Дикон сжал кулаки, но ничего не ответил. В одном Алва прав – происходит что-то непонятное и неприятное, разрушительное. А то, что он бросается пустыми обвинениями – ну так это же Рокэ Алва, он всегда был таким… Хотя Катари он обвинял не на пустом месте. Да и эра Августа тоже… Но к Альдо Ворон был не совсем справедлив. А к Дикону сейчас – совсем не справедлив.
– Я не считаю себя виноватым в том, что выжил, – произнес он сухо и, как ему казалось, очень весомо, уверенно. –Да, я должен был сказать Айрис и матери, чтобы они прибыли в Олларию, но они бы там только мешались, это и Альдо понимал, да и кто ж знал, что в Надоре такое случится…
Алва обернулся на ходу, окинул его непонятным взглядом и невесело усмехнулся:
– Верно, в том, что вы выжили, вы не виноваты. И в том, что не затребовал их в столицу - тоже не виноваты. А вот “кто ж знал” - это детский лепет, который себе никто из Повелителей позволить не может. Надор рухнул потому, что Повелитель Скал оказался не просто мерзавцем, но и идиотом – поклялся на крови и посмел нарушить эту клятву. На то, чтобы хоть как-то сгладить последствия, всегда дается шестнадцать дней. Повелитель Скал ничего не сделал, чтобы остановить процесс. На шестнадцатый день Надор рухнул, причем весьма характерно рухнул. Это поймет любой, кто хоть немного интересовался всей той магией, память о которой должны были хранить так называемые Люди Чести. Спутать следы такого разрушения с чем-то другим невозможно.
– Я вам не верю, – произнес Дикон скорее для самого себя, чем для Алвы. Внутренний голос подсказывал, что Алва не лжет, но верить в его слова очень не хотелось.
– Как вам будет угодно, юноша.
– Я клялся кровью, и этой клятве я всегда был верен. И буду верен. До последнего. Как бы вам ни хотелось, чтобы я предал Альдо.
Алва молча пожал плечами. Лицемер. Всегда замолкает, когда нечего возразить.
Они шли и шли по темным коридорам подземелий Гальтары. Ворон больше ничего не говорил, но Дикону все равно было паршиво – от того, что уже было сказано.
Алва не прав. Он просто хотел задеть своего бывшего оруженосца побольнее! Да, Дикон нарушил клятву оруженосца, и Алва имеет право на него злиться, но… но при чем тут Надор и клятва кровью?! Он клялся в верности Альдо и был этой клятве верен. Всегда! Но почему тогда так тошно от слов Ворона?..
Коридор стал немного уже, пол был очень неровный, и Дикон то и дело спотыкался. И злился на Алву, который умудрялся идти спокойно, как по ровной дороге.
========== Глава 6 ==========
Дикон снова и снова пытался вспомнить, что же он мог сделать не так за шестнадцать дней до крушения Надора. Если бы хотя бы знать, когда случился тот обвал… Это могло произойти в любой день после двадцать третьего дня Зимних Скал, когда матушка написала последнее письмо. О случившемся узнали лишь в начале Зимних Молний. Большой промежуток.
Но он уверен, что ни словом, ни делом, ни даже мыслью не пошел против Альдо! И он был предельно искренен, когда клялся в верности ему и Талигу. Вместе со слабохарактерным Робером, который все время сомневался. Во всем. Даже когда приносил клятву, и то сомневался, древняя ли эта клятва. Сказал еще, что она чуть ли не слово в слово повторяет присягу Первого Маршала Талига, которую им читали в Лаик. Ну повторяет, и что? Мало ли что Оллар решил присвоить из их обычаев?!
– Вы… Вы именно поэтому вернулись в Олларию и сдались? Потому что клялись в верности Оллару – клялись на крови? Не из-за самого короля, но из-за Кэнналоа? Неужели она иначе была бы разрушена?
Алва ответил резким “да”, разговора не вышло – Ворон снова к чему-то прислушивался, и Дикон не рискнул спрашивать дальше. Да и не хотелось спрашивать. И думать не хотелось. И вспоминать. Но в памяти, как назло, всплыл день суда над Алвой, вернее то, как Спрут пытался организовать побег Алвы и рвался воевать за него. Первым вопросом к Спруту у Алвы было именно присягнул ли Валентин Альдо. Спрут тогда ответил в его обычной мерзкой манере, что он присягнул королевству и королю, его королевство – Талиг, а имени своего короля он на тот момент якобы не знает… И только после этого ответа Алва дал добро на действия Спрута. Только тогда. Когда понял, что земли Повелителя Волн не будут уничтожены нарушением клятвы крови.
Память ехидно подсунула слова Алвы: „Мой вам совет, Валентин. Когда станете приносить маршальскую присягу, думайте, что говорите. Не следует повторять чужих ошибок“.
Алва понимал, что делает. И постарался бы переубедить Спрута не сражаться против Альдо, если бы Спрут уже поклялся кровью быть верным Альдо Ракану… как Дикон.
То, что случилось с Надором, случалось и раньше. Мэтр Шабли говорил, что именно так появилось Алатское озеро. И не только оно…
Алва пытался защитить Придду от ошибок Спрута. Но почему же рухнул Надор? Дикон не участвовал в том восстании, он был верен своему сюзерену, защищал его и словом, и делом…
Тварь появилась неожиданно и бесшумно. Дикон почувствовал сзади чье-то горячее дыхание и даже не успел испугаться, удивился только, когда это Алва оказался у него за спиной. Повернулся и встретил взгляд лиловых глаз, совершенно беззащитный и очень обиженный взгляд. Как у Альдо Ракана. Сюзерен, скажи, неужели я действительно предал тебя какой-то глупостью? Но Альдо, поверь, я был верен тебе, я хотел пойти за тобой, я…
Он хотел мысленно сказать своему сюзерену еще что-то, но какая-то злая сила отшвырнула его в сторону – прямо на холодный каменный пол. Альдо бы никогда так не сделал. Тем более, за шкирку, как провинившегося щенка. Альдо….
Наваждение схлынуло так же быстро, как и накатило. Альдо тут ни при чем. Его тут нет. Есть Алва, который и отдернул его в сторону от Изначальной Твари. Во второй раз. Именно как щенка, глупого и беспечного, который не может сам за себя постоять.
Дикон вскочил на ноги и вжался спиной в стену. Леворукий, ну почему при взгляде в глаза Изначальной Твари ему все время мерещится взгляд Альдо?! Альдо к этой мерзости не имел никакого отношения. Точно не имел.
Он напряженно наблюдал за Алвой и злился, что в этом бою помощи от него никакой – даже дай ему Алва один из кинжалов, от этого было бы больше вреда, чем пользы. Дикон путался бы у Алвы под ногами и только мешал. Но как же стыдно вжиматься спиной в стену и наблюдать…
Эта схватка с тварью оказалась короче первой. Изначальная дернулась и затихла, Алва, тяжело дыша отступил к стене, и только тогда Дикон заметил, что она успела располосовать Ворону левое плечо. Как сначала показалось – не сильно, но двигался он теперь гораздо медленнее. Дикону хотелось бы верить, что ему померещилось, но с каждой минутой становилось ясно – Алву лихорадит все сильнее. Леворукий, да у этих тварей еще и когти ядовитые…
Не прошло и получаса, как Ворон стал спотыкаться и опираться на стены. А когда он остановился передохнуть, Дикону и вовсе стало не по себе. Если Алва умрет, что тогда? Он один с этими тварями вряд ли справится, и даже если доберется до синего озера – что там делать?
– Забыл у вас спросить, юноша. В чем именно вы клялись на крови?
– Что?.. – опешил Дикон.
– Как именно звучали слова клятвы?
– Клянусь, моя кровь и моя жизнь принадлежат Талигойе и Раканам! Во имя Ушедших и Их именем! – пожал плечами Дикон.
Он не собирается делать из этого тайну. И глупостью эту клятву не считает. Талигойей должны были править Раканы. Так было бы справедливо. И Ворон может сколько угодно говорить о том, что справедливости не существует…
Алва тихо выругался и прикрыл глаза. Вид у него был такой, будто он надеялся услышать что-то хоть в меру паршивое, но услышал свой смертный приговор. Или что-то в этом духе. Хотя нет, хуже. На смертный приговор Алва реагировал с бОльшим безразличием. А тут…
– Эр Рокэ, я понимаю, вам неприятно, что тут с вами оказался именно я – мы были, есть и будем по разные стороны баррикад, и моя клятва это еще раз подчеркивает, но я верю, что вы не лжете, что нам нужно дойти до того клятого озера. Поэтому обопритесь на меня и давайте пойдем.
Ворон посмотрел на него чуть удивленно и скривил губы в усмешке.
– Вы неподражаемы, Ричард.
– Эр Рокэ, давайте не будем спорить, – усмехнулся в ответ Дикон, невольно подражая манере Ворона говорить во всеми в Олларии. – Вы можете думать обо мне и Альдо Ракане что угодно, но держите это при себе. Я считаю, что Альдо был прав. И что я его не предавал. Я все делал исключительно по его приказу.
Алва снова усмехнулся, когда икон решительно шагнул к нему и приобнял за пояс.
– Говорю же, эр Рокэ, обопритесь на меня. Сами вы уже едва идете. Сейчас не время для упрямства.
Алва, как ни странно, подчинился. Но и не съязвить он не мог, хотя теперь его голос звучал скорее устало, чем ядовито. А может Ворон и не язвил вовсе…
– Вы ошибаетесь в одном, Ричард. Верно, Альдо вы не предавали. А вот дата крушения известна . Это случилось в ночь с одиннадцатого на двенадцатый день Зимних Ветров. В крушении выжила Луиза Арамона с дочерью, она и написала о случившемся Проэмперадору Надора. Очень подробно. А Лионель Савиньяк сообщил об этом мне.
Ночь с одиннадцатого на двенадцатый день Зимних Ветров. Минус шестнадцать дней. Но… это же чушь какая-то!
- Она лжет, на то она и жена Арамоны. Я не мог нарушить клятву в день суда. Я делал все, как хотел Альдо. Даже если он в чем-то ошибся, я его не предал. И Талигойю не предал. Именно ради нее я и проголосовал „виновен“. Ради нее и Альдо.
- Альдо - не предали. В остальном вы ошибаетесь. Но вы правы в том, что разговор лучше прекратить.
Верно, Ворону сейчас только споров и не хватает – он и без того идет все медленнее и медленнее, а озноб становится все сильнее, но… Нет, прекратить этот разговор нельзя. Такие разговоры нужно заканчивать, а не прекращать.
- По-моему, вы уже бредите, монсеньор. Вы сами признаете, что Альдо я не предал, но говорите, что Надор рухнул из-за того, что я нарушил клятву быть верным Раканам. Мы клялись вместе с Робером, с его землями ничего не случилось. Значит то, что я не настоял на немедленной дуэли с вами прямо в зале суда, тут ни при чем. Робер с вами вообще драться не собирался. Значит, дело в том, что я не справился с заданием довести вас в Ноху? Вы считаете, что древние силы считают поражение - предательством?! Но это чушь кошачья! Робер вообще в замке ждал и ничего не делал…
Алва ответил не сразу. Голос его звучал твердо, но речь утратила всякий смысл:
- Поражение - не предательство. Ваше задание было выполнено. Пусть и не вами. А справедливости вообще не существует. Это я вам уже давно сказал.
Прекрасно. Просто замечательно. И он должен верить во всю эту ерунду, навеянную лихорадкой?!
Они прошли еще немного, и вдруг Алва произнес неожиданно связно:
- Отсюда дорога идет почти по прямой. Думаю, до пещеры с озером осталось меньше половины хорны. Тебе надо попытаться туда добраться. До алтаря, сотворенного Ушедшими. То место само подскажет, что делать. Я не думаю, что для этого нужен именно Ракан, Повелителя Скал эта магия тоже должна бы признать. Я туда не дойду. А ты должен. Обязан. По долгу крови. Надор ты уже не восстановишь, но можно попытаться предотвратить гибель Олларии и Талига.
Он отстранился от Дикона и оперся здоровым плечом о стену, а потом прислонился к ней спиной и прикрыл глаза. Дикон уставился на него в изумлении. Нет, конечно, Ворону многое виднее и к тому же он слишком гордый, чтобы выживать, если покалечен, но с другой стороны… это же просто ранение, а не слепота, как в том видении. И вообще Ворон во всех этих древних хитросплетениях лучше разбирается. Вернее, просто разбирается. „Лучше“ тут ни при чем – Дикон практически ничего не знает. Так что дурь это и самоубийство, да и вообще слабость – сдаваться, когда до цели так близко. И оставлять Алву здесь – предательство…
– Эр Рокэ, я – Человек чести, а не предатель, – произнес он гордо. – А самоубийство – удел трусов.
– Нет, Ричард, ты просто идиот, которому безразличен не только Надор, но и весь Талиг. Выполнение приказа предательством не будет. Предательством будет, если ты до алтаря не доберешься. И это не самоубийство. Еще неизвестно, как Лабиринт отреагирует на мою смерть – может все и утихнет само собой до следующего Излома. Если это так, ты почувствуешь, – Алва говорил все тише и медленнее, через силу. – Я не могу идти дальше. И Твари это скоро почувствуют. Они придут на запах крови. Следующий бой нам не выиграть. Не теряй время – иди. Постарайся хоть один приказ выполнить нормально. А в той пещере Твари уже не тронут, я….
Он не закончил фразу, и Дикон даже не сразу понял почему. Несколько мгновений Алва стоял, прислонившись к стене, а потом стал сползать на землю. И сколько Дикон его ни тряс, приходить в себя проклятый кэнналиец не желал. Но жилка на шее билась, совсем слабо, но билась. Значит, яд Изначальной Твари еще не окончательно взял свое.
Дикон сел рядом и попробовал собраться с мыслями. Алва явно путается в том, что говорил: то утверждал, что смерть Повелителя Скал теоретически может что-то там разрушить, то считал, что смерть Повелителя Ветра может пойти на пользу. И это с учетом того, что следующий Круг – Круг Ветра. Так что приказ дурацкий, вернее, бредовый. И даже лучше, что Ворон потерял сознание – не будет пререкаться и мешать. Дотащить его до того озера надо и точка. Если синяя вода и вправду „дает жизнь“, то она просто обязана быть целебной. А там – разберемся.
========== Глава 7 ==========
Тащить потерявшего сознание Алву было тяжело. Сначала Дикон пытался считать шаги, убеждая себя, что меньше половины хорны по прямой – не расстояние. Дойдет и не заметит. Но уже через несколько минут рубашка стала липнуть к телу, а руки наливаться свинцом.
Но не сдаваться же прямо сейчас?! Дело даже не в том, что Алва бы его самого бросил вряд ли – Алва это совсем другое дело, он сильнее, выносливее, ему всегда легче. Просто это было бы недостойно Повелителя Скал – поверить тем словам Ворона, верить которым удобнее. Ведь чего проще: бросить бесчувственное тело, добежать налегке до спасительной пещеры и дело с концом, а что твари сожрут еще живого Алву – это мелочи. Нет, он Повелитель Скал, и имя Окделлов такой слабостью запятнать не должен. В конце концов, девиз их дома – „Тверд и незыблем“! Слабости тут не место. Он же Человек Чести!
Мысли о чести и девизах отвлекали лучше, чем счет шагов. Значит, думать нужно именно об этом. Тем более, осталось наверняка не больше четверти хорны.
А ведь Алва был уверен, что Дикон поведет себя как какой-нибудь слабохарактерный Эпинэ или подлый Спрут. Думает, что только сам способен на что-то стоящее, а все остальные – трусы и предатели.
Окделлы не предатели! И Альдо он не предавал! Это даже Ворон признал. Единственное, что в тот день было не так – суд над Алвой. Решение было правильное, хоть и не справедливое. Спрут прав – Алву следовало не судить, а убить. Только вот Спрут, зараза, не то что не убил, а спасать полез…
В памяти мелькали обрывки фраз, и мозаика складывалась странная. Пугающая.
„Клянусь, моя кровь и моя жизнь принадлежат Талигойе и Раканам!“
„Альдо ты не предавал.“
„Поражение - не предательство.“
„Мне глубоко плевать, кто на троне - Ракан или нет, главное, чтобы Талиг был в порядке.“
„Эрнани именно потому был истинным правителем, что вовремя оценил свои силы и решил так, как лучше не для него лично.“
Он с детства считал, что Рамиро Алва предал Эрнани и всю Талигойю, а правда оказалась совсем другой. Можно спорить, кто из них прав, а кто нет, но Рамиро не предавал Эрнани, и Алан был не так уж и прав, когда убил Рамиро. А если видение про то, как Рамиро спас сына Алана – правда, то выходит совсем уж паршиво – Рамиро спас сына Алана, а Алан в ответ убил, не разобравшись.
Он с детства считал, что у Раканов все права на престол, но Эрнани сам отрекся от трона.
Он с детства считал, что Ворон убил герцога Окделла по-подлому, издеваясь, а на самом деле это была дуэль на линии, в которой у отца был шанс. И это знали все в Талиге. Кроме Дикона.