— Но для того, чтобы правота стала вам защитой, есть одно обязательное условие: вы действительно должны быть правы! Если заколдованный вами противник в ответ тоже предъявит воспоминания о том, как вы его старательно провоцировали, директор не сочтет ваши дальнейшие действия самозащитой, да и я тоже.
Гарри насмешливо подмигнул Гортензии, а потом снова стал серьезным:
— Это что касается ситуаций в реальной жизни. И учтите, на меня можно ссылаться, но я не ручаюсь, что мое мнение будет что-то значить для директора Макгонагалл. А сейчас у нас занятие, и я сразу сказал, что хочу оценить ваши возможности. Поэтому здесь и сейчас можно отвечать мне чем угодно — словом, заклинанием, кулаком. Кроме непростительных, как я уже говорил. Итак, начинаем схватку!
Гарри без паузы развернулся к Пьюси:
— Твое место в Азкабане!
— Надо же, сэр, а суд постановил иначе… — с готовностью откликнулся тот, но Гарри не стал слушать, а небрежно махнул палочкой:
— Селенцио!
Видимо, появление палочки в его руках сняло некий блок в головах студентов. Причем равенкловцы среагировали быстрее и уже во всю обстреливали его, а Слизерин все еще стоял на изготовку, не выпустив ни одного заклинания. Гарри это не устраивало, поэтому он все больше и больше нелестного внимания уделял именно змейкам. Но когда решил все же разбавить картину и развернулся к Равенкло, то немедленно получил со спины жалящее в щит. Повертевшись еще некоторое время и выявив закономерность, Гарри скомандовал конец схватки.
— Неплохо, а местами так даже отлично! Слизерин всегда бьет в спину, да?
— Защищаемся, как можем, — с притворной печалью пробасил Максимилиан Яксли.
— И правильно. А практически вывод какой?
Студенты промолчали, но во взглядах уже читался жадный интерес.
— Ну смотрите: вот я атакую вас, моя спина при этом где? — Гарри демонстративно встал прямо напротив слизеринцев, а потом развернулся на сто восемьдесят градусов. — А вот теперь я нападаю на Равенкло, и моя спина обращена к вам, так? Бить в спину удобнее и надежнее, так? Значит атаковать вы будете не когда атакуют вас, а когда?..
— Атакуют кого-то другого!
— Точно! Так надежнее и выгоднее, верно?
Гарри ощущал себя Очень Неправильным Гриффиндорцем. И не потому что только что одобрил удары в спину, а потому что вдоволь налюбовавшись удивленными и одобрительными кивками со стороны студентов, с истинно слизеринским коварством озвучил вывод:
— То есть, господа студенты, мы с вами сейчас неоспоримо установили, что защищать кого-то — это выгодно. А чего вы так смотрите-то? Как по вашему называется, что вы нападаете меня, когда я в этот момент нападаю на равенкловцев? Ну ладно, давайте скажем не «защищать», а «поддержать союзника», так лучше?
Гарри было весело и легко. Оказывается, дразнить слизеринцев — по-прежнему отличное развлечение, а заставлять их растерянно умолкнуть, не находя ответа на очередное потрясающее заявление — и вовсе неизведанное удовольствие. В школьные-то годы Гарри не часто удавалось добиться такого эффекта. Так что он продолжал играть со студентами то на словах, то крутясь под градом заклинаний, заведомо не способных пробить его щиты, и был безмятежно счастлив. Впрочем, и у школьников в глазах появился азарт, даже обычно слегка отрешенные равенкловцы явно увлеклись общей игрой. Звон колокола, созывающего обитателей Хогвартса на обед, оказался совершенно неожиданным для всех.
— Упс! Ну значит на сегодня всё. Жду на очередное занятие согласно расписанию, — вспомнил Гарри о своем «профессорском» положении, и когда студенты нестройной толпой вывалились в коридор, удовлетворенно выдохнул. Неизвестно, есть ли от таких занятий польза для студентов, но сам Гарри получил чистое удовольствие. А как боялся-то, было бы чего!
Дома он просто слил основные эпизоды в думосбор, предоставив изнывающему Драко посмотреть на его развлечения собственными глазами. Тот вынырнул из воспоминаний с неоднозначным выражением лица, молча налил себе и Гарри по бокалу красного и уселся в кресло, отрешенно глядя в огонь камина.
— Эм, я где-то сильно накосячил и не заметил? — всерьез заволновался Гарри.
— Нет, почему. Все идеально. Я просто все больше понимаю, насколько соблазнительна магловская концепция всемогущего бога, которого достаточно хорошенько попросить, и он рукой разведет любую беду. Поттер, я буду в тебя веровать, ты не против?
— Во-первых, вера в Спасителя Британии — это уже не ново. А во-вторых, ты ж вроде уже давно? — хмыкнул оный Спаситель и отпил вина. С удивлением заглянул в бокал: похоже, Малфой расщедрился на что-то из старых запасов. Потом задумался, а действительно ли он способен различить на вкус разные сорта, или Малфой осмеет его, если озвучить такое дерзкое предположение вслух.
Драко между тем еще немного погипнотизировал камин и снова заговорил:
— Песня магловская, да. Фарли мне на нее уже жаловалась, говорит, превратили магловские стишата чуть ли не в гимн факультета. Посмотрим, что теперь будет. Ты хоть понимаешь, что при виде тебя они должны были либо взорваться, либо затаиться? Тебя же там каждый второй считает личным врагом, а уж после того, что ты им наговорил в порядке “нападения”…
— Что ж ты меня туда послал-то, раз все так плохо?
— Я был уверен, что ты справишься. Думал, после первого занятия подробно посмотрю воспоминания, и тогда можно будет уже выстраивать линию поведения. Но тебе это ни к чему, как я вижу.
— Пока, да, проблем я не заметил.
— Я тоже. Завтра еще у Джеммы спрошу, как там дела после твоего отбытия, и не в обмороке ли Маккошка. Но пока, — Драко отсалютовал бокалом:
— За Поттера Всемогущего, святого покровителя падших!
После такой реакции Драко, Гарри начал подспудно опасаться, что упустил-таки что-то важное. Однако на следующий день декан Фарли подтвердила, что ее студенты после нового факультатива были задумчивы, но ничего провокационного не натворили, и Гарри снова успокоился. Тем более, что на очереди были Гриффиндор и Хаффлпафф, а от них он ожидал куда меньше неприятностей.
На деле же занятие с родным факультетом оказалось одновременно и легче, и тяжелее, чем со змеями. С одной стороны, хаффлпаффцы были традиционно мирными и неназойливыми, ну а от Гриффиндора Гарри знал чего ожидать. Но с другой стороны, грифы предсказуемо явились всеми двумя курсами до единого человека, да и барсуки присутствовали хоть и не поголовно, но большей частью. В результате народу собралось втрое больше, чем на прошлом занятии, и это, особенно с поправкой на бурный энтузиазм гриффиндорцев, потребовало от Гарри той самой молниеносной реакции, о которой говорил Хазенборн. За первые минуты попарных спаррингов он раз десять перенаправил в потолок слишком сильные или слишком опасные заклинания, а потому остановил занятие и применил глубоко шокировавшие студентов Хогвартса авроратские методы внушения. Буквально десятка отжиманий хватило, чтобы все усвоили, какие заклинания дозволены к применению, и вообще вспомнили о технике безопасности. Следить за порядком сразу стало намного легче.
Зато под конец занятия Гарри совершил большую ошибку — предложил задавать вопросы. В результате он убедился, что злокозненная въедливость Риты Скиттер — пустяк по сравнению с простодушным — или не очень? — любопытством студентов. Потом вспомнил поговорку, которую часто цитировал Фальк, обычно при этом обреченно глядя на самого Гарри: «не можешь предотвратить — возглавь», перехватил инициативу и скормил детям лихую и веселую байку о том, как он с друзьями убегал из Гринготса на драконе. Дети больше хотели послушать про Последнюю Битву, но вот на эту тему смешных историй у Гарри не нашлось. Впрочем, рассказ о драконе вышел тоже ничего, и после него можно было с чистой совестью выгнать студентов в сторону Большого Зала, пока обед не закончился.
Байки вообще оказались очень удобным инструментом в общении. Возвращение Гарри на рабочее место коллеги-следователи встретили саркастическими на грани враждебности репликами: пока Герой развлекался в школе, отдел в полном составе перекапывал гору весьма неаппетитных улик по текущему делу. Но пара историй о том, как весело перехватывать Экспульсо в толпе студентов, оправдали Гарри и даже возвели в ранг мученика, так что вопрос о дальнейших отлучках новоявленного преподавателя был временно закрыт.
Следующие три занятия прошли мирно. Хаффлпафф и Слизерин были тише воды: барсучата — традиционно, а слизеринцы явно взяли тайм-аут, чтобы хорошенько присмотреться к подозрительному Герою. По крайней мере, никаких колючих выпадов в свою сторону Гарри так и не дождался. Равенкло и Гриффиндор выступили побойчее, в основном за счет львятника, конечно. Но тут Гарри, наученный прошлым опытом, сразу начал с повторного оглашения правил безопасности, а потом — уже во время спаррингов — выдернул первых троих нарушителей Левикорпусом и на ползанятия оставил болтаться под потолком. Это назидательное зрелище заметно повлияло на остальных студентов, да и сами вознесшиеся гриффиндорцы после приземления стали вести себя куда осмотрительнее.
На занятии Хаффлпафф-Равенкло студенты вообще были идеально аккуратны и послушны. Глядя на них, Гарри мрачно думал, что это ему ниспослано затишье перед грядущей бурей: следующими по расписанию были Гриффиндор-Слизерин.
И это надо было как-то пережить самому, и главное — проследить чтобы все студенты обоих факультетов остались в добром здравии. Гарри даже обратился за советом к Малфою, но добиться от него помощи не удалось. Драко, конечно, не отказал в паре советов, но они сводились к разным вариациям идеи надеть на гриффиндурков намордники попрочнее, а это было бы непедагогично.
Гарри честно планировал прийти на этот раз пораньше, чтобы студенты не сцепились в его отсутствие. Но Герой предполагает, а Лонгюссон располагает, и из порученного отчета Гарри вынырнул ровно за три минуты до начала занятия. Осознав это, он, не прощаясь, аппарировал к общественному камину, перенесся в кабинет Макгонагалл, и под ее осуждающим взглядом зайцем рванул к двери. Просвистев мимо изумленных таким зрелищем первокурсников, за первым же поворотом притормозил, чтобы наложить на себя дезиллюминационное, а то бегающий по коридорам Спаситель Британии вызовет такие сплетни, что Рите на год хватит материала.
Зато в результате Гарри узнал, что слизеринцы были куда предусмотрительнее его. Влетев в последний коридор за несколько секунд до звона колокола, возвещающего начало урока, Гарри увидел под дверью «своего» кабинета слизеринцев, неспешно строящихся боевой «свиньей». Втягиваться в кабинет они начали ровно с первым ударом колокола. Гарри вошел вслед за ними, несколько секунд посмотрел, как факультеты обмениваются враждебными взглядами, и снял дезиллюминационное раньше, чем взгляды превратились в слова или заклинания. Судя по нервной реакции Гриффиндора, до появления слизеринцев здесь велись слегка неблагонравные разговоры, и теперь львята пытались угадать, сколько из сказанного услышал невидимый преподаватель. Гарри многозначительно хмыкнул, но развивать тему не стал, вместо этого провозгласив:
— Доброго дня и результативной тренировки нам всем! Кто мне расскажет правила безопасности?
Гриффиндор совсем скуксился, слизеринцы же улыбались и переглядывались так, что было понятно: правила они помнят и уже придумали, как их легально обойти. Гарри мысленно указал воображаемому Малфою, что неизвестно еще, на кого тут надо надевать намордники. Но отступать было некуда, и «не можешь предотвратить — возглавь». Дослушав общими усилиями воспроизведенные вразнобой правила, он бодро кивнул:
— Отлично! Кто будет нарушать — на следующем занятии работает учебной мишенью. Итак, первая схватка — факультет против факультета. Две минуты на подготовку, три минуты схватка. По моей команде сразу прекратить. Для начала разойдитесь подальше, — он показал руками, где собраться каждому из факультетов.
Львята ошеломленно переглядывались, не смея верить такому счастью. Отстреляться по змеенышам при троекратном численном превосходстве — это же мечта! Сами же змейки пошептались полминуты, потом сместились так, чтобы стоять спинами к стене, и замерли, ощетинившись палочками. В сторону Гарри, так некрасиво их подставившего под расстрел, никто из слизеринцев подчеркнуто не смотрел. Похоже строчка «а нам остается одно — не сдаваться» действительно стала для них жизненным кредо. Повезло же, как всегда, кому-то другому.
— Все готовы? Три минуты пошли! — Гарри активировал одолженный у Хазенборна артефакт — счетчик попаданий в схватках.
Гриффиндор разразился беспорядочным шквалом заклятий. Гарри видел, как Гийом Маккорнер, капитан квиддичной сборной факультета, пытается добиться хоть какой-то слаженности атаки, но его усилия тонули в кровожадном задоре большинства.
А Слизерин стоял скалой, и Гарри заподозрил, что эти дети все-таки не предоставлены сами себе. Ну или кто-то из них в прошлом имел хорошего наставника и сумел натаскать остальных. Шестеро, встав полукругом, держали единый щит и делали это достаточно хорошо, чтобы подавляющая часть заклинаний разбивалась о него без следа. Еще трое оказались прижатыми к стене внутри защитного полукольца. Гортензия Розье вообще не глядела на грииффиндорцев, полностью сосредоточившись на том, чтобы оперативно возвращать в строй своих сокомандников, если кого-то из них всё же доставали проклятьем. Рядом с ней Александр Шафик, наоборот, бдительно присматривался к противникам и изредка выпускал ответные заклинания, всегда безошибочно выцеливая зазевавшегося гриффиндорца. Правда обычно кто-то успевал отбить его заклинание, но пару раз они все же настигли жертву. А Катарина Гамп жонглировала дополнительным щитом и попутно страховала Розье в тех случаях, когда заклинание доставалось именно ей.
Три минуты пролетели быстро, хотя слизеринцам, наверное, так не показалось.
— Схватка стоп! — проорал Гарри Сонорусом, чтобы перекрыть азартный гвалт львятника. Через секунду он в очередной раз продемонстрировал реакцию ловца, заблокировав в полете припозднившееся заклинание от грифов. Самого нарушителя уже привычно отправил висеть под потолком.
— Все молодцы, разбор боя дам потом. А сейчас будет второй раунд. Поскольку в первом раунде Слизерин держал оборону в ситуации три к одному, то, думаю, теперь факультетам будет справедливо поменяться ролями. Так что мне нужны три добровольца с Гриффиндора, которые выступят против девяти слизеринцев.
Добровольцев оказалось полфакультета — гриффиндорство ни чем не перебить, — так что Гарри поручил тому же Маккорнеру выбрать троих лучших, объявил пятиминутную паузу и принялся наблюдать, как в одном углу класса квиддичного капитана громко осаждают претенденты в тройку лучших, а в другом — тихо, голова к голове, совещаются слизеринцы.
Когда подошло время, гриффиндорцы выступили вполне толково и слаженно. Тоже встали спиной к стене, двое подняли щиты, один остался в атаке. Слизеринцы окружили их полукольцом, а остальной львятник Гарри на всякий случай отгородил от схватки незримой стеной.
— Три минуты, по моей команде прекратить! — напомнил Гарри и скомандовал начинать.
Сперва схватка шла по уже знакомому сценарию, разве что и в атаке Слизерин не забывал о щитах. Но потом с правого фланга Розье виртуозно бросила Глацио почти под ноги грифам, а через секунду на левом фланге Яксли врубил Люмос Максима. Инстинктивно отступив на шаг от яркой вспышки, один из львят подскользнулся на ледяном полу, а второй отвлекся на его падение. Слизеринцы слитно выпустили девять Инкарцеро, и схватка закончилась к полному неудовольствию Гриффиндора.
— Итак, подведем итоги, — Гарри демонстративно помахал счетчиком попаданий. — Первая схватка: пятнадцать — три в пользу Гриффиндора; завершилась по истечении отведенного времени. Вторая: одиннадцать — ноль в пользу Слизерина; завершена полным обезвреживанием противника. Тут все не так однозначно, как выглядит: чем меньше в команде людей, тем меньше у них возможности для маневра и тем фатальнее ошибка хотя бы одного из них. Так что при сохранении пропорции три к одному, у девятерых больше возможностей и шансов на победу чем у троих, а один против троих на открытой местности не выстоит вообще никогда, при примерном равенстве магической силы и подготовки всех участников, разумеется.