========== Часть 1 ==========
Утро воскресенья Люциус начал самым, что ни на есть, обыкновенным образом: с чтения свежей газеты во время сидения в туалете. После возвращения Темного Лорда журналисты словно взбесились, измышляя все новые и новые титулы для Мальчика-Который-Предупреждал-о-Грядущей-Жопе. Народный герой, Избранный, юный пророк…
- Сын грязнокровки и вонючего осквернителя крови, - процедил Люциус, яростно комкая газету.
- “Кто бы говорил”, - немедленно прозвучало в ушах. Несмотря на раннее утро, внутренний голос был нагл и возмутительно бодр. - “Кстати, освежитель воздуха у тебя в туалете какой-то фиговый. Купи-ка ты новый, а?”
Сегодня гад был негромок и не очень приставуч, но Малфой вздрогнул и даже неаристократично подпрыгнул от неожиданности, чуть не свалившись с унитаза. Сложно привыкнуть к тому, что не один в своем теле. И надо же было чертовой палочке дрогнуть во время ритуала… Одно лишнее движение, всего одно!
- “Да ладно, Люсь, я ж любя, а не со зла. Ты мне вот что скажи: че делать будем? Министр психует, Лорд психует, Дамблдор подозревает, Поттер застучал, что видел нас на кладбищенском пати безносого, всем мы неугодны, все под нас копают как кроты в брачный период”.
- Поговорим об этом позже, а сейчас - сгинь немедленно! - с того момента, когда Малфой понял, что от голоса не отделаться, он пытался привить ему хоть какие-то манеры и правила приличия. К сожалению, мерзавец воспитанию не поддавался и продолжал проявляться в самый неподходящий момент. Ни в туалете посидеть, ни слопать что-нибудь неподобающее, вроде плебейского гамбургера, ни заняться с женой любовью - в последнем случае засранец мало того, что наблюдает за процессом, так еще и советы давать пытается…
- “Братиш, я серьёзно. Мы же в жопе не то, что по уши, целиком, вместе с тростью!”
- Сгинь! - гаркнул Люциус, треснув по стене кулаком. Кулак заболел, голос не впечатлился. - Или хотя бы не смей комментировать, нечестивая скотина, как я… Совершаю гигиеническое таинство!
А то ведь с гада станется.
- “Да-да, уже ухожу. Только бумаги побольше отмотай, не жмись, а то мало ли, какая бацилла заползет”, - напоследок посоветовал голос и, наконец-то, исчез.
Совершив все необходимые гигиенические таинства, мистер Малфой сменил пижаму на мантию, выпил чашечку кофе и задумался о том, что проклятый голос все-таки прав. Со всех сторон обложили… И закончится это либо Азкабаном, либо Авадой от Лорда.
- Эй, ты! Есть предложения?
- “Ага. Давай пожрем?”
Мерзавец.
- Я имею в виду, как нам спастись. Уверен, ты - не симптом моего психического расстройства, ты пришел со стороны… Из измерения, которое я не успел увидеть, но знаю о его существовании. Черт возьми, я заслуживаю тайных знаний хотя бы тем, что уже две недели тебя терплю!
- “Ша, не кипятись. Ну, мы можем ушатать Лорда, только без всяких там лагающих Авад, тупо подкараулим в переулке и треснем кирпичом по лысине. Да погоди ты со своими тайными знаниями, и до них дойдем, щас я о самом простом варианте. Пусть даже Волдеморда потом опять возродится - глаз на спине у него нет, пусть гадает, кто его так неаристократично уконтрапупил. Посидит призраком, остынет, может, передумает нас убивать”.
Ушатывать Волдеморта Люциус не желал. В конце концов, он разделил его взгляды и не собирался предавать, пока оставались надежда на победу в войне и возможность избежать собственной гибели.
Кто такой этот голос, чтобы решать судьбу величайшего темного мага? Глупый, невежественный призрак, не помнящий даже собственного прошлого и неспособный ответить на вопрос: кем он вообще является.
- “Да блин, не знаю я, кто я! Сначала был человеком, потом призраком, потом, в следующей жизни, каким-то магическим существом, не помню, каким, потом тараканом… Кстати, тараканом быть хорошо: всех проблем, чтоб тапком не попали… Потом еще кем-то, а потом вообще деревом. Хоть в астрале и говорят, что нельзя переродиться растением, но в одном из сушествований я был настолько туп, что даже на муравья не потянул, только на дуб!” - в голосе зазвучали нотки странной гордости, - “прикинь, двести лет стоял, пока меня какой-то козел не спилил. Ну да ничего, пока он пилил, я ему с полфунта клещей за шкирняк наронял, надеюсь, хоть один был энцефалитный…”
- Подожди, не трещи, - перебил Люциус. - Если это правда… Как это работает и почему ты стал перерождаться?
- “Все перерождаются, чувак, это ж великое колесо. Во что при жизни заслужили. Как говорится в одной из религий этого мира: “и отхватим мы пиздюлей по делам нашим”… Так хрена зацикливаться на одной прошлой личности, если щас ты блистательный аристократ, а завтра сосулька на голову упадет и привет, ты разумная амеба-гопник с Нибиру или блоха под хвостом у Сириуса Блэка?”
Люциус икнул и понял, что точно не станет покушаться на Волдеморта, по крайней мере, пока тот не откроет секрет бессмертия. Становиться упомянутой блохой чрезвычайно не хотелось.
Но что-то предпринять нужно. Если этого не сделать… Те, кто неугоден Темному Лорду, живут недолго и несчастливо.
- “Знаешь, я тут подумал… Как насчет пожрать? Ладно-ладно, идея по спасению нашей общей жопы у меня тоже есть, но сначала давай пожрем!”
Пожрать было надо, хотя бы потому, что потом на это не будет времени - сегодня в поместье прибывал Лорд, желающий устроить в доме Малфоев базу Пожирателей Смерти. Пока Люциус вяло потреблял овсянку, его внутренний голос красочно рассказывал, что он думает о Волдеморте и его идеях.
- “О! Пока я бухтел, до меня дошло: если у нас нет шансов, значит, надо их надыбать. Видишь, как хорошо, что мы пожрали? Сразу мозги включились”.
- “Феликс Фелицис”? Ты хоть знаешь, как трудно его достать?
- “Зато я знаю, как сварить… Пусть не “Феликс”, зато “Долбодятлус Растаращус” точно. А это, брат мой Люциус, такая термоядерная херня, что ваш “Фелицис” курит в сторонке. Значит, так: доедаем и трансгрессируем… Я покажу, куда. Я там когда-то жил, когда… Ладно, ты все равно узнаешь: фикрайтером я был. У меня там заныкано то, что нужно для “Долбодятлуса”: мешок слэшериса трехлистного, распидорасилогидрохлорид, ебанат натрия, сода пищевая, ООС сушеный, глюкобензоаты… Короче, все есть. Если твой Лорд это добро вдохнет, ему точняком не до нас будет!”
Мистер Малфой и верил голосу, и не верил, однако этот странный гад мог стать его шансом на выход из проблем. В конце концов, отец всегда говорил, что алхимия - великая сила…
========== Часть 2 ==========
- “Осторожнее, это ж концентрированный фанон! Вдохнешь пары - пискнуть не успеешь, как помчишься мусоровозы сношать…”
Люциус поморщился и осторожно помешал бурлящее зелье осиновой лопаткой. Заклинание головного пузыря пока защищало от алхимических испарений, но само понимание, что в котелке закипает адская смесь, способная воздействовать даже на Темного Лорда - существо куда более защищенное и совершенное, чем человек, немного пугало. Осознание того, что он, Люциус, все же готовит своеобразное покушение на повелителя, пугало еще больше. И кто такой “фикрайтер”, которым когда-то был внутренний голос?
- “Скоро узнаешь”, - маньячно хихикнул упомянутый голос. - “И еще, Люсь, варение “Долбодятлуса”, особенно в твоем исполнении, требует некоторого антуража… Короче, снимай штаны и надень на хрен вазу. Сказать, каким заклинанием закрепить, или сам знаешь?”
- Зачем?!
- “Для атмосферности”, - туманно отозвался гад. - “Шипперская алхимия такая штука… Поверь, я в этом разбираюсь. Тебе что, жалко, для дела-то?”
Жалко не было, даже учитывая, что Люциус подозревал: гад обманывает его, желая либо поставить невольного соседа в глупое положение, либо потешить свои извращенные наклонности. Потакание дурацким просьбам голоса помогало раскрутить его на рассказы об иных мирах и их странных, но вполне способных пригодиться ритуалах.
Ему открыты тайны мироздания, а оно готово променять их на вид Люциуса Малфоя с вазой на члене.
Внутренний голос расхохотался еще маньячнее, чем раньше.
- “Так ведь именно поэтому я их помню - потому что кусок дебила! Система бдительно следит за памятью сильных и умных, забирает их воспоминания, дабы они могли… Не помню, что, но что-то важное. Мудрые познают истину, отказываются от страстей, покидают великое колесо и становятся блаженным ничем, великие чувствуют зов Небес и становятся высокими духами, чтобы искупить свою прижизненную вину служением вселенной, а долбоебы с распиздяями крутятся в Цикле дальше, потому что кому мы, нахер, сдались”.
Возможно, это и тянуло на рецепт вечной жизни, но воспользоваться им Люциусу не захотелось.
Что ж, по крайней мере, “Долбодятлус Растаращус” готов. Осталось последовать рекомендациям своего странного союзника и заправить получившуюся гадость в баллончик, а после распылить ее в лицо Темному Лорду. На первый взгляд, дело самоубийственное, на второй… Люциус чувствовал, что эффект будет. И всей душой тянулся к этому эффекту, как к давно потерянной и наконец-то вновь обретенной возлюбленной.
Ему не терпелось пустить баллончик в ход, несмотря даже на то, что сам баллончик - изобретение жалких магглов. Черт возьми, внутренний голос, в одном (а может и во многих) из своих воплощений точно был магглом, однако он знал вещи, наверное, скрытые даже от Темного Лорда, ибо имел возможность их увидеть и оценить не только со стороны мира живых.
Впервые мистер Малфой задумался о том, насколько многогранен мир.
Блистательный аристократ, человек, держащий в руках немалую власть, он готов был променять ее даже не на знание, а на бледную тень знания, призрак в темном углу, крошечный кусочек тайны. Или на любовь… К чему-то еще не встреченному, но уже чрезвычайно дорогому.
- “Потому что ты - Хуюциус”, - нежно шепнул голос. - “Все в порядке, просто ты чувствуешь свой путь. Ты создан, чтобы любить вазы, а они - чтобы любить тебя. Уж я-то знаю”.
Зловредный, непозволительно любопытный, сующий астральный нос в каждое дело, которое его не касалось, сейчас голос был прав - Люциус чувствовал это всей своей сущностью. Вазы! Прекрасные и разные, каждой надо уделить внимание… Но он сможет, ибо кто, если не Хуюциус? И пусть внутренний голос только попробует не отвернуться!
Гребаные пары “Долбодятлуса”! Даже защитное заклинание не помогло.
Люциус в ужасе смотрел на все вазы Малфой-мэнора, собранные в гостиной и носящие на себе явные следы ночи бурной любви. В дверь стучал Темный Лорд, Нарцисса вот-вот должна спуститься и увидеть непристойного характера бардак, домовик где-то шлялся, внутренний голос ржал, как лошадь, которой в поилку налили пива, а не воды, да еще и смел утверждать, что все правильно и по плану.
- “Ага, Люциус. Жизнь такая штука - вечером ты пьян и счастлив, ты видишь свет и смысл жизни, ты повелитель мира, а утром тебя тошнит в сортире и ты думаешь: “бля-я-я, за что мне все это!” Добро пожаловать в наш хуевый мир обратно”.
- Заткнись, и идем встречать Лорда. - Не слишком аристократично, но до манер ли, когда ты чуть не сошел с ума?
- “Да ладно, не парься. По поводу прибытия Лорда я все подумаю за тебя, я быдло в третьем поколении, мне можно”.
Темный Лорд был гневен и страшен. Для других Пожирателей. Люциус, недавно познавший сумасшествие и любовь к вазам, его уже не боялся, а уж его внутренний голос, считавший, что Авада “самый, бля, милосердный способ ухайдакаться, точняком лучше, чем червяком под тракторными колесами плющиться”, и подавно.
- Нам нужно поговорить, мой скользкий друг.
Малфой проклял день, когда его отец впервые встретился с его матерью. Неужели Круциатус?
- “Бро, думай о вазах”, - подбодрил внутренний гад.
Ступеньки-ступеньки. Ожидание наказания, причем непонятно, за что. Неужели в чем-то подозревает? Неужели он знает?..
В кабинете почти темно, только едва-едва мерцают свечи, да дрожат по углам отбрасываемые ими тени.
- Ты узнал то, что я тебе велел?
- Нет, мой Лорд. Я не успел.
- Очень плохо. Пожалуй, я должен тебя мотивировать… Круцио!
Как Малфой успел увернуться - не знали ни он, ни его внутренний голос. Может, потому, что ожидали этого с самого начала, а может, жопа подсказала. Как утверждал голос: жопа чувствует все, только сказать не может. Но, тем не менее, пытается предупредить, как умеет, главное вовремя распознать поданный ею сигнал.
- “Бля, баллончик! А-а, уступи руль, я сам, если тебе против начальника западло переть! Скорее, а то ж угандошит!”
Темный Лорд не терпит неповиновения - это Люциус знал давно и прочно, как и то, что если ты увернулся от Круциатуса, следующим, что в тебя полетит, будет Авада. Перед глазами мистера Малфоя пронеслась вся его жизнь, время словно замедлилось, а сам он шмыгнул в самый дальний уголок сознания, чисто по-малфоевски надеясь, что проблему разрулит кто-нибудь другой. Благо, есть кому… Вроде бы.
Сложно сказать, успел голос или нет, во всяком случае, если судить по странной щекотке во всем теле, он попытался. Определено попытался, но на другом, незнакомом волшебнику уровне восприятия.
- Авада Кедавра!
Некоторое время Волдеморт с удовлетворением созерцал труп и забившегося в угол, перепуганного домовика, затем отвернулся к окну. В конце концов, Малфой был всего лишь слугой. Все они, весь мир создан для того, чтобы служить ему, тому, кто победил смерть. Пусть он полукровка, но он шагнул дальше и познал больше, чем самые чистокровные маги…
Прервать тщеславные размышления заставил тихий шорох за спиной.
Жалкий слуга, скользкий прихвостень, был мертв - иначе и быть не могло, однако он стоял позади Лорда и нагло лыбился во все тридцать два зуба. Странно лыбился, совершенно неаристократично.
- Всоси, мудак, я перед походом на босса всегда сохраняюсь, - злорадно сказал Люциус и распылил в лицо Волдеморта весь баллончик “Долбодятлуса Растаращуса”.
========== Часть 3 ==========
Все, что успел сделать Люциус, когда содержимое баллончика обернулось едким, желтым, быстро распространяющимся дымом - зажать пальцами нос и выскочить из кабинета. Ну, еще споткнуться на лестнице и пересчитать задницей все ступеньки, но сейчас это было даже к лучшему: черта с два бы он так быстро спустился своим ходом.
- “Кажется, ты переборщил с ебанатом натрия”, - пофигистично заметил внутренний голос.
- А ты не мог сказать об этом ДО того, как мы распылили отраву?!
- “Э-э… Понимаешь, я плохо помню дозировку, ну и подумал: даже если хватили лишку - больше не меньше, зато эффект будет мощнее… И вообще, ты Пожиратель Смерти или кто?” - из защиты голос перешел в нападение, - “ты должен как Борджиа, людей травить на завтрак, обед и ужин, пытать, проклинать и всякое такое, а не предъявлять тут как прокурор на суде!”
Люциус чуть не впечатался на бегу в дверной косяк - первый раз в жизни его попрекали не отсутствием совести, а ее наличием. Однако, в любом случае, дело было уже сделано, и единственное, что мог предпринять волшебник, чтобы хоть как-то поправить последствия: схватить жену в охапку и трансгрессировать с ней в безопасное место. Успокоить ее, убедить, что все в порядке, просто в лаборатории произошла небольшая авария, и, на всякий случай, подождать до вечера: не явится ли кто по его душу?
Никто не явился, перенасыщенное ебанатом натрия зелье должно было уже выветриться. В воздухе оно распадалось и становилось неопасным, зато навсегда оставалось в организме того, кто его вдохнул.
Если, конечно, гнусный внутренний голос не забыл еще что-нибудь важное.
Идти и узнавать точно было страшно.
Люциус поцеловал спящую жену в висок, велел домовикам заботиться о ней как можно лучше, и вышел на порог. В лицо ударил резкий, сырой, пахнущий рекой ветер. Шелестело последними, не облетевшими еще листьями дерево, где-то громко чавкали садовые гномы, добравшиеся до луковиц волшебных тюльпанов.