— Расскажите нам всё, мистер Блэк, всё, что можете и помните.
Почувствовав благодарность к старому тополю, Сириус начал рассказывать:
— За месяц до смерти к Барти приходили родители. После их ухода у меня появилось странное ощущение, что произошла подмена, понимаете, я за тот месяц так надышался запахами оборотного зелья, что прямо хоть на стенку лезь, нос-то у меня собачий. Кроме того, несколько раз становилось очевидно, что зелье принимает женщина… больная раком. Болезни собачий нос тоже чует, вам ли не знать. Так или иначе, но похоронили там явно не Барти, а кого-то с его внешностью.
Ненадолго повисла тишина, потом Лютер тихо сказал:
— В газетах об этом не писали, но по некоторым источникам мне известно, что жена Барти Крауча скончалась от рака. Мистер Блэк, это очень ценная информация. И страшная... На свободе где-то шляется Пожиратель Смерти, самый верный сторонник Тёмного Лорда.
— Я поэтому и рассказал вам об этом, мне самому не по себе оттого, что Гарри, возможно, угрожает опасность.
Лютер кивнул, поднялся из-за стола, комкая полотенце, и на удивленные взгляды Рема и Сириуса коротко бросил:
— Я в Министерство Магии, надо потрясти хорошенько этого притвору Крауча. Рыльце-то у него в пуху, как же, самый ярый и самый непримиримый противник тёмных магов… Так ведь и воры громче всех кричат.
Гарри старательно вырезал полоски из цветной бумаги, надо было нарезать очень много полосок, чтобы сделать объемную аппликацию. Цветов было всего пять: белый, голубой, розовый, жёлтый и зелёный, и с зелёным была самая морока, она единственная подходила для травы, потому Гарри решил порезать её в мочало, так, чтобы бумага стала лохматой, как трава. Подошел Седрик, постоял, поглазел и не выдержал:
— Гарри, а что ты делаешь?
— Заготовку для аппликации, — пыхтя от сосредоточенности, ответил Гарри.
Седрик нагнулся, взял одну полоску, повертел в пальцах и спросил:
— А тебе все листы надо так нарезать, такими одинаковыми полосочками?
— Да.
— Помочь?
— А? А, ну да, сейчас, погоди, ножницы найду…
Седрик улыбнулся и покачал головой:
— Гарри.
— Что? — Гарри наконец оторвался от своего занятия и нетерпеливо посмотрел на Седрика, тот опять улыбнулся, достал палочку, направил на листы цветной бумаги и сказал: — Секо.
И словно невидимый нож прошелся по ним, за какие-то секунды разрезая бумагу на ровные аккуратные полоски. Гарри просиял и с восхищением глянул на старшекурсника.
— Ух ты! Спасибо, Седрик!
А дальше он с восторгом взялся за работу, по какой-то ему понятной схеме складывал, склеивал, подрезал, снова склеивал-складывал, и в результате вскоре перед глазами нескольких зрителей на столе вырос конь, красавец арабский скакун, мастерски сложенный из разноцветных бумажных полосок на зелёной травке-подставке.
Разумеется, чудесный бумажный конь занял почетное место на каминной полке, среди прочих поделок остальных детей.
В один из дней Гарри и Драко вместе вошли в зал на обед, их совместное появление стало причиной гнева одного гриффиндорца. Обладая вспыльчивым нравом и нетерпимостью к врагам Рон Уизли, обуреваемый ревностью и обидой, напустился на них, вернее на Гарри:
— Гарри! Как ты можешь? Он же из этих, тёмных магов, приспешников Сам-Знаешь-Кого!
А так как он успел за стол раньше, то и вид имел соответствующий: рот, перепачканный жиром, в руке — куриная ножка, которой Рон яростно размахивал, брызгая тем же жиром. Гарри и Драко прижмурились и невольно подняли руки, прикрываясь от летящих капель. Все вокруг замерли, наблюдая случайный спектакль. А Рон, видя это, только ещё больше распалялся:
— Чего морщитесь, сволочи? Тебе не противно, Гарри, стоять рядом с сыном Пожирателя Смерти?
— Тьфу, Уизли, прекрати махать жирной курицей! Ты мне мантию стирать будешь?
В ответ Рон, взбесившись, схватил со стола ближайшее блюдо с пудингом и швырнул в Малфоя, тот увернулся, и блюдо, со свистом пролетев по воздуху, впечаталось в грудь профессора Снейпа, который подошел от стола преподавателей, чтобы, как всегда, пресечь начинающий скандал. Повисла ж-ж-жуткая тишина, как перед взрывом ядерной бомбы, все застыли ни живы ни мертвы. Сливочный пудинг бело-жёлтой склизкой мазней растеклось по груди профессора, попутно забрызгав и всех поблизости. А потом в удушающей тишине подобно взрыву прозвучал голос директора:
— Все трое, Уизли, Поттер, Малфой со своими деканами, прошу пройти в мой кабинет после обеда. Пароль: Сахарные перья.
Снейп отмер, провел по груди пальцем, полюбовался пудингом, вздохнул и ушел к себе, приводить себя в порядок.
После обеда нечаянные скандалисты в сопровождении своих деканов отправились к директору на ковер. МакГонагалл, недовольная присутствием коллег, назвала пароль, горбатое нечто, изображающее не то химеру, не то смесь ведьмы-карги с троллем, отскочило в сторону, открывая проход. Внутри оказалось ещё одно чудище, стилизированный грифон с распростертыми крыльями, под которые все и встали на маленькую каменную площадку. Пол под ногами дрогнул, и площадка поехала вверх, Гарри в страхе прижался к мадам Стебль, для пущей уверенности обнял её необъятный стан и зарылся лицом в складки её мантии, не обращая внимания ни на презрительную гримасу Рона — вот ведь птенчик беспомощный! — ни на сочувственно-понимающее выражение лица Драко.
Кабинет Дамблдора был почему-то круглый и с подиумом, на нём стоял массивный письменный стол, за ним золоченое кресло-трон, а позади кресла у окна толстая жердь с перекладиной-насестом. Ну, а на ней, естественно, восседала самая роскошная птица, которую когда-либо видел в своей жизни Гарри. Чёрные глаза-бусинки феникса приветливо смотрели на гостей, и мальчик почувствовал тепло, исходящее от птицы. Нежное, подбадривающее тепло.
Воспитательную речь директора он пропустил, был занят разглядыванием необыкновенной птицы, про которую ему в детстве читал дедушка. Гарри помнил, как она называлась в сказках: Жар-птица. А также Феникс и Птица-Правда. Немного опомнился он, когда мадам Стебль тронула его за плечо и сказала:
— Я подожду тебя за дверью, Гарри.
Мальчик с тревогой смотрел, как они уходят и скрываются за дверью, сначала Драко и Рон, потом Снейп, МакГонагалл и Стебль. Сглотнув, он отвернулся от двери и, не решаясь смотреть на директора, снова уставился на феникса.
— Гарри, мальчик мой! — мягко окликнул его директор. — Ты меня слышишь?
Гарри кивнул, продолжая таращиться на птицу, Дамблдор успокоился. Ладно, хотя бы слушает...
— Гарри, дорогой, я решил, что тебе не стоит ехать домой на Рождество. Думаю, ты с удовольствием проведешь зимние каникулы здесь, в замке.
— Почему, профессор Дамледор?
— Дамблдор, мальчик мой, Дамблдор. А почему?.. Ну, разве тётушка с тобой хорошо обращается? Я думал, тебе здесь нравится.
— Нравится, сэр, но мы с папой всегда проводим Рождество вместе.
«Какая такая тётушка?»
— А как зовут твоего папу, мальчик мой?
Гарри собрался отвечать, а так как он всё это время смотрел на феникса, то увидел, как тот помотал головой на последний вопрос директора. И Гарри автоматом, без перехода плавно соврал:
— Джонатан Поттер, сэр.
— Прости, кто?.. — «Мерлиновы подштанники, какой еще Джонатан Поттер?! Откуда?» Почувствовав как дергается веко, директор резко поднялся со словами: — Ты свободен, Гарри, ступай.
И, не дожидаясь его ухода, покинул кабинет через дверь между шкафами сбоку. Ошарашенный Гарри запоздало кивнул пустому кабинету, бросил прощальный взгляд на феникса и замер — птица умоляюще смотрела на него. Поймав же его взгляд, она кивнула, подзывая к себе. Удивленный мальчик подошел поближе, феникс опустил голову и клюнул цепочку, общеизвестный жест, понятный всем. И Гарри, полный помыслов хороших и добрых намерений, протянул руки и аккуратно отстегнул карабин цепочки от кольца на лапе. Феникс распростер крылья, взмахнул ими, грациозно повернул голову и выдернул из подпушки небольшое перышко, которое и протянул Гарри. Мальчик взял добровольный дар и, понимая его важность, с трепетом прижал к груди, а феникс хлопнул крыльями и исчез во вспышке пламени. А в голове Гарри раздался его нечеловеческий голос, высокий и мелодичный:
— Благодарю за свободу, маленький друид!
====== Глава двадцатая. Большие обломы Дамблдора ======
Феникс улетал прочь. Прочь от почти столетнего плена, прочь от антитрансгрессионной цепочки и бездушного, насквозь лживого, равнодушного хозяина. Скоро новое возрождение и надо найти безопасное место для последнего самосожжения, причем такое, где он не будет схвачен новым владельцем. Что поделать, хозяином феникса становится тот, кто поймает возрожденного из пепла беспомощного птенца…
А перо, что он подарил мальчику… Ну что ж, понадобится в трудный час — позовет; а он прилетит и поможет, чем надо.
Гарри, оглушенный новостью, торопливо спустился к мадам Стебль и, понимая, что сделал вообще-то плохой поступок — ну попой он чуял, что директор не обрадуется тому, что его птица усвистела! — всю до дорогу до гостиной промолчал.
А предоставленный сам себе, тут же рванул в общую гостиную факультета. Вбежав и не переводя дыхания, взлетел на стол и громко закричал:
— Ребята, мне очень нужна ваша помощь, помогите!
Его тут же окружила плотная толпа всех, кто был в гостиной в данный момент, от первоклашек до дюжих семикурсников-выпускников. Среди них был и Седрик, который и спросил взбудораженного Гарри:
— Что случилось?
Гарри обвел их отчаянным взглядом и умоляюще произнес:
— Расскажите мне про друидов. Пожалуйста!
Озадаченные старшекурсники с минуту удивленно таращились на Гарри, а потом один из них пробормотал:
— Про друидов хорошо расскажет сам друид. Сейчас схожу за Рейми, подождите здесь.
А у Гарри дыхание перехватило, неужели… Стивен пошел за настоящим друидом?!
Вернулся Стивен в сопровождении невысокого шестикурсника. Щупленький, тоненький, грациозный паренёк со светлыми вьющимися кудрями, перетянутыми ремешком, зеленоглазый и какой-то очень славный, при взгляде на него губы сами собой раздвигались в улыбке и настроение подпрыгивало на шкалу-другую повыше. Рейми, Реймонд Стоунхендж, весьма говорящая фамилия была у него.
А ещё... его появление сопровождалось пением:
Поющий мим, певец безмолвный,
Не проходите мимо мима.
Слуга народа, шут невольный.
Поющий мим, всеми любимый!
Не проходите мимо мима…
Увидев Гарри, стоявшего на столе, Рейми заулыбался и распростер руки. Гарри, поняв, молча прыгнул к нему, тот поймал его, сел в кресло, посадил Гарри на колени и только после этого обратился с вопросом посредством поднятия брови. Гарри вздохнул и робко признался:
— Я феникса выпустил, нечаянно, я же не знал, что он улетит…
В голове Гарри раздался голос Рейми:
— «А как ты его выпустил?»
Гарри поднял голову, посмотрел на Реймонда, зеленые глаза встретились с зелеными, и он опять вздохнул:
— Он попросил меня отстегнуть цепочку, и я сделал это. А он мне перышко подарил и улетел. Рейми, что такое друид? Феникс сказал мне на прощание: «Благодарю за свободу, маленький друид», как-то так.
Рейми ласково прижал Гарри к себе и зарылся лицом в макушку, а его ментальный голос зазвучал яснее и четче:
— «Друиды это старинное наименование сильных волшебников. Мерлин, например, тоже звался друидом, но это потому, что в те времена так называли всех магов. А чтобы тебе было понятней, то в других странах нас называют по-другому, к примеру, в старославянской мифологии это ведун, или знахарь. В странах запада — шептари, заклинатели. Особенности не так чтобы очень, ну там погодой управлять, зверей-птиц понимать».
Услышав это, Гарри задумался, его взгляд заскользил по гостиной и невольно зацепился за яркое свежее пятно. Моргнув, он сконцентрировался и понял, что смотрит на бумажного коня. Секунду спустя он вспомнил другого коня, живого, настоящего Тутанхамона. Нахмурился и напряженно спросил:
— А наоборот бывает?
— «Как это?»
— Ну, чтобы зверь понимал тебя? Мой конь, например, меня без уздечки слушается, а няня за голову хватается, кричит, чтоб я уздечку крепче держал, а зачем она, если Тутанхамон меня и так понимает?
И удивленные голоса вокруг:
— Вау! Гарри, у тебя и лошадь есть?
Рейми беззвучно засмеялся, весёлая улыбка растянула губы, глаза заискрились, объятие стало ещё крепче и теплее, а «голос» громче:
— «Таких мастеров вроде тебя называют Повелителями зверей, очень редкий и очень щедрый дар!»
— Щедрый? А почему?
— «Потому что многие погибают по глупости, всего лишь не поняв животное. Помню случай, взбесилась виверна, её всеми силами пытались усмирить, скрутили милями канатов, целый арсенал заклинаний использовали, погибли трое магов, саму виверну тоже пришлось прибить… А после вскрытия выяснилось, что она разнестись не могла, яйцо застряло в яйцеводе. Вот такая трагедия, Гарри, ни за что ни про что погибла молодая самка виверны и трое хороших волшебников».
— Значит, мой дар поможет мне понять животное и даже дракона?
— «Да».
— Ух ты… наверное, это круто, — неуверенно произнес Гарри, Рейми же в ответ начал его щекотать, игриво тыкая в пузо. Гарри задрыгался, захихикал и стал вырываться. Весельчак Рейми, Поющий мим, немой волшебник с говорящей фамилией Стоунхендж нескоро отпустил Гарри, а когда наигрался, только тогда оставил его и ушел в свою комнату шестого курса вместе со своими обожателями и членами подростковой музыкальной группы «Бродяги». Он был бас-гитаристом.
Альбусу Дамблдору тоже было не по себе, уже через час его мозги вскипели от усилий вычислить невесть откуда взявшегося Джонатана Поттера. Все это время он копался в пыльных талмудах, но род Поттеров оказался единственным, а поиски Поттеров-магглов едва не сделали его овощем, когда он наивно открыл телефонную книгу, которую достал через Министра магии. Одних только Поттеров — четыре страницы мельчайшим бисерным шрифтом, потом Поттеры плавно перетекли в Портеров, а те в Принсов, и тоже по четыре-пять страниц… Затем последовал ещё один сокрушительный удар — сбежал феникс. И главное, непонятно как, неужели ухитрился отстегнуть цепочку? И ведь тихо так, он и не сразу заметил! Вот шельмец! Предатель, каплун жареный, чтоб ты в болоте утонул! Чтоб тебя лисы сожрали!.. Да где же Джонатана Поттера искать??? Хотя… Нет, жалко. Жалко-жалко-жаль мантию, но если нет другого выхода, то придется пожертвовать мантией-невидимкой, главное, следилок побольше навешать, а там… Поедет Гарри домой, он и проследит, где Поттер-Джонатан-мантикора-его-покусай живет. Ведь не оставит же Гарри драгоценную мантию в школе? Нет, конечно, с собой возьмет, а как же!
И получил Гарри мантию за два дня до отъезда. Просто пришел после ужина в гостиную, а на кровати сверток лежит. И записочка сверху. Мальчик подозрительно уставился на сверток, потом, поколебавшись, взял записку и прочел:
«Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне.
Пришло время вернуть её его сыну.
Используй её с умом.
Желаю тебе очень счастливого Рождества».
Подписи не было, и Гарри даже перевернул бумажку в её поисках, не нашел. И кто же это решил остаться инкогнито? И что ему вернули?
С такими вопросами про себя Гарри развернул сверток и озадаченно уставился на странную материю, она была похожа на шелк и какая-то бесцветная, вроде серебристая, а в то же время и нет. И вспомнил Гарри сказку, что дедушка ему читал: «И накинул гном на себя мантию-невидимку — ночь…» Это что, она? Та самая мантия-невидимка? А кому это Джим её дал перед смертью? Джим, Джеймс Поттер. Здесь, в школе, есть один человек, который знал Джима лично и даже его фотографии держит, а значит, у него больше прав на эту вещь.
И Гарри, честный и справедливый мальчик, понес мантию профессору Снейпу.
Услышав робкий стук, Северус, не ожидавший гостей, конечно удивился и, встав из-за стола, прошел к двери. Открыл её, увидев гостя, посторонился, Гарри вошел и застенчиво проговорил, протягивая сверток:
— Здравствуйте. Вот, это мне кто-то прислал, а тут написано, что она как будто моя, но я так не думаю, потому что у вас больше прав на неё, сэр.