- Наперегонки на тот берег? - предлагает Фили. Они сегодня поссорились и только-только помирились, и оттого сейчас все вместе делать по-особенному, наново здорово, и он радостно соглашается, хотя конечно проиграет - Фили с коньками так ловок, что за ним разве что ветер угонится. Дядя сбрасывает мешающийся тяжелый плащ и улыбается.
- Втроем веселее.
И они бегут, бегут к далекому другому берегу, и ветер весело свистит в ушах, и мир бесконечен, прекрасен и бел, и нет в нем ни завтра, ни страха, ни горя.
А потом он начинает отставать.
Кили очнулся, глядя в небо со дна слез, в глазах его как дождевая вода в выбоинах на камне. Он помнил, что засыпал не здесь, но проснулся на той самой поляне, где разбит был лагерь. Остальные тоже не спали уже: Фрар и Ори тихо разговаривали рядом, Нали стояла в паре шагов, заплетая косу, и все они довольно добры оказались, чтобы отвести глаза, покуда он вытирал свои.
- Свернул с дороги - и ничего не случилось, - пытаясь говорить весело, сказал Кили Ори, и тот улыбнулся в ответ уж очень широко.
Следующей ночью неведомый чтец не явился вновь смотреть в его мысли, вместо него пришел кошмар. Один в черноте, Кили искал и не находил выхода между темными и незримыми во мраке стенами, с каждым мигом все яснее чувствуя, что близится что-то ужасное, что заносит над ним кто-то топор, а он не видит, не знает, как же спастись, и когда рухнул на него этот страшный удар, он проснулся, без крика, вовсе без звука, распахнул глаза и долго лежал, дыша коротко и рвано и пытаясь выгнать ужас этот из своего тела, которое уверено было, что мертво. Потом встал и подошел к костру.
- Иди спать, я подежурю, - сказал он сидевшей у огня Нали. Та подняла на него глаза, брови ее дрогнули.
- Приснилось что-то? - спросила она понимающе.
Кили не стал отвечать, только молча протянул к костру руки.
- Лучше бы все равно спал, - не обидевшись, сказала девушка. - Когда голова спит, сердце штопает свои дыры.
Ему не нужны были ее советы, никакие разговоры не нужны, он всему миру мог бы, кроме матери разве, крикнуть в лицо: "Вы не знаете, каково это!". Но она-то знала.
- Долго так будет? - спросил он Нали. - Долго будет болеть?
- Я не знаю, - ответила она, поняв. - У меня до сих пор.
- По тебе не скажешь, - вымолвил он с осуждением и с завистью.
- Потому что я не хочу, чтоб говорили.
- Как он погиб? - Кили спросил это, чтобы ей тоже стало больно.
Она посмотрела на него долгим пустым взглядом.
- Он хотя бы был.
Кили непонимающе нахмурился.
- О чем это ты?
- О твоей придуманной эльфке.
От изумления у Кили несолидно приоткрылся рот. Нали усмехнулась.
- Чтобы из их народа кто-то прикипел к кому-то из нашего? - протянула она. - Да кто в такое поверит?
Ох сколько всего рванулось к его губам в ответ на ее насмешливые слова, но все глупое, разобиженное, детское. Сдержавшись, Кили сказал другое:
- Я не знаю про нее. Я знаю только, что я к ней прикипел.
Они замолчали оба и долго сидели в тишине, каждый занятый своими мыслями. Потом Нали вдруг хихикнула.
- Вот ведь глупость!.. Она же небось как два тебя ростом!
- Она невысокая для эльфа.
- Красивая? Все эльфы красивые, говорят.
«Красивая». Этого слова было до смешного мало, оно было тесно ей, тому, что он чувствовал, что думал вопреки всем попыткам прекратить, и вместить в него ее образ было невозможно, как луну поймать в ладони.
- Очень красивая, - наконец сказал Кили и, не сдержавшись, добавил язвительно: - Для себя ведь придумывал, постарался!
Нали засмеялась легко и беззлобно.
В том, другом походе с ним всегда дежурил Фили, и они тоже вот так смеялись и тихо переговаривались, а потом Кили неизменно начинал клевать носом, потому что знал, что это можно, что не нужно от него напрягать все силы, таким уж быть ответственным и крепким. Придуманная эльфка… А ведь Нали права, вдруг решил он. Что он знает о Тауриэль? Что вообще он может знать о ней, о деве из чужого народа, на сотни лет больше него живущей на свете? Да все слова, что они успели сказать друг другу, на одной странице книжки Ори поместились бы. Он не знает ее, совсем, он просто сам себе ее придумал. Почему? Потому что она очень красивая?.. Неужели только в этом и было все дело?
Спящую ночную тишину разорвал вдруг раздавшийся совсем неподалеку низкий и протяжный волчий вой. Подобравшись, Кили схватился за меч, Нали замерла, прислушиваясь. Вой повторился, еще раз и еще, с каждым разом дальше и глуше, а затем все стихло.
- Не слышала я у волков такого голоса, - хмурясь, пробормотала девушка.
- А это и не волки, - Кили выдернул из мешка одну из Даином отданных карт и повернул ее к огню.
Старая дорога рассекала полотно леса на две неравные части, и далеко на краю нижней густым чернильным пятном растекся контур башни на холме. Оттуда явилась к Эребору орочья армия, там они накопили силы для удара. Туда могли вернуться уцелевшие в битве, Создатель ведает, как много. Это варги выли здесь, а где варг рыщет, там и орк бродит. В Синих горах он довольно раз слышал волчьи разговоры, охотясь, и услышанное сейчас было на то похоже: один другому они передали новость, далеко, через долгий простор леса, и новость была несомненно об идущих по тракту.
Что, если в старом своем гнезде твари эти зализали раны и снова копят силы, выжидают, готовятся? Конечно, ничего с этим не сделать, не идти же наугад через жуткую пущу, где и стороны света-то не определишь толком, в расчете на то, что где-то там, на южной стороне, натолкнутся они на эту крепость. Да и неизвестно, сколько их там.
Нали обошла костер, села рядом. Кили подумал, она хочет взглянуть на карту, но оказалось, что она смотрит на него.
- Надел бы броню, - сказала она и, не дав ему ответить, добавила: - Не один ведь на свете живешь. Эльфка твоя, думаешь, обрадуется, если ты погибнешь?
Отчего-то Кили не рассердился на эти слова, как на подобные речи любого другого, от Балина до матушки. Что-то связало их, видно, той ночью, когда они чужие души ласкали в телах друг друга, и с ней можно было говорить даже о том, о чем он и сам с собой не смог бы.
- Я вряд ли ее еще когда-нибудь увижу, - ответил он, глядя в огонь. - Она не узнает, жив я или нет.
Быть может, он невольно ожидал, что она не согласится, разубедит его, велит верить в хорошее, но Нали не стала.
- Ладно, тогда для меня надень, - сказала она вместо того. - Не жениться на мне ведь прошу. Неужто кольчугу надеть - так трудно?
С ветвей над головой вдруг раздался колючий и тревожный посвист ястреба, снова и снова. Не зная, с кем именно согласился, Кили достал со дна мешка своего кольчугу, что эреборские мастера ему подарили перед походом, и надел.
- Довольна?
Девушка оглядела его и улыбнулась углом рта.
- У нас в Железных Холмах лучше плетут, - сказала она, тронув синим камнем отделанный ворот его кольчатой рубахи.
И тут из-за деревьев полетели стрелы.
Толкнув бездоспешную Нали на землю и закрыв ее собой, Кили крикнул, поднимая спящих и против всей правды в мире надеясь, что стрелки промахнулись, что не все стрелы нашли свою спящую, беззащитную цель. Он едва успел выдернуть из чудом оказавшихся под ладонью ножен меч, чужой чей-то, и привстать на колени, когда на поляну хлынул враг.
Орки. Сжившиеся с лесом, они научились тишине, подобрались беззвучно и разом со всех сторон. За то мгновение, что было у него до того, как бросилась на него из красно-серой мглы первая тварь, Кили не успел оглядеться и понять, сколько же шедших с ним остались лежать, прибитые к земле первым предательским залпом. Бросившегося на него орка не успевшая подняться Нали ловко ударила ногой под колено, и тот полетел на землю, на выставленный Кили меч. Он едва высвободил клинок, когда ятаган второго нападавшего рассек воздух прямо над его головой, прочесав волосы на макушке. Откатившись в сторону и на ходу вырвав из своих ножен второй меч, он вскочил на ноги, и тут же прыжком развернувшаяся тварь вновь кинулась на него. Костер горел за спиной орка, и черным против красного Кили различил жуткой пилой тянущийся по его плечам и рукам железный гребень. Кривой орочий клинок грянул о его меч, раз, и второй, и третий, с яростной мощью колющего дрова топора, и ни разу Кили не сумел проделать как по-писаному получавшийся у него на уроках с Двалином прием: одним клинком принять удар, позволить мощи столкновения повести себя по кругу и вывернуть вторую оружную руку в распахнутое навстречу удару вражье тело. Орк был чудовищно силен, его сила сминала и давила, и у Кили никак не получалось достать его.
А из темноты за деревьями редким, но страшным дождем по-прежнему сыпались стрелы. Били в неприкрытые спины его спутников, занятых схваткой, не способных заметить и уклониться… Нужно было добраться до лучников, во что бы то ни стало добраться до них, сейчас.
Еще раз грянули друг о друга гномий и орочий клинки. Брызнули искры, на лезвии меча Кили осталась зазубрина. Еще пара подобных столкновений - и клинок сломается, наверняка. Кили прыгнул в сторону, пропустив мимо себя очередной удар. Орк был выше ростом, бил сверху вниз со всей силищей, которую тяжелый ятаган его обретал за то время, что со свистом падал на противника, и для каждого своего широкого замаха тварь высоко поднимала руки. Этим можно было воспользоваться. Поймав следующий выпад коротким правым клинком, Кили вихрем развернулся и устремил левый, длинный меч в открытый бок орка. С громким рыком тот махнул ятаганом назад и успел отбить, а Кили от силы столкновения попятился на несколько шагов и едва не потерял равновесие. В спину ему дохнул сухой жар костра, и, обоими клинками зачерпнув золу, алый уголь и тлеющие головешки, Кили швырнул их в голову бросившемуся вперед орку. Дикий вой перебил лязг и звон оружия вокруг, тварь покачнулась, рукой закрывая обожженное лицо, и Кили прыгнул вперед и рубанул его через грудь. Захрипев, орк повалился на землю. Меч Кили застрял между разрубленными пластинами доспеха, и, не сумев вырвать клинок, он оставил его и бросился с поляны в чащу, туда, откуда били стрелы.
Ветки хлестали по лицу, глаза трудно отвыкали от огненного света на поляне. В спину вдруг как камнем ударило, Кили посунулся вперед, но устоял на ногах. Боли не было - выдержала кольчуга, хоть и не из Железных холмов. Еще одна стрела свистнула мимо - поторопился стрелок - и тут Кили заметил его в темноте под деревьями. Ринулся вперед, рассек лук и державшую его руку, захрипевший гоблин повалился на колени, и Кили добил его ударом в горло, над самым краем доспеха. Совсем рядом затрещали ветки, торжествующий вопль Гимли показал, что смерть настигла еще одного врага. Кили повернулся туда и увидел, как разом четверо орков бросились к молодому гному с освященной костром прогалины. В окровавленной рубахе, с одним только ножом в руках - не успел, видно, схватить секиру, когда все началось - Гимли не выстоять было в такой схватке. Но тот, конечно, не видел этого.
Кили бросился к нему. Двое заметили его, ринулись навстречу, оставив Гимли с двумя другими. Они не чета были тому орку в страшных латах пилой: Кили легко поймал мечом выпад первого, пинком под колено выбил его из равновесия, ударил - и орк больше не встал. Второй метнулся в сторону, чтобы не споткнуться о тело мертвого соратника, и Кили достал его концом клинка в голову, развернулся броситься к Гимли, но не успел.
Одетые железными гребнями руки обхватили его поперек груди, стиснули так, что ребра продавило внутрь. Кили рванулся, но было не освободиться. Кто-то бросился ему на выручку, он поймал краем глаза движение рядом, но чудом живой еще орк отшвырнул нового противника в сторону ударом своей лезвиями оперенной руки. Близкий отсвет костра окровавил отражением нож в его поднявшейся Кили к шее лапе. Тот со всей силы откинулся назад, наугад ударил затылком в лицо нападавшего, и нож вместо того, чтобы рассечь ему горло, ободрал шею и со свирепой силой раскроил ему подбородок, щеку и нос. Боль как стрелой навылет пронзила голову, перед глазами полыхнуло белым. Зарычав, орк боднул его железным лбом в затылок. Колени зарылись в мягкую землю, Кили едва успел откатиться в сторону, когда ударивший ятаган врубился туда, где он только что лежал. С трудом он сумел отыскать среди корней и подобрать свой меч и, когда гоблин бросился в новую атаку, рванулся с земли вперед и в сторону, замахнувшись клинком как секирой, и орк рухнул мертвый с перерубленной шеей. Вдруг стало очень тихо.