грация вполне справилась с этой задачей сама, так что теперь она выходит на сцену, сияя и улыбаясь, и рассылает зрителям воздушные поцелуи. Ее платье, длинное и пышное, мерцает в свете софитов серебристыми стразами, крупное колье на груди переливается металлическим блеском, а сама Грация, кокетливо поведя обнаженным плечиком, подает руку Бахусу для поцелуя, а затем чмокает в щечку Урсулу и щебечет о том, как счастлива оказаться перед столь радушной публикой на одной сцене с такими опытными ведущими. Зал снова взрывается аплодисментами — уже в который раз за этот едва-едва начавшийся вечер, — а Грация Голдман, перебросившись парой фраз со своими коллегами и еще раз обратившись к зрителям, усаживается на диван, обитый кожей, черной с ярко-синим отливом: точь-в-точь волосы Лиссы. Урсула и Бахус встают по обе стороны от него и мгновенно проваливаются под пол, оставив после себя лишь столпы дыма; в тот же миг в задней части сцены разворачиваются к зрителю двадцать четыре кресла, занятые трибутами, вызвав бурные овации и восторженные взвизгивания особо впечатлительных капитолийцев.
— Давайте же поприветствуем наконец наших дорогих гостей! — восклицает Грация и сама принимается аплодировать. — Самое время познакомиться с каждым из них, и сейчас я хочу пригласить на эту сцену… Анести Халлен!
И Анести гордо поднимается со своего кресла. Пока она идет по сцене, Лисса успевает рассмотреть ее платье, длинное, обтягивающее грудь и талию, но плавно расширяющееся от середины бедра. Анести, подобно Грации, одета в серебристой гамме, вот только если платье ведущей — светлое и искрящееся засчет стразов и блесток, то наряд девушки из Первого дистрикта по цвету больше похож на фольгу. Открытые загорелые плечи, вырез-лодочка, а по линии талии пришита широкая черная оборка — баска. Анести изящно убирает за ухо прядь платиновых волос, которые стилист оставил ниспадать на плечи девушки, и усаживается напротив Грации. Лисса, крепко сжав в ладони веер, напряженно смотрит на дочь.
— Ну что, Анести, как твои дела? — приветливо спрашивает та, и Анести улыбается:
— Все замечательно! Знаешь, Грация — можно же на «ты», да? — я чувствую, что полна сил и энергии, чтобы свернуть горы… Ну, и чью-нибудь шею, если мне начнут мешать…
Публика смеется, а Анести пожимает плечиком. Она хорошенькая, отмечает про себя Лисса. Тонкий прямой нос, гладкая бронзовая кожа, холодные голубые глаза и обаятельная улыбка… Плюс, девушка ведет себя как лидер, она настроена на победу и знает, что делать, чтобы ее достичь. Спонсоры любят таких, как Анести Халлен, несомненно.
— Неужели ни капельки не волнуешься перед завтрашним днем? — спрашивает у нее Грация, и трибут, на мгновение задумавшись, отвечает:
— Отчего же? Волнуюсь. Все-таки Квартальная Бойня не каждый день случается. И я думаю, любой трибут переживает накануне Голодных Игр — даже те, кто убеждает вас в обратном.
— И о чем же переживают трибуты?
— Большинство, полагаю, о том, что не переживут завтрашний день. Ну, или Игры в целом. Еще многих пугает неизвестность: что будет на арене? Потому что ты можешь быть готов к степям и пустыням, но если тебя загонят туда, где снега и вечная мерзлота… Ну, тут уж как повезет.
— А о чем беспокоишься ты?
— Даже не знаю. Это какой-то легкий мандраж, как… как перед экзаменом, например. Вроде бы знаешь, что сдашь, но все равно нервничаешь.
— С экзаменами Голодные Игры еще не сравнивали, — улыбается Грация.
— Значит, я и в этом первая? — смеется Анести. — Лестно.
— А расскажи, почему ты так хочешь победить? Мне стало известно, что ты так яро рвалась на Игры… Буквально размазала по стенке всех своих соперниц.
— Не скрою, мне очень хотелось принять участие в Бойне и показать, на что я способна.
— Наверное, нужно быть очень смелой, чтобы найти в себе силы соревноваться за звание трибута. Я знаю, что в Дистрикте-1 у тебя были достойные соперницы, и могли выбрать кого-то из них…
— Да, там были хорошо подготовленные девушки. Так что раз уж я здесь, вы можете быть уверены, что видите перед собой лучшую из лучших!
Зал взрывается аплодисментами, но Грация призывает зрителей к тишине и продолжает интервью, пока время Анести Халлен не подходит к концу. Тогда Лисса облегченно выдыхает: кажется, ее дочь неплохо справляется. Пока Анести усаживается в свое кресло, Грация называет имя Диаманда Уиндема, и тот под шквал оваций выходит к ведущей.
— Здравствуй, Грация. Отлично выглядишь, — улыбается он. Вежливость — превыше всего. Грация, закатив глаза и всплеснув руками, восклицает:
— Ох, вы видели это? Диаманд не только лучший трибут по результатам индивидуальных показов, он еще и галантный джентльмен! Ну, расскажи, Диаманд, как тебе удалось отвоевать десятку у жюри? В этом году они поставили ее только тебе!
— Ну, я всего лишь делал то, что умею, — пожимает плечами молодой человек с аккуратно уложенными золотистыми волосами. Он поправляет расстегнутый воротничок белой рубашки с закатанными по локоть рукавами и улыбается. Удивительный юноша: обычно Дистрикт-1 представляют надменные парни, готовые убить любого, кто встанет у них на пути, а Диаманд… Он держится уверенно, но просто. И его стилист решил сыграть на этой простоте, не стремясь к созданию какого-то внушительного образа. На Диаманде белая рубашка без излишеств, чуть подвернутые брюки коричневато-бежевого оттенка и светлые туфли — изящно, легко и не броско. Тот самый случай, когда такой вариант смотрится наиболее выигрышно.
— Хочешь оставить свои навыки в секрете? — спрашивает тем временем Грация. — Что ж, я понимаю тебя. Тогда позволь спросить… До меня дошли слухи, будто ты пренебрегаешь советами своего ментора, это правда?
— Я так понимаю, мы здесь шагу без слежки со стороны Капитолия ступить не можем? — хмурясь, вопросом на вопрос отвечает Диаманд.
— Так значит, правда? Но почему?
— Скажем так, моя ментор — хорошая девчонка, но слишком сильно хочет, чтобы я победил.
— А ты не хочешь?
— Хочу. Но я и сам прекрасно знаю свои способности. И есть вещи, в которых я вижу смысл совершенствоваться, а есть то, чем можно пренебречь в пользу чего-то более нужного мне.
— Что, например, ты имеешь в виду?
— Саморазвитие. Мне интересно узнавать новое, изучать то, в чем я не разбираюсь… Ну, или просто читать в качестве досуга. Быть может, после победы в Играх мне даже удастся пополнить свою домашнюю библиотеку какими-нибудь редкими изданиями, как знать… Как думаешь, Грация, в Капитолии есть что-то подобное?
«Есть,» — проносится в голове Лиссы, но Грация уклончиво отвечает:
— Всякое может быть.
Госпожа Голдман вздыхает. Разумеется, Грация не может знать об этих книгах — они не для публичного доступа. Часть хранится под замком в сейфе главной городской библиотеки, часть — в личной библиотеке президента Борка, а кое-что есть и у самой Лиссы и ее мужа. В основном это книги о революционерах и революциях, кое-какие исторические романы, работы авторов, живших еще до Панема… А Меркурию, большому поклоннику оружия, удалось раздобыть где-то книги по военному делу, и судя по его взгляду Лисса понимает: одну из них он с радостью передал бы Диаманду в случае его победы. Меркурий Голдман свою ставку сделал. Ну, а Грация Голдман продолжает беседовать с Диамандом, а по истечении отведенных ему трех минут приглашает к себе Инграту Шер из Дистрикта-2. На Инграте легкое черное платье с рукавом в три четверти и свободной юбкой в пол, причем стилист обыграл наряд так, что рукава и юбка ниже колена выполнены из прозрачной ткани. Подол платья украшает широкая атласная лента, а на талии у Инграты болтается тонкий кожаный ремешок. Девушка, неловко улыбаясь, присаживается на край кресла рядом с Грацией и, сложив на коленях тонкие изящные руки, взволнованно смотрит в зал. Лисса напрягается: Инграта — тот трибут, которому необходима будет поддержка со стороны ведущей. Справится ли Грация?
— Здравствуй, Инграта, — улыбается она. — Чудесно выглядишь. Мне очень нравится твоя прическа — так просто и… стильно.
Лисса удовлетворенно кивает. Видимо, наставления Урсулы не прошли даром: пока все идет хорошо. И заговорить о прическе Инграты — отличный способ помочь ей расслабиться, тем более, ее стилист и правда постарался: темные волосы девушки собраны на затылке каким-то замысловатым узлом, а вдоль правого виска к нему тянется ажурная косичка, украшенная черными стразами. И это придает образу Инграты некой строгости и утонченности.
— Спасибо, — приободрившись, отвечает девушка на комплимент. — Это все мой стилист.
— Что ж, я думаю, мы можем ему поаплодировать: он постарался на славу! Чего стоят ваши с Марблом образы на параде… Это было впечатляюще. Скажи, а кто придумал ехать верхом?
— Ну… — зардевшись, Инграта смотрит в зрительный зал, а потом на Грацию. — Вообще, это я попросила. Дело в том, что в конюшнях перед началом парада мне разрешили покормить лошадок — я очень люблю лошадей. Ну, а потом я спросила, что, если мы с Марблом поедем верхом… Стилистам идея понравилась. Но я, честно говоря, никогда прежде не ездила на лошадях, — смущенно произносит она.
— Ну, это нестрашно. Все когда-то бывает впервые. А скажи, как твое настроение перед Играми?
Инграта нервно ерзает на диване, и Лисса хмурится: лишний вопрос. Но ничего не поделать, девушка скомканно отвечает:
— Не очень хорошее. У меня много сильных соперников, так что… да.
«Обходи эту тему стороной, — звучит в наушнике Лиссы голос Урсулы. — Спроси еще что-то».
— Хм… Ну что ж, — продолжает Грация. — В любом случае, всегда есть смысл бороться: я верю, у тебя все получится. Расскажи, кто ждет тебя дома с победой?..
На вопросы о семье Инграта тоже отвечает немногословно, хотя у Лиссы создается впечатление, что она очень любит своих близких. А еще, как ни удивительно, девушка сама, без лишних вопросов, говорит, что здесь, в Капитолии, она стала совсем иначе относиться к жизни, и если она победит, то начнет жить иначе. Как именно, Инграта рассказать не успевает — время подходит к концу, и Грация, пожелав ей удачи, приглашает к себе Марбла Хейта. На Марбле темно-синий костюм, черная рубашка и лиловый галстук — и юноша явно чувствует себя некомфортно во всем этом. И его обычно самоуверенный и наглый взгляд сейчас жалобно кричит: «Пожалуйста, дайте мне обычную футболку!» Однако Грация замечает:
— Марбл, ты выглядишь таким… серьезным.
— Лучше бы ты сказала, что мне не идет пиджак — тогда я снял бы его со спокойной душой, — ворчит трибут. С его широкими плечами пиджак и правда смотрится нелепо, но если Грация признает это — опозорит стилиста на весь Панем. Так что она пропускает это замечание мимо ушей и спрашивает:
— Уже завтра начнутся Игры. Настроен на победу?
— Еще бы! Я всю жизнь к этому стремился.
— Значит, победить в Голодных Играх — твоя мечта?
— Скорее, цель. Мечты — это для впечатлительных девиц.
— Вот как? Ну что ж, настоящий мужчина и в самом деле должен уметь ставить перед собой цели и, что важнее, достигать их, не так ли, дамы и господа?
Дождавшись, пока стихнут овации, Марбл отвечает на слова Грации:
— Не сомневайтесь, я своей цели достигну.
— Охотно верю. Ну, а что ты можешь поведать нам о себе? Кто он — Марбл Хейт?
— А что именно тебя интересует, Грация?
— Ну, допустим, есть ли у тебя возлюбленная? Уверена, многие из присутствующих — да и девушки из Второго тоже — очень хотели бы узнать это!
— Мне придется разочаровать этих девушек, поскольку я влюблен, и это взаимно.
— Так значит, твоя девушка ждет тебя с победой?
— Ну разумеется. Только не надо просить меня передать ей привет и какие-то пожелания, ладно? — раздраженно замечает Марбл. — Не люблю этой показушности, а все, что надо, я и так ей уже сказал.
— Какой суровый, — смеется Грация. — Что ж, будь по-твоему…
Вслед за Марблом к Грации выходит Иштар Пибоди из Третьего, и одного взгляда на нее Лиссе хватает для того, чтобы задуматься о собственной ставке, хотя роскошный образ на интервью — это даже не заслуга самой Иштар. Хотя, надо признать, девушка достойно преподносит платье, в которое нарядила ее стилист. По сути, само платье — совершенно обычное: кремовое, свободное, с широкими рукавами и кружевом по их краю, а также по подолу и вороту. Но вот поверх него… Поверх него на Иштар был надет плотный бордовый жилет, расшитый золотом и драгоценными камнями — длинный, до самых колен, не застегнутый, но сколотый массивными булавками. К плечам жилета крепились лисьи хвосты, спускаясь по рукам девушки до самых локтей, и такие же хвосты спадали ей на грудь. Волосы Иштар зачесаны и собраны в пучок, а голову венчает массивное украшение — нечто вроде фероньерки* со множеством жемчужных и гранатовых нитей. В ушах покачиваются крупные серьги ему в тон. Роскошно. Редко кому может пойти подобный образ, но в случае с Иштар попадание было безупречным. Должно быть, Айсис, ее стилист, просто в восторге, что нашла девушку, которой подходит подобный стиль — не исключено, что она захочет сделать ее своей постоянной моделью… Конечно, в случае, если Иштар победит.
— Иштар, вот это да! Потрясающе! — восторгается Грация, хотя Лисса и не уверена, что ей действительно нравится. — И бог мой, какие у тебя скулы! — А вот это уже искренне. И скулы Иштар Пибоди усилиями группы подготовки стали еще острее и выше, чем прежде.
— Спасибо, Грация, ты тоже замечательно выглядишь, — с вежливой улыбкой, но все же холодно произносит Иштар.
— Боюсь, рядом с тобой мое платье даже блестеть перестало, — смеется ведущая. — Готова к арене?
— Думаю, да, — сощурившись, отвечает Третья. — У нас ведь было достаточно времени, чтобы подготовиться.